Ненависть и жестокость. Возмездие 7 страница

немцев, силами своих рот самим атаковать врага на одном из узких участков обороны. При успешном завершении боя этот тактический ход позволял улучшить территориальное положение батальона. Немцы занимали более выгодное положение по отношению к батальону, они находились на высоком берегу, а с него переправа через реку была видна как на ладони. По моему предложению, усилив одну из рот личным составом и вооружением, взятым за счёт других рот, с наступлением темноты наше совместное командование сосредоточило эту ударную роту в месте предполагаемого прорыва. Нам пришлось на свой страх и риск оставить на других участках не доукомплектованные роты, которые отвлекали внимание немцев на себя и были прикрытием для наступающих. Об этой операции было поставлено в известность командование стрелкового полка. С ними было согласованно, что по сигналу сигнальной ракеты они должны нанести артиллерийский огонь по боевым позициям немцев и по команде перенести его в глубь их обороны. К условленному времени всё было готово к осуществлению этой операции. Все приготовления рот к ночной атаке приходилось осуществлять под постоянным ружейным и пулемётным огнём врага. В период подготовки к операции была налажена телефонная связь с ротами, разведаны полосы наступления. Перед бойцами была поставлена задача: выбить противника из господствующего оборонительного узла переднего края. Всё было рассчитано на внезапность. С наступлением темноты серия сигнальных ракет рассыпалась в звёздном небе. Артиллерия и миномёты с левого берега открыли по фашистам огонь, а залп «Катюш» дополнил артиллерийскую подготовку, чем воодушевил наших солдат на решительное наступление. На боевые позиции фашистов, не дожидаясь прекращения артиллерийского огня, бросилась в атаку первая рота. Беспрерывно взлетали осветительные ракеты, которые освещали место боя и позволили наступающим взводам легче ориентироваться в завязавшемся бою. Непрерывная пулеметная, автоматная и ружейная стрельба велась с двух сторон. Немцы отчаянно сопротивлялись, но их усилия удержать переднею траншею обороны не дали результата. Головная рота после короткого боя овладела первой траншеей обороны гитлеровцев. На другом фланге две другие роты батальона с начала боя так же из всех видов своего стрелкового оружия открыли огонь по оборонявшимся фашистам, создавая видимость наступления. Такими действиями атакующие роты ввели в заблуждение противника, который не смог во время оказать помощь своим обороняющимся подразделениям. Опомнившись, немцы попытались выбить наших солдат из занятых ими траншей, но время было упущено: пехота закрепилась и отчаянно отражала атаки фашистов. После нескольких безуспешных попыток вернуть свои утраченные позиции, гитлеровцы вынуждены были отступить. Бойцы двух других подразделений, используя момент успешной атаки головной роты, почти без боя заняли немецкие траншеи на своём участке наступления. Всю ночь немцы интенсивно, но безрезультатно вели огонь по нашим новым позициям, захваченным у противника. Однако противник, выбитый из первой траншеи первой линии обороны, был лишен возможности наблюдения за местом переправы на реке и не мог вести прицельный огонь по клочку земли занятого батальоном. Успешно проведенная операция дала возможность ночью переправить через реку основные силы стрелкового полка и суметь закрепиться на занятом рубеже, чтобы с рассветом нанести ещё один неожиданней удар по врагу, прорвать его оборону и развить наступление на запад.

По условленному сигналу при поддержке мощной артиллерийской подготовки и участии нашего 131-го миномётного полка, батальоны стрелкового полка осуществили эту задачу. Преодолев сопротивление немцев, была прорвана и вторая укрепленная оборона противника. Гитлеровское командование не смогло перебросить резерв на помощь этой группировке, так как наши войска развили успешное наступление и прорвали оборону на широком фронте правого берега реки Западный Буг. С большими потерями враг отходил по польской тер­ритории на запад вплоть до реки Вислы.1234-ой стрелковый полк, который поддерживал наш 131-й гвардейский миномётный полк в наступлении, к исходу дня вышел к деревне Гусыня, где его батальоны заняли оборону. Противник, чувствуя своё поражение, отходил почти без боя. Жители этого небольшого населенного пункта, в основном поляки, вылезали из своих укрытий и благодарили нас за своё освобождение от фашистов. Многие из них обнимали нас и угощали спелой черешней. Наша группа разведчиков и радистов всё это время находилась вместе со стрелковым батальоном и вела вместе с ним активные боевые действия. О том, как проходили бои на этом участке фронта, свидетельствует выписка из архивных документов ЦА МО СССР:

