3 страница

- Все, у нас одна минута, - быстро говорит Аликс, - Она нестабильна, и скоро взорвется. А пока – будет атаковать не только нас, а вообще любой ближайший живой объект.

Я быстро подхожу к силовому полю и метаю мину сквозь него, благо такие поля пропускают неорганику. Она, быстро катясь, сразу находит цель. Сквозь стекло мы видим, как лишь одним разрядом она убивает сначала одного сталкера, затем катится к второму. И, не успев докатиться на какой-то жалкий метр, взрывается. Обгорелый со спины труп отбрасывает о стену. Сталкер, оставив на стене кровавое пятно своим лицом, сухо бьется о пол и уже больше не двигается. И Аликс наконец снимает силовое поле.

Когда мы проходим над их телами, я приостанавливаюсь, глядя в глаза мертвому рабу. На нем нет лазерных имплантатов, и он слепо смотрит на меня своими черными злыми глазками. Издали может показаться, что он строит вам рожу, но на самом деле у него просто отрублен нос.

- А зачем им зашивают анальный проход? – вдруг спрашиваю я, и Аликс останавливается.

- Я не знаю, - она пожимает плечами и напряженно смотрит куда-то в сторону, подальше от трупа, - Знаю лишь, что он им не нужен, они ведь не питаются в нормальном смысле этого слова. Я слышала, их содержат в соляных растворах…

Я легонько шевелю ботинком тело сталкера, и его голова спадает набок, словно он обиженно отворачивается от своего убийцы. Вот что значит смертельная обида. И, когда мы выходим отсюда, я даже не знаю, прав ли я. Будет ли он там, наверху, вечно проклинать меня? Или его лицо, такое, каким оно было когда-то, сейчас смотрит на меня оттуда с благодарностью? А может, всего этого нет, и эти сказки уже наконец надо перерасти? Религиозная чепуха кажется теплой, удобной и доброй только в церкви, или когда ты сидишь дома, почитывая газету. На войне все по-другому. Я не знаю, кто-то на войне обретает веру. А я, наверное, ее теряю. Слишком многое я увидел за последние недели. Если бы там наверху кто-то был, он бы не допустил всего этого.

Если бы я сейчас встретил Бога, я бы рассмеялся ему в лицо.

Мы выходим снова на один из навесных мостов, и снова видим, как этот огромный организм доживает свои последние часы. Чуть выше сталкер со своего поста должен наблюдать за приборами возле канала, подающего энергосферы в реактор. Сейчас он беспорядочно отстреливает их из своего лазера, заставляя их искриться и лопаться прямо внутри проводящего канала. Когда организм умирает, некоторые клетки оборачиваются против него же, чтобы выжить. И даже если человек только что умер, большинство клеток в его теле еще живы. И будут жить еще несколько часов. Вот только они одевают черные маски предателей, начиная искать ресурсы для выживания в той среде, в которой находятся сами, то есть – в самом организме. И эти клетки убивают себе подобных. Занимаются каннибализмом. Тело ест само себя, каждая его ячейка стремится пожить подольше за счет ресурсов организма, который эти ячейки составляют. И начинается последняя борьба за лишние минутки. Сталкер продолжает отстреливать энергосферы, перебивая их поток к реактору.

Организм уже умер. И у нас остался час, может быть чуть больше, пока трупный яд не свалил последние оставшиеся в живых клетки огромного тела.

Когда мы заходим за угол, с другой стороны еще оживленнее. По параллельному навесному мосту пробегают знакомые фигуры.

- Смотри, это солдаты! – Аликс злорадно усмехается, - Да, сейчас они, кажется, больше заняты собой, чем нами.

