Дьявол продал свою душу 13 страница

Была.

После нескольких часов утомительных поисков стало ясно: Ева отчаянно не хочет, чтобы ее взрывали. Она то и дело укатывалась из-под ног революционных романтиков, уворачивалась от их неловких движений рук, что-то угрожающе пищала и о чем-то постоянно предупреждала жутким компьютерным голосом. Еву ловили долго, но ничего из этого так и не вышло. Бомба, в конце концов, укатилась под тяжелый шкаф, откуда ее можно было достать, только если разобрать тяжелый предмет интерьера, или снести стену позади шкафа, что (ни то, ни другое) не представлялось возможным, отчего Еву оставили в покое, позволили ей ворчать и что-то гневно причитать в темноте. Террористы уставились на Гения, ожидая его комментария. Тот сказал очень красноречивую фразу, которая объясняла многое в поведении самозваного бога, в том числе и его пассивное отношение к суетливым поискам:

- Да и фиг с ней! – Разочарование сквозило в его речи, ведь Гений имел определенные надежды на искусственный интеллект и способности Евы, но надежды эти не оправдались – умная бомба оказалась слишком умной. После этого, махнув на все и всех рукой, подрагивая от нетерпения и раздражения, бог направился вместе со своей Дамьяной к выходу, оставив ошеломленных террористов позади себя.

Но его остановил робкий голос кого-то из революционных романтиков:

- Скажите, а разве мы не должны были ждать, пока к нам присоединится уважаемая Логан Мэрриган? Разве мы не должны ждать ее желания во всем этом поучаствовать?

Раздражение вскипело в душе Гения, забулькало, как вода, вырываясь наружу маленькими обжигающими капельками почти что ощущаемой кожей ярости – странной энергетики, исходившей от бога, в чем-то сходной с аурой роботов. Ему, сегодня нетерпеливому Дьяволу, ждать какую-то девчонку и ее желания! Это немыслимо! Странно! Безумно! Гений, вспомнив, какое чувство ему подсунул какой-то пользователь виртуальных серверов, поклялся найти этого человека и жестоко ему отомстить, ибо только из-за этой черты все его планы пришлось изменять на новые. И не надо было бы сегодня доставать из тайников все свои бомбы, делать новые, дополнительные, долго и старательно придумывать им имена, тащить цилиндрики со смертью через весь город, если бы кому-то не вздумалось редактировать себя. Пришлось даже из плана вычеркнуть и саму Логан Мэрриган, весьма немаловажную личность, которая могла существенно облегчить Гению и его последователям задачу подрыва ненавистных башен, если бы она предоставила чертежи всех частей системы «Гармонии души». Но сегодня Гением правило нетерпение. Нетерпение гнало его вперед.

И бог шел. Покорно шел вперед, ибо имел такую сущность – он не мог противиться тем качествам, которые ему давали. Он страдал, но шел. Он доставлял страдания другим, но никогда не останавливался, а тем более, не возвращался. И сейчас он шел подрывать очередные башни, вел за собой народ, не зная даже, зачем это может понадобиться молодым парням, у которых еще вся жизнь впереди. Правда…

- Ой, неужели я вам еще не сказал о цели нашего похода? – искренне удивился Гений, когда они уже подходили к башням, тожественно прошествовав через весь город с бомбами-девушками на плечах.

- Нет! – в один голос заявили террористы.

- Так вот, люди… Мы идем делать доброе дело, для меня и других горожан. Их надо спасать из плена виртуальных серверов, и, чтобы хотя бы немного приблизиться к этой великой цели, следует начать с малого. Или большего, если вам так угодно. Вот они, башни связи с серверами. Выпустите своих взрывоопасных девушек на свободу! Взорвем вселенную вместе!

Первый взрыв эхом прокатился по городу, задребезжал в стеклах, вызвал мурашки на коже горожан, сотряс небо, звезды, которые посыпались на землю бесконечным потоком. Все, без исключения, подошли к окнам, все выглянули на темную улицу, отыскав единственно интересовавшее их место – место, где огонь вырывался из разверзнувшихся глубин ада, а реальность начинала с треском разламываться, не выдержав появления в этом мире мифических демонов из мифического же царства теней. Столбы огня взмывали к небесам, опаляли звезды, и пепел, поднимающийся вверх, смешивался с созвездиями, остывая, превращаясь в белый снег, очищенный отрешенным сиянием далеких галактик. Люди возбуждённо проговорилась, указывая пальцами на немыслимое зрелище, ожидая, пока парад демонов дойдет и до их домов. И демоны в действительности шли вперед, дикие, страшные, целеустремленные. Их было немного – около десятка, за спинами у них развевались красные плащи, горели красноватым пламенем кожистые крылья, на голове были огромные рога, а в руках они держали очень длинные мечи, и было ощущение, что если бы меч каждого был бы чуть-чуть короче, то воинов ада замучили бы непонятные комплексы.