«В боях при прорыве обороны противника в районе Торговице-Дольск, при поддержании 1234-го стрелкового полка 370 стрелковой дивизии, при форсировании реки Западный Буг в районе деревни Гусыня, радист Мурзин, заменив командира отделения связи, один бессменно держал связь на трофейной радиостанции, обеспечив бесперебойную связь штаба со штабом бригады, дивизионами НП, чем способствовал прорыву обороны и форсированию реки. Чёткому проведению операции в значительной мере способствовало то обстоятельство, что А.Н. Мужиков с разведчиками по поручению раненого командира батальона помогал управлять боем рот....» ЦА МО СССР ф.35 гв. мин.бр.оп.3442с.л.53.

Дальнейший наш путь продолжался по польской земле, где впереди нас ждали новые ожесточенные бои. Вскоре всю нашу группу представили к правительственным наградам. Я за непосредственную помощь в умелом управлении боем рот стрелкового батальона, что в значительной мере способствовало четкому проведению наступательной операции, нашим командованием был представлен к награждению орденом Отечественной войны первой степени.

13. В лесах Белоруссии. Участие в операции «Багратион».

Разгром группировки немцев в районе Бобруйска

Летом 1944 года войска 1-го Белорусского фронта стремительно продвигались по Белорусской земле. Крупные армейские соединения фронта были направлены туда, где наши войска прорвали оборону противника и создали угрозу окружения немцев на отдельных участках наступления. Такая ситуация сложилась под городом Бобруйском, где в кольце окружения оказалось до 40 тысяч немецких вояк. Но смириться с поражением гитлеровцы не спешили, и попытались группами и крупными частями вырваться из окружения. В районе Бобруйского направления 131 минометный полк колоннами двигался к месту своего нового сосредоточения, преодолевая проселочными дорогами лесистую и болотистую местность. На нашем пути в любой момент могли оказаться прорывающиеся из кольца окружения группировки немцев. 28 июня 1944 года полк сделал кратковременную остановку, рассредоточился по опушке леса. Замаскировав автомашины, мы расположившись на отдых. Но моему взводу долго отдыхать не пришлось. Заместитель командира полка вызвал меня к себе в штаб.