Я машинально поднимаю оружие, если его можно так назвать, но рука на полпути понимает, что Аликс права. Солдаты бегут, на ходу бросая оружие и даже не замечая нас. Последний солдат охвачен пламенем, но даже не пытается сбить его. Последние паразиты, они спешат покинуть тело умершего хозяина, пока трупный яд не добрался и до них тоже. Горящий солдат словно спотыкается. Товарищи не обращают на него внимания, не прекращая бежать. Солдат падает, из последних сил пытаясь ползти. Я отворачиваюсь и жестом зову Аликс поторапливаться. Еще одного трупный яд догнал и упокоил.

Зайдя снова в какой-то коридор, я останавливаюсь, даже не зная, радоваться или плакать. Несколько больших устройств на стенах, с окулярами в центре, что делает их похожими на гигантские фотоаппараты. И хоть они наполовину выдраны из стен так, что видны провода, выглядят они исправно. И огромный завал из железных обломков и всякого технического хлама, обвалившегося с невообразимо далекого потолка. Хорошо, что у нас с собой нет обычного оружия, а то… Я смотрю то на линзы, то на пистолет-пулемет, который сжимает в руках Аликс. Ну да, глупо было предположить, что она не вооружена…

- Аликс, не двигайся!

Она в недоумении замирает. Я взглядом показываю ей на линзу. Быть может, заело какой-то сенсор. А стоит сдвинуться – и конфискационное поле сработает. Аликс смотрит на меня, ничего не понимая. На стене пляшут сразу три ее тени – сразу в трех местах из-под оплавленной обшивки стен выбивается пламя мертвой Цитадели. Мы словно в гигантской печке, на специально созданном для нас отдельном круге ада.

Я осторожно делаю шаг к завалу. Черт, вот он тут вообще некстати… Так, можно попутаться разобрать его гравипушкой, главное, не делать резких движений…

- Гордон, а что…

И Аликс шагает ко мне. Я даже не успеваю закричать ей, чтобы она стояла на месте – сноп ярко-бирюзовых молний начинает бить из линз, накрывая весь коридор вместе с нами. Самое страшное, что все это происходит совершенно бесшумно, и смотрится это очень жутко. Самое страшное, что эти молнии, пронзая наши тела, на причиняют нам никакой боли. И прямо на наших глазах завал начинает искриться и по кусочку испаряться в воздухе, оставляя лишь мелкие искры, которые тут же истаивают, так и не долетев до пола. Несколько секунд – и никакого завала нет. Со стен исчезло еще несколько листов обшивки. И молнии пропадают. Аликс, пораженно оглядываясь, подходит ближе.

- Что это было?

Я смотрю на ее руки. Оружие на месте. Опять повезло…

- Конфискационное поле, - отвечаю я, снова начиная идти по идеально расчищенному коридору, - Тут таких много, для аннигиляции незарегистрированных в Цитадели устройств и оружия.

Аликс смотрит на свой пистолет.

- Повезло, наверное, - поясняю я, - Вон, устройства просто наверное повреждены, или еще что-то…

- Хорошо, что это поле не испепелило твой скафандр, - пожимает плечами Аликс, - Тогда бы пришлось возвращаться…

А она права. Я даже приостанавливаюсь, понимая это. Как это мне раньше в голову не пришло? Поле ведь могло в тот раз, когда отняло все мое оружие, аннигилировать и скафандр тоже. Нет, Аликс, тогда бы нам не пришлось возвращаться. Тогда можно было бы просто пустить себе пулю в лоб, чтобы не мучиться.

Но когда мы выходим в огромный зал, освещенный огнями горящих панелей и проводов, мне действительно хочется выстрелить себе в висок. Мне хочется спрятаться куда-нибудь поглубже в скафандр, втянуть туда конечности и голову, словно черепаха и переждать всё, что на меня сейчас обрушится, когда я вижу это.

