5 страница

Было ещё одно обстоятельство, из-за которого мне стало дурно. Крышка детского гроба была сдвинута. Еле заметно, иной не увидел бы, но она лежала криво.

Я оглянулся через плечо, стоя у двери. Разрытые могилы зияли провалами дыр. Туман висел недвижным саваном. Где-то в пятидесяти футах валялся труп пса-монстра. Кто скажет, где предел безумия?

Я подошёл к гробу, глотая слюну. Инстинктивно готовился к тяжёлому запаху, но нос ощущал лишь духоту и затхлость воздуха. Отставив лопату в сторону, я попытался найти на гробе табличку с именем, но такового не было. Просто маленький гроб, последний приют для ребёнка. Неужто Джоуи Бартлетт – тот самый, который резвился с Джошем на детской площадке? Не может быть...

Собравшись с духом, я сдвинул тяжёлую крышку, увеличивая зазор щели. Трупного запаха по-прежнему не было. Ободрённый этим, я толкал крышку всё дальше, пока не стало понятно, что кроме кромешной темени внутри ничего я не найду. Гроб был пуст.

Нет... не совсем.

Там, где должно было покоиться детское тельце, лежали наручные часы.

Что за бред?

Я моргнул, но часы остались на месте. Лежали они прямо, ремень любовно выпрямлен, циферблат смотрит вверх. Стрелки застыли на отметке шести минут третьего. Чем-то часы в таком положении напоминали ребёнка – очень маленького, недвижного и холодного...

Это было неправильно. Я почувствовал, как у меня начинают стучать зубы. Всё, что было до этого, хоть и заставляло усомниться в собственной нормальности, но как-то могло быть объяснено. Туман, чудища, пропавший брат... Но этот гроб? Эти часы?! Протянув руку, я судорожно схватил крохотный предмет и сжал в кулаке – только затем, чтобы не видеть, мочь отрицать его существование. Но металл обжёг руку пронзительным холодом; я раскрыл ладонь – и сделал ещё одно открытие, которое сводило с ума.

На задней стороне часов была выгравирована надпись очень красивыми, каллиграфическими буквами. Она была такой мелкой, что мне пришлось поднести часы вплотную к лицу, чтобы различить два слова.

Прости меня.

Захотелось выронить часы, выскочить вон из склепа и бежать. Бежать домой, там укрыться в своей комнате, под одеялом и подушкой.

Но было поздно. Видимо, я зашёл слишком далеко в места, куда не должен был ступить никто...

Прости меня.

Загадочная надпись зачаровывала, притягивала взгляд. Буквы, казалось, дрожали, как ртуть, вот-вот собираясь стечь вниз горячей густой массой. Засмотревшись на них, я не увидел, как стены склепа стали наступать на меня, чтобы сомкнуться и раздавить в лепёшку. Лишь когда в голове начала пульсировать острая свербящая боль, я поднял взгляд и увидел, что уже обложен со всех сторон серыми мрачными стенами, которые впитали трупные пары. Дверь исчезла, гробы слились со склепом. Красная волна прошлась перед взором, меняя всё, расщепляя меня на части, как в гигантской центрифуге, которая бешено вращалась...

Я закричал. Закричал, сжимая в руке часы так сильно, что край ремешка порезал ладонь. Металл по-прежнему холодил руку. Я чувствовал, как меня расшвыривает в разные стороны, разрубая на куски, и мою трепещущую плоть макают в огромную красную волну. Только голова осталась целой, но лишь для того, чтобы продолжать испытывать испепеляющую боль. Стен вокруг уже не было – исполинская сила вытянула меня из склепа, подбросила прямо к облакам, пронесла через мили за одну секунду. Перед глазами клубился красный туман, за которым зияла пустота...