Перед нашей группой, состоящей из командира взвода управления Мужикова А.Н., разведчиков - Сапуна В.С. и Кобзева В.А., а также двух разведчиков-радистов Мурзина Е.М, и Петрова А.С. была поставлена боевая задача: по лесной проселочной дороге пройти 5-6 км и выйти на шоссе, связывающее Бобруйск с Минском. В районе выхода на шоссе предполагалось местонахождение командного пункта 115-го стрелкового полка 23-й стрелковой дивизии. Нам необходимо было отыскать командный пункт этого полка, уточнить его местонахождение и передать эти данные по рации в наш штаб. Раскрыв топографические карты, мы внимательно изучили местность и, вооружившись всем необходимым, на исходе дня вышли всей группой к назначенному пункту. Наш путь проходил по лесной дороге, которая была путанной и очень сложной. Нам часто приходилось останавливаться и сверять маршрут с картой. У всех было чувство настороженности, так как опасность могла появиться в любую минуту: лесная тишина скрывала неожиданные ситуации, и наше оружие было наготове. Автомагистраль Бобруйск-Минск, которую мы искали, появилась перед нами неожиданно. Уже смеркалось, темнота быстро пришла в лес вместе с неспокойной тишиной. Странным показалось то, что не было слышно выстрелов, не видно никакого движения по магистрали. Эта обстановка только больше увеличила нашу тревогу. Где искать ночью пехоту мы не знали. Не будем же мы ходить по лесу и кричать: "Ау, где ты, пехота?" Обычно фронт боевых действий и передний край определялся по звукам выстрелов, разрывам снарядов, осветительным ракетам, а здесь была тишина и темнота. Сориентировавшись, наша группа направились по шоссе в сторону Минска, часто останавливаясь и вглядываясь в темноту леса, прислушиваясь к звукам. Мы надеялись что, может быть, брякнет где-то солдатский котелок, так как знали, - пехоту на переднем крае обычно кормят в темное время суток. Продолжая двигаться вперёд, я заметил в 150 метрах от дороги, на фоне темного леса при лунном освещении, какое-то деревянное сооружение. Это было бревенчатое укрепление, которое немцы делали для охраны дороги при налетах партизан. Перед укреплением лес был вырублен, и только несколько сосен беспорядочно валялись, создавая маскировку. От дороги к деревянному укреплению шла глубокая канава, и мне показалось, что в канаве замерли силуэты людей. На мой окрик они не ответили и оставались неподвижными. Всеми овладело предчувствие близости немцев.Прошли с полкилометра, и перед нами на дороге появилось очертание автомашины. В голове сразу же появились тревожные мысли: как она оказалась здесь и кому принадлежит? Скрытно, с большой осторожностью обходя дорогу по канаве, мы приблизились к автомашине. Это была немецкая крытая специальная машина, оборудованная под связь, вполне исправная и загруженная имуществом связистов, как будто только что покинутая немцами. В нескольких метрах от машины были три ямы, вырытые в рост человека. Такие ямы немцы часто выкапывали по краю дорог. Они служили им укрытием от бомбежек и налетов партизан. Я приказал двум радистам занять одну из ям и приготовиться открыть огонь из автоматов, если к машине приблизятся немцы. С остальными разведчиками я отправился по дороге искать нашу пехоту. Через 10-20 минут мы встретили повозку. Как потом выяснилось, это старшина из одной стрелковой части вез в термосах еду для своих солдат.

Такой встрече мы очень обрадовались, так как надеялись, что можем узнать, где размещается КП стрелкового полка. Но старшина заблудился сам и тоже искал свою пехоту. Переговорив со старшиной, мы вместе с ним направились к тому месту, где виднелись силуэты людей, в надежде встретиться с нашей пехотой. В темноте трудно было определить, кто они, свои или чужие. Подойдя к ним на близкое расстояние, мы наткнулись на большую группу немцев, подошедших к дороге с другой стороны леса. Старшина, увидев немцев, закричал: "Фрицы!" - и сразу же был сражен их автоматной очередью. Я успел упасть и скатиться в придорожную канаву. Мои разведчики, правильно оценив обстановку, при первых выстрелах сразу открыли по немцам ответный огонь и бросились мне на помощь. Лошади помчались по дороге, увозя убитого старшину. С этого момента нарушилась окружающая лес тишина, поднялась автоматная и пулеметная стрельба. Стреляли и со стороны немцев, и с противоположной стороны дороги. Как потом выяснилось,- это и была разыскиваемая нами пехота. Таким образом, мы очутились между двух огней на нейтральной полосе. Добежав по канаве до автомашины, которую охраняли радисты, я приказал занять оборону и не дать фашистам овладеть ею. Всю ночь шел бой вдоль шоссе. При свете осветительных ракет можно было видеть, как немцы неоднократно бросались в контратаку, пытаясь прорваться через шоссе в лес и вырваться из кольца окружения, но встречали яростный огонь нашей пехоты, окопавшейся в лесу недалеко от дороги. Были попытки немцев овладеть автомашиной, которую мы уже считали своей, но все их атаки были отбиты. К утру на шоссе появились два танка Т-34, которые вступили в бой и своим огнем помогли отбросить группировку немцев, прорывающуюся из окружения. Немцы отступили, и в беспорядке рассеялись по лесу. С рассветом мы увидели, что вдоль шоссе и в лесу лежит много убитых немцев. В нескольких метрах от нашей автомашины тоже валялись несколько мертвых фашистов, сражённых автоматным огнем моих разведчиков. Ночью, в пылу сраженья, я оступился и подвернул ногу. К утру она распухла так, что я не мог на нее встать и идти без посторонней помощи. Немного прейдя в себя после ночного боя, мы нашли командира батальона той части, которую искали. Он указал на карте местонахождение КП полка, а мой радист по рации сразу же сообщил его координаты в штаб стрелковой части, которую 131-й минометный полк должен поддерживать огнем минометов. Осмотрев автомашину, мы увидели, что она прошита несколькими автоматными очередями. Тем не менее, она без труда завелась, оказалась на ходу и исправной. Так на трофейной автомашине мы вернулись в расположение нашего 131-го минометного полкА. Я подробно доложил командиру полка о том, что взвод принимал участие в бою и что вернулся без потерь. Командир полка, выслушав мой доклад, объявил благодарность всему личному составу взвода за успешно выполненное задание. Трофейная автомашина до конца войны была на службе взвода управления полка, перевозила разное имущество связистов. В санчасть я сразу не попал и остался в полку, где вместе со всеми был готов к отражению атак прорывавшихся немецких группировок. Ночь прошла тревожно, но спокойно. На рассвете неожиданно раздалась команда: "Полк, к бою!" Была замечена большая группа немцев, подошедшая близко к расположению нашей части и пытавшаяся из леса внезапно напасть на полк.