Так видели практически всемогущих террористов-революционеров простые люди.

Реальность же была другой: демоны не имели на себе ничего, кроме потрепанной годами одежды и огромных очков, делающих их похожими на сов-подростков. Они шагали по улицам города не гордо, не как победители, но слишком уж робко, подгоняемые неприличными словами своего высокого лохматого предводителя – идти вперед они отказывались, ведь после первых взрывов в их глазах революционная романтика заметно потускнела. В руках у них лежали разной формы и расцветки бомбы, на которых были написаны имена девушек, но об этом мог знать простой народ – все наивно думали, что там начертаны неведомые людям древние заклинания, убивающие людей. Сила заклинаний была проста, каждый знал об этом – несколько грамм определенных ингредиентов, смешанных в нужных пропорциях, запакованных в маленькое пространство внутри железного цилиндра. Это была формула смерти. И на сей раз смерть имела имя, и даже не одно – одни называли ее Джессикой, другие – Марианной, третьи – Гердой, или любым другим именем в зависимости от того, какую именно бомбу террористы кинули в людей или башни.

- Заняться нечем парням… - тяжело и грустно вздохнул Роберт Мэрриган, смотря с балкона вдаль, видя всполохи адского света в Нижнем Городе, слыша взрывы, что громом прокатывались до особняков богачей; но, казалось, что любые звуки, долетающие сюда, тонут здесь, как в болоте – ни один из живущих здесь людей не показался на улице, по-прежнему более интересуясь тем, что происходит в своих домах, а не в кварталах бедняков. И это все при том, что вся их империя зарабатывания денег имела в основе чужие жизни и чужие головы с некоторыми взглядами, и, разумеется, что любой беспорядок внизу (бунты, массовые акции протеста, терроризм) немедленно отразился бы в Верхнем Городе – Лейтон бы наверняка не преминул об этом сообщить на очередном собрании. Народ не знал, как же много зависит от него. Об этом же пока не догадывались и веселые, сытые, довольные монополисты.

Логан, сидящая на полу и с ожесточением крутящая гайки одной рукой (вторая была совсем плоха), была единственным человеком, кого, на первый взгляд, мало волновали взрывы в Нижнем Городе. Она иногда безучастно смотрела в окно, просто любуясь необычайно яркими звездами, редко отвлекалась на ужасный грохот, редко обращала внимание на то и дело освещавшие комнату всполохи. Роберт, видя поведение дочери, никак не мог понять причину этого. Равнодушие его пугало. Но спросить о том, что его волновало больше всего, он не мог. Он не хотел портить и без того хрупкие отношения с дочерью.

На самом деле Логан только изображала равнодушие: внутри она вся вздрагивала, когда звучал очередной взрыв, так как ей совершенно не нравилось то, что Гений начал действовать без нее, а тем более такими методами. Он взрывает то, что по праву должно принадлежать ей! И пускай он таким образом «заботился о людях» (хотя была ли тут для них польза, можно было поспорить), пускай он «мстил Керту Шмидту», но все равно – Гений не должен был действовать без разрешения Логан. Но Мэрриган не могла вздрагивать внешне еще по одной причине: отец, ее мудрый отец, мог догадаться, что Логан имеет к террористам какое-то отношение. Поэтому женщина, дабы как-то успокоить тот бушующий океан, что разыгрался в ней, что топил корабли с разумными мыслями, принялась с еще большим неистовством крутить одну и ту же гайку, то слишком сильно ее затягивая, то ослабляя ее.

Роберт это, разумеется, заметил. Продуктивность Логан была известна далеко за пределами красного особняка; женщина была незаменимой помощницей в таких делах, как сборка механических рыцарей, а то, что она уже который час сидит перед одной и той же маленькой деталью робота, создавая видимость работы, наводило на мысли о том, что Мэрриган не в порядке.

