7 страница

Я сказал это, чтобы пробудить в нём нотки ответственности. И, видимо, достучался. Бартлетт уставился на меня с неприкрытой злостью:

– Хочешь сказать, что я не отношусь к своему городу надлежащим образом, да? Послушай сюда, вчерашний щенок, ты не найдёшь в этой чертовой дыре ни одну душу, которая так пеклась бы о жителях, как я. Я сделал всё, что было в моих силах. Но то, что началось, уже не остановить! Так какого хрена ещё ты от меня хочешь? Чтобы я пошёл и повесился?

Он то ли высморкался, то ли всхлипнул и приложил грязную ладонь ко лбу.

– Может, так мне и нужно сделать... С тех пор, как мой Джоуи... день ото дня мне всё хуже...

Я закрыл глаза, и из темноты выступили фотографии пропавших людей, которые взирали на меня с доски объявлений.

– Извините, – сказал я. – Ваш сын... он тоже пропал?

Мэр вздрогнул, будто коснулся рукой электрического провода. Вино в бутылке начало бешено плескаться – этакий маленький шторм.

– Джоуи? – почти закричал он. – Что тебе нужно от Джоуи?.. Он не будет играть с тобой! Если ты пришёл сюда за ним...

– Послушайте, – я постарался говорить как можно мягче, чтобы не спровоцировать трясущегося безумца, который когда-то был одним из самых рассудительных людей, что я знал в жизни. – Мой брат Джошуа тоже исчез, и я ищу его с тех пор, как возвратился домой. Вы, наверное, знаете, что они с Джоуи были неразлучными друзьями. И если с одним из них что-то случилось, то вполне могло случиться с обоими. Если вы имеете хоть какое-то понятие о том, что могло произойти с Джоуи, мы бы могли...

Кажется, из всей увещевательной тирады до мэра дошло только одно слово.

– Джоуи...

Он повернулся ко мне спиной, сделал шаг и положил ладонь на красный холм, возвышающийся в центре мёртвого сада.

– Мой мальчик... Я не скажу, что всегда вёл себя с ним так, как следовало бы... но зато я купил ему много прекрасных вещей. Джоуи любит подарки... Он любит сады...

И тут до меня наконец дошло, что то, рядом с чем находится Бартлетт, является холмом в последнюю очередь.

– Боже ты мой...

Не глина, а плоть – неживая, остывшая и неподвижная, но оттого только более страшная. Она вылезала прямо из-под земли и торчала, как огромный куриный окорок, рвущийся в небо. И мэр нежно поглаживал её ладонью, икая и бормоча бессвязные фразы:

– Ты же помнишь последний подарок папочки, малыш?.. Он ведь так тебе понравился... Тик-так... Если хочешь, я могу купить ещё... Ещё много хороших вещей...

Отвращение перемежилось с усталостью, и моё терпение лопнуло.

– Послушай, ты, пьяный дурак! – прокричал я. – Как ты не можешь вбить в свою голову – мой брат пропал, так же, как твой сын! Где они?!

Бартлетт обернулся и посмотрел на меня с болезненно-блаженной улыбкой. По подбородку стекала прозрачная струя слюны.

– Пьяный дурак, значит? – он смерил меня презрительным взглядом. – Но знаешь, что в народе говорят? Чем скорее откупоришь флягу, тем скорее станет веселее...

Он поднёс бутылку ко рту и сделал один большой глоток, даже не поморщившись. На ярлыке значилась крупная надпись буквами, стилизованными под готику: «ШЕПАРДС ГЛЕН, ВЫСШИЙ СОРТ». Ветер по-прежнему выл в далёких невидимых просторах, но теперь нему примешивалось какое-то дребезжание, будто он натыкался на старые железные крыши. Я посмотрел на мэра, потом на мерзкое «чудо-дерево». На меня нашло наитие, и я подошёл к Бартлетту вплотную, чтобы вручить ему часы с треснутым стеклом, которые завалялись в моём кармане.

«Ты же помнишь последний подарок папочки, малыш?.. Тик-так...».

