Ненависть и жестокость. Возмездие 5 страница

В период переправы мост неоднократно подвергался бомбёжке и только подвергался бомбёжке и только с третьей попытки немецкими самолётами «Мессершмидт» смогли серьёзно разрушить и поджечь мост. Под бомбёжку попала колонна скопившихся автомашин с техникой. На подходе к мосту образовалась «пробка» автомашин. От прямого попадания бомб многие машины загорелись и боеприпасы, перевозимые ими взрывались. Боевая техника вышла из строя, имелись убитые и раненые. Переброска войск и техники по переправе, - разрушенному мосту, так необходимая на платформе для обороняющихся, надолго прекратилась. Противник не хотел мириться с образованием плацдарма и неоднократно пытался контратаками выбить с занимаемых позиций обороняющихся и сбросить их с плацдарма. Но оборонительные позиции были оборудованы немцами для себя и оказались хорошо укреплёнными, благодаря этому обороняющиеся успешно отражали атаки немцев, удерживая оборону. Противник не добившись, в осуществлении своих целей атаками, в одной из контратак после мощного арт. мин. огня ввёл в бой с десяток лёгких танков, прикрывающих своей бронёй наступающую пехоту. Эта атака немцев привела к тому, что отдельные стрелковые подразделения панически стали покидать свои оборонительные позиции. Ситуация складывалась катастрофически опасной. Кучка паникёров могла спровоцировать массовое отступление, что грозило прорыву немцами нашей обороны. Этого нельзя было допустить. Только решительные действия командира стрелкового полка, командиров батальонов и рот под угрозой расстрела паникёров удалось вернуть на свои позиции. До подхода к оборонительному рубежу немецких танков, укрывающих за своей бронёй пехоту по команде командира стрелкового полка для усиления обороны были организованы группы из находящихся на оборонительном рубеже личного состава поддерживающих частей-связистов, разведчиков, радистов, которые с помощью личного, имеющегося у каждого стрелкового оружия, могли участвовать в отражении вражеской атаки. Я со своими разведчиками занял огневые позиции, рядом с нашим НП, находившимся во второй траншее обороны. Благодаря хорошему обзору поля боя мы смогли вести прицельный огонь по атакующей пехоте немцев, применив в бою свои автоматы и имеющийся у нас во взводе ручной пулемёт. Когда группа танков приблизилась к оборонительному рубежу останавливаясь и ведя беспорядочный орудийный и пулемётный огонь по обороняющимся, а из-за танкового прикрытия бежала, горланя и строча из автоматов немецкая пехота, намереваясь атаковать наши позиции. Немецкая атака захлебнулась от дружного прицельного пулемётно-автоматного огня со стороны обороняющихся. А точный залповый миномётный огонь миномётного дивизиона 131 мин полка окончательно парализовал атакующих. Остатки уцелевшей немецкой пехоты бежали, укрываясь за танками, оставив на поле боя много убитых и раненых. Но и танки несли потери. Один танк был подбит артиллеристами 76 мм батареей, второй стоял без движения, без признаков жизни. В него попала и взорвалась мина при миномётном обстреле. Третий танк вышел из строя, когда снайпер из противотанкового ружья попал в уязвимое место танка - его моторную часть. Уцелевшие танки, отстреливаясь, пятились назад, прикрывая бронёй уцелевшие остатки пехоты. Бои на нашем и других участках плацдарма продолжались целый день.

Только к вечеру бои начали стихать. Противник после нескольких яростных атак не смог прорвать нашу оборону и сбросить обороняющихся с плацдарма. Арт. обстрел противником продолжался. Мы ожидали, что немцы с утра возобновят атаки, так как ещё не использовали имеющиеся у них резервы. Обороняющиеся войска готовились к возможному возобновлению боевых действий с большой силой. Но обстановка на нашем участке изменилась. На правом фланге наступающих войск фронта наступали войска 19 стрелкового корпуса 65 армии, которые успешно форсировали реку Сож и овладели территорией большим плацдармом, с которого, прорвав оборону немцев и развивая наступление, создали угрозу окружения противника. Немцы, опасаясь окружения, вынуждены были отводить свои войска с нашего плацдарма. Так ночь для нас прошла спокойно. Ночью немецкие части, оставив свои позиции без боя, отходили на заранее подготовленную оборону. Форсирование реки Сож стоило 35 мин. бригаде больших потерь. Особенно много вышло из строя связистов, разведчиков и радистов. 24.10.1943 года наша бригада была переброшена в район Ветки, где был захвачен небольшой плацдарм на правом берегу. Расширить его не удалось, - силы наступающих были истощены.