По тревоге все подразделения заняли подготовленные заранее боевые позиции и минометные батареи, а часть солдат, из боевых расчетов окопалась и заняла круговую оборону со своим стрелковым оружием. Фашисты надеялись на своё внезапное появление, они бежали пьяные, орали, на ходу стреляя из автоматов. Этой пьяной психической атакой гитлеровцы хотели смять на пути прорыва нашу часть, но встретили дружный, организованный отпор, засевших в засаде наших солдат. В нестройных рядах гитлеровцев рвались мины, выпущенные из полковых минометов, а в упор по фашистам вели огонь наши солдаты, с трудом сдерживающие вражескую атаку. Число атакующих было велико и не известно ценой каких потерь мог бы остановить эту обезумевшую пьяную атаку наш полк, если бы вовремя не подошли на выручку несколько "Катюш" и 76 мм орудий, которые прямой наводкой в упор расстреливали рвущихся вперед фашистов. 40 минут продолжался этот бой. Немцы не выдержали: в одиночку или малочисленными группами они рассеялись по лесу. Сотни фашистских трупов усеяли полосу прорыва. В этом бою отличился мой разведчик Исхаков уроженец Казахстана. Во время боя он углубился в лес для выполнения естественных надобностей, но как только пригнулся, так сразу же к нему из леса устремились 3 фрица. Он не растерялся и, держа одной рукой расстегнутые брюки, другой выхватил из подсумка гранату и закричал по-немецки: "Руки вверх!". Фашисты не ожидали такого поворота событий, бросили оружие и дружно подняли руки. Так разведчик Исхаков, держа одной рукой брюки, а другой гранату, привел в часть трех пленных. За смелость и находчивость в этом бою он был награждён медалью "За Отвагу". Так закончился разгром еще одной многотысячной группировки немцев на одном из участков Бобруйского "котла".

