Ненависть и жестокость. Возмездие 3 страница

Еще долго я не мог успокоиться от увиденного и пережитого. Но надо было жить, чтобы защитить Ленинград от врагов и отомстить фашистам за смерть наших родных и близких людей.В феврале месяце стихли морозы, героически действовала дорога жизни, в войсках прибавили продовольственные пайки. На нашем участке фронта напряжение боев не спадало, продолжались бои местного значения, но войска скрытно готовились к прорыву обороны противника, а значит и к прорыву блокады.Я продолжал находиться на НП при командире батареи в качестве разведчика. Рано утром в один из февральских дней, я возвращался с обедом с нашей батареи на наблюдательный пункт.Дорога, по которой приходилось ежедневно ходить за обедом кому-то из нас двоих, на отдельных участках часто обстреливалась противником, поэтому эти места мы преодолевали бегом. Вот и на этот раз, когда я очутился у опасного участка, немцы открыли огонь. Я старался бегом вырваться из зоны обстрела, но не успел этого сделать, так как вблизи меня разорвались два снаряда.Взрывной волной меня отбросило на землю. Обстрел прекратился, а я лежал на снегу весь обсыпанный землей и не мог подняться.Голова гудела, в ушах стоял звон, все тело болело, пробирала дрожь. К моему счастью вскоре появились два солдата-телефониста, которые устраняли обрыв телефонных кабелей. Они помогли мне добраться до расположения нашей батареи. Термос, что я нес, был разбит. Телефонисты рассказали, что на этом месте в этот же день были ранены еще два солдата.Из расположения батареи меня, контуженного, увезли в медицинский санитарный батальон № 111, расположенный в лесу за поселком Невская Дубровка. В медсанбатах поступающих раненых, контуженных и больных, долго не держали, и уже через несколько дней меня перевели в полевой фронтовой госпиталь, где уста­новили, ко всему прочему, еще и цингу. У меня оставалась высокая температура, опухли ноги, не было аппетита. Госпиталь находился в лесу и располагался в больших парусиновых палатках.Попав сюда, я почувствовал, что очутился в раю после ада: чистая постель на раскладушках, тишина и покой. Молодые сестры относятся к больным душевно, намного лучше кормят. Правда, мне не нравилось часто пить горький настой из хвои, но в нём были необходимые витамины. Пока я был на излечении в госпитале, нашу 10-ю стрелковую дивизию и отдельный минометный дивизион перебросили из района Невской Дубровки на Карельский участок фронта. После окончания лечения в госпитале я вернулся в свою войсковую часть.

Летом 1942 года я был откомандирован в Пензенское минометное училище, где проучился 10 месяцев.

После обучения в Пензенском минометном училище судьба связала меня с 35-й отдельной гвардейской Речицко-Бранденбургской Краснознаменной ордена Богдана Хмельницкого минометной бригады РГК.

3. Боевой путь нашей бригады

01.05.1943г. День организации бригады. Деревня Калинино, Ливенского района Орловской области.

07.07.1943г. Начало боевых действий бригады на участках совхоза «Прогресс", Малоархангельск, Поныри.

24.07.1943г. Благодарность товарища Сталина за ликвидацию летнего наступления немцев.

05.08.1943г. Благодарность товарища Сталина за освобождение города Орла.

10.08.1943г. Приказ НКО за №261 о преобразовании 21-ой-Отдельной минометной бригады в 35-ю Гвардейскую отдельную минометную бригаду РГК.

11.10.1943г. Форсирование реки Сож.

18.11.1943г. Благодарность товарища Сталина за освобождение города РЕЧИЦА с наименованием "РЕЧИЦКИХ".

28.12.1943г. Приказ Командующего артиллерией от 12.02.1944г. об утверждении гвардии полковника Ушакова Николая Григорьевича командиром 35-й Гвардейской отдельной Речицкой минометной бригады РГК.

24.06.1944г. Начало наступления. Бригада участвует в прорыве обороны, в окружении и уничтожении немцев в районе города Бобруйск и реки Друть.