9. Подорвались на мине

Остались позади отзвуки Орловско-Курской битвы лета 1943 года. Части
35 миномётной бригады получили первые испытания в одной из тяжелейших сражений Великой Отечественной войны. Наши войска шли на запад, преодолевая упорное сопротивление немцев на отдельных заранее подготовленных рубежах. Обычно мы двигались небольшими колонами по просёлочным мало разведанным дорогам, что представляло большую опасность особенно в тёмное время суток. Был риск подорваться на противотанковых и других минах, так как немцы при отходе старались любыми путями задержать порыв наступления наших войск. Наша миномётная батарея в составе 131 -го полка на 4-х «Студебеккерах» двигалась ночью на новые рубежи. Стояла тишина, а это ещё больше настораживало. Машины были открыты, без натянутых тентов, в кузовах было по два миномёта в ящиках и несколько ящиков с минами. На других батарейных ящиках размещались расчёты. Люди сидели и дремали после тяжёлого дня. Автомашины часто останавливались. Комбат сверял маршрут по карте с местностью, по который мы ехали. Командир батареи был спокоен, обстановка была мирной. Еще, каких-нибудь десяток километров и мы на месте сосредоточения. Но каждый знал, что на войне окружавшее спокойствие обманчиво. Так случилось и на этот раз. Среди тишины и темноты раздался сильный взрыв в направлении первой автомашины. Это «Студебеккер» комбата налетел на мину. Звук взрыва в такой ничего не предвещавшей обстановке как током прошёлся по людям находившимся в машинах. Остальные «Студебеккеры» стали шарахаться в сторону от дороги. Водители и офицеры, находящиеся в кабине такими действиями сделали непоправимую ошибку. Как только второй «Студебеккер» свернул с дороги, так сразу же наскочил на ещё одну мину. Взрыв мины произошёл уже под кузовом машины. Несколько человек получили ранения, а один из сидящих в кузове был убит. По счастливой случайности не подорвались 3-я и 4-я автомашины. Успокоившись и разобравшись, колонна автомашин была вынуждена задержаться до рассвета, так как двигаться по заминированной дороге было опасно. Этим был сорван приказ сосредото­читься по времени. С рассветом выяснилось, что дорога была заминирована прыгающими минами, которые при их касании прыгают и взрываются в воздухе.

10. За передним краем

Ноябрь месяц 1943г. на земле Белоруссии стоял небольшой мороз, земля уже местами промерзла, к нашему счастью, не было большой слякоти, немцы под напором войск 1-го Белорусского фронта на отдельных направлениях отходили, цепляясь за любые естественные преграды, а также за ранее заброшенные с 1941 года оборонительные сооружения. Не так часто бывают для солдат передышки на войне, но они бывают.