Мэр безропотно принял часы. И, сколь бы я ни всматривался в его лицо, так и не заметил, чтобы в нём дрогнула хотя бы одна мышца.

– Это ещё что такое? – глухо произнёс он.

– Я думаю, эти часы принадлежали вашему сыну.

– С чего ты это взял? – непослушные пальцы нежно гладили стекло, ощупывали ремешок, чтобы потом вновь вернуться к циферблату...

– Где он, мэр Бартлетт?

– Кто? Джоуи? – он поднял взор, и в глазах было искреннее удивление. Ветер долетел теперь и до нас, начиная трепать седые волосы мэра. Я вздохнул:

– Да. Джоуи. Ваш сын. Он с моим братом Джошем – большие друзья. Я ищу его. Понимаете?

Мэр перевернул часы. Надпись сверкнула огнём, как давеча, в склепе «Розовых Высот». Прости меня. Он молча смотрел на буквы, потом вдруг заговорил совершенно другим голосом, в котором не чувствовалось ни капли алкогольного помутнения:

– Тебе не следовало возвращаться сейчас, Алекс. Времена настали нехорошие.

Пустая бутылка вина «Шепардс Глен» выскользнула из рук и мягко шлёпнулась на землю. Бартлетт глубоко, тяжко вздохнул:

– Люди больше не доверяют мне. И совершенно справедливо. Я не могу их ничем защитить, чего ж мне доверять-то...

– Защитить от чего?

– Приходит нечто... – мэр печально покачал головой. – Приходит... и забирает людей. Всех...

Он посмотрел на меня так, будто только сейчас и увидел. Военная куртка на мне, похоже, позабавила его. Уголки губ искривились в невесёлой усмешке:

– Если ты думаешь, что сможешь остановить это, то ничего не выйдет. Они и тебя заберут.

– Кто забирает людей? – от возбуждения я готов был трясти мэра за плечо. – О чём вы говорите?!

Сэм Бартлетт отвернулся от меня, опустил взгляд на ладонь, где лежали часы. Плечи сникли, по спине прошла дрожь, и он отшвырнул часы в сторону – с отвращением и ненавистью. В который раз многострадальный механизм оказался на земле, почти у подножия дерева из застывшей плоти. Мэр же начал уходить – пошатываясь и хватая руками воздух, но с явной решимостью. Но не прошёл двух шагов. Я рывком развернул его к себе и схватился за лацкан изношенного пиджака:

– Где – мой – брат?!!

Ярость застилала глаза. Этот ублюдок что-то знал – если не всё, то многое. Он знал, что стряслось с городом, знал, что случилось с Джошем... и c собственным сыном. Знал и молчал. Каковы бы ни были причины его игры в немого, я собирался вытрясти из него правду.

Мэр безмолвствовал. Глаза после короткого просветления опять были пьяными и бессмысленными. Изо рта несло жутким перегаром. Ноги почти не держали его – он висел у меня на руках, как мокрый тюк с одеждой. Сколь бы я ни был разгневан, до меня дошло, что прямо сейчас от этого пьяного старика толку будет мало. Нужно отвести его в ресторан отеля, дать протрезвиться... Впрочем, видимо, туда он и направлялся. Я разжал пальцы. С огромным усилием Бартлетт совершил очередной шаг.

– Сукин сын, – зло бросил я ему в спину.

И в ответ услышал:

– Тебе его не спасти.

Жить ему оставалось меньше минуты.

Потеряв интерес к мэру, который слепо брел вперёд, я обернулся, чтобы изучить странное дерево получше. В таком положении я окаменел. Пока мы с мэром вели тут задушевную беседу, в экстерьере сада «Гранд-отеля» произошли большие перемены.

Первое, что зафиксировал разум – часы исчезли. Когда Бартлетт бросил их на землю, я увидел, как они легли серебряной монетой у дерева из плоти. Теперь на том месте образовалась дыра, куда проваливалась земля, как в зыбучих песках в пустыне. Обвал стремительно захватывал пространство вокруг себя. «Дерево» зашевелилось, когда земля вокруг ссыпалась вниз – сначала тихо, потом с противным рвущимся звуком. Плоть кое-где разошлась. В ранах выступила тёмная густая кровь.