... потом я понял, что падаю. Падаю вниз, по пути снова собираясь в одно целое, как игрушечный солдатик из детского конструктора, и не могу замедлить полёт. Воздух ударил в лицо, перехватило дыхание, где-то на стыке земли и неба мелькнула полоса густого леса, но тут же всё вновь окутал туман – на этот раз не красный, а белый, сочащийся каплями влаги. Так и не успев осознать, что происходит, я впечатался в серый асфальт, ломая кости и раздавливая вены. Удар выбил нечеловеческую боль из головы, и я остался лежать на спине, безучастно наблюдая за небом во мгле. Тела я не чувствовал, но был рад этому. После того, что приключилось со мной, тело могло дать мне только ощущение – боль, которую я за эти секунды испытал больше, чем иным отмерено за всю жизнь...

Но всё рано или поздно надоедает. Вот и мне надоело пялиться на бледно-серое небо, в котором ничего интересного не происходило. Я попытался пошевелить рукой. Это удалось до смешного легко. Ноги тоже двигались без особых мучений. Конечности ныли, будто после долгой отлежки, но я был совершенно цел. Как будто не было этого фантасмагорического полёта сквозь облака...

Но ведь этого не могло быть. В том нет никакого смысла. Чем бы ни являлось наваждение, оно не имело места в реальности... и я, скорее всего, ещё в склепе. Ну, в крайнем случае, неподалёку. В «Розовых Высотах»...

Я поднял голову. Это было не кладбище.

Я лежал на асфальте прямо посреди дороги. Разделительная полоса располагалась под моей левой лопаткой. К счастью, водителей, которые устроили бы мне сладкую жизнь за столь вопиющее нарушение дорожных правил, не было и не предвиделось. Стояла абсолютная тишина, не нарушаемая ничем. Я видел здания, которые кучно выстроились вдоль улицы, разноцветные вывески и размытые туманом надписи на них. Походило на пригородный торговый квартальчик, где размещаются разные мелкие магазинчики, но в Глене подобного места я точно не замечал.

Где я?

Ответ был ближе, чем я думал. Всего-то нужно было посмотреть на обочину и прочитать надпись на большом зелёном щите. Крупные серебристые буквы на тёмном фоне выделялись очень отчётливо.

«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В САЙЛЕНТ ХИЛЛ».

Глава 5

История Сайлент Хилла. – В воде. – Человек в тумане. – «Гранд-отель». – Рикошет. – Шорох. – Женщина в номере. – Властелин Ужаса.

Помимо Глена, в округ Толука входили ещё три города – Плезант Ривер, Брамс и Сайлент Хилл. Все поселения в той или иной степени соревновались друг с другом за право называться центром округа, перетягивая на себя одеяло. Брамс гордился тем, что в нём были сосредоточены административные центры управления – даже полиция Глена подчинялась указам Брамса, что неоднократно служило поводом поворчать для отца. Плезант Ривер был транспортным узлом; через город проходила скоростная автострада, пронизывающая весь Мэн – в итоге люди, которые хотели попасть в остальные города округа, так или иначе проезжали через Ривер. Что касается Сайлент Хилла и нашего Глена, то каждый из двух городов на берегу озера Толука претендовал на право стать культурным и туристическим дивом. У здешних мест была богатая и местами даже зловещая история, так что траве было на чём прорасти. Изначально идеей зарабатывать на туристах загорелась именно мэрия Сайлент Хилла – начиная с середины прошлого века там велось активное, чтобы не сказать лихорадочное, строительство. Буквально за одну ночь воздвигались парки развлечений, отели, кафе. Даже заброшенную тюрьму времён Гражданской войны переоборудовали в исторический музей. Глен в то время и мечтать не мог о подобном поприще. Туристы валом устремились в Сайлент Хилл, муниципалитет купался в золоте. Ривер, Брамс и Глен лишь зубами скрипели от зависти.