25.06.1944г. Благодарность товарища Сталина за успешные боевые действия.

02.07.1944г. Указом Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение приказов командования при прорыве сильно укрепленной обороны немцев в районе города Бобруйск бригада награждена орденом "Квасного Знамени".

21.07.1944г. Бригада форсировала реку Западный Буг, участвовала в освобождении города Хелм /Польша/.Бригаде объявлена благодарность товарища Сталина.

28-29.07.1944г. Форсирование реки Висла.

09.08.1944г. Бригада награждена орденом Богдана Хмельницкого 2-й степени.

16.01.1945г.Благодарность товарища Сталина за прорыв обороны немцев южнее города Варшава.

31.01.1945г. За вторжение в пределы Брандербургской провинции объявлена благодарность товарища Сталина.

03.02.1945г. Части бригады вышли на реку Одер, форсировали её и заняли плацдарм на западном берегу.

16-24.04.1945г Начало наступления на Берлин, жестокие бои в районе Визинау, канала Одер-Шпрее.

23.04.1945г. Благодарность товарища Сталина за прорыв обороны немцев на реке Одер.

24.04.1945г. Бригада действовала в составе 5-ой Ударной Армии за взятие города Берлина

25.04.1945г. Бригада ворвалась в город Берлин, ведёт уличные бои по захвату Центральной части и Рейхстага.

02.05.1945г. Благодарность № 357 товарища Сталина за ликвидацию окруженной группировки Юго-Восточнее Берлина.

02.05.1945г. Бригаде объявлена благодарность товарища Сталина за овладение столицей Германии городом Б Е Р Л И Н О М.

с 03.05 по 06.05.1945г. В поселке Неен-Хаген бригада вышла из боев и находилась на отдыхе.

06.05.1945г Бригада выехала в м. Паузин, северо-восточнее города Берлин в лагерь.

28.06.1945г. Занимались боевой и политической учебой.

с 28.06 по 29.10.1945г. Город Лангельзальц /Германия/. Бригада занималась боевой и политической учебой.

с 29.10 и по 10.02.1946г. Город Биттерфельд /Германия/. Бригада занималась боевой политической учебой.

с 10.02.по 01.03.1946г. Передислокация бригады из Германии в СССР. 01.03.1946г. Бригада прибыла в город Ворошиловград, УССР

с 15.03.1946г. Бригада приступила к занятиям по боевой и политической подготовке.

4. Курская дуга. Операция «Цитадель»

В мае 1943 г. после напряженной десяти месячной учебы в Пензенском минометном училище, мне было присвоено звание лейтенанта и вручены пагоны, которые только что ввели в Советской Армии. Сразу же я был направлен на Центральный фронт. Поезд мчался к фронту с редкими остановками. Из товарных вагонов, в которых мы ехали, раздавались песни и шутки, на первый взгляд, беззаботных ребят, но многие из нас уже побывали в жестоких боях с фашистами и не раз смотрели смерти в лицо. На пути следования к месту назначения наш эшелон неоднократно подвергался бомбежкам. Особенно это ощущалось при приближении к линии фронта. Благополучно прибыв в отдел кадров Центрального фронта, я получил назначение на должность командира взвода управления штаба 131 минометного полка 21-й отдельной миномётной бригады, которая формировалось в районе города Ливны и готовилась к ожесточенным боям на Курской дуге. Так вновь началась моя фронтовая жизнь.

Готовясь к Курско-Орловским сражениям, Ставкой было принято решение о создании Резерва главного командования, что позволяло на важных в стратегическом плане участках фронтов, вводить массированные воинские соединения, способные нанести решающий удар по немецким войскам. Именно в этот период на Курской дуге была создана и оснащена новейшей техникой 21-я отдельная миномётная бригада Резерва главного командования (РГК) Центрального фронта. В быстро меняющейся обстановке в управлении боем огромную роль играет фронтовая разведка и связь. Любая боевая операция на фронте разрабатывается штабом и осуществляется на основе оперативных разведданных. А успех её зависит от чётких действий разведки и бесперебойной связи.