14. Западный Буг

Пришло лето 1944года, осталась позади белорусская земля с ее болотами и лесами, где нам пришлось столкнуться с ожесточённым сопротивлением врага. Ещё немного и враг будет изгнан с территории нашей страны. Но то, что он силён и не думает сдаваться, мы чувствовали постоянно, ведя с гитлеровцами тяжёлые бои. В июле месяце наши войска подошли к польско-белорусской границе. Остались в истории сражения по освобождению нашей Родины, но мы знали, что главные бои ещё впереди. В один из июльских дней, после многокилометрового марша мой 131-й гвардейский миномётный полк 35-ой отдельной гвардейской минометной бригады РГК (Резерва Главного Командования) подошёл к новому месту предполагаемых боев у реки Западный Буг в направлении польских городов Хельм и Люблин. Мы расположились в нескольких километрах от государственной границы, невдалеке от одного из населенных пунктов. По команде заместителя командира 131-го миномётного полка майора Приходченко я, командир взвода управления полка, с двумя разведчиками моего взвода - младшим сержантом Роксиковым (Виктор Роксиков погиб впоследствии при форсировании реки Висла) и

сержантом Смоляниновым направились к месту расположения пехоты, которая вела бой за овладение плацдармом, расположенным на другом берегу реки. В нашей группе также был командир отделения связи сержант Петров и его радист - рядовой Мурзин. Перед нами была поставлена задача: разыскать командный пункт стрелковой части, которую наш полк должен был поддержать миномётным огнем во время атаки. Подходы к реке интенсивно обстреливались противником. Мы ползком преодолели опасный участок, и вышли к лесочку на небольшом так называемом островке на безводной низменности в километре от реки Западный Буг. Этот остров с лесочком был небольшой возвышенностью по форме напоминающий блюдце, которое окружала вода только в сильное полноводье. У возвышенного берега этого островка, защищенного от обстрелов, мы и обнаружили командный пункт полка. Вскоре туда прибыл наш заместитель командира полка майор Приходченко. Свою задачу мы выполнили - с командиром 1234-го стрелкового полка 370-й стрелковой дивизии была установлена связь взаимодействия. Выбрав среди кустов удобное для наблюдения место, мы оборудовали свой наблюдательный пункт стереотрубой, а также осматривали местность при помощи бинокля. Радисты установили связь с нашим штабом полка, а на командном пункте стрелковой части узнали обстановку, которая сложилась на данный момент. Как оказалось, ночью передовой батальон полка прибыл на автомобилях на этот участок боёв и сходу с малыми потерями форсировал водную преграду. Бойцы батальона, преодолев на подручных средствах реку шириной в 25 метров, смогли закрепиться на правом берегу, на небольшом клочке земли под самым носом у гитлеровцев. Немцы не ожидали такого стремительного наступления и не смогли удержаться на подготовленном ими оборонительном рубеже. Через некоторое время на командный пункт (КП) стрелкового полка прибыл генерал, вероятно заместитель командира стрелковой дивизии, и в присутствии майора Приходченко была уточнена обстановка боевых действий батальона. Положение стрелкового батальона в составе трёх рот, находившихся на противоположном берегу было тяжёлое: прекратилась связь с КП стрелкового полка, боеприпасы и продовольствие заканчивались, среди личного состава имелись раненые и убитые. Всё это время батальон отражал отчаянные атаки немцев, которые пытались сбросить в реку зацепившихся за небольшой клочок берега отважных бойцов. Основные силы стрелкового полка находились на марше и подойти могли только к вечеру. Наша пехота, в отличие от немецкой, передвигалась в основном пешком, так как автотранспортных средств не хватало. Обстановка требовала немедленно послать кого-то из офицеров на тот берег, чтобы на месте оценить сложившуюся ситуацию, а самое главное, установить связь батальона с КП стрелкового полка. Выбор для выполнения этого задания выпал на меня, старшего лейтенанта Мужикова, командира взвода управления 131-го миномётного полка. Оказывается, до нашего прихода на КП стрелкового полка, была предпринята попытка перебраться на тот берег к стрелковому батальону, но понеся значительные потери, разведывательная группа вернулась назад, не выполнив задание. Наши сборы были не долгими. Взяв с собой разведчиков: Роксикова и Смолянинова, а также двух радистов, изучив с наблюдательного пункта местность, я выбрал маршрут движения. Скрытно, используя заросли острова, мы ползком направились к берегу реки.

