7 страница

Не знал он лишь того, что за ним сейчас наблюдают в прицел снайперской винтовки. На крыше отдаленного дома, прильнув к прицелу, лежал разномастно одетый гражданин с перевязанной ногой и, сжав зубы, терпеливо рассматривал сержанта - его глаза, нашивки, руки, изгиб спины. Запоминал каждую черточку, каждую деталь, каждую мелочь.

- Ну вот я и нашел тебя, Стас...

...

...А дальше Аликс молчит. Всё время, пока мы идем вперед по туннелю шоссе, темнота и гробовая тишина не отпускают нас. Говорить больше не хочется, да и зачем? Каждый из нас сейчас орет на самого себя, беззвучно, но оглушительно. За нас всё говорят эти тёмные проходы, тусклый свет фонарика, трупы муравьиных львов, зомби и солдат-перерожденцев. У одного из них я нахожу пистолет и дробовик. Патронов немного, но уже хоть что-то. Устал я быть вооруженным фонариком, словно джедай - световым мечом.

Но, чёрт возьми, даже сейчас, отстреливаясь в темноте от зомбайнов, растворяясь в их вое и ставленых попытках связаться со своими по рации, даже сейчас я пытаюсь почувствовать на своём затылке взгляд. Его взгляд. Давящий, с презрительной снисходительной усмешкой. Осточертевший, ненавистный. Но дарящий стабильность и знание того, что всё идет как надо. И, отбиваясь от черного ядовитого хедкраба и чувствуя, как его зубы и жало шкрябают по плечу скафандра, я не чувствую этот взгляд.

Его нет. Пустота. Барнаклы тянут к своим пастям зомбайнов, бегущих на нас, и я понимаю, что теперь всё по-настоящему. Всё, хватит, доктор Фриман, лафа закончилась. Теперь шрамы не будут бесследно затягиваться. Голод будет сводить с ума, как уже сводит с ума редкая пульсирующая боль в голове.

Я вижу глаза Аликс, которая отстреливает бегущих отовсюду муравьиных львов, пока я гравипушкой толкаю по всему подземному гаражу старые автомобили, чтобы заткнуть ими норы этих тварей. И, видя этот взгляд, я вдруг понимаю, как это непривычно. Вместо насмешки - испуг. Вместо презрения - тревога. Теперь уже никто и ничто не следит за мной, кем бы он ни был. И я вдруг чувствую себя отвергнутым. Я больше не нужен. Но почему это мерзкое чувство? Не о свободе ли ты мечтал? Будь осторожен со своими желаниями, ибо они могут сбыться. Только будешь ли ты рад этому?

Вот почему у меня так сильно болит голова. Вот почему мой счетчик стучит так оглушительно.

- Боже, - морщится Аликс, когда мы проходим по какой-то комнате, по колено в вонючей холодной воде, - Везет тебя, что у тебя есть это костюм. Вода мерзкая... У тебя там не найдется место для еще одного человека?

Она пытается улыбнуться, отвлечься шуткой. Наверное, уже поняла, над чем стоит шутить, а над чем - нет. Я тоже улыбаюсь, но получается странная гримаса из-за резкой боли в голове. Смотрю на нее. А в твоей голове, Аликс, найдется место для еще одного?

Я вижу свет в конце туннеля, и Аликс будто читает мои мысли:

- Господи, пусть это будет путь наверх...

Мы проходим по огромному подземному гаражу прямо к одиноко горящей лампочке, висящей над клеткой лифта. И хоть шахта лифта пуста, тросы, уходящие наверх - словно спасательный круг посреди океана.

- Наконец-то, - она с облегчением смотрит на меня и нажимает кнопку.

Лампочка мелко мигает. И ничего.

- Черт бы тебя побрал! - видимо, всё, что копилось во мне последние полчаса, вырвалось наружу.

- Подожди, Гордон, - Аликс трогает меня за плечо, Просто рубильник, наверное, отключен. Я работала с электричеством, и, кажется...

