Глава 7 12 страница

- Вполне типично для беременных. Свечи и мазь, - дергаю плечом, и в памяти почему-то всплывает лицо моего подопечного на вчерашней тренировке и его страдальчески сморщенное личико во время выполнения, казалось бы, легких упражнений, с которыми он отлично справлялся последние две недели. Может, причина та же? Только Том скорее страдал склонностью к мазохизму и повышенной эмоциональной чувствительностью, поэтому вполне мог скрыть этот факт на осмотрах, в отличие от Джерта, который наверняка уже закатил очередную истерику, и я еще раз порадовался, что так удачно избавился от него. Как говорится, и волки, то бишь подчиненные, сыты, и овцы, то есть подопечные и мои нервы, целы. Значит, блохастика надо будет обязательно проверить. Я поставил мысленную галочку, а то ведь он у меня и правда имеет привычку молчать, и мучиться. - И занеси через пару часов результаты обследований - обсудим, - я улыбнулся радостно закивавшему Жозефу, и вошел в свою приемную.

- Герр Каулитц, - тут же подскочила помощница.

- Это, - я положил на ее стол первую папку с документами, - на выписку, подготовь документы к вечеру, эти, - на стол опустилась вторая папка, - в сестринскую.

Девушка утвердительно кивнула:

- Вам письмо из европейского патентного бюро, - она протянула мне толстый конверт, а я улыбнулся: ну наконец-то, не прошло и месяца, – и забрал огромный тяжелый прямоугольник из плотной мелованной бумаги с кучей штампов и надписей.

- Спасибо, – я кивнул, – вызови ко мне Алексию, - и, не дожидаясь ответа, пошел в кабинет, еле сдерживаясь, чтобы не открыть письмо прямо в приемной, но я и так долго ждал, поэтому, пару минут ничего не решат; принимать собственный триумф лучше всего в одиночестве и в любимом кресле, вернее, его начало, потому что заявка - лишь вершина айсберга. Скоро в центр прибудет комиссия, чтобы убедиться в том, что предоставленные мной данные не сфальсифицированы, но право первого все равно было за мной, да и бояться мне было нечего, ведь все как всегда было идеально.

***

- Герр Каулитц, можно? - в кабинет робко поскреблась Лекс.

- Да, заходи, - удовлетворенно киваю и убираю бумаги в стол. В последнее время такое поведение с четким соблюдением субординации было ее постоянным спутником, что меня не могло не радовать. Видно, мытье полов и правда творит чудеса.

Девушка с пакетом в руках, совершенно не смущаясь моего пристального взгляда, прошла и села в кресло напротив.

- Так о чем ты хотела поговорить? - я внимательно посмотрел ей в глаза, хотя у этого разговора были только две самые вероятные причины: Том и…

- Ты не мог бы отпустить меня сегодня вечером? – она робко улыбнулась, совсем как в университете в день нашего знакомства, когда потерялась и не могла найти нужную аудиторию. А я проводил ее. Жаль только, что теперь на ее боках было пару лишних килограммов, а на лице, шее и руках сетка мелких морщин. Она все так же не признавала крема и перчатки, и это безвозвратно испортило ее и так не самую красивую кожу.

- К матери поедешь? - я прекрасно помнил, что сегодня у ее мамы день рождения, круглая дата, и ждал, решится ли она заговорить об этом и отпросится или нет. Решилась. Все-таки урок с полами был плохо усвоен и придется пробовать другие методы привития любви к собственной работе.

- Ты помнишь, - улыбнулась она, но, так и не дождавшись улыбки в ответ, посерьезнела: - Так что?