- Логан… - тихо начал седой, заметно постаревший по сравнению с предыдущим годом отец. – Скажи мне, что тебя беспокоит? Я вижу, что ты не совсем в порядке.

«Да, черт возьми, я не могу быть спокойной! Да, черт возьми, я не могу сидеть тут и заниматься своей обычной работой, зная, что твое наследие методично уничтожается этим мерзавцем Гением (я уверена, что это был он, ибо никому другому не придет в головы взрывать башни)! Да, черт возьми, я не могу, я не могу тебе об этом сказать, ибо второй раз попадать в тюрьму за связь с террористами, вытворяющими неизвестно что, я не хочу! Да, черт возьми, мне приходится сидеть тут и изображать непричастность ко всему этому, хотя я отчаянно хочу остановить деятельность группы – мне не по душе, что они уничтожают то, что по праву принадлежит мне! Мне и нашей семье, семье с известной всем фамилией Мэрриган! Семье, изменивший весь мир!».

Логан бы прокричала на весь мир эти фразы, громко, выплескивая накопившееся в ней напряжение, разочарование на весь мир, который, казалось, мало интересовали судьбы людей, изменивших жизнь народа, но не смогла сказать и слова – не посмела выпускать такие мысли на свободу. Фразы пронеслись ураганом в голове, на мгновение оглушили ее, сломав все барьеры, установленные ранее между разумом и чувствами, и две равновеликие, дополняющие друг друга человеческие силы смешались между собой, заставив женщину сначала встать и пройтись по комнате, махая от бессилия и переполнявших ее эмоций руками, а потом уже спохватиться насчет того, что мог подумать отец, глядя на ее действия. Она, сама того не желая, еще больше усилила опасения Роберта насчет душевного состояния Логан.

Тот медленно подошел к дочери и положил ей руку на плечо.

- Расскажи мне все, как есть, - тихим, заботливым голосом промолвил Роберт, пытаясь зацепить взгляд дочери своими глазами, наполненными печалью и внимательностью. Логан постоянно отводила глаза, не смотря на отца.

- Рука… Она меня беспокоит, - только и сказала Логан, обернувшись к Роберту. На мгновение, примерно на долю секунды, старая комната в красном особняке, пропитавшемся развратом и грехом, стала единственным местом во всей вселенной, где Логан хотя бы кто-то мог понять, помочь ей. Неяркий свет, что давала ржавая железная настольная лампа, слабо освещал комнату, но создавал иллюзию, что это помещение было надежно скрыто от остального дома стеной почти что небесного, чистого сияния, через который не могли пройти остальные обитатели особняка, падшие, морально деградировавшие женщины и молодые девушки. Роберт не стал ждать, пока дочь оттолкнет его, и слабо приобнял ее за плечи, поглаживая рукой по рыжим волосам.

Одни на всем белом свете. Одни под этими равнодушными, холодными, недосягаемыми звездами, одни, не изменившиеся под давлением обстоятельств. Они остались такими же, какими и были, и, хотя целесообразнее было бы переступить себя, о чем-то забыть, Логан и Роберт наивно верили, что когда-нибудь люди осознают, что играть чужие роли не всегда правильно, что за масками теряешь свою суть, что ложь не облагораживает, а уничтожает тебя изнутри, как червь, что подстраиваться под кого-то – значит обманывать себя и свою сущность. Вокруг был растерзанный, заплеванный мир, даже не мир, а одна лишь сущность, оставшаяся от него, рабская сущность всей жизни, она давила, пыталась подчинить, смыкала кольцо темноты и страха над головами двух родных людей, но они, стоящие рядом друг с другом, не боялись ее, вернее, хотели себе признаться в том, что они боятся.

Тусклый свет настольной лампы – олицетворение луча добра в тучах бессмысленной жизни - хранил Логан и Роберта, как щит, пока кто-то не доказал, что и нерушимую божественную защиту, данную свыше, можно сломать, очернить, растоптать. В комнату ворвался некий некрасивый, лысый, запыхавшийся будто бы от долго бега человек, в дорогой одежде, которая никак не могла сделать его лицо лучше, сутуловатый, с едва заметным выдающимся вперед животом, с ботинками, грязь с которых отваливалась огромными кусками. Эта грязь, попадая на не очень чистый ковер, становилась маленькими осколками черного мира за стенами маленькой комнатушки, ломала защитные свойства божественного щита, возвращала Логан и Роберта в реальность. Женщина возмущенно уставилась на пришельца, Роберт смерил его внимательным, но недовольным взглядом, и лица родных людей, сначала, в общем-то, показывающие равнодушие и презрение к незнакомцу, одновременно изменились с первыми требовательными словами пришедшего:

- Логан, ты должна выйти за меня замуж!