В одном населенном пункте мы отдыхали уже третей день, но вот наш 131-й минометный полк получил приказ двигаться в полосе наступления одного из стрелковых полков поддерживать минометным огнем его стрелковые батальоны. В нашу теплую, уютную избу, где мы отдыхали с отделением разведки взвода управления полка, которым я командовал, в средине дня прибыл посыльный и сообщил, что ст. лейтенанта Мужикова вызывают в штаб полка, я понял, что надо готовиться опять к выполнению какого-то задания. В штабе, который находился в фургоне автомашины, начальник штаба майор Орлов ознакомил меня с приказом командира полка полковника Рамзина, где говорилось, что ст. лейтенанту Мужикову осуществить связь с командиром стрелкового полка, уточнить местоположения подразделений этой воинской части и выяснить обстановку на рубеже боевых действий стрелковых подразделений. Приказ для меня был ясен, осталось его выполнять, жаль было покидать теплое помещение, где мы отдыхали после тяжелых переходов и боев, опять надо идти навстречу смертельной опасности. Вместе с разведчиками ст. сержантом Смоляниновым и мл. сержантом Кобзевым, радистом сержантом Мурзиным, за плечами которого висела переносная радиостанция. Мы вышли из своей деревни на исходе дня, предстояло пройти около пяти километров до предполагаемого места расположения пехоты. Шли ускоренным шагом, надеясь до темноты найти «царицу полей». Дорога проселочная идет по лесу, иногда встречаются, когда-то и кем-то, вырубленные участки этого леса, прошли полпути. Решили сориентироваться по карте и местности, идем правильно, но что-то не то, вдоль дороги видим несколько фундаментов от домов и печи с кирпичными трубами сожженной деревни. По карте есть такая деревня, по всей вероятности эта деревня была сожжена еще в 1941 году немцами, так на нашем пути уже не встречалось никакого жилья. День на исходе, смеркается, в метрах ста еще можно различать деревья, кусты, падает снежок, под ногами легкий хруст льда. От снега отражался уходящей дневной свет, чувствовалась усталость, мы уже должны были, по нашим расчетам, подойти к месту расположения пехоты, но странно, что нет выстрелов, нет осветительных ракет, а без этого передний край не живет. Мы насторожились, лес кончился, одни кусты. Укрылись маскировочной плащ-палаткой и еще раз при освещении ручного фонарика по топографической карте проверили свое местонахождение, все правильно, должен быть передней край, но где он? После небольшого совета между собой, решили двигаться по дороге вперед, искать нашу пехоту. Пройдя метров триста, вышли на открытое от зарослей поле, перед нами на небольшом расстоянии вырисовывались небольшие холмики, и на них стали периодически, то появляться и тут же исчезать редкие силуэты людей, которые никаких действий против нас не проявляли, но нас явно заметили и за нами вели наблюдение, Странное поведение этих людей, неясная обстановка, фронтовая тишина насторожили нас до предела, на душе было тревожно, оружие свое держали в готовности, могли быть любые неожиданности. Посчитав, что возможно это наша пехота, т.к., уж очень спокойно они себя ведут по отношению к нам, мы решили подойти ближе к ним и выяснить обстановку. Как только наша группа очутилась в нескольких шагах от траншей, перед бруствером, который нам показался холмами, люди, что выходили на бруствер, исчезли в траншее, и в этот же момент темноту прошили в нашу сторону трассы ружейных и автоматных очередей. Мы тоже не растерялись, бросили в них несколько гранат.

К счастью, наступила вечерняя темнота, видимость была очень плохая, а так же сбоку были отдельные кусты, куда мы и бросились бежать. В голове стучала одна мысль - как можно быстрее отбежать от противника, так как не исключено, что нас могут преследовать. Видимо, стрелявшие по нам из траншей, потеряли нас из виду и продолжали бес прицельно стрелять вдоль проселочной дороги. Мы бежали в сторону от дороги, прикрываясь кустами, не открывая ответного огня. В небе появилась осветительные ракеты, освещая путь нашего бегства, уже слышны разрывы мин и снарядов, заработал пулемет, мы продолжали бежать все дальше от дороги. Я был одет в светлый полушубок, это тоже нас спасло от смертельной опасности, т.к. когда мы подошли близко к траншеям, то немцы, увидев мой белый полушубок и нашу группу, поняли, что это неожиданно появилась советская разведка, и своей стрельбой не дали нам возможности зайти к ним в траншею и попасть в их объятия. Светлый мой полушубок одновременно служил в темноте ориентиром для моих солдат, которые, не отставая от меня, бежали в темноту все дальше от пуль и разрывов снарядов. Сколько и куда мы бежали некогда было за этим следить, нам важно было как можно быстрей оторваться от противника, вдобавок к этому, казалось, что нас немцы преследуют. И вот через какое-то время мы почувствовали, что находимся вне опасности, стрельба осталась позади нас. Замедлив бег, от усталости, нервного напряжения мы попадали, как подкошенные, решили сориентироваться и определить свое местонахождение, в темноте при бегстве потеряли ориентировку, сбились с маршрута. После некоторого изучения по карте местности и поведения противника, поняли, что попали за линию переднего края немцев. Оказывается, в этом месте сплошных траншей переднего края не было, а были отдельные участки траншей сохранившихся еще с 1941 года и в настоящее время, т.е. в 1943 году эти отдельные участки немцы использовали, заняв их для обороны. Местность заросла кустами, многие траншеи засыпались землей и поэтому в темноте при бегстве мы, не заметив, пересекли их и оказались за траншеями, т.е. за линией переднего края, в тылу врага. При подходе к переднему краю немцев наших войск здесь мы не встретили, видимо, они еще не подошли или сосредоточились где-то в другом месте. Немцы реже, но продолжали обстреливать территорию, но уже противоположную нашему маршруту, мы отходили скрытно подальше от переднего края, т.к. световые ракеты своим освещением могли наше присутствие выдать. Отойдя километра полтора-два в темноте, заметили, в поле, среди кустов, развалившееся небольшое сооружение. Замерли в кустах, направили к этому сооружению сержанта Смолянинова, который был одним из смелых и опытных разведчиков, хорошо владевший оружием. Он, ловко пробираясь среди кустов, исчез в темноте, с большой тревогой мы ожидали его возвращения. Минут через двадцать из темноты раздался легкий свист, из нас кто-то ответил тем же. Это вернулся Смолянинов, он доложил, что перед нами, в метрах ста, находится груда развалин почти сгнившего сарая (ранее было гумно) вблизи него опасности не наблюдается, и оно может послужить для нас временным укрытием, не раздумывая, мы двинулись к нему. Когда приблизились к этому казавшемуся для нас сооружением, увидели, что это действительно груда сгнивших бревен, кусок еще сохранившейся в одном углу соломенной упавшей крыши. При внимательном осмотре нашли, что можно под этот кусок крыши ползком залезть, спрятаться на время от дождя и передохнуть.