Перед нами лежала почти ровная с небольшими ложбинками низменность, покрытая молодым травянистым ковром. Изредка встречались кустики ивняка. Немцы, используя возвышенный участок берега, хорошо просматривали наше поле. Рассредоточившись от ложбинки до ложбинки, от кочки до кочки, используя малейшие складки поймы, под непрерывным пулеметным и артиллерийским огнём, мы с короткими передышками ползли, не теряя друг друга из вида. Особенно доставалось радистам, которые по очереди тащили тяжёлый вещмешок с рацией. Разрывы снарядов и мин обложили нашу группу со всех сторон, осколком разорвавшегося снаряда легко ранило в руку разведчика Смолянинова, а мне осколок мины размером с ладонь плашмя проехал по спине, порвал гимнастёрку и сполз к животу. Я почувствовал, будто что-то обжигает мой живот и не даёт ползти. Я ни как не мог предположить, что предметом, попавшим под мою гимнастёрку, окажется горячий осколок мины. К счастью осколок только поцарапал мне спину и ожёг мой живот. Так в течении примерно часа мы преодолевали поле в тысячу метров. С трудом и большим риском для жизни мы добрались до обрывистого берега реки, свалились с него вниз и один за другим покатились к воде. Очутившись в не простреливаемом пулемётным огнём пространстве, оправившись от нервного напряжения, срочно перевязали руку разведчику Смолянинову и стали переправляться через водную преграду. Для переправы пришлось использовать плавающие у берега брёвна и доски, а так же остатки от взорванного деревянного моста. Противник, как оказалось, просматривал и постоянно простреливал артиллерийским и миномётным огнём все предполагаемые места переправы. К счастью, перелёты и недолёты снарядов летящих в нашу сторону не нанесли нам никакого вреда. С большим трудом нам удалось перебраться на противоположный берег. Мокрые и вконец обессиленные мы нашли место расположения командира батальона. Он находился в земляном укрытии, на высоком берегу реки. От него мы узнали, что батальон около суток удерживает небольшой участок берега, отражая непрерывные атаки фашистов. Имеются убитые и раненые. Он тоже получил ранение в ногу и не мог передвигаться. Трофейная рация в батальоне в последнее время бездействовала, так как кончилось её электропитание. Мои радисты немедленно развернули эту радиостанцию и использовали для её работы батареи от своей принесённой радиостанции. Ею мы воспользоваться не могли, ввиду того, что осколком вражеского снаряда она была выведена из строя. Командир батальона по трофейной рации своим кодом доложил на КП обстановку, а также попросил оказать батальону помощь огнём артиллерии и миномётов. Перед нами была поставлена задача: передавать координаты целей и корректировать миномётный огонь. Командир батальона поручил мне оказать помощь в управлении боем рот. Это было связано с тем, что его ранение не позволяло ему передвигаться. Поручить командовать батальоном кому- то из молодых лейтенантов он не захотел: его командиры рот слабо разбирались в организации боя. После нескольких попыток отбросить батальон с занимаемого им плацдарма, а вернее с небольшого клочка земли, противник притих. Но все мы чувствовали, - это было временное затишье, в ближайшее время он будет снова пытаться осуществить свой план. Разобравшись с угрожающей обстановкой, в которой оказались защитники плацдарма, командиры подразделений с моим участием подсчитали все свои возможности для ведения предстоящего боя и приняли решение: с наступлением темноты, не ожидая атаки