Глаза Логан полезли на лоб от бескрайнего удивления.

Мэрриган, имеющая не очень хорошее зрение, прищурилась, еще раз вглядываясь в незнакомые черты человека. Он не был похож ни на одного из ее знакомых, тех, с которыми она виделась в дневное время и вне стен красного особняка. На одного из ее многочисленных клиентов он тоже не походил, хотя голос у него был подозрительно знакомый. Неужели она кому-то настолько понравилась в постели со своими фальшивыми, наигранными ласками, что этот кто-то влюбился в нее (а вернее, ее тело), и даже решил представить ее своей женой, не зная Логан как личность? В воображении каждого мужчины женщина имеет двойственную идеальную натуру – ангела и демона, добропорядочности и разврата, и многие мужчины, так уж получаются, иногда любят в женщинах что-то одно, хотя это и не может дать им счастья в семейной жизни. Неужели и этот человек полюбил в ней «развратницу», отчего, не глядя, кидается в омут сомнительного семейного союза?

Роберт медленно и величественно двинулся к столу, доставая оттуда револьвер, заряжая его, нацеливая в голову незнакомца. Все делал в полнейшей тишине, не говоря никаких лишних, неуместных в данной ситуации слов. Правильный отец всегда должен перед потенциальными женихами строить образ «злого дядьки». Правильный отец всегда, когда его дочери предлагают руку и сердце, или требуют от нее соглашения на столь неожиданное предложение, должен достать оружие и прицелиться в человека, хладнокровно, равнодушно, делая вид, что все женихи до этого не вышли из этой комнаты, а их мозги постоянно приходилось оттирать от стен.

- Роберт! Не смей этого делать! Я, может быть, хочу для твоей дочери блага! – грозно произнес человек, отодвигая дуло в сторону. Оно упрямо возвращалось обратно. В глазах отца мелькало что-то страшное, что-то, сравнимое с маленькими молниями, но по своей смертоносности не уступающее молниям большим. – Я Керт Шмидт, я твой друг, и я теперь богат, и почему ты не можешь допустить, что между мной и Логан проскочила та самая известная всем искра, что вспыхнуло светлое чувство, любовью именуемое?

Дыхание Логан перехватило. Керт Шмидт добровольно заявился к ним в дом! Враг их семьи, что своими действиями привел жизнь Логан и Роберта к такому печальному финалу, пришел сюда, ведя себя при этом достаточно нагло, бесстрашно, точно его совсем не пугала перспектива не выйти из красного особняка вообще. А вероятность этого события, как считала женщина, была стопроцентной.

- Паясничаешь, паскуда, - процедил Роберт, не убирая пальца со спускового крючка. – Что тебе вообще от Логан надо?

Хороший вопрос. Керт поддался чувству большой и светлой любви, как только в новостях показали, что творится с его башнями. Их взрывали какие-то люди, причем один из них был подозрительно похож на постоянно вертящегося рядом с Логан лохматого парня, который не имел имени настоящего имени, но называл себя Гением. Шпионское оборудование, тайно установленное в комнате Мэрриган, постоянно фиксировало всех посетителей женщины, и Гений в комнате появлялся с завидной регулярностью. Речи парня были наполнены призывами «все срочно взорвать», от Логан же ему требовались только ее знания – ведь она в системе «Гармонии души» создала многие ее части. Зачем Гению потребовалось взрывать столь прибыльную огромную организацию, портить ее оборудование, Керту было не совсем понятно, но вот то, что этому самозваному богу не раз и не два помогала сама Логан, направляя деятельность этого существа в нужное русло, было очевидным и непреложным фактом (правда, знал об этом только сам Шмидт). Вот тогда-то и пробежала между двумя толком не знакомыми людьми, являющимися непримиримыми врагами, искра – Керт, видя, что женщина попала в не совсем выгодную для него компанию, которая пыталась уничтожить «Гармонию души» (или вернуть ее законным владельцам), решил проявить заботливость и пришел в обитель семьи Мэрриган, дабы начать свое оберегание Логан от Гения. Свадьба? А, пускай и свадьба будет – ведь Керту никто не помешает сделать со своей женой все, что угодно, в том числе и посадить на цепь (в прямом смысле этого слова). Но Шмидт не мог сказать Роберту все, как есть, все свои опасения за свою судьбу и прибыль от эксплуатации «Гармонии души». Не мог сказать, что это брак будет по расчету. Что он даст Логан видимость богатства и видимость власти над системой редактирования, заполучив, в то же время, контроль над женщиной, ее друзьями-террористами, ее действиями. Не мог, отчего выразительно промычал что-то в ответ на вопрос Роберта.