- Жди тут, - киваю я и ухожу в темноту.

Еще несколько минут уходит на то, чтобы по путеводному кабелю под потолком найти хоть что-то. Рубильник я действительно в конце-концов нахожу, но приходится довольно много сил и нервов потратить на его крышку. Впервые за день я начинаю скучать по своей монтировке.

Когда я возвращаюсь, я слышу стрельбу. Бегу, и Аликс добивает стонущего зомби. На ее шее синяк.

- Ты в порядке? - я подбегаю к ней и беру ее за руку.

- Нормально, - она морщится.

Лифт гудит.

- Я уже вызвала...

Из темноты вдруг слышатся шаги и сдавленные нечленораздельные звуки, пропущенные через модулятор.

- Дьявол, что ж так долго? - я заглядываю в шахту, но лифт еще далеко.

На свет выходит сгорбленная фигура в броне солдата Альянса, и я стреляю. Лампочка, запыленная осыпавшейся штукатуркой, дает света ровно настолько, чтобы освещать жалкие полтора метра вокруг нас, и когда из тьмы выныривает плачущий перерожденец, я вижу его у самого моего лица. Чувствую этот запах. Выстрел дуплетом, и я весь в желто-красной крови. Стонов вокруг все больше, рычание и тихие приближающиеся шаги...

- Гордон...

- Спокойно... всё будет хорошо.

Аликс визжит, когда ее толкает невесть откуда взявшаяся рука, вся в коросте, язвах, с длинными пальцами, и я отталкиваю ее на решетку лифта, поливая мертвеца дробью.

- Гордон, фонарик!

Черт, и как это я забыл? Становится светлее, и меня передергивает от того, что я вижу. Они везде, повсюду, куда достает свет. Мычат, толкаются, орут и ковыляют - попрошайки, которым кинули кусок. Мертвые, они так тянутся к живому... Давно я не видел этого. Давно мне не было так страшно.

Аликс сзади робко стреляет, и я слышу как она что-то шепчет. Пара залпов - и я швыряю дробовик в толпу, пустой и бесполезный, и выхватываю пистолет. Крики, вой и сдавленные коды приказов, шарканье подворачивающихся ног, хлюпанье гниющих внутренностей и лопающихся язв - всё это сливается в зловещую загробную музыку, которая сводит с ума. И я теряю себя.

- Где чертов лифт?!

- Уже подходит!

Меня что-то сильно бьет в плечо, и я, едва успев увернуться от следующего удара, ожесточенно стреляю.

- Аликс!

Я отсоединяю фонарик от корпуса костюма, кидаю ей и выхватываю у нее её пистолет-пулемет.

- Свети!

И звук двойного огня врывается в общий гул и гомон, словно дерзкая и пронзительная импровизация скрипача, ворвавшаяся в невежественный гул зрительного зала.

На этом языке я не говорю. Оставьте меня.

Для меня все теряет цвета. Я уже не знаю, где руки, где ноги, где кровь, и где разум. Каждая частица моего сознания - в каждой их этих пуль, кромсающих их тела. Я кричу в пустоту, расставив руки со смертоносным огнем в каждой, и кровь брызжет мне в лицо. Уходите, я не ваш. Я не с вами. Я отвергаю вас.

Аликс хватает меня за руку, затаскивает в лифт, и решетка смыкается. И те долгие секунды, пока лифт наконец не трогается, я смотрю на мертвецов, которые со стоном колотят в прутья решетки и просовывают к нам руки, словно умоляя взять их с собой. И я вдруг понимаю, что мы с ними похожи. Все мы - отвергнутые...

...

...На пустыре никого не было. Триггер скрипнул зубами. Неужели он что-то напутал со временем? Если так, то для него уже все может быть потеряно. Одно хорошо - Шульц думает, что Триггер в дозоре, так что как минимум полчаса у него есть.