- Можешь быть свободна, - все-таки иногда метод кнута и пряника, и правда действовал, и следующие пару дней она точно будет ходить передо мной на цыпочках. Да и Тому после обеда ее помощь не требовалась потому что теперь я проводил с ним большую часть времени: осмотр, прогулка и гимнастика – все в моем присутствии, мне не нужны были очередные форс-мажоры. Я думал, что она радостно подскочит с места и тут же ринется домой, но девушка осталась сидеть на месте, внимательно смотря на меня. Что ж, очевидно, причин у разговора точно было две. - Что-то еще? - почти вежливо спрашиваю, прекрасно зная ответ.

- С Томом что-то не так, - начала она, шурша ручками пакета, лежащего на ее коленях. Кто бы сомневался, у этого блохастого недоразумения вечно что-то не так, очень не так.

- Геморрой? - вполне возможно, что моя утренняя версия имеет место быть, раз даже Лекс что-то заметила.

- При чем тут это? - изумленно спросила она. - Я хотела сказать, что он, кажется, не высыпается в последнее время, - это точно, я тоже заметил, что последнюю неделю он какой-то вялый, словно выжатый, но списал это на усталость и еще не восстановившееся душевное равновесие после похищения.

- Может… - я взял со стола паркер и начал задумчиво крутить его в пальцах, перебирая в голове все возможные варианты. Кошмары были вполне правдоподобной версией, тем более был повод. Сексуальное возбуждение его не могло мучить так сильно. Хотя, судя по тому, как быстро он вспыхивал во время наших вечерних занятий, это тоже вполне вероятный вариант, а значит, придется снова организовывать доверительную беседу, благо, что проблем у нас с этим в последнее время не было. - У тебя есть какие-то версии? - поднимаю глаза на изнывающую от нетерпения что-то сказать девушку.

- Мне кажется, что ему просто неудобно, - уверенно начала она, но под моим взглядом тут же стушевалась. Что значит «неудобно»? Раньше было удобно и все нормально, а теперь? Черт! Все-таки моих знаний в области акушерства и гинекологии, а вернее, в аспектах течения беременности все же иногда бывает недостаточно.

- У него раньше никогда не было живота и лишнего веса, а тут он уже вон насколько раздался в ширину и поправился почти на семь килограмм, да и боится он этого живота. Вот, наверное, и не может спать нормально, но это только версия, - вздохнула Лекс, а я подумал, что она, возможно, права.

- Я поговорю с ним, - паркер с глухим стуком отправился на темную деревянную поверхность стола.

- И еще, - на стол передо мной лег тот самый пакет, которым она так раздражающе шуршала все время, - это Тому.

- Что это? - я пододвинул пакет к себе, приоткрыв, посмотрел, что там – стопка какой-то ткани ярко-детской расцветки, – и поморщился.

- Я купила ему пижаму, - улыбнулась девушка, вызывая во мне волну раздражения и недоумения.

- Я, конечно, все понимаю, что тебе он нравится, но тебе не кажется, что пижама – это слишком? - я отдернул руки от пакета, словно там были ядовитые химикаты.

- Нет, - улыбнулась она, - беременных надо радовать, - глаза Лекс заблестели, - и я решила, что это Тома порадует.

- А я-то тут причем? - зачем надо было тыкать мне в нос этим пакетом с пижамой, если можно было спокойно подарить ее втихую? Я уверен, что даже не заметил бы ее в таком случае.

- Мне кажется, что получить ее от тебя, Тому было бы намного приятнее, - заговорщицки улыбнулась она, а я не выдержал и, встав, упершись руками в стол, прошипел ей сверху в низ, глаза в глаза:

- Тут никого не волнует, что тебе кажется! Если у тебя нерастраченный материнский инстинкт, то иди уже, и переспи с кем-нибудь, забеременей, и трать его на себя и своих детей, а не на нас с Том…, - я не успел договорить, как щеку обожгла хлесткая пощечина, настолько слабая, что даже красное пятно не продержится дольше 20 минут:

- Какая же ты скотина, Каулитц, в тебе нет ни капли человечности! - хорошо, что Лекс не имела привычки кричать, а то о наших разборках через полчаса говорила бы вся клиника.