- Прекрасно, - промолвил Роберт, глядя на Керта в упор, точно надеясь докопаться до той правды, что скрывалась за фасадом «великого светлого чувства». Пытаться взывать к совести Шмидта он даже не хотел – душу монополиста он слишком хорошо знал. – Если ты закончил, иди прочь, пока мой палец на спусковом крючке не дрогнул.

- Ты не желаешь отдать за меня Логан? – нахально спросил Керт, делая удивленный вид.

- А ты не желаешь спросить меня об этом? – громко и дерзко вставила Логан, замахиваясь на человека здоровой рукой.

Некрасивый человек отошел на один широкий шаг, почти что выйдя из комнаты. Он приказал своему компьютеру включить внешний образ, и Керт почти сразу же преобразился – куда-то исчезли резкие черты его лица, пропал выдающийся вперед живот, исчезла даже грязь с ботинок – неизменной осталась только его дорогая одежда. Керт сиял чистотой, был прекрасен, как эльф, и его красота была настолько ослепительной, что на него было больно смотреть. Логан зажмурилась, Роберт прикрыл глаза одной рукой, но не убирая, в тоже время, другой руки с револьвером от головы противника.

- Если тебе не нравится мой настоящий облик, я могу всегда ходить в моем «рабочем» образе.

Рабочий образ. Странное словосочетание, обозначающее фальшивую внешность, какую люди создавали при помощи виртуальных серверов, загружали на жесткий диск своего компьютера и надевали ее на людях, скрывая настоящий облик. Все монополисты в действительности не были красавцами, и реальное их обличье видели только их родственники и Лейтон, который по всему своему особняку установил специальные устройства, не позволяющие людям применять какие-либо средства сокрытия своей внешности. Логан не могла видеть, каким Керт был в действительности. Но Роберт – мог. Роберт знал о Керте все.

Глаза монополиста расширились от удивления, когда за спиной отца и дочери, не замеченный ни одним, ни вторым человеком, материализовался Гений. Возник из ничего, возник, точно на мгновение кто-то убрал невидимый полог с определенного места, показав миру то, что было им накрыто. Тощий, странный, молчаливый призрак с равнодушным выражением лица, этот известный всем и каждому террорист, бунтарь, разрушитель его, Керта, башен, посмел заявиться к своей сообщнице прямо на глазах возмущенного, оторопевшего Шмидта, и при этом способ появления Гения в помещении был столь прост, сколько и эффектен, и выдавал в нем человека необыкновенного, почти что мага, или святого, умеющего делать такие чудеса. Гений, слегка улыбнувшись, щелкнул пальцами, вызывая в воздухе призрачные образы, однажды виденные Робертом – образы, которые он хотел бы и забыть, но не смог.

Роберт обернулся. Сердце его несколько раз с силой пропустило кровь, после чего остановилось. Гений, его странное появление и необычные фокусы стали для него полнейшей неожиданностью. Логан, сидя на краю кровати, хмурясь, смотрела на самозваного бога, предпочитая не смотреть на его иллюзии. В них он мог создавать все, что угодно – находясь в погоне за такими иллюзиями, Логан и решилась присоединиться к террористам. Женщина обернулась к отцу, и хотела было выкрикнуть ему, чтобы тот не смотрел на ужасные картинки прошлого, но Роберт считал, что отвлекаться от столь завораживающего, магического шоу не следует. Замолчал и Шмидт, сверля совершенно безумным взглядом призраков прошлого. Он видел себя…

Керт Шмидт.

Один в пустыне, созданной человеком – пустыня эта называлась страхом. Страхом перед чужим безумием.