Он прошелся и уселся на большой камень среди мусора. Прикрыл глаза, сам не замечая, как начинает дремать. Но покой длился лишь несколько минут.

- Не двигайся!

Он вздрогнул от голоса у себя за спиной. Комбин.

Неужели конец? Джеф учил их на случай если попадутся Альянсу в одиночку. Назови номер гражданства и брось оружие, и может тогда не убьют сразу и будет шанс сбежать.

Он, медленно отставив руку сторону, опустил автомат.

- Назови себя.

- Гражданин... - и Триггер понял, что на этом лучше остановиться.

Комбин медленно обошел его, опуская оружие. Триггер вздрогнул, увидев форму Элитного. Неужели они действительно выполнили его просьбу?

- Это ты просил встречу?

- Д... да, - он попытался казаться невозмутимым, но получалось плохо, особенно когда смотришь на высшую боевую трансчеловеческую единицу, - Очень хорошо, что прошли именно вы... Передайте наверх, я так больше не могу! Меня уже раз сто могли убить ваши... Страйдер чуть не испепелил меня. Я натерпелся такого страху, что...

- Хватит, - презрительно усмехнулся Элитный, - Кончай ныть. Ты сам подписался на эту работу, ты пока лишь мелкий человечишка-шпион. Не убили - и радуйся!

- А как же всё то, что я сделал? - у Триггера кулаки сжались от бессильной злобы и обиды, - Сигнальная ракета, срыв нападения на солдат, срыв ограбления склада ГО, и...

- Это всё мелочь, - поморщился комбин, - Проверка на верность. Конечно, то что ты сдал нам Аликс Вэнс у Нексуса, повысило доверие к тебе, но не думай, что ты вправе что-то вякать и требовать.

- Но я...

- Ты всего лишь человек, а значит, ты подвержен человеческому фактору.

- Я уже достаточно доказал свою верность Альянсу, хватит мучать меня!

- Пока ты не комбин, ты - никто, - резко ответил Элитный, - Делай свою работу, и не сдохнешь. А станешь одним из нас, и...

- Когда начальник ГО меня нанимал, он говорил, что я смогу рассчитывать на привилегии, когда вы... - голос Триггера дрогнул, - Когда мы... когда Альянс разгонит восстание. Но я не хочу быть комбином... я...

- Тогда я вообще не понимаю, на что ты надеешься, - Усмехнулся Элитный, - Делай, что тебе говорят, и радуйся, что ты еще дышишь.

Триггер подавленно молчал. Он чувствовал, что промахнулся. И теперь уже поздно. Он для них всегда будет цепным псом, если только не станет солдатом. Он бы и не прочь, но... вживлять в тело железки, менять психику, быть не человеком - это было выше его сил. Уж лучше так...

- Ладно, хватит, - Элитный огляделся, - Время уходит. Ты говорил, что раздобыл кое-что важное для нас. Отдавай, и расходимся.

Триггер поднял взгляд.

- Я отдам. Но сначала я хочу гарантий!

Элитный засмеялся, и сделал смех еще более злым.

- Чего? Каких еще гарантий, ты?

Это был совсем уж абсурд. Неужели этот человечишка вздумал торговаться? С Элитой? Да он шлепнет этого самонадеянного червяка, и глазом не моргнет! Предварительно, конечно, выпытав всё весьма и весьма болезненными методами. Нет, это действительно забавно!

- Обычных гарантий, - сжал кулаки Триггер, - Как солдата, Элита, страйдеры и прочие будут знать, что я свой? Да если наш отряд нарвется на них, меня расстреляют, как и остальных повстанцев!

Элитный улыбался, но не перебивал.

- Я уже мог бы быть мертв, мне надоело, что - мишень, как и все люди! Если я захочу пойти на контакт с солдатом, как он поймет, что мне можно верить?..