«Что происходит?».

Поскрипывая металлическими проволоками, на которые они были нанизаны, по краям скверика сада стали спускаться сверху какие-то мерзкие комки, напоминающие разделанные туши больших животных. Окровавленная проволока жестоко опутала их, скручивая и протыкая. На чём держались сами проволоки, я не разглядел – должно быть, висели на голых ветках деревьев, хотя у скверика таких высоких стволов вроде не было. Металл звенел на ветру, который набирал силу с каждой секундой. Вот очередной ураганный порыв повалил Бартлетта на колени; он упал, комично взмахнув руками. Когда мэр обернулся, я увидел, что его лицо искажено смертельным страхом. Он смотрел на «дерево», которое росло на глазах, разрастаясь в стороны. Ещё десяток секунд это ещё можно было называть деревом, но потом стало ясно: из-под земли выбиралось существо титанических размеров. А то, что я принял за «дерево» – небольшая часть его лапы. Ожившая лапа тяжело ступила на землю, и во всём саду содрогнулась земля. Мэр, начавший подниматься на ноги, опять свалился оземь. Запахло горьким ароматом глубинной почвы.

– Что всё это значит? – прошептал я, по-прежнему не в силах оторвать ноги с места. Горло сдавило, будто судорогой. Глаза слезились. Пока монстр выходил из-под места своего преждевременного погребения, я с чего-то сильно озаботился насчитыванием туш, висящих вокруг монстра и вокруг меня в неком подобии окружности. Двенадцать. Если шокированный разум меня не подвёл, их было двенадцать.

– Нет! – писклявым голосом завопил мэр, вставая. – О Боже, нет!

Монстр теперь нависал над нами обоими, стряхивая с себя комья сырой земли. Мне он напомнил ящера с отрубленным хвостом – такое же узкое тело и короткий хвост, и всего две мощные лапы, расположенные по бокам туловища. Задняя часть тела просто волочилась по земле. Но всё-таки это существо не было ящером – доказательством тому была голова, пусть и облепленная грязью до гротескного подобия, но всё же слишком напоминающая человеческую.

И эта человеческая голова взирала на достопочтенного Сэма Бартлетта, который трясся, как осенний лист, задрав голову.

– Смилуйся надо мной! – прокричал он, хватаясь руками за грудь. Монстр нетерпеливо рыкнул, белки глаз сверкнули.

– Я ведь живу... – кажется, Бартлетт заплакал. – Живу только ради того, чтобы служить тебе... чтобы тебе было хорошо...

Я смотрел не дыша, как подземный монстр поднимает лапу, которая весила не меньше полусотни пудов, и мэр покорно склоняет голову в ожидании удара. Услышал тихие, шепчущие слова:

– Господи, защити меня в этот миг, когда я...

Договорить он не успел. Лапа обрушилась на него, сминая и сравнивая с рыхлой землёй, оставляя от мэра города Шепардс Глен только невразумительное красное пятно вперемежку с такими же смазанными ошметками. Удар разошёлся по саду, как взрывная волна. Меня подбросило на месте.

– Дерьмо!

Заскрипели проволоки с развешанными тушами. Монстр стал разворачивать своё неуклюжее тело в мою сторону. Почему-то он именно разворачивался, при этом не сходя с места. Словно какая-то ось пригвождала его к земле, к той дыре, откуда он появился. Я не стал ждать, когда он обрушит свой удар на меня, и кинулся со всех ног к двери, ведущей в оранжерею. Но план отхода не сработал: во-первых, путь мне преградили кровавые туши, взявшие скверик в плотное кольцо и угрожающе раскачивающиеся при приближении; а во-вторых, никакой двери оранжереи я за ними не увидел. Сад завис в абсолютной тьме, превратился в самодостаточный мирок, где царём и Богом был восставший из могилы монстр, что дышал мне в спину.

В кармане у меня был пистолет. Но я не знал, сработает ли он против такого огромного чудища. Да и патронов у меня осталась всего пара-тройка.