В мои обязанности, командира взвода управления штаба полка входило:

- выбор места и организация оборудования НП (наблюдательного пункта).

- организация разведки за противником с НП и доклад на КП (командный пункт) обо всех обнаруженных целях и изменениях в оборонительных позициях противника.

- в период боевых действий находиться в боевых порядках стрелковой части и участвовать в боевых действиях - разведке боем.

В первых числах июля 1943 года 21-я отдельная минометная бригада РГК Центрального фронта ночью была поднята по тревоге. Все 4 полка бригады, в том числе и наш 131-й минометный полк, оснащённый новой техникой, на новых американских автомашинах типа «студебеккер», прибыли на фронт, и сосредоточились во второй полосе обороны 307-стрелковой дивизии в районе города Малоархангельска. Еще на марше, за несколько километров до места сосредоточения, была слышна артиллерийская канонада, видно зарево пожарищ, шло движение войск с боевой техникой. На душе было тревожно. На нашем пути часто встречались сплошные траншеи и другие оборонительные сооружения, готовые к использованию нашими войсками в случае вынужденного отступления.

5 июля 1943 года 2 миллиона 300 тысяч воинов с обеих сторон на всем
556-километровом противостоянии друг другу скрестили новейшее оружие и начали сражение на Курской дуге. Наша часть, как и другие полки 21 миномётной бригады, в период многодневных боевых действий побывала на самых горячих участках фронта. Вместе со стрелковыми частями и другими родами войск приходилось испытывать и горечь отступлений от первой линии обороны, и радость наступлений в это жаркое лето на Курской дуге. Командованием фронта было принято решение: перебросить все четыре полка из-под города Малоархангельска в район Понырей для усиления обороны войск на Ольховатском направлении. Полки бригады заняли огневые позиции около деревни Сновы и отражали атаки наступающих войск противника. Как и предполагалось, 7 июля гитлеровское командование перенесло главный удар на Поныри, не прекращая наступать на других направлениях. Противник сосредоточил в лощине у Понырей до 150 танков с мотопехотой. По результатам нашей разведки 120 штурмовиков и бомбардировщиков нанесли ощутимый удар врагу. Их атаку продолжили артиллеристы, которые открыли огонь из сотен орудий по скоплениям вражеских войск.

Но противник был ещё силён.131-й миномётный полк занял огневые позиции в 1 км юго-западнее Понырей на скошенном поле. Позиции были оборудованы в одну линию. Миномёт от миномёта располагался на расстоянии 4 метров. Поле казалось «мертвым», настолько тщательно была выполнена маскировка. Каждый минометчик понимал, что от него зависит жизнь или смерть сотен, а может быть и тысяч наших воинов. Обстановка складывалась тяжелая. Не смотря на упреждающий удар с нашей стороны, авиация противника в течение 2 часов бомбила все лощины, но наши огневые позиции не пострадали. Утром в сторону полка двинулась лавина танков, их гул и лязг гусениц сотрясал землю. Все минометы полка, а их было 36, обрушили огонь на танковую атаку гитлеровцев. Когда дым рассеялся после 40-минутного огня наших минометов и других артиллерийских частей, я увидел, что фашистские танки остановлены, рассеяны, а многие горят. Не один танк не дошел до нашей линии обороны. Полком было выпущено примерно 980 мин, но их боекомплект подходил к концу. Многие минометы раскалились докрасна и не могли вести огонь. Противник продолжал продвигаться вперед, несмотря на огромные потери в живой силе и технике. К 19 часам 7 июля, введя в бой дополнительно два полка пехоты и 60 танков, противнику всё же удалось потеснить наши части. Стремясь развить свой успех, гитлеровцы 8 июля в 6 часов 30 минут перегруппировались, подтянули свежие силы и начали новое наступление на Поныри с трёх направлений (с севера, северо-запада и северо-востока). Но все их атаки были отбиты.307-я стрелковая дивизия занимала вторую полосу обороны западнее села Никольское. Совхоз «1 мая» - райцентр Понырей мы должны были удержать любой ценой. В результате ожесточённых боёв противнику всё же удалось в центральной части Понырей окружить 1023-й полк дивизии. Потеснил он наши части и на других направлениях. 9июля в 19часов в бой за Поныри вступила 4-я гвардейская воздушно-десантная дивизия. Сходу, прямо с машин, десантники бросились в атаку. Но 10 июля гитлеровцы всё же ворвались на северную и центральную часть Понырей, овладели окраиной деревни Горелое и совхозом «1 мая». Бои у Понырей по своему накалу были даже сильнее, чем у Ольховатки. Все 4 полка бригады, оснащенные 144 минометами, заняли огневые позиции у деревни Горелое. Одновременно все эти полковые 120-ти миллиметровые минометы обрушили огонь на врага и положили его пехоту. 10 июля к 17-ти часам воины 307-й стрелковой и 4-й гвардейской воздушно-десантной дивизии восстановили положение и освободили поселок «1 мая», выбив фашистов с северной окраины Понырей. Днем и ночью шли непрерывные, тяжёлые бои. Наш участок обороны, куда мы прибыли ночью, был самым ответственным на одном из направлений Курско-Орловского выступа. Мы находились в траншеях переднего края. Перед нами раскинулось поле, на котором стеной стояла готовая к уборке спелая пшеница, а в нескольких десятках метрах от нас находились замаскированные траншеи переднего края противника. За ними виднелась железнодорожная станция Поныри, где особо выделялась полуразрушенная водонапорная башня. Остальные постройки закрывала зелень деревьев. Передний край немцев можно было наблюдать через стереотрубу сквозь колосья пшеницы во время минутного затишья. В остальное время стоял грохот орудийных раскатов, взрывов снарядов и мин. Воздух был насыщен пороховой гарью, дымом горящей пшеницы и пылью.