- Всё сказал? - Элитный ткнул Триггера пальцем в грудь, - А теперь слушай меня! Ты что о себе возомнил? После войны будет видно, кто ты, а сейчас ты - лишь информатор, не более! О гарантиях раньше надо было думать, их нет и быть не может! Или ты предлагаешь разослать твою рожу сотням боевых подразделений, всем и каждому, и сказать: "Вот он хороший, в него не стреляйте!". Ты и сам там, в своем вонючем отряде, всё ещё стреляешь в наших солдат! Так что заткнись и не рыпайся, и будь счастлив, что мы тебе дали шанс! А теперь выкладывай, что узнал, десять секунд тебе.

Триггер помолчал, переваривая услышанное. Таким раздавленным он себя еще никогда не чувствовал...

- Вот, - он медленно протянул флэш-карту, Я слышал, тут какие-то планы верхушки Сопротивления...

- Это мы еще проверим, - Элитный спрятал карту, - И лучше бы это оказалось правдой... А теперь слушай. Те, кто за тебя отвечают, проявили к тебе доверие, которого ты ни черта не достоин. Поэтому вот новая вводная. Отныне твоей специализацией становится Нарушитель Номер Один. Он где-то недалеко, да и ты с ним знаком лично. Вся информация о его передвижениях, все его планы - всё должно поступать наверх. Когда надо будет - убьешь.

- Но я не могу! - Триггер почувствовал комок в горле, - Вы понимаете, кто он? Это же почти невыполнимо...

- Как будто у тебя есть выбор.

Элитный перехватил автомат и пошел в рощу, оставив Триггера подавленно смотреть перед собой. Пройдя шагов пять, комбин вдруг обернулся.

- Дам тебе, дураку, совет. Хочешь гарантий? Хочешь доверия? Стань одним из нас.

И он, не останавливаясь, зашагал прочь...

Глава 4. Экскурсия ^^^

Первое, что я вижу через открывающиеся двери лифта – два ярких одинаковых плаката, висящих на стене. Эмблема Альянса на черном фоне, и белый голубь, устремившийся к желтому небу.

Аликс выбегает наружу. Дует ветерок.

- Наконец-то, свежий воздух! Нам повезло, что солнце еще не село.

Что этот плакат означает для Альянса, я не знаю. Может быть, фальшивый голубь мира, которого они выпускают во все направления, кормя цивилизации сладкими сказками о эволюции и поднебесном развитии.

- Гордон, там кто-то есть!

Я слышу голоса и тоже подхожу к закрытой решеткой лестнице наверх, туда, где виднеется багровое небо и падает пепел. А может, это символ роста до звезд? Не знаю. Но я знаю, на что это похоже сейчас.

- Ну какого черта отключили защитный периметр? – слышу я далекие голоса сверху, - Он же должен был удерживать муравьиных львов! А теперь от них нигде не укрыться…

- Эй! – кричит Аликс, барабаня в решетку, - Мы здесь, внизу, вы слышите, эй! Откройте!

Словно душа, вырвавшаяся наконец из железной руки и с облегчением оставляющая все черное, злое и жестокое где-то внизу, далеко-далеко, чтобы устремиться ввысь, к небу, где свободны все. Где так легко…

- По крайней мере эти жуки ненавидят Альянс так же как и мы, - отзывается совсем стихающий голос сверху.

- Они не слышат, - тихо говорю я.

- Черт, тут заперто! – Аликс пинает решетку, - Гордон, ну как открыть!

Я нахожу в углу отпирающий вентиль и насаживаю его на резьбу, торчащую из стены. Кто мог отвернуть его и запереться тут изнутри? Мы же не нашли никого, никого живого…

- Осторожно, Ламарр! Эти лампы очень горячие! – я не верю своим ушам. Это же доктор Кляйнер? Неужели он там, снаружи? И со своим дерзким животным… Я начинаю быстрее крутить вентиль, пока решетки не раздвигаются достаточно широко, чтобы мы прошли на лестницу. Мы выбегаем наверх, и я чувствую себя душой, устремившейся к небесам. Я вижу только небо. Я так бегу, что, кажется, мои ноги не касаются земли. Я хочу улететь.