Сглотнув слюну, я повернулся лицом к монстру.

Он изучал меня тяжёлым взглядом из-под шершавых век. Особой злости я в нём не чувствовал, но хорошего ждать всё равно не приходилось. Пока монстр не собирался атаковать, и у меня было время взять в руки пистолет и снять с предохранителя. Висящие туши беспрестанно ворочались, создавая ощущение, будто они шепчутся о чём-то своём. Противостояние без движения длилось недолго: монстр исторг из мощной груди гулкий, чуть ли не с эхом, рык и начал заносить лапу для удара. В ответ я немедленно сделал выстрел. Пуля чиркнула по толстой шее существа, на вид не причинив ему вреда. Монстр как замахивался, так и продолжал. Я бросился за укрытие, которое заранее приметил для себя: большая прямоугольная каменная скамья для желающих полюбоваться садом. Большой опасности я не чувствовал: несмотря на впечатляющие размеры, чудовище было очень неповоротливым. Если бы мэр не был настолько пьян и настолько напуган, он бы мог увернуться от смертельного удара. Вот и сейчас лапа обрушилась на землю футах в трёх позади меня, подняв облако пыли и заставив меня замахать руками. Я присел за скамьей, стараясь держать ритм дыхания, как учили в армии. Пуля его шею не взяла, но что, если целиться в голову – например, в глаз?.. Тут всё зависело от моей точности, потому что сам монстр вряд ли будет уворачиваться с ветерком...

Я замешкался в раздумьях. До сих пор монстр действовал только одной лапой, и я привык к этому. Но на этот раз он пустил в ход вторую, левую лапу, и застав меня врасплох. Мощнейший удар расколол скамью пополам. Волосы на голове шевельнулись от дуновения воздуха, поднятого этим ударом. Несколько осколков камней больно впились в спину. В ушах зазвенело. Я попытался подняться одним рывком, но потерял равновесие и схватился ладонью за землю. Монстр разворачивал свою тушу ко мне, а я всё не мог взять в прицел его голову: видимо, слегка контузило из-за близкого удара, и теперь пальцы не гнулись совершенно.

– Вот чёрт... – выругался я и бросился бежать в сторону. Монстр полоснул лапой по бреющей к земле и едва не достал меня кончиками широких когтей. Может, он и неуклюж, но явно не глуп...

Моей надеждой теперь было то, что чудовище не сможет разворачиваться вокруг своей странной «оси» с моей скоростью, и я буду всегда находиться в «мёртвой зоне». Поначалу так и получалось, и даже усилившийся шипящий шёпот туш на проволоках не мог мне помешать. Но потом великолепный план потерпел крах: подошвы скользнули по чему-то мокрому, и я ничком упал на землю. Ладони пропитались красным. Прямо перед лицом я увидел лежащий на земле обрывок галстука из тёмной ткани, лежащий в луже крови. То, что осталось от мэра... И я умудрился на этом поскользнуться. Надо же, какая ирония.

Я перевернулся на спину. И понял, что на этот раз монстр меня опередит. Он уже замахнулся, осталось только с силой шмякнуть лапой о землю. Всего пара секунд понадобится ему. Я не успею ни встать, ни откатиться в сторону из такого неудобного положения...

Выстрел был слепым. Ничего другого и не могло быть, когда от смерти меня разделял промежуток в считанные секунды. Я просто навёл ствол примерно туда, где находилась голова монстра, и нажал на спусковой крючок. Пуля, кажется, попала в то место, где у твари была бы щека, будь он человеком. Это место оказалось куда чувствительнее дублёной шеи, судя по тому, как он издал ещё один рык, октавой выше прежних, и вместо удара одним судорожным движением опёрся о землю, чтобы не упасть. Из раны обильно потекла на вид почти прозрачная жидкость. Монстр был ошеломлён, но ещё не поражён: я чувствовал, что стоит пройти минуте, и он кинется атаковать меня с удвоенной яростью. Сейчас нельзя было останавливаться. Я поднял пистолет. Руки опять начинали дрожать. Я закрыл глаза и мысленно отсчитал до трёх. В глаз... Это не так сложно, как кажется, ведь чудище не может сойти с места...