Но что-то не заладилось в Сайлент Хилле, несмотря на первоначальный успех. В годы моего рождения город уже переживал не самые лучшие времена. Репутацию курорта подмочили слухи о распространении тяжёлых наркотиков, вечно пасмурная погода и неприятности с туристами. С погодой было ещё понятно – город располагался в большой долине рядом с озером Толука (вот тебе и «холм»), и туман, гонимый ветром с вод озера, имел обыкновение застаиваться в этом котловане. Примерно то же самое, видимо, сейчас происходило с Гленом (хотя никакой низменностью в нашем городе и не пахло). А вот с туристами в Сайлент Хилле дело и впрямь было тёмное. После череды загадочных исчезновений и смертей полиция провела расследование, но дело заглохло.

В общем, Сайлент Хилл потерпел сокрушительное поражение в почти завоёванной было нише. И тут на арену вышел Глен. Приезжие теперь не так бодро стремились в Сайлент Хилл, но желающих полюбоваться на самое большое и красивое озеро восточного побережья (за исключением, быть может, Кашвакамака) было немало – спасибо рекламной кампании, успешно проведённой властями Сайлент Хилла. Глен предложил им альтернативу в своём лице. Придумывать велосипед администрация не стала – они попросту скопировали образ «тихого курорта», созданный до них. И это сработало.

Стоит ли говорить, что после этого отношения между Гленом и соседом испортились окончательно. Сейчас Сайлент Хилл пребывал в опустошении; там и жителей-то мало осталось. Не все смогли выдержать мглистую дымку, которая закрывала небо днём и ночью. Ходили слухи, что до сих пор время от времени в Сайлент Хилле происходят вещи, о которых лучше не знать...

И теперь я был в этом городе. Наяву или в болезненном бреду – я не знал. Но всё вокруг выглядело реальным. Шероховатый асфальт под ногами, закрытые двери, туман, который успел надоесть ещё в Глене. Впрочем, тут дымка отличалась от той, что царила в моём городе. Она была более... блеклой, что ли. Более прозрачной. Но такой же густой.

Я смотрел на зелёный щит, пока в памяти оживали воспоминания. В Сайлент Хилле я бывал редко, и эти визиты были связаны с не очень светлыми моментами жизни.

Первый раз я попал в этот город в восемь лет, но видел тогда мало что. Я был без сознания, и меня привезла в Сайлент Хилл машина скорой помощи. Наш класс отправился за город на пикник. Утро выдалось замечательным, но днём на небе появились чёрные тучи. Когда мы возвращались домой на школьном автобусе, пошёл проливной дождь. Земля мгновенно стала хлюпающей жижей. На скользкой дороге у берега водитель не справился с управлением, и автобус съехал прямо в озеро. К счастью, он не ушёл под воду полностью, а застрял у кромки берега, погрузившись только задней частью. Свет погас. Автобус переполнился криками и плачем. К счастью, никто из учеников серьёзно не пострадал – падение было относительно мягким. Не повезло только парню, который сидел на заднем ряду. Кресла предпоследнего ряда сорвались с места от удара и прищемили ногу мальчика, не давая ему выбраться, и холодная вода озера Толука быстро добралась до его груди. Мальчику было очень страшно. Я могу говорить с уверенностью – маленького неудачника звали Алекс Шепард.

Пока не прибыли спасатели, я просидел в воде не менее получаса. Теперь я помнил немного с того вечера – отчётливо перед внутренним взором вставали лишь сине-белые проёмы окон автобуса и капли дождя, танцующие на чёрной воде. Было холодно: нижняя часть тела онемела через минуту. А ещё был страх. Страх утонуть, страх замёрзнуть, страх остаться одному в этом аду. Я кричал и плакал, умолял вытащить меня, но нога крепко застряла в креслах, и водитель не смог ничем помочь. Зато вскоре появился врач из нашего города, худой лысый человечек в круглых очках. Доктор Фитч по счастливой случайности ехал как раз за нашим автобусом, возвращаясь из командировки в Брамс. Он залез в автобус, в воду вместе со мной, обнял за плечи и сказал, что я не должен бояться. Он сказал, что помощь в пути, и кричать сейчас об освобождении бесполезно, потому что если выдёргивать ногу без специальных инструментов, то можно сломать кость, и тогда будет гораздо больнее. И уверил меня, что всё будет хорошо.