- Будь добра исполнять свои служебные обязанности и только, - спокойно отвечаю, выпрямляясь и все еще смотря в блестящие от слез глаза, - но если все-таки решишь забеременеть, то я без проблем отпущу тебя в отпуск по уходу за ребенком или... - я внимательно посмотрел на ее перекошенное лицо. Может?.. - Или у тебя проблемы с этим? - мстительно ухмыляюсь и по ее глазам понимаю, что попал, в точку попал.

Развернувшись, девушка вылетела из кабинета, а я опустился в кресло.

Так вот откуда такая пылкая забота! Но это не твой ребенок, Лекс, и пора понять это. И лучше сейчас, чем потом.

Неосознанно я достал из пакета купленную подопечному тряпку: мягкая ткань с веселенькими мишками. Неужели она и правда думает, что парень будет носить такое? Ткань, конечно, приятная, но нет ничего в этом мире лучше шелка, и никакой мягкий хлопок с этим не сравнится. Смятая рубашка, а за ней и пакет с такими же штанами, отправились в корзину для мусора.

Но в чем-то она и правда права - мальчишке необходимы маленькие радости, чтобы чувствовать себя психологически комфортно, хотя, думаю, он и так с лихвой получает их на занятиях, по крайней мере, его тело весьма красноречиво свидетельствует об этом.

Противный писк будильника на телефоне напомнил, что мне еще делать сегодня операцию.

РOV Tom

- Том, тебе через 10 минут надо быть в смотровой, собирайся, - голос Лекс, прозвучавший из динамика над дверью, заставил вздрогнуть – никак не мог привыкнуть к этому новшеству.

Я со вздохом поставил закладку в электронной книге и захлопнул крышку ноутбука. Теперь предстояла самая неприятная процедура - закусить губу, резким движением сесть и так посидеть пару минут, чтобы подождать, пока уймется головокружение, немного успокоятся ноющие мышцы и жжение там, которое в последние дни сильно омрачало мое существование.

Через пару минут я с неохотой встал, ощущая босыми ступнями прохладу пола, и прошлепал к шкафу, в котором мирно покоилась за ненадобностью одежда. Штаны и футболка налезали уже с некоторым усилием, приводя меня в состояние полного уныния. Я и так уже был огромным, тяжелым и неповоротливым, а оно все еще и еще росло, о чем мне каждый день радостно сообщала Лекс или герр Каулитц, хотя я не понимал, что тут хорошего, когда ты раздуваешься, словно воздушный шарик, и от этого одни только неудобства и боль.

Натянув одежду, я повесил на шею карточку и, покинув палату под писк дверей, пошел в смотровую. Мне уже давно разрешали перемещаться по центру в одиночку, потому что сбежать в том состоянии, в котором я находился сейчас, было крайне затруднительно. Максимум, на что я был способен, - аккуратно ступать, придерживая самого себя и рассчитывая каждый шаг, изредка отвлекаясь на то, чтобы обменяться приветствиями и улыбками с кем-нибудь из персонала, который я уже прекрасно знал в лицо.

Смотровая еще была пуста – я пришел на пару минут раньше, а герр Каулитц всегда появлялся вовремя, секунда в секунду. Герр Каулитц… Щеки вспыхнули, пока я старался поудобнее устроить свой многострадальный зад на кушетке, и вспоминал о нем. В последнее время он стал очень добрым ко мне, много разговаривал, постоянно о чем-то расспрашивал, а эти тренировки... Щеки вспыхнули еще сильнее. Я миллионы раз проклинал свое тело за несдержанность во время них и после, но он делал вид, словно все нормально, но нормально не было. Наверное, это противно, когда практически незнакомый человек возбуждается от твоих даже целомудренных прикосновений, а ты вынужден все равно продолжать с ним работать. Я был бесконечно ему благодарен за то, что он терпел меня, ведь эти занятия и правда помогали: спина и ноги болели меньше, не так часто кружилась голова, и я стал в целом чувствовать себя гораздо лучше, если не считать попы, с которой в последнее время я понятия не имел, что происходило.