Зал, у которого нет пола, пересекает длинный мост, слепленный будто из чистой энергии. Простое узенькое силовое поле, натянутое над пропастью – хорошее архитектурное решение, когда нет ни желания, ни ресурсов строить настоящий мост. И почти незримый канал, пересекающий мост, канал, по которому должны подаваться энергосферы. Сталкеры, видно, взялись за это дело всерьез, и сфер нет вообще – лишь воздух над мостом слегка рябит от электромагнитных волн, образующих канал. И к нам по мосту бегут несколько солдат. Мы даже не успели собраться и подумать, куда спрятаться. Аликс запоздало поднимает пистолет и промахивается. Солдаты добегают уже до середины моста. Я вижу, сквозь дрожащий воздух, как один из них поднимает вверху руку со светящейся в ней гранатой – чека уже сорвана. Второй уже поднял ствол импульсного автомата – и из него вырывается яркое, почти белое, пламя. Пули пролетают где-то совсем близко. Я пригибаюсь.

И вдруг воздух начинает рябить все сильнее, отчетливее. Солдаты немного замедляют бег, а может, это только так кажется из-за искаженного пространства. Уши закладывает от резко нарастающего гула. В канале начинают пробегать едва заметные тоненькие молнии – и электромагнитный ураган разом сносит бегущих солдат с моста. Светящаяся граната так и улетает в сторону, взрываясь уже далеко от нас. Тела солдат, словно куклы, уносит в канал, поток в котором словно взбесился. Словно лимфа, выделяющаяся изо рта, ушей и носа мертвеца, выносящая избыток трупного яда из тела. Уже мертвые солдаты расщепляются в воздухе не долетев до стены жалкого метра.

И пока мы с Аликс пораженно перевариваем все, что только что увидели, проходит несколько секунд. И утихший вихрь на середине моста повторяется снова. Снова угасает.

- Боже… - шепчет она, подходя ко мне, - Мы должны перебежать через это?

- А разве есть другой выход?

Если бы я сейчас встретил Бога, я бы рассмеялся ему в лицо.

Я подхожу к краю моста и пробую его ногой на прочность. Согласен, глупо, но все равно страшновато бежать над пропастью по тоненькой, словно лист бумаги, светящейся мембране. Подзываю Аликс.

- Это просто, - улыбаясь, говорю я, - Промежуток между вихрями большой, мы успеем перебежать. Представь, что ты бежишь за мечтой всей своей жизни.

Аликс едва заметно улыбается.

- Ну тогда стоит попробовать.

- Вот только бежать будем по одному, - предупреждаю я, - Если это нереально, то зачем умирать обоим?

Аликс пристально смотрит мне в глаза.

- Не бери в голову, - шутливо отмахиваюсь я и чувствую предательский холодок на спине, - Это я так, для красного словца. Считай, что по одному проще, потому что я не буду путаться у тебя под ногами.

И, не прекращая улыбаться, я жду, когда очередная электромагнитная буря утихнет.

- Если не добегу, возвращайся к Псу!

И я срываюсь с места.

Что я видел? Так, вспоминай… чернота… он пришел за мной. Он уже направлялся ко мне, руки впервые не заняты кейсом, в глазах – решительность и холод. Избавляться от отработанного материала всегда нужно без сожаления.

Я бегу, бегу так быстро, что шарниры костюма превратились в мои собственные суставы. Так быстро, что ветер свистит в ушах даже громче, чем кровь, бьющая в виски.

Так, что потом… потом появились они. Сиреневый свет. Они были словно охвачены сиреневым свечением. Вортигонты. Они пели? Да, словно молились. И свет, бьющий из их рук.

Я бегу, бегу так стремительно, что мои волосы уже прилипли к черепу, мокрые насквозь. Так стремительно, что нарастающий гул электромагнитного вихря за моей спиной заглушает все на свете. Перед моими глазами дрожит воздух.

И вортигонты вытащили меня. Оградили своими щитами от него и оттеснили прочь. Отняли меня у него. Но как они нашли меня? Как они нашли ее? Неужели… они тоже могут входить туда?