Я поверил ему. Он сидел в воде вместе со мной и старался согреть теплом своего тела, пока люди в форме спасателей не спустились к нам и не прогнули подлокотник кресла, который не давал выйти. Потом меня положили на носилки, и я потерял сознание. Очнулся я в Сайлент Хилле, в госпитале Алчемилла. Позже объяснили, что мне нужна была срочная помощь, а Сайлент Хилл был от места аварии ближе, чем Глен. Как только мне стало лучше, меня перенесли в Глен. Домой.

В подростковые годы я ещё пару раз бывал в Сайлент Хилле – благо город стоял недалеко, а приятели были парнями шустрыми. Конечно, родители нам запрещали идти в город с недоброй славой, но когда это останавливало детей? Мы развлекались тем, что марали стены безлюдных зданий надписями. Самые отчаянные пуляли булыжниками в окна складов. Но то в пригороде, где почти не было людей. В сам город соваться мы всё-таки боялись – незнакомое, чужое место, мало ли что... Зелёный приветственный щит, под которым я сейчас стоял, я тогда видел издалека. Гораздо больше мне был знаком другой щит, который располагался у территориальной границы города, в лесополосе – старый, покосившийся и с облупленной краской.

Я оторвал взгляд от щита и огляделся снова. Ни единого звука. Словно я попал в немой фильм. Белесый туман делал дома, скучившиеся у обочины, хрупкими, как карточные домики. Дунь – и развалятся. Малейшего сотрясения воздуха хватит, чтобы по городу побежали чёрные трещины...

– Кто-нибудь? – нарочито громко произнёс я. Туман покорно поглотил отзвуки голоса. Никто не отозвался. Дома не рухнули.

Я сделал шаг вперёд. И понял, что всё ещё держу в руке наручные часы, источник моей беды. Повертев часы на пальцах, я не нашёл ничего особенного. Скорее безделушка, чем настоящий измеритель времени. Надпись на задней стороне, которая напугала меня до полусмерти, выглядела обыденной. Если в часах и жил демон, то он покинул свою обитель. Я разжал пальцы. Часы со звоном упали на асфальт. Стекло циферблата треснуло.

Я пошёл дальше по улице вдоль левой обочины. От обилия вывесок вызывающей расцветки рябило глаза. Но витрины пустовали, и внутри заведений не горел свет. Я вспомнил рассказы о городах-призраках, покинутых жителями. Но за каждым таким поселением крылась своя история – пожар, или эпидемия, или что-то ещё. В Сайлент Хилле, насколько я знал, больших катаклизмов не случалось. Но тем не менее город был почти пуст...

Почти.

Передо мной в тумане мелькнул человеческий силуэт.

– Эй! – закричал я. – Погодите!

Человек замедлился, оглянулся через плечо... как только я шевельнулся, кинулся прочь на всех парах. Тёмный силуэт стал стремительно растворяться во мгле.

– Постойте!

Я побежал за человеком, не отдавая себе особого отчёта в том, зачем это делаю. Как я успел увидеть, бегал он не очень проворно, и у меня был реальный шанс за пару минут начать наступать ему на пятки.

Но не понадобилось даже минуты – я наткнулся на обвал, граница которого шла от одного края улицы до другого. Спасибо ещё, что сумел вовремя остановиться; при худшей реакции у меня были все шансы с разбегу сигануть в матовую бездну. Тяжело дыша, я заглянул вниз в надежде увидеть какую-либо лестницу, по которой мог спуститься тот, кого я преследовал. Но увидел только отвесный обрыв, дна которого нельзя было различить: мешал тот же туман. Улицу отрезали, как кусок пирога. Ни один бульдозер не смог бы содеять такое.

– Что за чертовщина? – вырвалось у меня.