В нашем убежище пахло затхлой, сгнившей соломой. Несмотря ни на что, это казалось для нас настоящей находкой. Мы уточнили, что в километрах двух от нас обозначилась линия фронта, в наступившей темноте особенно были видны изредка взлетавшие осветительные ракеты, трассы пулеметных очередей, обстановка для нас создалась чрезвычайно сложной. Где-то в стороне от нас, слышался шум моторов движущихся, по-видимому, по дороге автомашин, в минуты затишья доносился и лай собак, вероятно, недалеко был населенный пункт. Надо ждать рассвета, чтобы лучше изучить окружающую обстановку. После всего случившегося с нами, все были так физически и психически утомлены, что не могли стоять на ногах, сразу в разных позах уткнулись в гнилую солому и крепко заснули, мне пришлось дежурить и вести наблюдение из нашей «берлоги», хотя и я не меньше других испытывал переутомление, ночью через каждые два часа наше дежурство менялось, так что я смог передохнуть, правда этот отдых для меня был относительным. Постоянно просыпался, прислушивался, проверял дежурного часового, ночью мы не только отсыпались, но и смогли засечь несколько действующих огневых точек, т.к. в темноте особенно хорошо заметны орудийные вспышки, на карту были занесены расположения минометных и орудийных батарей, которые, вероятно, размещались на противоположных окраинах деревни. Под утро, чуть забрезжил свет, мл. сержант Кобзев, будучи часовым, срочно разбудил меня и сообщил, что по направлению к нашему расположению движется какой-то предмет, похожий на повозку, мы были все на ногах готовые ко всем неожиданностям. При внимательном наблюдений поняли, что из темноты вырисовывается повозка на колесах, т.к. слышно было в утренней тишине постукивание колес, фырканье лошади и даже доносились отдельные фразы двух человек. Надо было принимать срочное решение, если занять оборону и принять бой, то можем выдать себя завязавшейся перестрелкой, поблизости передний край немцев, да и населенный пункт, откуда немедленно могут прибыть фрицы, и нам конец. Быстро созрело решение, мы скрытно отошли от нашего укрытия и в метрах пятидесяти залегли в кустах, ведем наблюдение, автоматы и гранаты готовы к бою. Повозка приближается все ближе и ближе, ее уже отчетливо видно, а так же лошадь, двух фрицев, которые громко разговаривали, но к нашему счастью немцы проехали мимо сарая по мало проезжей заброшенной дороге идущей в сторону переднего края. Вероятно, они везли завтрак солдатам, надо было ожидать их в обратном направлении, так что мы не спешили к своему логову. Рассветало, но видимость была плохая, туман, моросил дождь, наша одежда порядком вымокла, пробирала дрожь. Минут через сорок заметили возвращение повозки, но с одним солдатом, вот он остановился поблизости от нашей развалины-сарая, что делал, нам не видно, и через несколько минут тронулся на повозке в направление к деревне и вскоре скрылся в тумане. Еще одна опасность, считаем, миновала. Скрытно возвращаемся к сараю, там под обвалившимися кусками соломы можно скрыться от сырой погоды. Местами туман рассеялся, погода стала проясняться, и мы могли лучше наблюдать за окружающей местностью, ясно уже вырисовывалась в трех-четырех километрах деревня, перед деревней дорога, по которой продолжали двигаться в направлении на запад машины, повозки как одиночные, так и иногда небольшими колоннами, и подтвердилось место расположения арт. и мин. батарей засеченных нами ночью.