- Добрый день. Как наши дела? - прохладный голос заставил вздрогнуть, и поднять глаза, чтобы увидеть его губы, растянувшиеся в улыбке, добрые и такие уставшие подведенные глаза, в которые мне так нравилось смотреть. И на моем лице заиграла ответная улыбка – то ли от того, что я рад видеть его и сердце бухает где-то в висках, то ли от этого его «наши», после которого пульс и дыхание учащалось в два раза.

- Здравствуйте, хорошо, - я улыбнулся, внимательно наблюдая, как он садится за стол и открывает папку с бумагами.

- Уверен? - под его пронзительным взглядом я поежился и подумал, насколько разным он может быть. Вот и сейчас от бывшего в глазах минуту назад тепла не осталось ни следа, и казалось, что эти два прохладных озера видят меня насквозь и все знают.

- Да, - еле выдавливаю из себя и думаю, что даже идиот в такое не поверит, а герр Каулитц точно не был идиотом.

- А что со сном? - он слегка улыбнулся, и меня захлестнула волна облегчения. Не знает.

- Ну... - я задумался, подбирая слова, чтобы ему объяснить. Хотя я сам не понимал, что тут не так, вернее, внутри где-то понимал, но сформулировать это вслух было очень и очень сложно. - Просто я не могу лечь правильно, на животе ведь спать нельзя, - я тщательно озвучил все вычитанное в книгах для беременных и достигнутое собственным плачевным опытом, - на спине спать не очень удобно – она болит и ноги затекают, - я поморщился, вспоминая букет «приятных» ощущений, если умудрялся проспать на спине всю ночь, - а на боку не получается, - я выжидающе уставился на него, замолчав. Тонкая морщинка на лбу свидетельствовала о том, что мой куратор думает.

- Почему же ты раньше не сказал? - в его голосе было столько недовольства, что захотелось сжаться. Вместо ответа на вопрос я вспыхнул, и подумал, что мой куратор и правда не идиот. В этой комнате такое звание мог носить только один человек, и им был - я.

POV Bill

- В целом все отлично, - я закончил осмотр мальчишки. Все было просто идеально, у него даже не нашлось отвратительных растяжек, которые так уродуют женское тело, и кожа светилась, будто он только что вышел из спа-салона. Вот только одно меня все же настораживало.

- Том, тебя точно больше ничто не беспокоит? - я внимательно уставился на этого святого мученика. Вот что ему мешало сказать, что спать с таким животом на обычной подушке неудобно? Насколько я знал, в магазинах для беременных продают специальные подушки, и если бы он соблаговолил признаться раньше, то уже давно спокойно бы спал по ночам, а так я смогу купить ее только завтра утром, потому ему предстоит мучиться еще целую ночь.

- Нет-нет, - слишком быстро ответил он и опустил глаза – врет. Значит, придется проверять опытным путем мою утреннюю догадку.

- Встань, - я внимательно наблюдал за тем, как он неловко встает, закусывая пухлую нижнюю губу, - а теперь сядь, - мальчишка недоуменно посмотрел на меня, а потом аккуратно сел. Его попытки аккуратнее устроить попу и страдальческая гримаска, появившаяся на лице всего лишь на пару мгновений, не скрылись от меня, поэтому... - Снимай штаны и белье и ложись на бок на кушетку лицом к окну, - я взял упаковку со стерильными перчатками.

- З-зачем? - от испуга этот ребенок всегда начинал заикаться.

- Осмотрю тебя, раз ты по-хорошему не хочешь признаться, - я разорвал упаковку и достал перчатки, а мальчишка и не думал шевелиться: - Живо, - шикнул я на него, - или, может, мне тебя раздеть?