немцев, силами своих рот самим атаковать врага на одном из узких участков обороны. При успешном завершении боя этот тактический ход позволял улучшить территориальное положение батальона. Немцы занимали более выгодное положение по отношению к батальону, они находились на высоком берегу, а с него переправа через реку была видна как на ладони. По моему предложению, усилив одну из рот личным составом и вооружением, взятым за счёт других рот, с наступлением темноты наше совместное командование сосредоточило эту ударную роту в месте предполагаемого прорыва. Нам пришлось на свой страх и риск оставить на других участках не доукомплектованные роты, которые отвлекали внимание немцев на себя и были прикрытием для наступающих. Об этой операции было поставлено в известность командование стрелкового полка. С ними было согласованно, что по сигналу сигнальной ракеты они должны нанести артиллерийский огонь по боевым позициям немцев и по команде перенести его в глубь их обороны. К условленному времени всё было готово к осуществлению этой операции. Все приготовления рот к ночной атаке приходилось осуществлять под постоянным ружейным и пулемётным огнём врага. В период подготовки к операции была налажена телефонная связь с ротами, разведаны полосы наступления. Перед бойцами была поставлена задача: выбить противника из господствующего оборонительного узла переднего края. Всё было рассчитано на внезапность. С наступлением темноты серия сигнальных ракет рассыпалась в звёздном небе. Артиллерия и миномёты с левого берега открыли по фашистам огонь, а залп «Катюш» дополнил артиллерийскую подготовку, чем воодушевил наших солдат на решительное наступление. На боевые позиции фашистов, не дожидаясь прекращения артиллерийского огня, бросилась в атаку первая рота. Беспрерывно взлетали осветительные ракеты, которые освещали место боя и позволили наступающим взводам легче ориентироваться в завязавшемся бою. Непрерывная пулеметная, автоматная и ружейная стрельба велась с двух сторон. Немцы отчаянно сопротивлялись, но их усилия удержать переднею траншею обороны не дали результата. Головная рота после короткого боя овладела первой траншеей обороны гитлеровцев. На другом фланге две другие роты батальона с начала боя так же из всех видов своего стрелкового оружия открыли огонь по оборонявшимся фашистам, создавая видимость наступления. Такими действиями атакующие роты ввели в заблуждение противника, который не смог во время оказать помощь своим обороняющимся подразделениям. Опомнившись, немцы попытались выбить наших солдат из занятых ими траншей, но время было упущено: пехота закрепилась и отчаянно отражала атаки фашистов. После нескольких безуспешных попыток вернуть свои утраченные позиции, гитлеровцы вынуждены были отступить. Бойцы двух других подразделений, используя момент успешной атаки головной роты, почти без боя заняли немецкие траншеи на своём участке наступления. Всю ночь немцы интенсивно, но безрезультатно вели огонь по нашим новым позициям, захваченным у противника. Однако противник, выбитый из первой траншеи первой линии обороны, был лишен возможности наблюдения за местом переправы на реке и не мог вести прицельный огонь по клочку земли занятого батальоном. Успешно проведенная операция дала возможность ночью переправить через реку основные силы стрелкового полка и суметь закрепиться на занятом рубеже, чтобы с рассветом нанести ещё один неожиданней удар по врагу, прорвать его оборону и развить наступление на запад.

По условленному сигналу при поддержке мощной артиллерийской подготовки и участии нашего 131-го миномётного полка, батальоны стрелкового полка осуществили эту задачу. Преодолев сопротивление немцев, была прорвана и вторая укрепленная оборона противника. Гитлеровское командование не смогло перебросить резерв на помощь этой группировке, так как наши войска развили успешное наступление и прорвали оборону на широком фронте правого берега реки Западный Буг. С большими потерями враг отходил по польской тер­ритории на запад вплоть до реки Вислы.1234-ой стрелковый полк, который поддерживал наш 131-й гвардейский миномётный полк в наступлении, к исходу дня вышел к деревне Гусыня, где его батальоны заняли оборону. Противник, чувствуя своё поражение, отходил почти без боя. Жители этого небольшого населенного пункта, в основном поляки, вылезали из своих укрытий и благодарили нас за своё освобождение от фашистов. Многие из них обнимали нас и угощали спелой черешней. Наша группа разведчиков и радистов всё это время находилась вместе со стрелковым батальоном и вела вместе с ним активные боевые действия. О том, как проходили бои на этом участке фронта, свидетельствует выписка из архивных документов ЦА МО СССР:

«В боях при прорыве обороны противника в районе Торговице-Дольск, при поддержании 1234-го стрелкового полка 370 стрелковой дивизии, при форсировании реки Западный Буг в районе деревни Гусыня, радист Мурзин, заменив командира отделения связи, один бессменно держал связь на трофейной радиостанции, обеспечив бесперебойную связь штаба со штабом бригады, дивизионами НП, чем способствовал прорыву обороны и форсированию реки. Чёткому проведению операции в значительной мере способствовало то обстоятельство, что А.Н. Мужиков с разведчиками по поручению раненого командира батальона помогал управлять боем рот....» ЦА МО СССР ф.35 гв. мин.бр.оп.3442с.л.53.