Было трудно дышать, пекло жаркое летнее солнце. Мы молили Бога, что бы пошёл дождь. Чистое небо на войне не всегда радость для солдата. Вот и сейчас вереница пикирующих бомбардировщиков с крестами на крыльях появились над нашими боевыми порядками. Расположенные где - то в оврагах зенитные батареи открыли огонь, расстроив их боевой строй. Неожиданно в воздухе появились наши серебристые ястребки и врезались в строй вражеских стервятников. Загорелся один, а потом и второй «мессер». Остальные вражеские самолеты пустились в бегство, беспорядочно сбрасывая свой смертоносный груз. Но воздушный бой не закончился: высоко в небе продолжалось сражение между нашими и немецкими истребителями, и превосходство нашей авиации было очевидным. Когда шел воздушный бой, казалось, что на земле затихал накал артиллерийской дуэли. Видимо, в это время взоры воюющих сторон были обращены в небо и все переживали, наблюдая за этим боем. Раненых и убитых днем из траншей вынести было невозможно и только с нас­туплением темноты их отправили в тыл. Солнце полило нещадно, хотелось пить, но вода во фляжках давно кончилась. Обстрел переднего края противником усилился и порой переходил в шквал огня. И тут же по траншее прошла команда: «Приготовиться к отражению атаки фашистов». Это была вторая атака. Через считанные секунды десятки 120 мм мин обрушились на скопление фашистов. Из-за плохой видимости противника не было видно, что снизило эффективность его поражения. На левом фланге усилился ответный пулеметный и автоматный огонь, бойцы в траншеях заняли свои места и спешно готовили каждый свое оружие: гранаты, пулеметы, противотанковые ружья. Артиллерийский и пулеметный огонь противника был таким плотным, что сразу же увеличилось число раненых и убитых. Слева от наших позиций послышался приглушенный шум танков. Они появились из лощины, но из-за дымовой завесы просматривались с трудом. За танками бежали фашисты, они стреляли на ходу и прятались за танковой броней. Начиналась новая атака противника. Но и она была отбита массированным и точным огнем артиллерии и минометов. Перед нами горели два танка, а остальные спешно отходили назад. Пехота врага была частично уничтожена, а частично укрылась в своих траншеях. С наступлением темноты поднесли в термосах горячую пищу, и пехота повеселела. Слышалось бряцание котелков, приглушенная перекличка солдат в траншеях. Наступила небольшая передышка. Как только противник ракетами освещал передний край, оживление прекращалось до наступления темноты. Пулеметными огненными трассами, орудийными вспышками, снопами светящихся брызг от разрывов снарядов озарялась ночная мгла. За ночь была сделана перегруппировка войск, пришли из резерва свежие, хорошо оснащенные части, ближе к переднему краю подтягивалась артиллерия. Чувствовалось, что утром надо ожидать наступления наших войск. После ожесточенных боев на участке посёлка Поныри, где немцы понесли большие потери и вынуждены были занять оборону, а где-то и отступить, все полки минометной бригады, в том числе и 131-й минометный полк, до рассвета снялись с огневых позиций и срочно были переброшены на другое угрожающее для нашей обороны направление - Ольховатское.