Стушевавшись под моим насмешливым взглядом, он быстро стянул штаны вместе с плавками, но по его дрожащим пальцам и сжатым в тонкую полоску губам я догадался, насколько трудно ему это далось. Но я не мог отказать в себе в удовольствии понаблюдать за ним, вернее, за тем, как он сильно возбуждался от моих прикосновений, так сильно, что ничто не могло скрыть этого. Том быстро улегся так, как я просил, предоставив мне возможность полюбоваться очаровательными ямочками на пухлых упругих ягодицах.

Я натянул перчатки и подошел. Стоило только посмотреть на сфинктер, и все становилось ясно. Я снова оказался прав, а вот мой подопечный точно имеет мазохистские наклонности.

POV Tom

Я сидел на кровати, нервно кусая губы, и ждал герра Каулитца, не представляя, что меня ждет. Хотя после унизительного осмотра и наполненного презрением и яростью голоса, которым он отчитывал меня, было уже ничего не страшно. Приказав мне одеться, вернуться в палату, принять душ и ждать его, он ушел, оставив меня в полной растерянности и смущении. Но я уже давно знал, что надо исполнять его указания, иначе себе дороже будет, поэтому все сделал и ждал его сейчас. Писк двери заставил меня вздрогнуть.

- Раздевайся и ложись, - бросил куратор, проходя в комнату с каким-то подносом.

- Опять? - вопрос не сдержался и сорвался с губ.

В ответ я получил лишь уничижительный взгляд, под которым пришлось вставать и раздеваться. Пальцы никак не желали слушаться, а собачка на молнии штанов оказалась настолько трудноуловимой, что я справился с ее расстегиванием только спустя пару минут. Стянув штаны и белье, стараясь не смотреть на куратора, я улегся на кровать и перевел взгляд на потолок. Не думать. Ни о чем не думать. Но щеки все равно покрылись предательским румянцем.

- Ну и что это такое? - раздался насмешливый холодный голос над ухом. - На бок, - горячие руки в прохладных тонких резиновых перчатках помогли мне перевернуться на бок, - согни ногу в колене, - рука помогла мне согнуть означенную конечность. Мне было страшно представить, в какой позе я сейчас лежу перед ним, поэтому я просто бездумно смотрел в окно, за которым в темных густых зимних сумерках не было ничего видно, - а теперь расслабься, - прямо там, где болело и жгло, коснулось что-то прохладное, и мышцы инстинктивно сжались, а воздух резко кончился. Наверное, именно так чувствуют себя рыбы, выброшенные на берег.

- Спокойно, Том, расслабься, я просто поставлю свечку, - тихий голос и поглаживания по спине должны были расслабить, но от них все внутри сжималось еще сильнее. Я приложил все силы, чтобы хоть как-то расслабить мышцы, и в то же мгновение в меня втолкнули что-то длинное и холодное. Это было так больно, что из глаз брызнули невольные слезы.

- Вот и все, вот и молодец, - по голосу было слышно, что куратор улыбается, и мне тоже захотелось улыбнуться, но сил не было. - Завтра тебе будет легче, - он укрыл меня одеялом, - не шевелись, я вернусь.

Я внимательно прислушивался, чтобы не думать о чужеродном предмете в своей попе: вот он встал и сделал пару шагов к тумбочке, на которой оставил поднос, вот зашуршала сминаемая и выбрасываемая полиэтиленовая упаковка, затем звук стягиваемых с рук перчаток и тоже выбрасываемых, пара шагов, щелчок выключателя, и шорох открываемой двери, еще шаги, щелчок крана и журчание воды.

Вымыв руки и выключив свет, он вернулся ко мне и сел рядом.

- Боль спала? - этот вопрос заставил меня отвлечься и прислушаться к себе. Было неприятно, да, мерзко, но это были больше мои внутренние ощущения и это все ерунда, если представить, как было противно герру Каулитцу запихивать мне что-то в попу. Господи, какой кошмар, хотелось провалиться под землю. - Том? - его голос напомнил, что вообще-то от меня ждут ответа.