По карте мы сориентировали наше местонахождение, разобрались и в расположении переднего края противника, Так же подтвердилось, что линия обороны не сплошная, в отдельных болотистых местах, по-видимому, размещены отдельные точки-посты, что для нас было очень важно при выходе из западни. Вся обстановка, выявленная нами, была нанесена на карту. Я беспокоился, что до сих пор мы не смогли связаться по радиостанции с нашим штабом, т.к. не было хорошей антенны, радист постоянно пытался наладить связь. С трудом установив антенну, наконец, услышали по радио нужные нам позывные. Мы кодом сообщили ту обстановку, в которой очутились, а также расположение обнаруженных нами в тылу целей. Нас поняли, и дали указание выбираться любыми путями из места нашего нахождения. Для нас стояла очень сложная задача. Как выбраться из тыла переднего края немцев. Наши продукты, состоящие из скудного сухого пайка, были на исходе. Изрядно промокли и продрогли, подсушиться не было возможности, но несмотря ни на что, отчаяния у ребят не было, все надеялись на лучший исход выхода из тупика. Наблюдение за окружающей местностью беспрерывно и внимательно продолжалось, пока большой опасности для нас не наблюдалось, противник на переднем крае вел себя спокойно, периодически делал артиллерийский и минометный налеты по территории расположения наших войск, слышалась стрельба из стрелкового оружия. В это время года дни короткие, но нам казался наш день вечным, и мы были рады, когда стало смеркаться. Я решил приступить к осуществлению нашего плана выхода из западни. Посылаю разведчиков старшего сержанта Смолянинова, младшего сержанта Кобзева к участку переднего края, где велась редкая ружейная стрельба. Вероятно, это болотистое место, необходимо было еще раз проверить и найти более безопасное место, где можно было бы проскочить линию обороны врага. Разведчики проверили исправность автоматов, взяли по две гранаты, и еще раз получив указания, растворились в уже наступавшей темноте. Прошло какое-то мучительное время, время напряженного ожидания, мы внимательно всматривались во тьму, прислушивались к стрельбе немцев, боясь, как бы не обнаружили наших ребят. Разведчики вернулись без приключений и доложили, что они нашли болотистый участок, где траншей и охранения не обнаружили, смогли даже углубиться по болоту на сто метров, но этот проход немцами простреливается и освещается периодически световыми ракетам, а днем, видимо, и простреливается. Болото было с кочками, вода между ними подмерзла, но ненадежно. Они сориентировались в направлении куда лучше в темноте уходить, если попадем под обстрел или нас обнаружат, и так мы решили до рассвета, утром начать переход. Оставалось четыре часа на отдых, не считая по часу дежурства часовыми. Наш отдых был, конечно, не отдых, все были в думах как невредимыми проскочить опасный участок. В четыре часа все были на ногах, еще раз проверили свою готовность к броску. До рассвета было еще далеко, в это время светало часов в семь утра, темного времени для нас было достаточно, чтобы преодолеть эту опасную зону. Сориентировавшись в направлении движения, мы снялись с места укрытия и скрытно, в ночной мгле, направились в сторону противника, только с его тыльной стороны. Нашей группе пришлось затратить около часа на преодоление примерно двух километров трудного пути.