Иногда штабы частей не успевали корректировать и своевременно доводить до миномётных дивизионов меняющиеся обстановки, что приводило к ненужным потерям и жертвам. 131-й минометный полк в определенное приказом ему время, а именно ночью, прибыл на новое место и с рассветом развернул свои огневые позиции. Наша группа, под командованием зам. командира 131 миномётного полка, начальника разведки полка, моего взвода управления штаба полка- двух разведчиков, двух радистов и двух связистов, до наступления утреннего рассвета направились на КП стрелковой части, которую 131-й миномётный полк должен был поддержать минометным огнем. КП полка размешался в подвалах сгоревших домов. Подходы к нему были тщательно замаскированы. Наш подвал размещался в таком месте, откуда обзор местности был очень ограничен. На КП нам стало известно, что противник на нашем направлении сосредоточивает большие силы (в том числе и танковые), намереваясь отбить утраченные им важные позиции. Полностью разбитая, сожженная деревня на первый взгляд была пуста. Но это только казалось. На самом деле, на этом небольшом участке заняла оборону почти целая дивизия. Обороняющиеся, используя естественные особенности местности, сумели спрятать свою боевую технику и все тщательно замаскировать, Противник методически вел артиллерийский обстрел посёлка. Постоянно в воздухе крутился немецкий самолет разведчик «фоке вульф» или «рама», как ее называли солдаты. После ее появления начинался артиллерийский обстрел или бомбежка наших огневых позиций, мест передвижения войск и оборонительных узлов. Когда прилетала «рама» и начинала «крутиться» над нашей обороной, с КП раздавалась команда - «воздух». По этой команде прекращалось всякое движение, усиливалась маскировка, по самолету разведчику немедленно открывали огонь наши зенитные батареи. К сожалению, редко удавалось сбить самолёт-разведчик врага летевшего на большой высоте. И только когда прилетали наши ястребки, «раме» приходилось поспешно удирать. Оборудование КП для нашего командира полка заняло немного времени. Мы испо­льзовали остатки сгоревших домов и другой подсобный материал и на следующее утро, к его приходу, командный пункт был готов. Проверив связь и осмотрев КП, командир полка остался доволен нашей работой. Командир полка подполковник Рамзин в основном находился на КП стрелковой части, с которой мы были связаны ходами сообщения. Моему взводу была поставлена задача: установить стереотрубу в замаскированном ровике, приступить к наблюдению за противником и держать связь с командиром полка. В середине дня на КП появился старшина полка и ординарец командира полка. Они притащили на себе обед в двух термосах. Преодолев 2 км под постоянным артобстрелом, старшина и ординарец выглядели грязными, мокрыми, усталыми и испуганными. Нам их состояние было понятно. Дело в том, что наш командир полка подполковник Рамзин часто был в нетрезвом виде. В таком состоянии у него появлялось самодурство, возникали необдуманные и опасные решения. По его приказанию приходилось участвовать в разведке боем, с требованием добыть для него немецкие трофеи, а самое главное - спиртное. Почти всегда выпивкой сопровождался специально приготовленный для него обед. Впоследствии Рамзина всё же отстранили от командования полком. Впереди нашего КП заняли оборону передовые стрелковые подразделения.