С огромного монитора на железной шагающей стене на меня смотрит доктор Кляйнер, близоруко щурясь и поправляя очки.

Я не умею летать.

- Камера уже работает? – тихо спрашивает Кляйнер в сторону, и его голос гремит эхом по окрестностям, - Да… я, конечно, не оратор, но… я постараюсь…

- Это же доктор Кляйнер, вот здорово! – радуется Аликс, - Ура!

Я улыбаюсь ей. Постараться понять, постараться принять это. Моя душа бескрылая. Я вижу лицо Кляйнера там, где раньше всегда было лицо Уоллеса Брина, и это просто замечательно. Это значит, повстанцам удалось. Значит, все было не зря. Теперь город наш. Вот только… что нам осталось от этого города?

- О боже… да тут камня на камне не осталось, - пораженно оглядывается Аликс.

Город лежит в руинах. Словно пожевали и выплюнули.

- Сограждане! – голос Кляйнера звучит почти торжественно, - Жители Сити-17 и его окрестностей... я имею в виду разумных жителей, конечно, людей и других существ, хотя надеюсь, нет нужды рассказывать о последних событиях нашим союзникам-вортигонтам…

До самого горизонта все усеяно зубами руин. Словно взяли и сломали большой карточный домик. Перед нами то, что раньше было кварталом, но сейчас – это огромная, в два человеческих роста, куча мусора, досок, камней и пепла. Пепел сыпется сверху… Где-то далеко, в среди груды точащих стен и обвалившихся крыш прохаживаются два страйдера. Неторопливо, величаво. Изредка останавливаясь, чтобы открыть огонь куда-то вниз, себе под ноги. Вот и еще чья-то жизнь оборвалась…

- Прежде всего, очень важное сообщение, - Кляйнер смотрит прямо на меня, и я думаю о том, как он изменился, - Если вы все еще находитесь в пределах Сити-17, я настоятельно советую вам покинуть город как можно скорее, так быстро, как только возможно. Мы восстановили работу большей части транспортной системы и подготовили все, для экстренной эвакуации. Мы также создали лагеря и перевалочные пункты на окраинах города и в его окрестностях…

Один из страйдеров останавливается, и нам по глазам бьет нестерпимо яркая вспышка пронзительного голубого света. Там, где только что был все еще нетронутый дом, теперь лишь две оплавленные стены.

- Повторяю, покиньте город как можно скорее!

Над нами грозно высится умирающая Цитадель. Кровавое зарево над ней угрожающе, тяжеловесно вращается, закручивая багровые облака в огромную воронку. Дует холодный ветер. От легкого толчка после залпа страйдера лежащая невдалеке на боку покореженная машина с адским скрежетом падает на то, что осталось от ее колес. Аликс хмурится. Нет, подруга… нам не улететь, словно птицам…

- Хотя, конечно, в уничтожении ядра портала Цитадели бесспорно есть много плюсов, мы обнаружили один, довольно прискорбный, побочный эффект. Оказалось, что очень скоро и неизбежно Цитадель породит событие небывалой разрушительной силы, масштабы которого я даже не берусь в настоящее время оценить с какой-либо определенностью. Скажу лишь, что взрыв почти наверняка облучит все вокруг в радиусе многих миль…

Даже не знаю, что хуже – гигантская доза радиации, или то, что от города останется лишь горстка пыли. Этого ли хотели все те, кто сейчас все еще борется? Мы освобождали город, брали одно здание за другим. А в результате город не достанется никому. В результате мы просто прошлись с зачисткой перед погребением.

- Поэтому, повторяю, эвакуируйтесь срочно, сию же минуту! – Кляйнер даже заглушает звуки стрельбы, катящиеся отовсюду, - Я бы не стал пугать понапрасну вас, люди. Ну а что до тех, кто уже находится в одной из наших безопасных зон, то я считаю своим долгом отметить, что один из плюсов разрушения реактора является полное отключение поля, подавляющего репродукцию.