Вихрь за моей спиной уже начинает утихать, когда я почти влетаю в стенку, добежав до самого конца. И я спадаю вниз по ней, тяжело дыша, кашляя и сгибаясь напополам. Ну и где мой суперкубок за первенство? Тяжело, неимоверно тяжело дыша, я чувствую, что внутри у меня легко, как никогда. Я оборачиваюсь к Аликс, такой маленькой и беззащитной. Машу ей рукой. На старт. Внимание. Марш!..

…Высокий худощавый человек стоял у окна казармы, наблюдая за тремя солдатами, которых гонял по плацу чернокожий инструктор, выглядевший так, будто он прошел все круги ада и теперь послан Сатаной дать краткий экскурс в ад этим юношам. Инструктор нещадно орал на несчастного солдата, отжимающегося уже который раз. Остальные двое стояли и смотрели с невыразимым сочувствием. Они уже побывали в его шкуре.

Солнце приятно припекало бледную, покрытую мелкими морщинами кожу человека, наблюдающего за картиной на плацу. Рука уверенно сжимает дипломат со странной эмблемой на нем. И все бы ничего, если бы не было нервного голоса, разрывающего сотовый телефон у уха человека.

Он терпеливо слушал причитания на том конце связи. Затем осторожно смахнул пылинку со строгого синего костюма и решительно поправил галстук.

- Хватит, мистер Брин, - его голос звучал спокойно, властно, и как-то странно, - Еще ничего не произошло, а вы уже впали в панику. А ведь нам с вами серьезное дело предстоит…

Он снова замолчал, дав собеседнику выговориться.

- Я знаю. Но это неважно. Свою часть сделки я выполнил. И не волнуйтесь так, раз я обещал, вертолет прилетит.

И он резко сложил телефон напополам, убирая его в карман. В этот момент дверь открылась и в комнату торопливо зашел дежурный по роте.

- Простите, что заставил так долго ждать, - совсем не командирским голосом пробормотал он, - Вот его досье, характеристика, отзывы, аттестаты. Адриан Шеппард, верно?

- Да, совершенно верно, - человек бегло осмотрел документы, - Наше ведомство давно заинтересовалось им.

Он снова глянул вниз, на плац.

- Покажите мне, который из них – он?

- Но капрал Шеппард сейчас, вероятно, в казарме, и… - дежурный подошел к окну и осекся, глянув вниз, - Да, вы правы, он тут. Вон тот, справа.

Человек в синем костюме с легкой усмешкой посмотрел в лицо молодого капрала. Помолчал.

- Спасибо за помощь. Я должен идти. Не провожайте, я найду выход.

И он, развернувшись, вышел в коридор. Дежурный еще пару секунд стоял в замешательстве, но затем, спохватившись, кинулся к выходу.

- Подождите, а как же…

Но в коридоре уже никого не было. Лишь курсант, моющий полы, удивленно поднял голову на дежурного по роте…

…Когда мы входим в большую стеклянную комнату, Аликс уже почти отошла от своей самой главной в жизни гонки. Она храбрилась, делала вид, что ей было совсем не страшно, словно она вот так вот быстро бегала каждый день, для поддержания формы. Но я-то видел. Видел, как у нее появился нервный тик. Как пистолет у нее в руках начал дрожать. Как капли пота стекали с ее затылка одна за другой. Как ее уже поволокло вихрем по мосту, и как моя рука едва успела схватить ее ладонь, чтобы притянуть к себе в последнюю секунду.

Но сейчас ее любопытство потихоньку заглушает испытанный страх. Мы пораженно оглядываемся. Стоять на стеклянном полу страшно – особенно когда под нами бездонная шахта, утопающая в аварийном красном свете холодных ламп. Комната висит как бы над шахтой и чуть в стороне от нее. Я пригибаюсь и рассматриваю то, что там, внизу. Стены шахты утыканы каким-то существами, словно йога – иглами. Я пытаюсь рассмотреть их, но они слишком далеко внизу. Я вижу лишь огромные морщинистые тела, кое-где закованные в броню, переливающуюся кожу, небольшие глазки, что-то похожее на большой широкий рот, словно у сома, вытащенного на берег. Даже усики есть.