В глаз я не попал. Зато пуля скрылась в другой, целой щеке. Теперь обе щеки монстра были разорваны, и жидкость, заменяющая ему кровь, лилась ручьями. Боясь вновь потерять прицел, я нажал на курок в третий раз, но пистолет ответил только сухим щелчком. Патроны кончились. Эх, не поскупился бы Кертис на обоймы...

Но исход этого боя был решён. С заунывным, скулящим рыком монстр возвращался в свою обитель – под землю. Земля под ним сминалась и проваливалась кусками, будто там раскрылся подземный туннель. В чёрной дыре скрылся сначала хвост чудовища, потом длинное тело. Туши сорвались с проволок, которые стали рассыпаться в пыль, и влажно шлёпнулись на землю. Перед тем, как окончательно исчезнуть в провале, монстр поднял голову и посмотрел на меня. Несмотря ни на что, взгляд был по-прежнему немного отрешённым; из-за ран создавалось неприятное впечатление, что он презрительно лыбится. Потом лапы, которыми он убил Сэма Бартлетта, соскользнули с края дыры, и тварь сорвалась вниз. Низкий рык затих где-то вдали, в центре Земли.

Неверной, шаткой поступью я подошёл к обрыву и заглянул вниз. Хотелось воочию убедиться, что чудовище убралось далеко и больше не вернётся. Взору открылся вертикальный тёмный туннель без дна, напоминающий горловину. Стены туннеля имели тусклый алый цвет, как детская пуповина. И оттуда, из этих неизмеримых глубин, доносился чей-то приглушённый шёпот; он налетал волнами вместе с тёплыми щемящими приливами, зачаровывал и гипнотизировал. Один раз такое я уже переживал, и попытался сопротивляться дурманящему натиску. Но не смог; оно вновь одолело меня, взяло верх над моим разумом. Я падал. Падал в эту чёрно-алую бездну, и пустой пистолет вывалился из моей руки, и сад с мёртвыми растениями остался шуметь далеко наверху, и я опять парил невесомым где-то в краях, где не положено быть человеку. Заревели сирены, их звук становился всё громче и громче...

Глава 7

Взаперти. – Допрос под прицелом. – Нашествие. – Девушка в беде. – Схватка на стоянке. – «Мы никогда их не найдём». – Вентиль. – Капли крови.

Я знал старую шутку о том, что не так страшно падение, как его неожиданное прекращение. Полёт в самом глубоком туннеле мира продолжался много часов, но под конец я всё-таки достиг дна. Дно было жёстким, каменным, и многострадальные кости в очередной раз завопили дружным хором. Но боль была не такой сильной, чтобы выбить у меня желание открыть глаза и узнать, куда я попал. Тем более что сквозь веки брезжил нервно-яркий, мигающий отсвет. Адское пламя?

Нет... всего-то люминесцентная лампа. Неисправная. И потому то и дело уходящая в отключку.

Я присел. Голова весила пуд, как во время крепкого похмелья. Первым делом я посмотрел наверх. Серый потолок. Никаких следов алого туннеля. Значит, я не в центре Земли. Означает ли это, что всё случившееся было видением в горячке? «Гранд-отель», скрюченные растения, бедняга мэр, существо, которое напоминало плохую пародию на часовой циферблат...

Я ощупал карман куртки. Пусто. Ни пистолета, ни рации, ни ножа. И фонарь пропал с груди. Обобрали...

Лампа снова оставила меня в сумраке. Когда она зажглась, я огляделся. Место было подозрительно знакомым. Тесная каморка, прутья решетки, короткий коридор и глухо закрытая дверь в конце. Я здесь был по меньшей мере пару раз ещё подростком, когда заходил на работу к отцу. Это были камеры предварительного задержания в полицейском участке Глена. Каталажка.

Как я сюда попал?

Несмотря на головокружение, я поднялся на ноги и подошёл к решетке. На двери камеры висел массивный замок. Остальные камеры пустовали. В каждой была голая железная кровать, унитаз с раковиной и стул-табурет. В той, где находился я, стул поставить забыли, а кровать была раскурочена до непригодности и издевательски поставлена набок, прислонённой к стене.