Самое подходящее словечко, удовлетворённо хмыкнул Кертис в голове.

Тут я обрёл полную уверенность в том, что я сплю. Никак иначе нельзя было объяснить всё, что происходило в этом фальшивом Сайлент Хилле. Невообразимый полёт сквозь облака, срезанная улица, испарившийся человек... чушь какая. Должно быть, я хлопнулся в обморок от страха, когда увидел часы в детском гробу. Я даже ущипнул себя за запястье. Стало больно. Ну, это ещё ничего не решает. Помнится, в своих больничных кошмарах были сны и пореалистичнее.

Но раз я вижу такой яркий сон... как тогда, в больнице... значит, где-то рядом должен быть мой брат.

Джошуа.

Он и был рядом. Я увидел его, когда вернулся обратно по улице. Он сидел на корточках посреди улицы и сосредоточенно рассматривал что-то, валяющееся на асфальте. Ах да, часы... я сам их только что обронил.

– Джош? – окликнул я.

Он испуганно вскинул голову и посмотрел мне в лицо. Ещё до того, как брат встал и бросился наутёк, я понял, что совершил ошибку. Во снах Джош всегда убегал от меня. И не желал обмолвиться ни словом. Вот и сейчас... но, к моему удивлению, он не стал бежать дальше по улице, а забежал в одно из зданий, которые высились рядом. Над входом висела невыразительная вывеска, которая, наверное, должна была подсвечиваться неоном. «Гранд Отель». Большое многоэтажное строение. Внутри наверняка темно.

– Джош...

Я мысленно застонал. В душу вкралось обречённое спокойствие. Мне его всё равно не догнать. Спешить некуда. Это всего лишь сон.

Я подошёл к месту, где сидел Джош. Задержал взгляд на часах, потом подобрал их и засунул в карман брюк. Если брат заинтересовался этой штукой, то, может, мне удастся с её помощью привлечь его внимание. При условии, конечно, что во снах действуют хоть какие-то законы логики.

Что ж... значит, посетим «Гранд-отель», красу и гордость туристического сервиса Сайлент Хилла.

Как я и догадался, внутри стоял кромешный мрак: электропроводка здания не работала. Я включил фонарь. Не надеялся что-либо увидеть, кроме пустого холла и запертых зверей, но на этот раз Джош не пропал бесследно. Он был здесь, на первом этаже – стоял в углу и смотрел на меня. Свет фонаря отражался в его зрачках. Сейчас я мог разглядеть Джоша подробнее. На нём были коричневая футболка (мне она показалась великоватой для его телосложения) и простые синие джинсы. Волосы давно не стрижены, и на голове вновь образовалась целая копна...

– Джош, – очень тихо сказал я, – ты в порядке?

Он молчал. Лицо казалось мертвенно-бледным в сиянии электричества. Мне вдруг стало страшно. Я привык, что Джош в кошмарах вечно убегает. Но сейчас он стоит на месте... Что, если он на этот раз так и не сделает этого? Будет так и стоять, руки опущены вниз, и неотрывно наблюдать за мной?

– Скажи что-нибудь, Джош.

Он поднял левую руку и коснулся своего лица – будто сомневался в своём существовании. Что-то заставило меня повторить его жест. Мои пальцы коснулись носа. Здесь, в этой точке сновидения, я был реален.

– Алекс...

Кажется, его голос стал более грубым, детская писклявость начала стираться. Но всё-таки это был Джош, мой брат, которого я не видел вот уже четыре года. Я медленно приближался к нему, стараясь ступать бесшумно.

– Что ты здесь делаешь, парень? – спросил я.

Джош отступил на шаг назад, сцепив руки за спиной. В этом углу холла валялась большая куча мусора – сломанные стулья, оконные рамы и много чего другого. Уйти ему было некуда.

– Не убегай, Джош. Мне нужно с тобой поговорить. Ты куда пропал из дома?

Джош развернулся и сорвался с места.