Дальнейший наш путь продолжался по польской земле, где впереди нас ждали новые ожесточенные бои. Вскоре всю нашу группу представили к правительственным наградам. Я за непосредственную помощь в умелом управлении боем рот стрелкового батальона, что в значительной мере способствовало четкому проведению наступательной операции, нашим командованием был представлен к награждению орденом Отечественной войны первой степени.

15. Лагерь «Майданек»

Преодолён ещё один этап наступательных боёв за освобождение Белоруссии с 01.10.1943г. по 18. 07.1944 год. Пройдено с боями 600 километров и 600 километров по железной дороге. Это случалось, ко­гда в/части бригады перебрасывались как резерв на другие участ­ки фронта. После того как 20 июня 1944 года передовые части вышли на государственную границу и форсировали реку Западный Буг у города Хелм, полки миномётной бригады вступили на поль­скую землю. Вместе с частями 8-й гвардейской (бывшей 62-й Сталинградской) армии генерала Чуйкова В.И. миномётная бригада участвовала в освобождении города Люблина. Войска стремительно продвигались по польской земле, встречая на отдельных направлениях очаги упорного сопротивления врага. В наступательном порыве были и короткие передышки. Дивизионы 131 гвардейского миномётного полка рассредоточились в одном из населённых пунктов, в 20-25 км от Люблина, ожидая приказа вышестоящего командования оказать артиллерийскую и миномёт­ную поддержку стрелковой дивизии. Времени было достаточно, чтобы после напряжённых боёв и переходов, привести в порядок технику, вооружение и дать передышку личному составу. С разрешения командира полка группа офицеров решила посетить концлагерь в районе города Люблина. Люблин был освобождён несколько дней назад, и бои велись уже далеко от города на подступах к реке Висле. Вскоре мы узнали, что отгороженный колючей проволокой участок земли слева от шоссе, где зловеще чернели одноэтажные бараки, был печально известный концентрационный лагерь Майданек. Пока город бурлил от радостной встречи с советскими и польскими войсками, многим из нас, в том числе и мне, удалось побывать в этом чудовищном лагере смерти. Даже воины прошедшие долгие годы войны, множество испытаний, ежедневно видевших смерть своих товарищей, не могли без содрогания знакомиться с этим дьявольским заведением фашизма. Это была фактически фабрика смерти, где содержались и уничтожались сотни тысяч ни в чём не повинных людей, в основном еврейской национальности. После освобождения Люблина была установлена охрана лагеря из советских воинов. Узников лагеря куда-то эвакуировали, а в лагере осталась небольшая администрация из поляков. После небольших формальностей нашу группу пропустили на территорию лагеря. Лагерь размещался на пустынном месте. Вся его территория была обнесена колючей проволокой в несколько рядов, а по проводам проходил ток высокого напряжения. На территории были построены десятки деревянных одноэтажных бараков, а несколько зданий предназначались для профилактики (уничтожению) узников. Здесь же возвышалось несколько смотровых вышек, рядом с которыми располагались бетонные бункеры. Нас сопровождал служащий из администрации лагеря и рассказывал об ужасах творимых фашистами над узниками. Осматривая один из бараков, где размещались узники, мы увидели во мраке длинного помещения деревянные нары в три яруса. Узкий проход разделяли другие нары, кое-где на них лежали тряпки служившие одеждой или постельным бельем.

Дата добавления: 2015-07-16