Аликс осматривает стеклянную стенку, за которой шахта проходит выше, куда-то совсем далеко вверх, в топь красного света. В багровых тенях виден большой терминал с несколькими настенными мониторами. Силовое поле перекрывает выход отсюда. Я поднимаюсь, оставляя на стеклянном полу грязные отпечатки своих пальцев. Стены и пол холодны, как лед, и не единой пылинки. Кажется, даже воздух тут стерилен. Я боюсь тут наследить.

- Ничего себе… что тут было?

- Давай проверим терминал, - предлагаю я, и сам пугаюсь громкости своего голоса, - Может быть, там найдется что-нибудь.

Аликс применяет свою отмычку – и мониторы уже светятся бессмысленными строками отчетов, графиков, сводок и цифр. Она принимается за дело, и мне остается лишь наблюдать. Пусть каждый делает то, что у него лучше получается. Аликс - копается в компьютерах Альянса. А я – убивать. Какой я физик?

- Сейчас… попробую посмотреть, как покороче добраться до ядра… - бормочет она, - Ага, вот…

На мониторе мелькают кадры камер наблюдения – на миг я вижу элитного солдата, ждущего лифта. И вдруг… не может быть…

- …жизнь по ту сторону портала невозможна, смените место назначения!.. Нет, я никак не смогу там выжить!

- Брин?! – Аликс пораженно смотрит на монитор, - Но как?

Уоллес Брин смотрит мне прямо в глаза. Я почти чувствую его страх. Я почти понимаю его. Мои кулаки сжимаются. Не может быть…

- Я - в роли носителя? – Брин смотрит на меня, словно я сошел с ума, - Да вы шутите, я же не могу…

И я расслабляюсь. Криво усмехаюсь, опуская руки. Очень смешно.

- А, это всего лишь старая запись, - облегченно говорит Аликс, - А я уже подумала… Сейчас поищу карту.

- Даже с того света умудряется раздражать нас, - я злорадно качаю головой, глядя в его глаза.

- Ладно, черт с ним, будь что будет! – Брин торопливо топчется на месте, оглядывается - Только поторопитесь, он идет за мной!

Ага, я иду за тобой. Страшно было, а? Жаль я не увидел, как ты умер… И я вижу на мониторе странного, ухмыляющегося человека в оранжевом костюме.

- О, черт! – и монитор гаснет.

Аликс снова тянется к кнопкам консоли, но вдруг все монитора загораются разом. Как-то мощно, торжественно. На нас смотрит оно. Истинное лицо Альянса.

- Что за черт… - Аликс тщетно жмет на кнопки, и поднимает взгляд на мониторы.

Медленно поводя зеленой кожистой головой, плавно и незаметно переходящей в туловище, он смотрит на нас слепым лицом, через объективы камер, вживленных в его голову. Огромное щупальце посередине лица изящно извивается, иногда почти полностью уходя внутрь головы. Включается сирена. Красных огней стало больше. Он поводит тонкими механическими конечностями, вживленными в жирное зеленое тело. И мониторы гаснут.

- Наши покровители, - мой голос звучит, словно чужой.

- Боже…

- Засекли все-таки.

И вдруг прямо под нами начинается движение. Мы отскакиваем назад, но существо под нашими ногами, под толстым стеклом продолжает выезжать из отверстия в стене, медленно и грозно. Существо, такое же, какими утыкана шахта внизу. Но его стальная обшивка еще открыта. И мы видим в нем, внутри этого синтета жирное зеленое тело, напоминающее толстую личинку. Механические конечности плотно обхватили тело, которое едва заметно шевелится, сокращается. Оно дышит. И, пока корабль выезжает и постепенно принимает вертикальное положение в шахте, его металлическая обшивка закрывается, скрывая тело комбина внутри. Словно гигантская капсула. И корабль застывает в шахте за стеклом, в каком-то метре от нас.