– Нет! – закричал я. – Не надо!

Но он меня не слушал. Встал на четвереньки у подножия завала, протиснул худощавое тело через хитросплетения ножек от стульев – и исчез в гостеприимной темноте. Я подбежал за ним, но игра была проиграна: Джош в очередной раз ушёл от меня, прополз под завалом и проскользнул в пролом на стене холла, куда мог бы протиснуться только мальчуган его возраста и комплекции. Как удобно. И как несправедливо.

– Джош!

С той стороны затопали ножки, бегущие вверх по лестнице. Я рванулся к проёму двери лифта. Самого лифта не было, шахта зияла чёрным ртом. Я с размаху перепрыгнул через неё и остановился. Лампа высветила целую баррикаду из списанной меблировки, которая прочно загородила выход к лестнице. Джошу не было нужды разбирать эту конструкцию – пролом на стене располагался по ту сторону, и он сразу оказался на лестничной площадке. А мне понадобится не один час, чтобы пройти сквозь нагромождение.

– Чёрт... – выругался я. Топот ног затих вдали, и с потолка на мои волосы посыпалась штукатурка. Я вскинул голову. Лифт висел на уровне третьего этажа, но здание было обесточено, и я не мог вызвать его. Хотя во многих отелях лифты имеют свой автономный генератор, чтобы в случае перебоев с электричеством постояльцы не сошли с ума в закрытой наглухо кабинке. В любом случае, попытаться стоило.

Я перепрыгнул через шахту обратно. Теперь, когда адреналин в крови поутих, проскочить над глубоким провалом было неуютно. Темнота, заброшенное строение, фонарик, бездонная чёрная дыра... Будь это кинофильм, из глазницы шахты во время прыжка обязательно объявилось бы какое-нибудь щупальце и утащило героя вглубь. Слава Богу, моё воображение не было настолько больным, чтобы строить подобные сновидения.

Кнопка вызова лифта не была подсвечена, и я нашёл её не сразу. Когда нажал, то сначала ничего не происходило. Я уже готов был вздохнуть, когда лифт пришёл в движение – с невыносимым скрежетом и скрипом. Будто открывалась ржавая калитка возле какого-либо трансильванского замка. К этому безумному оркестру примешивалось натужное гудение наматывающегося троса. Я ждал. Лифт спустился (двигался он неравномерно, урывками), решетчатая дверь отворилась передо мной. Стены в лифте были не сплошные, а тоже из орнаментированной решетки. Так я мог, по крайней мере, видеть, что происходит рядом, пока я еду.

Лифт стоял, готовый к подъёму. Но я не хотел входить. В голове проснулось воспоминание, и оно как-то было связано с лифтом. Очень плохое воспоминание.

Скрип металла... Пол, подрагивающий с поступью большого существа, который приближается...

Но это сон. Максимум, что может произойти со мной – неприятное пробуждение. Вновь окажусь на кладбище, в компании лопаты и приоткрытого гроба.

Я ступил внутрь. Кнопочная панель выглядела ветхой, будто была изготовлена во времена Гражданской войны. Я нажал на кнопку второго этажа. Нет реакции. «3». Лифт остался на месте. «4»... Видать, всё сломано.

Коснувшись кнопки с числом «5», я был удивлён, когда двери лифта начали закрываться. Трос заскрипел над головой. Вся кабинка вздрогнула, как от мощного удара (я едва удержался на ногах) и стала грузно подниматься вверх.

Теперь остаётся только ждать.

До третьего этажа всё шло хорошо. Но в промежутке между третьим и четвёртым этажами лифт резко остановился. Гудение поперхнулось. Я остался стоять в полной тишине. Мне некуда было выбираться: за дверью была голая стена.

Я стал судорожно нажимать на кнопку «5», но это не возымело никакого действия. Отчаявшись, я принялся за все остальные кнопки на панели. Лифт был бездвижен.