А за нами на расстоянии в 2 км расположилась вторая оборонительная полоса. С нашего наблюдательного пункта видимость была плохая. Поэтому, чтобы узнать точные сведения о нахождении противника командир полка приказал мне с двумя разведчиками выдвинуться как можно ближе к позициям немцев и разведать его огневые точки. Я, сержант Веретнов и рядовой Зубов вооружившись двумя автоматами и прихватив по две гранаты, направились к передовым позициям немцев. Сложность передвижения осложнялась тем, что перед нами простилалась, в основном, ровная местность с редкими кустами и перелесками. Она была изрыта воронками и окопами, имела замаскированные огневые точки с пулеметами и противотанковыми ружьями. Встречались на нашем пути и противотанковые орудия. Все было готово к бою. Преодолевая свой маршрут перебежками, мы с трудом продвинулись вперёд на 500 м. Сильный обстрел мешал быстрому продвижению, но от разрывов снарядов нас спасали небольшие замаскированные окопы с огневыми ячейками. В один такой окоп мы забрались при очередном вражеском обстреле. Но оказалось, что здесь разместился пулеметный расчет пехоты. Нашему визиту хозяева огневой точки не проявили радости и потребовали, чтобы мы как можно быстрей их покинули. Это было боевое охранение, а наше присутствие могло их демаскировать. Как только закончился артиллерийский налет, мы ползком покинули это спасительное место. К нашему счастью в стороне ложбины виднелись кусты, откуда мы приступили к наблюдению за противником. Впереди нас была нейтральная полоса шириной в один километр. В бинокль можно было разглядеть, что неподалёку от леса находятся немецкие земляные насыпи. Не трудно было догадаться, что это были окопы. А за деревьями в глубине леса просматривались две передвигающиеся самоходные установки. Неожиданно на опушке леса блеснула вспышка и в нескольких метрах перед нами, разорвался снаряд. Не дав нам опомниться, через несколько секунд, позади нас, раздался разрыв второго снаряда. Мы поняли, что попали в артиллерийскую «вилку», а это значит, что третий снаряд будет наш. Медлить было нельзя, мы бросились в сторону небольшой ложбинки, а на том месте, где мы были раньше, разорвался третий снаряд. Небольшой осколок попал мне в лицо, образовалась кровоточащая царапина и, кроме того, меня и сержанта легко оглушило. Вероятно, по нам стреляли прямой наводкой немецкие самоходные установки (СУ). Возвращались мы к своему месту расположения с такой же опасностью и трудностями, как и до КП полка. Результаты нашей разведки я доложил командиру полка, который ожидал от нас большего. День проходил относительно спокойно без наступления и атак противника, по- видимому, враг накапливал силы, делал разведку, прощупывал слабые места в нашей обороне. Такое затишье часто становилось началом атаки с воздуха. Вот и сейчас, высоко в небе, появилась армада из 40 вражеских бомбардировщиков. Они шли стройными рядами в нашу сторону. При подлете к линии обороны, по самолетам, из глубины обороны, открыли огонь зенитные батареи, в воздухе были видны разрывы снарядов, которые иногда достигали цели. С появлением бомбардировщиков над расположением наших войск, обороняющиеся с тревогой ожидали бомбового удара, но самолеты прошли над первой линией обороны и обрушили бомбовый удар на вторую оборонительную полосу: по боевым порядкам артиллерии, скоплениям войск, резервам фронта. В этот период активно действовала наша истребительная авиация.