– Эй? – несмело позвал я. Эхо отлетело от стен и замолкло. Мне стало нехорошо. Так легко представить, что в этом пустом городе о тебе могли просто забыть, и сколько ты ни кричи, за тобой никто не придёт...

– Кто-нибудь меня слышит?

Тишина. И темнота. Я терпеливо дождался, пока свет зажжётся вновь. Потом обернулся и посмотрел на кровать. Удастся ли выломать у неё изголовье, просунуть меж решеток и погнуть их? Нет, мёртвая идея. Я ещё не Кинг-Конг, чтобы такие фокусы творить.

Кроме кровати, больше ни одного предмета в крохотной камере не было. Я беспомощно огляделся. Пусто. Единственное, за что цепляется глаз – едва разборчивая надпись на стене, сделанная, видимо, осколком стекла или краем выломанной пуговицы. Я не успел подойти к стене и вчитаться в надпись: за дверью коридора раздались тяжёлые шаги. Видимо, мой зов кто-то услышал.

Я на автомате подошёл к решетке и встал по стойке «смирно», приняв позу провинившегося ученика. Должно быть, при звуке чужих шагов это безусловный рефлекс у всякого, кто оказывается по ту сторону решетчатого ограждения.

Дверь заскрипела, открываясь, в глаза ударил слепящий поток. Я зажмурился и поднял руки, чтобы защититься от него. Пришедший упорно продолжал светить полицейским фонарём мне прямо в лицо. Я даже не мог различить, кто он. И стало страшно: а если это... не человек? Всякое возможно в Глене начала двадцать первого столетия.

Так прошло несколько секунд. Тот, кто держал фонарь, с расстановкой разглядывал меня, стоя в трёх шагах, а я безуспешно пытался сделать то же самое. Наконец, он соизволил опустить фонарь. Легче не стало: теперь на меня смотрело чёрное широкое дуло дробовика. Я замер и хрипло произнёс задеревеневшими губами:

– Помощник шерифа...

– Так-так, – крупный чернокожий мужчина взирал на меня так хмуро, что у меня появились серьёзные поводы опасаться за свою жизнь. – Ну что же, с возвращением в мир живых, старина.

Похоже, Уилер набрал ещё пару десятков фунтов веса за эти четыре года. Его и раньше нельзя было назвать хиленьким; теперь он выглядел ещё представительней. Серая полицейская униформа (ясное дело, сшитая по заказу) сидела как влитая. Дробовик в руке не дрожал и по-прежнему смотрел мне в живот. Я осторожно выдохнул. Безумным Уилер не выглядел... вроде.

– Как я сюда попал?

– Я принёс тебя сюда. Предположил, что так будет спокойнее для всех.

В тоне мне почудилась злая ирония.

– Уилер, да ты же знаешь меня! – воскликнул я, краем глаза следя за стволом дробовика. Нет, не шевелится. – Выпусти меня отсюда, я всё расскажу.

– У меня есть мысль лучше. Ты мне всё расскажешь прямо сейчас, – Уилер, наконец, соизволил выключить фонарь. – А потом решим, что с тобой делать.

Видимо, он был настроен серьёзно. Я вскинул руки:

– Ладно. Ладно. Я спокоен.

– Для начала расскажи, что ты вообще делаешь в городе, – потребовал Уилер.

– Ищу своего брата.

– Джошуа? – лицо полицейского смягчилось.

– Да. Я думал, что мне может помочь мэр Бартлетт, отправился его искать...

– Вот это зря. Вряд ли этот безумец мог тебе чем-то помочь... Продолжай.

– Так он и не помог, – я содрогнулся, вспомнив, что произошло. – Последнее, что я помню отчётливо – я нашёл мэра в саду, а потом...

– Значит, ты всё-таки встретил его? – Уилер нахмурился. – И где он сейчас?