История этого человека была бы достаточно короткой, но ей не суждено было быть таковой – какие-то высшие силы, которых наверняка не существует, отчего-то решили, что будет гораздо лучше, если судьба Керта будет чуточку длиннее – примерно на несколько десятков лет. Жизненный путь, ранее ведущий к одному концу – лежащему в какой-нибудь канаве трупу безумца Шмидта, разросся теперь до состояния огромного древа, имеющего много путей развития, альтернатив роста, необычных поворотов ствола-судьбы, крепкие корни - память, связывающих человека с реальностью, не дающих ему упасть в пучину отчаяния.

Для Керта богом стал Роберт, давший ему возможность жить спокойно.

Когда «Гармония души» была готова для сдачи в эксплуатацию, когда система была проверена на дочери Роберта Логан (многие скажут, что это был неправильный поступок, но Роберт знал, что делал – для него душевное здоровье дочери после той аварии было превыше всего), Мэрриган, не полагаясь на точность последних проверок-отчетов работоспособности и безопасности «Гармонии», решил найти еще одного человека, который был бы безумен по-настоящему, и безумие это должно было быть врожденным, а не приобретенным, что было бы сложнее исправить редактированием личности – он решил найти еще одного, последнего…подопытного кролика. И народ Нижнего Города (в Верхнем безумцы традиционно не водились) дружно указал на одного сумасшедшего, грязного, оборванного, зашуганного, голодного, которого все называли Волком. Сходства с животным, от которого произошло прозвище, не было, ни снаружи, ни внутри – человек этот был просто похож на дикого зверя, но не хищника, а скорее травоядного, тихого, спокойного травоядного, и потому Роберт, видя вполне нормальное поведение своего возможного подопечного, без опаски привел его в свой особняк, тогда еще не бывшим борделем, и приступил к корректировке чужой личности, у Волка практически отсутствующей.

Проблема была достаточно сложной – тот, кто безумен с самого первого дня своей жизни, не может знать, что такое – быть нормальным человеком. Значит, вернуть Волку личность, докопавшись до самых темных глубин сознания, не получилось бы – ее пришлось придумывать заново, придавая будущие качества душе «по вдохновению»: недолго думая, Роберт придал своему подопечному свои черты, слепив из него второго Мэрригана. Он создал другого, нового человека по своему образу и подобию, и этот человек должен был выйти идеальным – ведь Роберт, считая себя не таким уж и плохим мужчиной, поделился с Волком только своими лучшими качествами – изобретательностью, оригинальностью, смелостью в принятии решений…

Но…

Гений, чувствуя состояние Роберта, его нахождение на грани нервного срыва, его напряжение, взмахнул руками, создал ранний призрачный образ Керта, отправив его гулять по темному помещению. Это был тот Волк, каким его видели люди много лет назад – неимоверно худой, страшный, какой-то замученный, испуганный, но не злой. В его глазах было больше мольбы о пощаде (люди – очень злые существа, иногда сопоставимые с теми же самыми волками – иногда им ничего не стоит совершить жестокий поступок, скрывая свою прихоть под необходимостью чего-либо), чем злобы. Зато сейчас, стоило только взглянуть в глаза нынешнего Керта, как какой-то электрический разряд, скрывающийся в глубине их, вырывался наружу, как будто сорвавшаяся с цепи бойцовская собака. От этого взгляда становилось неприятно, даже жутко. Керту нынешнему больше бы подошло прозвище Волк – что же «волчьего» люди могли раньше усмотреть в безобидном безумце?

Керт, назвавший сам себя так после прочтения первого в своей жизни журнала (это имя принадлежало одному популярному актеру), необычайно быстро осознавал новые возможность своей приобретенной личности. Он «рос» в душевном плане, становился взрослее, и уже через некоторое время никто не мог бы сказать, что этот человек когда-то был безумным – настолько неотделимы от него были приданные ему чужие черты. «Гармония души» благодаря Керту была протестирована до конца, и теперь она могла работать для людей.

Но… Снова появилось это ужасное «но», испортившее все.

Для Роберта Керт стал иудой, продавшим того за тридцать сребреников своей ненависти, пообещавшей ему награду.