И тут я услышал, как наверху троса коснулось что-то металлическое. Скрежет получился едва слышным, но меня бросило в жар и холод.

Сон – да, тогда это тоже был кошмар. Я вспомнил. В том кошмаре я блуждал по пустому госпиталю, и Джош скрылся в лифте. Когда двери раздвинулись, его там уже не было, и я решил, что он поднялся на второй этаж госпиталя...

Не помню, что именно было там и тогда, но в память намертво въелся этот звук – противный железный скрежет, чья-то громоподобная поступь, тесная кабина лифта, застрявшая между небом и землёй, панический страх...

... а в конце – огромный нож, который пробил толстую дверь и впился острием мне в лицо. Тогда я проснулся. А сейчас...

Кто-то был на крыше лифта. Кто-то ходил по ней, не пытаясь особо скрываться. Ноги (лапы?.. щупальца?..) царапали потолок. Иногда «кто-то» задевал трос, и я слышал металлический отзвук, режущий уши. Рация в кармане еле слышно зашипела.

Я опустил руку в карман куртки. Пистолет был на месте. Слава Богу.

Сон это или не сон, но стоять и ждать своей участи – последнее дело. Я поднял пистолет, навёл на потолок. Словно почуяв опасность, пришелец на крыше лифта перестал подавать признаки жизни. Прошла минута. Ладони, держащие пистолет, стали мокрыми от пота. Может, он ушёл, подумал я. Исчез так же легко, как появился. Всякое может быть в таком гротескном мире...

Что-то острое, длинное и железное мелькнуло в темноте, разбавленной лучом фонаря, и сорвало решетчатую стену лифта. Мгновенно прицелившись, я нажал на курок. Выстрел разлетелся эхом в тесном пространстве, и ему вторил жизнерадостный звон: пуля отрикошетила в сторону. Лезвие, свисающее сверху, дёрнулось и замерло. При всей напряжённости момента мне хватило ума не стрелять второй раз. Чем бы это ни было, оно было сделано из цельного металла, и пуля не могла ему повредить. А вот второй рикошет в такой ограниченной площадке мог отправить к праотцам меня самого. Так я и стоял, держа на мушке противника, пока с крыши в образовавшийся проём не начало залезать что-то большое и противное, переливающееся бликами в ярком свете.

Наверное, существо можно было назвать пауком. Пауком-переростком. Вот только вместо лап у «паука» были длинные прямые лезвия, оканчивающиеся тонким остриём. То, что это сталь, не вызывало сомнений. Но самое отвратительное находилось посредине – место, откуда росли эти странные лапы. Розовый комок плоти, кожа, выглядящая нежной и ранимой, как у новорожденного младенца. Лысая голова, подобная человеческой, вырастала из «туловища» и свисала вниз: получалось, что монстр видел мир вверх ногами. Глаза следили за мной из крошечных щелей. Маленький рот постоянно находился в движении, будто складываясь в глумливые гримасы.

Я оторопел. У меня было время, чтобы послать заряд в это тельце, поросячья нежность которого так резко контрастировала с железными конечностями, но я впал в ступор и очнулся, только когда одна из лап-лезвий метнулась ко мне и со свистом пронеслась в дюйме от шеи. Я остался в живых потому, что монстр всё ещё пытался влезть в кабину и находился недостаточно близко. Было ясно, что следующая атака монстра может стать куда результативнее. Я вскинул руку с пистолетом, пытаясь выцелить голову чудища. Это оказалось нелегко: монстр постоянно находился в движении, мотая головой влево-вправо. С проворностью насекомого он втиснулся в проём на стене. Лапы царапнули пол. Треск рации превратился в концерт.

Я выстрелил, но не попал. Пуля свистнула рядом с головой «паука» в двух дюймах и скрылась во тьме. Где-то послышался лязг.

«Сколько у меня осталось патронов?» – панически подумал я.