Мы шли, не теряя друг друга из вида, преодолевая и глубокие канавы, кустарники. Иногда останавливаясь, прислушиваясь, ориентируясь по огненным вспышкам и световым ракетам немцев. Все чаще стал попадаться кустарник, под ногами мох, хлюпает вода, мы поняли, что входим в болото, а это значит и вход в опасную зону. Огненные пулеметные трассы, трассирующие ружейные светлячки пролетают над нами, периодически световые ракеты дают нам возможность не терять направление движения и друг друга, к нашему счастью мы не встречаем на пути огневые точки и засады, т.к. в болоте фрицы сидеть не любили. Стараемся двигаться по болоту почти бегом, под ногами кочки, вода, кусты, это все снижает темп движения. Неожиданно мы очутились на почти чистом от кустов месте, взлетает осветительная ракета, которая нас освещает как днем, падаем, между кочек вода со льдом, в нашу сторону усилилась стрельба, вероятно, нас заметили, все чаще и чаще свист пуль рядом с нами, время отсчитываем секундами. Перед нами встала серьёзная задача, как проскочить просматриваемую и простреливаемую немцами узкую земляную полосу поляны нашего маршрута по болоту. Уклониться от намеченного маршрута было невозможно из-за болотистой трясины, в которой можно было утонуть. По выходу из создавшейся обстановки у нас созрело решение – уничтожить огневую пулемётную точку, которая была на нашем пути препятствием. Разведчикам Смолянинову и Кобзеву я по плану действия ставлю задачу. Уяснив задачу, мои разведчики установили место огневой пулемётной точки. Они скрытно, почти ползком, под покровом ночной темноты, и кустов ивняка, преодолев десятиметровое расстояние, подобравшись как можно ближе к земляному укрытию немцев, из которого они вели пулемётный огонь. А в тот момент мы дали две автоматные очереди в их сторону, преодолев десятиметровое расстояние, подобравшись как можно ближе к земляному укрытию немцев, из которого они вели пулемётный огонь. А в этот момент мы дали две автоматные очереди в их сторону. Немцы, опасаясь нашего автоматного огня, усилили пулемётную стрельбу по поляне. Этим отвлеклись от угрожающей с тыла им опасности. Подобравшись незамеченными к пулеметному гнезду мои разведчики бросили две гранаты в земляной ровик. Два немца находившихся в нём были убиты. Огневое гнездо замолчало. Через несколько минут разведчики. Смолянинов и Кобзев с прихваченными немецкими автоматами и ручным крупнокалиберным пулемётом присоединились к нам. Уничтожение пулемётного немецкого гнезда облегчило преодоление нами всей поляны. Как только осветительная ракета скрывается за лесом, и поляна погружается во тьму до нового ее взлета, нам удается подняться и преодолеть какой-то небольшой участок и опять падать при следующем освещении поляны ракетой. Так сделано несколько бросков, конец поляны и мы скрываемся в кустах, ракеты продолжают освещать нам путь, немцы не успокоились, обстреливают уже из минометов наш путь, слышны разрывы сзади нас, усиленно обстреливали поляну, которую мы успели проскочить. Одной из мин, разорвавшейся в воздухе от соприкосновения с ветками дерева, повредило радиостанцию и легко ранило радиста в руку. Так рация спасла ему жизнь. Рассветало, шел небольшой снежок, после почти часового изнурительного мотания по болоту под пулями и снарядами нам, наконец, удалось выскочить из болота и попасть на проселочную, заросшую кустами в мелком лесу, дорогу. Стрельба осталась позади, мы ушли из опасной зоны.

Отдышавшись и оправившись от пережитого, перевязали раненую руку радиста, определили свое местонахождение по карте, после чего, тронулись по этой дорожке в нужном нам направлении. Ноги с трудом передвигались, одежда намокла, но в движении было не так холодно. Прошли с километр, как вдруг нам наперерез из укрытия выскочили три вооруженных человека, направив на нас автоматы, скомандовали "стой, руки вверх". Нам не оставалось ничего, как подчиниться этой команде. Один из вооруженных людей подошел ближе к нам, держа на изготовке направленный на нас автомат, а двое других стояли в метрах десяти тоже с автоматами наизготовку, сразу распознать этих людей было трудно, т. к. они были; в маскхалатах, но я понял, что это наши. Они забрали у нас наше оружие, три автомата, мой пистолет и гранаты. Один из них, видимо старший, стал спрашивать кто мы и откуда, я показал свое удостоверение личности, которое, к счастью, оказалось со мной и объяснил, кто мы. В сопровождении этих лиц направились по дороге вглубь нашей территории. Пройдя полтора-два килом, так же неожиданно окриком остановил нашу группу вооруженный солдат, видимо, часовой, старший из сопровождавших нас отозвался, назвав свой пароль. После этой задержки нас подвели, к землянке, из которой вышел майор-командир батальона стрелковой части и попросил меня зайти в землянку. Это был командный пункт батальона. Командиру батальона я доложил о действиях нашей группы, подробно показал по карте обстановку и расположение немцев, а также разведанную нами обстановку в тылу противника. Командир батальона поблагодарил нас за очень нужные и ценные для стрелкового полка разведданные о противнике занимающего оборону перед стрелковым полком. Нам дали часа два отдохнуть в землянке и привести себя в порядок, по радиостанции батальона нам разрешали связаться с нашим штабом 131 минометного полка, я доложил, где мы находимся, и какие будут нам указания. Начштаба по рации выразил нам недовольство за то, что мы долго молчали и не извещали, об обстановке, в которой находились, нам приказали явиться в штаб минометного полка и что нашу часть перебрасывают на другой участок фронта. Только к вечеру мы смогли добраться своим ходом до штаба нашего полка. По прибытии я доложил все подробности о том, в какую сложную обстановку мы попали, наши действия и разведданные добытые нами. Командир 131 минометного полка, в то время был полковник Рамзин, очень неуравновешенный, часто был под градусом. Так вот он, основательно не разобравшись, по чьей вине мы попали в эту историю, сделал мне хороший разнос. Полк отдельными колоннами на автомашинах начал движение по проселочным дорогам к новому месту расположения, где ожидалось наступление наших войск, а нас ожидали новые фронтовые смертельно опасные приключения. Через несколько дней меня вызвал к себе уполномоченный по полку от "Смерд" (военная контрразведка) капитан Колесников, он интересовался: каким путем мы оказались в тылу у противника? Не было ли это сделано нами умышленно, т. е. чтобы перейти на сторону к немцам. Из моего доклада он сделал вывод, что переход переднего края был неумышленным, а если бы я попал один без свидетелей в тыл врага, то мог бы ожидать меня трибунал, который мог квалифицировать это как бегство и сдача немцам.