Я посмотрел на его поджатые губы. Не хотелось человеку в таком состоянии говорить, что Бартлетта больше нет в живых. Мало того, что сам перепугается, но ещё и может подумать на меня... Может, сказать, что мэр просто ушёл?

– Вряд ли ты сможешь задать ему свои вопросы, – медленно произнёс я. – Он умер. Я сам это видел.

– Дерьмо собачье! – Уилер в сердцах тряхнул дробовиком. – Лучше продолжай говорить правду, Алекс. Что с ним произошло?

Лампа пшикнула и погасла. Снова сумрак; Уилер стал в нём безликой грозной фигурой.

– Ты мне не поверишь, – глухо ответил я.

– Алекс, ты не представляешь, сколь многим вещам я могу поверить, – Уилер криво усмехнулся. – Говори как есть.

– Из-под земли появился большой монстр... – я тщательно подбирал слова, чтобы это звучало не так глупо. – Он раздавил мэра, убил одним ударом. Гораздо больше, чем другие существа, которых я видел до того. Я и сам едва выжил.

Свет вернулся, и я увидел, что в лице Уилера что-то изменилось. Он отставил дробовик и взглянул на меня так, будто только заметил. И сказал:

– Так ты тоже видишь этих тварей...

– Вижу, – ответил я.

Мы замолчали. Неизвестно, сколько ещё я и Уилер настороженно пялились бы друг на друга, если бы где-то в глубинах здания не раздался громкий треск, будто кто-то выламывает дверь чугунным ломом. Уилер мгновенно завертелся на месте; левое веко подрагивало, выдавая в нём крайнюю нервозность. С учётом его грузной комплекции, я забеспокоился, как бы с ним не случился удар.

– Слушай, Уилер, может, теперь-то откроешь эту чёртову дверь, а?

Он прислушался к звукам, но в полицейском участке опять стало тихо. Уилер вздохнул и потянулся за ключами, висящими связкой у него на поясе:

– Придётся тебе поверить на слово. В другое время не избежать бы тебе основательного допроса, но, учитывая всю хрень, что творится рядом...

И снова шум. На этот раз на пол грохнулся какой-то большой шкаф – гораздо ближе, чем тот, первый треск. Мы вздрогнули.

– Надо спешить, – сказал Уилер, открывая дверь камеры. – Следуй за мной. Пройдём в мой кабинет, а там...

Не договорив, он устремился к двери коридора. Я двинулся следом, чувствуя себя очень незащищённым. Что ни говори, у помощника шерифа был дробовик, мощная штука. А у меня даже ножа нет...

– Уилер, а где мои...

– Тс-с-с! – он поднял вверх указательный палец. – Слышишь это?

Я замолчал. Где-то неподалёку действительно раздавался неприятный звук – будто вилкой по тарелке проводят. Ощущение собственной уязвимости стало невыносимо острым. Уилер выглянул за дверь, повертел головой и поманил меня пальцем, не оглядываясь.

– Вроде никого...

Здесь тоже были камеры, но почище. И лампа, по крайней мере, не мигала. Я не отставал от помощника шерифа, дыша в его бритый затылок. Он прислонился к двери ухом и закрыл глаза. Затем покачал головой и стал отворять дверь. Я уже приготовился сделать шаг вперёд...

– Вот дерьмо!

Уилер проворно отскочил назад и захлопнул дверь. Щелкнул замок. Он развернулся и вытер со лба блестящие капли пота.

– Пожалуй, нам не стоит идти этим путём... Чёрт с ним, с моим кабинетом. Выходим на улицу!

Спрашивать, что так напугало взрослого крепкого мужчину с дробовиком в придачу, не имело смысла. Я бегом последовал за Уилером, который метнулся к двери на противоположном конце коридора. Если я правильно запомнил планировку этого здания, то с этой стороны до выхода будет далековато...

– Уф, чисто...

Когда за спиной закрылась дверь, я решительно схватил Уилера за руку:

– Погоди. Мне что, так и таскаться за тобой, как невеста на выдачу? Куда ты положил мои вещи?

– В кабинет шерифа.