- Что это?

Аликс подходит к стеклу и пристально смотрит на корабль. Я таких еще никогда не видел… Но уже знаю, что это.

- Оно нас заметило. Таких кораблей еще много, там, внизу. Настоящие комбины эвакуируются отсюда.

Аликс пораженно смотрит на закрывшуюся эвакуационную шлюпку. И, пристально глядя, осторожно стучит костяшками пальцев по стеклу.

Глаза словно наливаются кровью, и все тонет в искаженном кровавом тумане. По ушам оглушительно бьет волна чего-то мощного, и ноги у меня резко подкашиваются. Аликс, ну зачем было его злить?!

Я со стоном кидаюсь к выходу отсюда, и чуть не падаю от второго удара. Третий сбивает меня с ног, и я доползаю до силового поля, едва волоча в руке тяжелую, как никогда, гравипушку. В глазах стоит кровавая муть, и я, опираясь о стену, едва поднимаюсь на ноги. Помогаю не упасть догнавшую меня Аликс. Она держится за виски, зажмурившись. Мы тяжело дышим.

- Что это было? – стонет она, опираясь о стену.

- Все… все уже закончилось, - хриплю я, - В следующий раз не раздражай кого попало…

Аликс почти машинально отключает силовое поле. В голове все звенит, но взгляд проясняется. Мы на всякий случай запираем за собой поле, мало ли что. Нам не хочется разговаривать. Мы все видели, зачем попусту говорить? И постепенно приходя в себя, я вдруг понимаю, почему мы проиграли Семичасовую Войну.

Если бы я сейчас встретил Бога, я бы рассмеялся ему в лицо…

- Гордон!

Я резко вырываюсь из своих раздумий в реальный мир и оглядываюсь на крик. Аликс стоит, упершись в силовое поле. Спереди – тоже щит. Я заперт.

- Гордон, что происходит?

- Внимание! – спокойный женский голос оглашает коридор, - Конфискационное поле активировано.

И я ощущаю, что мои ноги почти оторвались от пола. Я плавно начинаю терять вес. Резко пробую пошевелиться – и конечно же ничего не выходит. Тело словно завязло в густом киселе. Меня охватывает голубоватое свечение. Я косо смотрю на устройства на стенах. И как это я мог не заметить?!

Я хочу крикнуть Аликс, что это нормально, но не могу пошевелить губами.

- Тревога. Нарушение безопасности. Обнаружен незарегистрированный вид оружия. Задействовано конфискационное поле.

Аликс что-то кричит, видя, как в меня бьют молнии из линз устройств, вмонтированных в стену, но я даже не слушаю. А вдруг их переклинит, и они все-таки заберут скафандр?.. Черт, было бы глупо… Молнии прекращают бесшумно гулять по телу и останавливаются на гравипушке. И неведомая, несокрушимая сила вырывает ее из моих рук, кидает на пол.

- Гордон!

Молнии бьют в гравипушку, и ее кристалл буквально на глазах наливается ослепительным бирюзовым светом. Мое тело снова слушается меня.

- Внимание, - спокойный голос женщины звучит, как приговор, - Обнаружено устройство обратной сингулярности. Ошибка конфискационного поля.

И молнии иссякают. Аликс тут же проваливается вперед – силовое поле, к которому она прижалась, исчезло. Едва не упав, она бежит ко мне. Я спокойно поднимаю гравипушку и успокаивающе улыбаюсь девушке.

- Не волнуйся, я в порядке, - говорю я, и глаза слезятся, когда я смотрю на ослепительно яркий кристалл, - Я на такое тут уже натыкался. Это и было конфискационное поле, о котором я говорил, помнишь?