Выстрел немного сбил с толку монстра. Он мгновенно забился в противоположный угол лифта, подобрав лапы под себя. Не думаю, что он испугался или пытался убежать. Скорее, пытался защититься от выстрела, скрыв голову за железными прутьями лап. В таком положении попасть в цель было почти невозможно, и я замер, касаясь спиной противоположного угла лифта. Чёрные глазки злобно смотрели на меня. Так могло бы продолжаться долго, если бы лифт вдруг не покачнулся, и я не взмахнул рукой, чтобы сохранить равновесие. В разуме твари нельзя было отказать. Он понял, что я беззащитен в этот момент, и набросился на меня – тугой клубок смертоносных лезвий, которые работают во всю мощь...

От первого удара я увернулся немыслимым образом, упав на колени и перекатившись вправо. Но в тесной кабине поля для маневров было мало. Второй замах достал меня – острие вонзилось в область левой ключицы, разодрало ткань куртки. Там стало тепло и влажно. В это же время вторая лапа чиркнула по левой лодыжке. Взбудораженность не давала чувствовать боль, зато пришло отчётливое понимание, что следующий удар будет смертельным. По-прежнему стоя на коленях, я навёл оружие на монстра – почти уже вслепую – и выстрелил. Вспышка сверкнула, как молния, и лапы «паука» на миг засияли золотом в этом отсвете. Потом вновь стало темно, и монстр тяжело, будто после раздумья, свалился на пол. Лязгнули лезвия. На моё лицо брызнули несколько тёплых капель крови, и я машинально стал оттирать их ладонью, прежде чем подняться. Кружилась голова. Рана в ключице начала наливаться ноющей тяжестью. Я боялся, что раненая нога откажется меня держать, но боли не ощущалось. Осмотрев ногу, я вздохнул от облегчения: видимо, лезвие прошло по касательной к плотной ткани армейского ботинка и не смогло её пробить. Хоть на том спасибо...

Одну вещь я понял, стоя в темноте лифта, разбавленной только дрожащим лучом детского фонаря, над трупом безымянного монстра: то, что происходило со мной сейчас, не было сном или видением. Я находился здесь и сейчас в заброшенном отеле соседнего города, вопреки тому, что вся логика протестовала против этого. Кровь, которая текла из раны, была настоящей. Плывущие перед глазами стены лифта были настоящими. Настоящим был смешанный солёный запах крови – моей и монстра. Всё было настоящим в этом зыбком мирке, окутанным туманом, похожим на саван... и если я умру здесь, то не очнусь в своём родном городе, а здесь и останусь. Навсегда.

Но была в том и хорошая сторона. Раз всё окружающее не было сном, то и Джош был не просто игрой моего воображения.

Я должен был идти.

Хватаясь за стены, я подошёл к кнопочной панели и снова нажал на кнопку «5». Лифт содрогнулся и продолжил подъём, как ни в чём не бывало. На этот раз монстры не врывались в кабину, и рация мирно отлёживалась в кармане.

Зато подвёл трос. Он лопнул, когда лифт доехал до пятого этажа, и двери начали разъезжаться в стороны. Сверху послышался ужасающий треск. Одну секунду кабина висела в прострации, потом рухнула вниз. Падение замедлялось тем, что лифт цеплялся выступами о стены шахты, издавая скрежет, но я всё равно не смог удержаться на ногах – меня бросило на пол лицом вниз. Я громко рассмеялся – настолько глупой и нарочито подстроенной казалась ситуация. Веселью не помешало даже осознание того, что через десяток секунд я вполне могу умереть.

Я перестал смеяться, когда кабина резко остановилась, прекратив падение, и я больно стукнулся зубами о пол лифта, раздавив верхнюю губу до крови.

«Что случилось?».

Я поднял голову. Двери лифта были открыты настежь, но сама кабина застряла между этажами, поэтому до уровня шеи в проёме была голая стена. И только сверху оставалась узкая спасительная лазейка. На первый взгляд вполне достаточная, чтобы я мог туда протиснуться.

Дата добавления: 2015-11-14