Я не смог сдержать ироничную усмешку. Уилер хотел похвастать перед шерифом тем, что он нашёл у его ненаглядного сына, когда Адам Шепард возвратится на рабочий пост?

– Давай сначала заглянем туда.

– Твой пистолет всё равно разряжен, – отмахнулся Уилер, но тут же посветлел. – Хотя... там было кой-какое оружие. Ладно, бежим в кабинет. Этот скрежет сводит меня с ума...

Скрежет «вилкой по тарелке» и правда становился всё громче и громче. Неудивительно, учитывая, насколько они были близко – через пару секунд боковая дверь была вышиблена из петель одним мощным ударом, и в коридор вывалилось очередное создание из тех, что оккупировали город. Такой твари я ещё не видел. Нижняя половина тела напоминала человека – две ноги, талия, живот, грудь, только всё склизло-розовое. А сверху... Вместо головы на вытянутой и прогнутой вниз шее болталось широкое лезвие, формой напоминающее средневековые топоры, которыми палачи отсекали головы приговорённых к смерти. Лезвие было глубоко рассечено надвое по вертикали; из-за этого тварь казалась двухголовой. Острота лезвия не вызывала сомнений: достаточно было посмотреть на матовый блеск в электрическом освещении и услышать резкие скрежещущие звуки, с которым лезвие проходилось по бетонному полу.

– Чтоб тебя! – завопил Уилер и выстрелил в монстра почти в упор. Заряд отбросил тварь назад, к стене. Брызнула неестественно алая кровь. Монстр упал скомканной тряпкой на пол, затрепыхался в агонии... и затих.

Но из проёма тут же вылезла другая такая же тварь. И за нею ещё одна...

– Умри!

Бухнул выстрел. Может, Уилер и был на взводе, но руки оставались твёрдыми – аккурат в грудь. Монстра отшвырнуло назад. Лезвие стукнулось о пол.

Но там, в полумраке комнаты, шевелилось ещё много теней...

– Уилер, их слишком много! – прокричал я. – Отходим!

К счастью, помощник шерифа не потерял способности соображать. Он услышал меня, и мы рванули вперёд по коридору. Скрежет множился, и мне даже не хотелось оглядываться, чтобы увидеть, что там происходит.

– Сюда, – Уилер навалился на одну из боковых дверей плечом. И остановился. Я чуть не ткнулся ему лицом в затылок.

– Что...

– Замолчи, Алекс.

Кабинет шерифа был ярко освещён мощной лампой. В нём, насколько я мог увидеть через жалюзи, никого не было. Но в коротком коридорчике перед нами вырастала длинная, непреклонная тень. Не сводя глаз с него, Уилер переломил дробовик и засовывал патроны в чёрные отверстия. Мне оставалось только торчать за его спиной и надеяться, что всё кончится благополучно.

Монстр ринулся в атаку, когда Уилеру требовалось ещё чуть-чуть времени, всего одна секунда. Взмахнув лезвием, он рубанул им слева направо, как бывалый воин на поле боя. Уилер едва успел отскочить. По инерции тварь оказалась развёрнута спиной к нам. Воспользовавшись моментом, я нагнулся и побежал вперёд, в кабинет. Все мысли пропали, как во время сражений – только я и враждебное окружение, чистое стремление выжить. Свет стал ярче. Я уже был в кабинете и открывал дверцу шкафа, когда грянул выстрел, сдобренный смачной руганью Уилера. Монстр был безмолвен ввиду отсутствия рта, но уверен, в любом другом случае он изошёлся бы в предсмертном крике.

– Вот так! – удовлетворённо хмыкнул помощник шерифа, закрывая дверь.

Я сгреб с нижней полки фонарь, нож и рацию, запихнул всё по карманам. Пистолета не было – Уилер хранил оружие в другом шкафу, который запирался на ключ. Мне пришлось немного подождать. Впрочем, Уилер вручил мне не пистолет, а сразу дробовик – такой же, как у него, плюс несколько коробок патронов к нему. Я спешно зарядил оружие и прижал его к груди. Впору чувствовать себя Рембо... но мне по-прежнему было страшно. Даже очень.

Дата добавления: 2015-11-14