Но они все еще воюют, сражаются, бьются, через боль и смерть. А ведь некоторые веселятся. Неужели они еще не пресытились этой дутой, словно мыльный пузырь, иллюзорной романтикой войны? Азарт, движение, риск… а ведь я и сам подсел на этот наркотик.

- Ранее, этим полем выборочно блокировалось формирование некоторых протеиновых цепочек, очень важных для процесса эмбрионального развития у нашего вида. Отныне все это в прошлом! Так что для тех, кто желает, сейчас самое время плодиться и размножаться! То есть, проще говоря, нужно серьезно задуматься над своим вкладом в возрождение нашей популяции. Мы должны как можно рациональнее использовать то время, которое у нас появилось, так как нет никакой уверенности в том, сколько времени у нас есть перед тем, как Альянс предпримет попытку восстановить свое господство, в чем нет никакого сомнения.

Женщины ведь тоже воюют… неужели найдется хоть одна, которая добровольно захочет сражаться с животом? Кляйнер с одной стороны прав… а с другой – ведь сразу треть повстанцев-женщин станут не боеспособны… Аликс серьезно слушает речь моего учителя. О чем это я? Они же и вправду верят…

- Тем не менее, - продолжал доктор Кляйнер, словно рассуждая сам с собой, - Раз мы наконец имеем возможность открыто говорить о губительном влиянии Альянса, очень многое нужно придать огласке, и я планирую для этой цели выпустить ряд полезных брошюр в ближайшие дни. Однако сейчас я вынужден ограничиться лишь некоторой важной информацией.

Лета… хочу лета… солнце и море… Нью-Йорк, пляж… коктейль, волейбол и хорошая книжка в тени зонтика… Ну что за мерзкое чувство! Ну почему, за что?! Чувство безысходности, когда хочется заорать, упасть и лежать, зажмурив глаза, подальше от всего этого. Потому что я понимаю – никогда, никогда в моей жизни уже не будет ни Нью-Йорка, ни моря… столько не живут.

- Дестабилизация реактора Цитадели имеет, конечно, и ряд последствий, которые не стали для нас неожиданностью, хотя мы не решались высказывать эту надежду раньше времени. Разрушительный импульс прошел через всю сеть связанных между собой реакторов других цитаделей, и, таким образом, на данный момент можно утверждать, что все порталы Альянса подверглись коллапсу, как и все системы связи, основанные на этой технологии.

Он словно читает речь перед грант-комиссией. Как тогда, когда он уделал доктора Магнуссона. Даже волнуется так же, по нему редко кто это может сказать. Ему явно непривычно в отсутствии пары лысых ученых голов и полного зала.

- Проще говоря, Альянс полностью отрезан. Силы Альянса базирующиеся сейчас на нашей планете отныне изолированы от своего мира. Полностью. Однако, это, скорее всего, лишь временное положение дел. Как мы когда-то сами убедились, к сожалению, даже крошечная брешь в Чёрной Мезе дала нашим врагам лазейку, которую они смогли расширять все больше и больше, проникая во всё более огромных количествах.

Зачем он напомнил? Черт, и так все время перед глазами стоит… а ведь я еще не видел того, что навидался тот, кто уничтожил основное существо Расы Х, этого комбиновского отродья. Ведь он породил коллапс и взрыв целой гравитационной системы! Хотя… я и не хотел бы этого видеть. Мне хватает и моих кошмаров. Моя спина болит и так. Она не выдержала бы груз еще больший. Я бы просто там и остался.

- Что до чужеродно модифицированных существ, все еще остается много постчеловеческих единиц, которые будут делать все возможное, чтобы восстановить линии связи с основными силами Альянса на Земле. Тем не менее, у нас сейчас есть больше оснований для надежды, чем за все последнее десятилетие. Мы подпольно разрабатывали некоторые новые технологии, и мы будем делать все возможное, чтобы развернуть их перед тем, как Альянс снова зашевелится.