Аликс облегченно вздыхает, сжимая мою руку.

- Знал бы ты, как я испугалась… Эй, смотри, гравипушка снова зарядилась!

Она тронула рукой кристалл. Он совсем холодный.

- Прямо как тогда, у телепорта Брина…

- Не знаю, почему так, - я пожимаю плечами, - Может, дело в их странных полях, но так определенно лучше. Теперь это уже оружие.

- Помню-помню, - улыбается она, - Можно считать это подарком судьбы. Их охранная система сработала против них же.

- Ага, это только если этот кристалл не облучит меня какой-нибудь гадостью, - говорю я, направляясь к выходу.

- А что, может?

- А что, не похоже?

Аликс в замешательстве приостанавливается, но я шутливо машу рукой. Да, да, можешь не волноваться! У меня же есть костюм! Если есть костюм, можно идти на суицидальные задания, лезть в любую выгребную яму, и даже не имеешь права поморщиться, лишь стирай дерьмо с лица и не рыпайся. У тебя же есть костюм, а это многое значит! Без костюма ты – никто, мелкий, никому не нужный, грязный гражданин. А с этими бронепластинами, с этой чертовой лямбдой на груди - ты уже не человек. Ты уже ходячий символ. Разве кто-нибудь переживал за Нила Армстронга, когда он стал первым человеком на луне? Разве кого-то волновал ужасный риск разгерметизации, сбоя вестибулярного аппарата, неисправность спускаемого модуля, бракованный скафандр? Куда там! Нил стал человеком-символом, и перестал иметь право на жизнь. Кого волновало, что его оторвали от семьи? Кого волновало, что ему почти ничего не заплатили за эту миссию? Кого волновало, что тело под космическим скафандром жутко чесалось, невесомость надоела до черта, от лунной низкой гравитации постоянно подташнивало, а пластмассовый флаг казался нелепым и совсем не по-американски торжественным?

Гордону Фриману не дадут уже поступать, как он хочет. А только, как он должен. Не дам! Не позволю! С меня хватит! Я все время бился за свободу, и что я получил? Неволие от своих же? Нет уж, увольте! И в следующий раз, когда очередной повстанец крикнет: «Эй, Фриман! Я пойду с тобой, ладно?», я пошлю его. Трехэтажным матом. Пожму руку, дам автограф и подтолкну под зад, воевать за лучшее будущее. А я хочу делать то, что хочу. А не то, что должен. Всем назло.

Вот что я чувствую, когда мы с Аликс, утопая в вихре пуль солдат Альянса, несемся по залам, и я раскидываю синтетов залпами гравипушки. Вот что я чувствую, когда их тела разлетаются в стороны, подергиваясь от молний, бегающих по ним. Вот, что я чувствую, когда вижу марширующих по огромному холлу страйдеров, а большой транспортный корабль, умирая прямо на лету, роняет спящего страйдера вниз, прямо на проезжающий по дну зала состав с капсулами, а сам корабль на полном ходу сметает несколько капсул со стен и врезает в ребристые балки.

Стеклянная платформа лифта несет нас наверх, и, чудом избежав падающих на нас обломков металла, мы сходим на самом верху, перед огромной дверью с завораживающей эмблемой Ядра Цитадели.

И чертовы вортигонты, которые никогда ничего не делают просто так, вы можете забыть о своих замыслах. Вы вытаскивали меня, потому что я вам зачем-то нужен. А я не согласен. Меня спросили? У меня – свой путь.

И пусть все вокруг гибнет, это даст новую жизнь. И я сделаю все, чтобы Аликс научилась, как все девушки, ценить прекрасное, красивое, а не компьютеры и оружие. Чтобы она получила юность, которой у нее никогда не было. И я буду воевать за свободу. Не потому что я должен. А потому что хочу…

…- Шульц, ну как ты мог ее потерять?!