- Лучше, - и правда было лучше. По крайней мере, ничто уже не горело так, будто туда налили кислоты или кипятка.

- Если ночью станет хуже, то я оставил на тумбочке мазь, намажешь, хорошо?

- Хорошо, - я кивнул.

- Тогда отдыхай, - теплая ладонь погладила меня по голове, и мне до безумия захотелось, чтобы он не убирал руку, словно так и было надо – рука, просто поглаживающая по голове. - Я думаю, что заниматься и гулять тебе сегодня не стоит.

- Герр Каулитц… - слетает с губ прежде, чем я успеваю подумать, - не уходите… - так хотелось, чтобы он тут посидел со мной, вот так, просто поглаживая по голове, а может, даже без этого… Чтобы просто не один, и все.

- Хорошо, - я был настолько удивлен его согласием, но так боялся разрушить хрупкое равновесие, что не произнес больше ни слова, а он тоже сидел молча, рассеянно поглаживая меня по голове и иногда по плечу или ноющей спине и, наверное, думал о чем-то своем, пока мой разум, не способный мыслить сейчас, сковывала сладкая дрема.

Глава 31

25 недель

POV Tom

Глаза открылись сами – то ли от того, что сон закончился, то ли потому, что прямо на ресницах играл лучик яркого весеннего солнца. Наверное, это весна и наладившаяся погода так действовали на мой организм - в последнее время я чувствовал себя просто замечательно, даже несмотря на все неудобства, что причиняли лишний вес, живот и прочие «прелести» беременности, но все это было ничем в сравнении с тем букетом эмоций, что расцветали внутри меня, когда я ощущал свою (Боже, я уже не боялся этого слова!) свою малышку, которая с каждым днем вела себя все активнее и активнее. Я даже научился различать, когда она спит, а когда нет. Герр Каулитц надо мной посмеивается и говорит, что это все мои придумки, но я на самом деле чувствовал то, чего ему было не понять. Хотя, может, он просто опять притворялся, что ему все равно, а на самом деле было не все равно на нас. Если бы ему было плевать, то он бы не купил для меня три недели назад эту жутко удобную подушку, которую я сейчас не променял бы ни на что в мире, и просто фантастическую черную шелковую пижаму (хотя я так и не понял зачем он сказал, что ее купила Лекс, потому что она ее не покупала и очень удивилась, когда я попытался ее поблагодарить, а кроме герра Каулитца и Лекс этого сделать больше никто не мог – логично ведь?), а еще просто кучу одежды нормального размера, вернее, размера она была просто слоновьего и на вешалках приводила меня просто в ужас, зато нигде ничего не жало и выглядело, по словам Лекс, крайне мило. Она вообще в последнее время слишком много употребляла это слово по отношению ко мне, и это раздражало. Так о чем я думал? Ах да, герр Каулитц. Ему было не плевать, потому что он учил меня правильно ходить и дышать, сам занимался со мной спортом. Он… он… щеки вспыхнули, когда я вспомнил, как он лечил мою больную попу, сам, не прося помощи ни у кого из медсестер, ставил мне свечки, мазал там мазью, заставляя меня задыхаться от смущения и… как бы в этом не было стыдно признаваться – возбуждения, моему телу нравились его прикосновения, отчаянно нравились, настолько, что даже сейчас, когда его прохладные пальцы были только в моей голове, по телу разлилась томительная слабость. Или это просто такое утреннее состояние тела?

Поморщившись, я нашел в себе силы отлепиться от подушки и перевернулся на живот, чтобы начать утро с уже привычного упражнения, которое посоветовал герр Каулитц, вернее, «вставания в позу», как он сам это назвал, заставив меня вспыхнуть, хотя в его присутствии это уже стало моим привычным состоянием - помидорно-красное лицо, он даже интересовался пару раз, не гипертоник ли я.