Я даже не знаю, способен ли я на подвиг. То, что я сделал, то что считают подвигами, это происходило как-то само собой, у меня не было даже выбора… раньше мне казалось, что я сам выбирал свой путь, что я свободен до конца. Ни черта я не свободен. Свободный Человек… А то, что я делал здесь, я просто должен был сделать. Обязан. А так… подвиг просто, просто так… когда это никому не нужно… не знаю. А будет ли это тогда подвиг?

- Мы продолжаем усердно набирать и подготавливать новое поколение ученых и техников. Ибо то, что Альянс боится больше всего, это не оружие, но наша воля, наш разум, наша способность реагировать точно и рационально на каждый ужас, который они обращают на нас. Мы обращаем все наши надежды на наш человеческий дух, даже зная, как легко он может быть поколеблен. У каждого из нас есть друзья или члены семьи, раздавленные Альянсом. Наших соседей переработали и очистили от всего человеческого железной военной машиной… А тех, кто сопротивлялся, постигла самая страшная участь.

Может быть, именно это и есть подвиг? Сопротивляться до последнего, зная даже, что тебя переработают в сталкера, зная, что не будет рук, не будет ног, не будет разума, а твое тело будет, как робот, работать за техническими установками твоего врага? Странно… Они не отдались добровольно. Но я бы все же предпочел взорвать себя гранатой, если бы меня совсем прижали к стенке. Лучше умереть человеком, чем иссохшей ходящей, шипящей и брызгающей слюной куклой.

- Тем не менее, трудно переоценить, насколько важно то, что мы сохраняем нашу человечность даже в такие трудные для нас времена. Только это позволит нам стоять плечом к плечу, когда они неизбежно вернутся... И обрушить на их головы справедливое и беспощадное возмездие. - Кляйнер делает паузу, чтобы передохнуть и отдышаться, - И... ах, да, если вы пропустили какую-либо часть этого сообщения, оно будет прокручиваться в эфире снова и снова, пока в этом есть смысл. Я прошу прощения за любые неточности или упущения. Как вы понимаете, у нас едва хватило времени для записи, не говоря уже о том, чтобы репетировать…

Он оборачивается куда-то в сторону и на миг наполовину перестает быть виден. Я разминаю руки и взвешиваю в них пистолет. Кляйнер прав. Они вернутся. Но уж я постараюсь, чтобы возмездие наше было действительно беспощадным. Я жестом показываю Аликс, что надо идти. Времени совсем не остается…

- Что, Илай? Да, извини… - он возвращается на монитор, и выпрямляется, но мы уже идем прочь, в ближайший двор, который уцелел, оставляя и его, и Цитадель за спиной, - С вами говорил доктор Айзек Кляйнер, ранее научный сотрудник Черной Мезы, сейчас - просто гражданин Земли, как и все вы. И позвольте мне добавить для всех тех, кто слышит меня сейчас, когда мы наконец выбрались из тени наших оккупантов - добро пожаловать к Свету.

Мы уходим вглубь подворотен, и я вдруг понимаю, что обращение еще не окончено, когда вновь слышу раскатистый голос старого учителя: «Так… ладно, куда я дел тот калькулятор…». Я усмехаюсь. А вы все тот же, доктор. Как и в институте, на лекциях. Наверное, я был единственным, кто не спал в аудитории тогда. Эх, старое доброе время…

Мы идем вперед, и подлетевшие из-за угла сканеры торопливо щелкают нас на свои пленки, облетая со всех сторон. Я машинально поднимаю ствол, но Аликс останавливает меня.

- Не трать патроны, Гордон. Они все равно уже передали информацию о нас. Они это делают прямо в момент съемки.

Я презрительно плюю себе под ноги и, отогнав сканеры, словно надоедливых мух, иду вперед, в подъезд ближайшего дома. Там вроде должен быть выход на улицу. Он находится довольно быстро. Как все-таки хорошо дышать почти свежим воздухом!