Высоко в воздухе завязался бой с вражескими истребителями сопровождения. Строгий строй бомбардировщиков был нарушен, их бомбы падали не прицельно, два самолета противника горели, падая вниз, а остальные уходили восвояси. Но успокаиваться было рано, в небе появилось «рама» - самолет разведчик «фокевульф». «Рама» летала с целью разведки местности и корректировки артиллерийского огня. Как только самолет разведчик улетел, в небе появились пикирующие бомбардировщики типа «мессершмидт». Они шли цепочкой, и один за другим пикировали на выбранную ими цель. Но при таких налетах авиации, в основном страдал тот, кто себя демаскировал. Было обидно, что наши ястребки в этот раз прилетели слишком поздно, позволив самолетам противника отстреляться и безнаказанно улететь. Такое положение продолжалось до вечера. Стало смеркаться, мы ждали передышки, но ее не было. Противник всю ночь вел артиллерийский огонь, постоянно освещая передний край обороны осветительными ракетами. Наша артиллерия не оставалась в долгу и из глубины обороны подавляла огневые точки противника. В ночном небе послышался еле уловимый звук моторов легких ночных бомбардировщиков По-2. Мы их называли «кукурузниками», а немцы - «русс фанера». Действительно, эти самолеты конструкции Поликарпова были сделаны из фанеры и ткани, для взлета и посадки им требовалась небольшая площадка величиной с кукурузное поле или огород. Летчиками на этих самолетах были женщины. В ночном небе бомбардировщиков не было видно и слышно, хотя они летали на небольшой высоте. Неожиданно для противника По-2 сбрасывали бомбы по видимым целям и наносили ощутимые потери врагу. Иногда от «кукурузников» доставалось нашим обороняющимся позициям. По всей вероятности, ночной бомбардировщик терял ориентировку в темноте и вместо территории противника сбрасывал бомбы на свою оборонительную полосу. Поэтому мы тоже старались вовремя соблюдать маскировку и быть готовыми спрятаться в укрытии. Заканчивалась короткая летняя ночь, и все ждали на рассвете нового наступления противника. Командованию стало известно приблизительное время наступления немцев, и было решено нанести по врагу упреждающий удар. С утренним рассветом, на час раньше запланированного немецкого наступления, наши войска открыли по противнику массированный артиллерийский огонь. Все артиллерийские и реактивные системы на второй линии обороны начали артиллерийскую подготовку. Трудно передать словами, что происходило в это время на земле и в воздухе. Казалось, что таким артиллерийским огнем можно уничтожить все живое, но немцы продолжали с не меньшей эффективностью вести контр - артиллерийский огонь. По силе огня можно было судить, что противник еще силен. 30-40 минут стоял невообразимый гул, воздух наполнился пылью и пороховой гарью. Нас всех спасала земля, в которую своевременно зарылась пехота и вся техника. В небе, на бреющем полете, появилось несколько звеньев наших штурмовиков. Они были грозой для немецких танков. Подлетая к немецким позициям, наши лётчики открывали огонь из своих пушек и крупнокалиберных пулеметов, кружась над про­тивником, поливали их свинцовым дождем. Небо над полем боя патрулировала наша истребительная авиация, не давая возможности действовать немецким пикирующим бомбардировщиком. Задачей нашего командования было измотать, обескровить врага.

Но, несмотря на активные действия наших войск и применение большого количества техники, сорвать план фашистского наступления не удалось: крупная группировка войск противника двинулось на наши оборонительные рубежи. Мы из своих укрытий могли видеть картину боя очень ограниченно, урывками, так как разрывы снарядов, свист пуль не давали поднять головы, а поднятая пыль застилала. Позади танков, скрываясь за их броней, бежали немецкие автоматчики. Танки не останавливаясь, вели видимость. Урывками, через стереотрубу мы всё же заметили, что несколько танков приближаются к нашей обороне огонь по видимым им целям. Я срочно доложил обстановку на передовой в штаб полкА. С приближением танков и пехоты, наша оборона, пребывающая в каком-то замешательстве, снова ожила. Открыла огонь прямой наводкой артиллерия, а маневрируя за укрытиями, начали стрельбу по движущим танкам самоходные установки. Не смолкали залпы «Катюш». «ЭРЭСЫ» своей огневой мощью наводили ужас на немецкую пехоту. Страшное оружие для вражеской пехоты были и наши 120-ти мм минометы. Все четыре минометных полка бригады поддерживали своим огнем наши обороняющиеся части на этом ответственном рубеже. Противник был очень силен. Своей мощью он сумел нанести значительный урон нашим обороняющимся частям, но прорвать оборону не смог. Несколько танков дошли до первых траншей обороны, но были остановлены прямой наводкой артиллерии. Один танк подорвался на мине, второй горел от прямого попадания снаряда, а остальные, отстреливаясь, пятились назад. Уцелевшая пехота немцев, скрываясь за танками, отходила к своим траншеям. Целый день шли ожесточенные бои на нашем участке фронта. Упреждающим огнем артиллерии и действиями авиации наши войска смогли ослабить силу наступления противника, сорвать его планы, нанеся ему большие потери. Враг был вынужден отойти, занять оборону и отказаться от повторной атаки. От нашего командования я узнал, как сложилось обстановка на другом участке оборонительного рубежа, где противнику ценой больших потерь удалось на узком участке потеснить наши войска, но не надолго: командование фронта используя резервные войска, смогло восста­новить положение. Гитлеровцы отошли на свои прежние позиции и заняли оборону, понеся большие потери.