Триггер осторожно заглянул за поваленный БТР, прислушиваясь к голосам друзей.

- Да не знаю я! Как сквозь землю провалилась… Если эти данные попадут к комбинам, то… Черт, неудача за неудачей! Вдобавок и обстреляли нас еще, как только вышли из канала…

- Ну конечно обстреляли! Этого и следовало ожидать после той сигнально ракеты, которую он выпустил в воздух прямо под носом у их Элиты.

- Да ладно тебе, Джеф! Триггер же не нарочно. С каждым может случиться. Он сказал, что не знал, что сигнальный пистолет заряжен.

- Вояки хреновы… как они еще друг друга не перестреляли. Потом останется у нас от всего отряда один человек в живых, и тоже оправдываться будет: «Я не знал, что пулемет заряжен»…

- Ладно, забудь. Раненых-то уже перевязали… Пойдем, обыщем мой старый рюкзак. Может, я ее там выронил?

Триггер едва успел отойти, чтобы его не заметили. Словно проходя мимо, он кивнул друзьям и пошел дальше, сосредоточенно глядя в землю. Его зубы были изо всех сил сцеплены. А в намокшем от пота кулаке была зажата флешка…

Глава 2. Прямое Вмешательство ^^^

Почему-то людей всегда очень интересовала тема пришельцев и первого контакта. Уже много-много десятилетий. Это нездоровый интерес. Пациент скорее мертв, чем жив. Это скорее не интерес, а даже мания. Больная мания всего человечества.

Газетные сказки о летающих тарелках. Сотни тысяч подделанных снимков и видео с НЛО. Телешоу для увешанных бигудями домохозяек с общим смыслом «Меня похищали пришельцы» или «Инопланетяне выпили мозг моей соседки», «Гуманоиды кастрировали моего парня и приделали ему на это место очень реалистичный протез, который на самом деле гнущийся во все стороны зонд для внутреннего исследования меня». Куча книг и невиданных по своему размаху фильмов о пришельцах. И во всех них пришельцы со звезд обязательно – плохие парни. Нам всегда было проще делить всех на плохих и хороших. Пришелец был обязательно монстром – и правда, разве может существо со звезд выглядеть красиво? Хотя с каких, к чертям, звезд? Еще одно наше клише. На звездах в принципе никто жить не может. Но тем не менее, пришельцы всегда уродливы, жестоки, хитры, изворотливы и коварны, проявляющие чудеса изобретательности и смекалки ради достижения конечно же самой главной своей цели – завоевания Земли. Ну а как же, конечно это для них самое главное – жалкая мизерная планетка на самой окраине огромнейшей галактики, полной других звездных систем. И они, эти монстры, во всех этих наших байках сосут мозги, глодают наши шеи, вырывают нам глаза, пронзают насквозь своими щупальцами, испепеляют лучами смерти, а то и просто пожирают, как представители, конечно же, более развитой расы. И никогда у нас пришельцы не бывают прекрасными, добрыми, смелыми, ласковыми, любящими, мирными, действительно лучше, чем мы во всех отношениях.

Пациент: человечество. Диагноз: безумие. Больной, вы неизлечимо больны. Вам надо успокоиться, расслабиться и принять ваши таблетки, чтобы вам полегчало. Не хотите? Ну что ж, тогда вы обречены.

Но лекарство все же есть. Наверное, ничего в мире не происходит просто так. Однажды все-таки это случилось. Наверное, это какая-то злая ирония свыше. Пришло время нам принимать ответственность за все те сказки. И с неба свалилось лучшее лекарство от этой мании к пришельцам – инопланетяне собственной персоной. Шоковая терапия. Немногие выдерживают, но это последнее средство. Думаю, это лечение мы запомним надолго. Еще долго нам не придет в голову зарабатывать деньги на подделанных снимках с пришельцами. Сегодня такой снимок стоит дешевле куска хлеба.

Дата добавления: 2015-11-16