Лежать на животе было нельзя и неудобно, поэтому я встал на колени, уперся руками в кровать, чувствуя, как скатывается с затекшей за ночь спины дискомфорт, и вспомнил, как прохладные ладони опускались на шелк пижамы, заставляя прогибать поясницу, принося такое вселенское блаженство, что хотелось, чтобы это продолжалось вечно. К сожалению так было всего два раза, и мне было безумно жаль, что после утреннего писка двери в палату заходила Лекс, как это случилось и сейчас.

- Доброе утро. Проснулся? – улыбнулась девушка, заправляя выбившуюся из укладки прядь за ухо.

- Привет - пропыхтел я, последний раз прогибая поясницу, - а разве не заметно? - и уселся на кровать.

- Заметно, ранняя пташка, - рассмеялась она, открывая папку. – Итак, у нас по плану, - она уселась рядом со мной на сбитую постель, - через полчаса приду брать у тебя анализы, осмотр у герра Каулитца в два часа, все остальное – как обычно, - улыбнулась она и закрыла папку. - Как спалось? Малышка не буянила?

- Все хорошо, - я поражался заразительности ее улыбки, хотя, может, это просто она так на меня действовала, потому что я ни разу не видел, чтобы, например, герр Каулитц улыбался рядом с ней. - Спал просто отлично, - в подтверждение своих слов я сладко потянулся и зевнул.

- Волосы опять отрасли, - она цокнула и покачала головой, - только неделю назад же подплетали твои дреды, - она взяла в пальцы один из дредлоков. -И как ты с этим ужасом ходишь? Неудобно же… Ладно, постараюсь договорится, чтобы тебе сегодня подправили прическу, - она словно разговаривала сама с собой, не требуя моего участия, да я особо и не хотел, потому что...

Едва ощутимый толчок изнутри, на грани восприятия, дал мне понять, что малышка внутри меня тоже проснулась, ладонь неосознанно легла на живот, на предполагаемое место толчка.

- Толкается? - вскинулась Лекс. - Можно я? - она вопросительно посмотрела на меня, а я только утвердительно кивнул, словно ощущая некоторое превосходство над ней, и через пару секунд ощутил на коже живота тепло чужих ладоней – еще одно до безумия приятное ощущение, с которым не хотелось расставаться и так хотелось, чтобы вот так же, на моем животе лежали ладони вовсе не Лекс, а… даже самому себе в мыслях об этом было признаваться страшно. А еще во мне безумно горело одно желание, которое совсем недавно окончательно сформулировалось в связную мысль. Я ужасно хотел знать две вещи: кто был биологическом отцом малышки, если он вообще был, и что с нами все-таки будет, но спросить никак не решался, хотя еще вот-вот, совсем чуть-чуть, и вопросы сами вырвутся наружу.

- Ничего, - со вздохом девушка убрала руки, - вот так всегда, - на ее лице было такое разочарование, словно… словно... я даже не мог подобрать правильные слова, чтобы сравнить, поэтому просто обнял ее:

- В следующий раз обязательно, она же маленькая совсем еще, ее только я чувствую. Вот подрастет, и ты обязательно… - словно утешения, шептал я на ухо Лекс.

POV Bill

- Герр Каулитц, это точно? - этот коп меня однозначно раздражал. Природа обделила его не только жировой массой, но и умом тоже. Неужели так трудно усвоить информацию с первого раза?

- Да, - раздраженно киваю и думаю, что день явно не задался с самого утра, а ведь это только начало, и мне еще предстоит просто фантастическое количество работы.

- То есть ни Томаса Шрейнера, ни вас в зале суда не будет? - этот Ливринг вскинул бровь, делая пометки в кипе бумаг, которую притащил с собой.