Вскоре Шмидт мог осознавать многие вещи в жизни, что происходили или не происходили по каким-либо причинам. И, опять же, благодаря злым языкам «добрых людей», народа Нижнего Города, питавшим к богачам особую нелюбовь, понял Керт, что не всегда он был жителем красного особняка, жившим в роскоши, а когда-то обитал на улицах беднейших кварталов, скитался под бессмысленным небом бессмысленной голодной жизни, что он внушал страх своей странностью, что его били, унижали, пока не взял его под крылышко «этот изобретатель-богатей» - чтобы подтвердить свои слова, люди показали Шмидту еще и фотографии тех лет, где Волк был запечатлен во всей красе. И первым чувством, что в полной мере ощутил человек, была настоящая ненависть ко всем людям – даже к тем, которым помогали Роберт, Логан и их, совместно созданная, система.

«Все они – безумцы, и зря они утверждают, что у них есть разум! Все, что у них осталось, еще больше роднит их с хищниками…».

И только тогда, воспользовавшись всеми подаренными качествами, Керт, связавшись с мошенником Киллианом Беннетом, который на тот момент проводил свою известную аферу с фальшивыми купюрами, отобрал у Роберта «Гармонию души», изменив направление работы системы – с помощи людям на их душевное уничтожение. На отбирание у них «незаслуженно полученного разума». На превращение их в безумцев, над которыми можно издеваться, как угодно, а еще лучше – изгнать последних из города и периодически присылать к ним вооруженные отряды, запугивая и убивая. Так появились многочисленные дикие, поселившиеся в заброшенном шахтерском городке; так появилась та «Гармония души», которую так обожают люди, но ненавидит Лейтон, которую стремится вернуть в свои руки Логан; так появился кровный враг Роберта – Шмидт, рожденный, чтобы быть подобным создателю, но ставший «падшим ангелом», Дьяволом, теперь вынужденным, в противовес «силам добра», искушать людей новыми душевными качествами, делая их рабами своих желаний, превращая их в послушных пустых кукол.

Предатель…

Гений, послушно вызывая образы из головы Роберта, наполнял комнату различными воплощениями Керта. Дикарь, точно такой же, каких он сотнями делает сейчас. Почти что ребенок – человек, впервые получивший нормальный разум, с неутолимым любопытством познающий мир, пробующий все на вкус, трогающий предметы, с наивностью рассматривающий простые и сложные, но привычные для нас вещи. Воспринимающий все. Вот озлобленный на весь народ города Шмидт – тогда-то и появился у него в глазах волчий огонек. Вот Керт-монополист, самоуверенный, наглый, злой, жадный, амбициозный. Вот Керт-мститель, успешно совмещающий две должности в одном лице – должности наместника Бога (Роберта Мэрригана) на земле (эдакий провайдер божественной гармонии души) и Дьявола, забирающего себе человеческие души. Керт в единственном числе-то был далеко не милым, что уж говорить про многочисленные копии одного и того же человека – такого многогранного, необычного, совершенно…непредсказуемого и неописуемого. Полупрозрачные копии вели себя самовольно, не сдерживаемые Гением и его колдовством, ходили по комнате, ругались, рассматривали предметы, шарахались от людей, кидались друг на друга и на оригинального Шмидта, видя в нем своего «конкурента». Оригинальный Керт, как и его копии, страдали самовлюбленностью, и пережить присутствие вблизи еще одного «уникального и неповторимого» они не были в силах. Вскоре в маленькой комнатке уже кипела драка, оттеснив людей к стенам, заставив их стать плоскими, незаметными, стать…стене подобной, чтобы никто из призрачных образов ненароком не задел кулаком или ногой кого-нибудь из случайных зрителей. Недвижимым, вечным, крепким, основательным столбом посреди комнаты стоял лишь Гений, флегматично взирая на призрачный хаос, иногда бросая многозначительный взгляд в сторону Керта, от которого у монополиста мурашки бежали по коже.

Роберт успокоил своего внутреннего зверя, среагировавшего не только на появление Гения, которого он, в сущности, знал только с рассказов дочери, или на неожиданно пришедшего в красный особняк Шмидта, но и на образы, извлекаемые из памяти Мэрригана без разрешения последнего. Гений имел власть над любым человеком, кроме Логан, если верить тому, что было сказано ранее самой женщиной. От него нельзя было спрятаться, и появление в комнате различных воплощений Керта следовало просто пережить, спокойно, тихо, не позволяя себе кидаться на Гения с кулаками – Роберт не желал, чтобы потом с его личностью самозваный бог сделал нечто страшное, наказывая его.

Дата добавления: 2015-11-14