5. Отражение танковой атаки

На Центральном фронте Курско-Орловского сражения большую (основную) роль в боях сыграли крупные соединения артиллерии, противотанковые артиллерийские соединения, танковые армии, корпуса и другие рода войск, которые могли мобильно перебрасываться на угрожающие участки, где немцы стремились любой ценой прорвать нашу оборону. 21-я отдельная миномётная бригада резерва Центрального фронта придавалась в подчинение и переподчинялась частям и соединениям 3-х (трёх) армий фронта-13-й,48-й и 70-й. В сражениях на самом главном направлении Курской дуги – Ольховском и Понырей, противник в многодневных – ежедневных боях понёс большие потери, не достигнув своей цели - прорвать нашу оборону, и был вынужден отказаться от наступления на широком фронте. В стане противника царило явное замешательство. Гитлер начал очередные перемещения командующих. Немецкое командование группы армии «Центр» ввело в бой практически все резервы. На отдельных участках фронта им были созданы ударные мощные группировки, которыми противник намеревался прорвать нашу оборону. В ночь на 11 июля миномётные полки 21-й миномётной бригады, на автомашинах большой проходимости, преодолев по просёлочным дорогам расстояние в 40 километров, сосредоточились в оврагах в 2-х километрах от второй армейской полосы обороны. Таким образом, заняв огневые позиции, мы были готовы открыть по врагу миномётный огонь. К участкам ожесточённых боёв Ольховатско-Малоархангельского направления перебрасывались колонами резервные части и соединения. С приближением к местам сражений всё больше слышалась арткононада, вой пролетающих снарядов. Противник беспрерывно вёл арт. огонь из дальнобойных орудий, рассчитывая нанести урон войскам, двигающимся к местам сражений. Ещё до полного рассвета наша группа в составе: 2-х разведчиков, за спинами которых находились в футляре стереотрубы, радиста с радиостанцией, во главе зам. командира полка майора Приходченко, преодолев под непрерывным арт. огнём 2-х километровое расстояние, оборудовали командный и наблюдательные пункты в сплетении траншей 2-й армейской полосы обороны. Немецкие позиции, скрытые в оврагах, перелесках и низинах находились в несколько километрах от нас. Враг сосредоточил свои мощные резервные соединения, по всей вероятности, готовых к очередной более мощной атаке, по сравнению с прошедшими в предыдущие дни. Перед нами простиралось поле сражения с неровными складками местности, с уцелевшими в отдельных местах островками спелой пшеницы и кустами ивняка, изрытое воронками арт. снарядов и перепаханное гусеницами танков. Отдельные траншеи 1-й полосы обороны от попадания снарядов обрушились. На правом фланге от нас видны были разбитые снарядами несколько 76-мм противотанковых орудий. Как призраки неподвижно стояли несколько обгоревших, искорёженных с крестами на броне танков. Это были тяжёлые новейшие танки «Тигры» и «Пантеры», на которые немцы возлагали большие надежды. Всё обозримое нами поле напоминало, что несколькими днями раньше здесь проходили жестокие бои с коварным противником, пытавшимся прорвать оборону.

Дата добавления: 2015-07-16