- Нет, - выдавливаю из себя, стараясь выглядеть максимально вежливо. Все-таки это служитель закона, а с ними спорить - себе дороже, особенно на кануне судебного процесса. Хотя, после блестяще проделанной работы моей адвокатессы, все убедились в том, что я в этом деле являюсь именно потерпевшим, а не виновным. - Насколько я знаю, я имею право на то, чтобы в зале суда вместо меня присутствовал мой законный представитель. Томас Шрейнер имеет это же право, и поскольку он является собственностью медицинского центра, законным представителем которого являюсь я, то мой законный представитель - его законный представитель. Так? Или я что-то путаю? - я с усмешкой посмотрел на полицейского, который пытался переварить мои словесные нагромождения, суть которых сводилась к одному: ни меня, ни Тома в зале суда не будет, потому что для него слишком вредны лишние волнения, а у меня просто нет ни времени, ни желания, тратить драгоценное время на всякую ерунду. Агнесса отлично справится со своей работой и без нас. Уж в чем-чем, а в ее профессионализме я не сомневался, тем более за такие деньги.

- Нет, вы ничего не путаете, герр Каулитц, - вздохнул полицейский и захлопнул папку с бумагами. - Могу ли я увидеться с Томасом? - я едва не подавился от удивления собственной слюной, когда услышал этот вопрос, но поборол свои эмоции и постарался как можно безразличнее поинтересоваться:

- С какой целью? - пальцы сами находят на столе приятно-прохладный паркер.

- Да нет, просто, - начал неуверенно оправдываться коп, заставляя мои глаза сузиться. Это еще что такое? Что у него там за дела с Томом? Или он решил получить какие-нибудь ценные сведения от моего подопечного, которые тот по своей наивности с легкостью разбазаривает налево и направо? Ну уж нет, раз у него нет четко обоснованной законом причины, то к Тому я его не подпущу. Одного допроса вполне достаточно, все остальное будет излишним.

- В таком случае простите, вынужден отказать, - ручка со стуком опустилась на поверхность стола. Плохая привычка - вертеть ручку, легко демонстрирует стороннему наблюдателю, что в последнее время в моей внутренней гармонии наметился разлад. Надо избавляться.

- Жаль, - цокнул мужчина и, заправив за ухо выбившуюся прядь, встал с места, - в таком случае вынужден с вами попрощаться и откланяться.

«И я по этому поводу нисколько не расстроен», – добавляю про себя.

- Передавайте Тому привет, - бросил он напоследок, вновь заставив меня изумленно задохнуться. Когда это отношения этого копа и Тома перешли в ту стадию, когда можно просить общих знакомых передавать друг другу привет, если они виделись всего один раз? После того случая ни я, ни Агнесс, ни кто-либо из центра не подпускал к подопечному кого-либо из копов, потому что… просто потому, что не надо. Я за этим бережно следил, да и персонал центра после произошедшего стал работать куда бережнее, наверное, не хотели повторить судьбу своих лопоухих коллег. Но все же в этом вопросе однозначно стоило разобраться, только сегодня на это не было времени, да и не мое это дело, а моей отнюдь не прекрасной адвокатессы. Вот будет мне вечером отзваниваться ее помощник, попрошу, чтобы они узнали, какое отношение имеет этот Ливринг к моему подопечному, а пока достаточно того, что до окончания срока договора они точно не увидятся. Не позволю.

Из размышлений меня вырвал легкий стук. Я бросил взгляд на часы. Судя по их стрелкам, визит был запланированным, значит, секретарь о нем не обязана предупреждать, но лучше бы она все-таки это делала, потому что ее работа и так висит на волоске, на очень тонком, насквозь больном волоске…

С тоской посмотрев на двери, я бросил:

- Входите, - в кабинет тут же впорхнула цветущая Лекс.

Говорят, что это весна так влияет на людей, но мне кажется более вероятным, что она просто наконец-то купила себе фаллоимитатор или нашла любовника, хотя если учесть ее вновь обвисшее бока, то самым вероятным из всех, является вариант с любимой искусственной игрушкой всех одиноких и не очень дам.

Дата добавления: 2015-07-19