А такой поучительный случай был, одно время ко мне во взвод прибыл рядовой (фамилию забыл), который, будучи старшим лейтенантом, трибуналом был разжалован в рядовые, за то, что случайно, по нелепости, попал в тыл противника и не мог выйти обратно несколько дней, но с трудом выбрался и вот попал под трибунал и это ему еще повезло, получив такое " легкое" наказание. После прошедших многих лет, в 1978 году, на встрече с ветеранами мин. бригады в городе Новозыбкова, я спросил у бывшего начальника "Смерша" капитана Колесникова о том далеком по времени случае, и он ответил, что мы тогда легко отделались, могло быть намного хуже. На этой встрече был и бывший наш командир полка полковник Рамзин, он был уже в годах и из армии в годы войны уволен за «пьянку», так при беседе с ним он отвечал, что ничего не помнит.

11. В снежном плену

После некоторой передышке в ноябре- декабре месяце в городе Речица, где мин части 35 гв. мин бригады занимались боевой подготовкой и накоплением свежих сил снова включились в боевые действия. Незаметно фронтовая зима сменилась весной 1944 года. Участок немецкой обороны в районе населённого пункта Красница, куда мы прибыли на автомашинах большой проходимости находился в 2-хкм от господствующей безымянной высоты, когда-то эта высота была занята немцами и оставлена при наступлении наших войск, с хорошо оборудованными оборонительными сооружениями. Оборона немцев проходила по опушке леса. Со своих оборонительных позиций противник хорошо просматривал и обстреливал весь участок, занимаемый нашими частями оборонительный рубеж. На командном пункте (КП) зам командира 131 мин полка майором Приходченко и командиром 121 стр. полка мне была поставлена боевая задача добраться до переднего края оборонительных позиций стр. подразделений отыскать командира стр. батальона и держать с ним постоянную связь, вести наблюдение за действиями противника, засекать его огневые точки и передавать их координаты, места обнаружения на КП. Моя группа из двух разведчиков сержанта Роксикова Виктора, Гуторова Владимира и радиста с рацией мл. сержанта Мурзина в середине пасмурного мартовского дня направилась в направлении оборонительных позиций противника. Расстояние от скатов высоты, где было КП до траншей переднего края составляло 1 км. Но это небольшое опасное расстояние мы преодолевали под интенсивным арт. обстрелом и пулемётных трасс противника. Нам в основном приходилось ползти, зарываясь местами ещё сохранившемуся снежному покрову. Кроме всего нас предупредили, что на нашем пути оставленная местами заминированная противопехотными минами полоса шириной в 2 км и возможно часть её покрыта снегом. И до нас были случаи, когда при преодолении этой полосы солдату взорвавшейся миной оторвало стопу ноги. Наша одежда полушубок и валенки сковывала наша движение. На половине нашего пути мы, буквально, наткнулись на с едва заметные ветки, которыми была обозначена заминированная полоса. Осмотрев полосу, мы обнаружили запорошенную снегом трапу.

Дата добавления: 2015-07-16