…Тонкий голубой лучик режет воздух, словно скальпель кожу, и пространство нехотя пропускает его через себя. В голубоватом свете кружатся едва заметные глазу пылинки, напоминая броуновское движение молекул, и играют, искрятся этим светом. А может, мне все это только показалось? И только запах озона и вечерний прохладный ветер, который задувает даже сюда, в заброшенную многоэтажку. По углам подъезда намело серый пепел, невесомый и угрюмый. Настроение уже давно не оранжевое, как это было, когда все только начиналось. Теперь оно темно-красное. Как тяжелое облако у вершины изредка громыхающей Цитадели.

Мы с Аликс выходим снова на улицу, стараясь не терять темпа. Она чихает от попавшей ей в нос снежинки пепла, и я серьезно беспокоюсь за ее здоровье. Пепел вполне может быть радиоактивным, вон как разрывался счетчик Гейгера в моем костюме, когда я был у ядра реактора. А при попадании на слизистую… у меня дико болит голова. Она просто раскалывается. Мне бы о себе побеспокоиться, а не об этой несчастной девушек, но я не могу, просто не могу себя заставить. Ломит суставы. Мой счетчик, отбивающий удары в моем мозгу, близок к последней отметке. Той, на которой происходит обнуление.

Я вижу на дороге мертвого хедкраба и, проходя мимо, пинаю его, сгоняя тучу жирных синих мух. Глядя на все это, мне хочется ароматной жареной грудинки… Я так устал. Я несколько дней не спал по-человечески, спокойно и мирно, и не ел сколько-нибудь значимое количество пищи. Я так хочу спать. Нет, мои ноги не подгибаются от усталости, и я не сгибаюсь пополам от голода. Хотя я и не спал уже дикое, невообразимое количество времени. Сомнительные все-таки способы заботы о персонале у моего нового нанимателя, точнее, хозяина. Ведь уже дважды он забирал меня к себе, а возвращался я из этой черной пустоты уже сытым, без следа усталости. Даже раны затянулись, кровоподтеки исчезли. Даже трижды. Неужели все они действительно думают, что молодой ученый, привыкший не с измазанной рожей по кустам с автоматом бегать, а корпеть над научными трудами, может спокойно целыми днями без перерывов носиться, как заведенный, по улицам, изничтожая зло, и при этом еще сохранять способность улыбаться и ободряюще махать ручкой своим последователям? А ведь если бы у меня не было этого уникального, даже по современным меркам, костюма, если без всех этих G-man`овских штучек, лежал бы я давно где-нибудь на помойке, обглоданный и без всяких лямбд, и страйдер даже не заметил бы, как наступил на меня, проходя мимо. Интересно, что сказали бы повстанцы, если бы узнали, что их кумир выживает весьма, скажем так, нечестным способом? У них-то раны и переломы сами собой не заживают, усталость добивает их, а за еду наверняка тоже приходится убивать. Я перестал бы быть таким уж героем. Нарушитель Номер Один? Нет. Мошенник Номер Один. Черт… да и кому все это надо? Все эти бессонные ночи, лямбды, борьба. Мне? Народу? А может быть, G-man`у? И поэтому хочется спать. Не то чтобы я валился с ног. Я соскучился по ощущению, когда можно закрыть глаза, зная, что оружие не обязательно держать рядом.

Я останавливаюсь и поднимаю жестяную банку с надписью «Питьевая вода. Из личных запасов доктора Брина». Удивительно, но она полная, даже не раскупоренная. Я не знаю, кому все это надо. Я знаю лишь, что этим паскудникам я родной мир отдавать не собираюсь. Таким, как Уоллес Брин. Тем, кто говорят слово «человек» не с гордостью, а с презрением.

- Гордон, что-то не так? – Аликс, уйдя на пару метров вперед, возвращается, - Нам нужно торопиться, ты же понимаешь…

Дата добавления: 2015-11-16