Дьявол продал свою душу 8 страница

- А вот это вторая часть моей истории. Система-то появилась, она несла добро людям, но вот в дело вмешался некто, кого ты, возможно, отрицаешь. Итак, какой-то злой бог рассудил, что создателю «Гармонии души» следует модернизировать свою организацию, благо, идей по поводу будущих улучшений хватало. И взял создатель этой системы кредит в банке, и начал было на эти деньги делать или закупать новое оборудование, пока к человеку не пришли злые дяди, называемые судебными приставами, сообщившие ему прекрасную новость: «Друг мой, ты воспользовался фальшивыми деньгами. Доказать, что ты их взял в банке, невозможно. Ты ими расплачивался везде, а, значит, должен теперь отдать всем организациям, где ты закупал детали для своего оборудования, реальные деньги – заменить, так сказать, подделки, данные им». И понял тогда создатель «Гармонии души», что он банкрот, ибо денег, которыми он мог бы расплатиться за фальшивки и дать полицейским «на лапу», дабы не заводили на него дело, как на преступника, не было, не мог он заплатить и кредит банку, все ушло в дело.

Киллиан широко распахнул глаза. Воистину, он знал множество способов, как заработать быстро, и думал, что производство фальшивых денег (новый способ, находящийся на стадии тестирования его жизнеспособности) поможет стать ему богатым в самые краткие сроки. Деньги, что производил он на маленькой подпольной фабрике, расположенной в одной из заброшенных шахт, нельзя было отличить от настоящих. Этими деньгами Киллиан везде расплачивался, их же клал себе на банковский счет. Банк, разумеется, вложенными деньгами пользовался. Эти деньги постепенно распространились по всему городу, пока полицейские (а может, кто-нибудь другой) не обнаружил, что это высококачественная фальшивка. Последним, кто брал кредит к банке, был Роберт Мэрриган, создатель «Гармонии души», и полицейские, недолго думая, решили обвинить его в фальшивомонетничестве, думая, что такой богатый человек, как он, опасающийся за свою честь, наверняка заплатит всем, кто этими деньгами пользовался, заплатит и адвокатам, и судьям, чтобы те оправдали его. Но их план не сработал. Роберт не смог расплатиться, «Гармонию души» отобрали за долги, вручив систему Керту Шмидту – по одной из версий, написанных в газетах, его другу, некогда работавшему над созданием этой организации.

Киллиан ужаснулся открывшегося ему понимания настоящего положения вещей. Ужаснулся, так как никогда не думал, что встретится с жертвами своих многочисленных мошенничеств, ничего об этих людях не узнает. Видно, мир действительно был меньше, чем он ему когда-то казался, и все люди находились рядом, и, разумеется, спрятаться от них невозможно.

- И что из этого вышло? – продолжал Гений бесстрастно и холодно. – «Гармония души», как ты знаешь, оказалась в чужих руках, так как Роберт не смог бы дальше содержать огромную организацию, и этот новый владелец начал эксплуатировать систему безжалостно, без остановки, не говоря людям о том, что цель редактирования личности изменилась. Раньше она несла добро, теперь она несла зло, теперь она несла безумие людям и большие деньги в карман Керта Шмидта. Тогда родились первые дикие. Но кто же виноват в том, что «Гармония души» стала такой? Кто? Ты ведь знаешь, Килли, не правда ли?

«Знаю», - уныло подумал Киллиан. Во всем виноват только он. Он, разбогатевший на обмане, на чужой беде. Он виноват в том, что вокруг города живут дикари, он виноват в том, что ежедневно тысячи людей теряют свою личность, не имея возможности вернуть ее.

- А, я же говорил, что есть у тебя что-то, что тебе не хотелось бы помнить. Вот, я дополнил твои воспоминания еще и последствиями. И какой же вывод напрашивается, а, Килли? – спросил Гений, опираясь о стенку.

- Вывод? Я думаю, сейчас моя цель в том, чтобы предотвратить появление новых безумцев. Но я именно этим и занимался! Вернее, собирался заниматься, но первые шаги уже сделаны! Мы возвращаем память и личность всем тем, кто пользовался «Гармонией души»!

Рука Гения прикоснулась к лицу. Тот недовольно покачал головой, закатив глаза.

- Ох, все не так! – крикнул бог, делая резкое движение вперед. – Ничего-то ты не понял. Тебе надо вывести из строя то, что сотворил ты! Сделать так, чтобы «Гармония души» перестала работать! Иначе говоря, победить конкурента – Керта Шмитда – в этой нелегкой борьбе!

- Ты хочешь от меня только этого? – удивился Киллиан. – Но почему бы тебе не прийти с этим предложением ко мне днем? Почему ты вламываешься в хранилище ночью, пришпиливаешь меня к стене, заставляешь вспоминать не очень приятные вещи, болтаешь тут со мной, говоря о сути дела только спустя столько времени, и все это вместо того, чтобы нормально, как все люди, прийти ко мне в обычное для всех посещений время, войти в мой кабинет, сказать коротко и ясно все, что надо, договориться о совместных действиях?

Негодование Беннета росло с каждым словом. Гений же никак не реагировал на повышение тона, флегматично взирал на извивающегося человека. И тут Киллиан неожиданно для самого себя замолк, осознав, что все, начиная от выбора слов, и заканчивая построением предложений, сути, вложенных в них, присуще только ему, многоликому – обычно он именно так вел любые диалоги, заставляя людей прислушиваться к нему, пробуждая в них те чувства, которые были необходимы Беннету. Гений наверняка знал, что договориться с Киллианом почти что невозможно, если только не пригрозить ему очередным Отемом, и просто отразил личность человека, воспользовавшись теми же приемами, которые так любил начальник.

Просто отразил… Гений был гениальным зеркалом, если даже сам Киллиан не понял, что он имеет дело с самим собой.

- Сэр, там посетители в главный зал пришли, что с ними делать? – раздался где-то рядом громовой голос. Очень громкий стук, прогремевший после того, как дверь, открытая пинком, ударилась о стену, оглушил Киллиана. Неловкое молчание пришедшего, переминание с ноги на ногу, что вызывало ужасающий хруст доламывающихся носителей, разбросанных на полу, раздражало. И снова раскат грома, на сей раз с нотками удивления: - Ого, сэр, это же откуда здесь столько бабочек?

Многие вещи происходят без нашего ведома и контроля, в особенности, когда это связано с организмом. Например, процесс перехода в состояние сна. Это необыкновенные мгновения, когда тело уже расслабленно, разум понемногу отключается, выдавая порциями различный словесный бред и разнообразные образы, когда ты понимаешь, что уже засыпаешь, видишь себя как бы со стороны, осознаешь, что пробудиться можешь, но не желаешь, отдаваясь во власть сна. Так обычно происходило и с Киллианом – из ночи в ночь. До вчерашней сцены с Гением. Киллиан попросту не понял, как и когда отключился, почему позволил себе уснуть в присутствии этого странного типа (наверняка дикого!): сон накатил черной волной, утопил в себе сознание человека, стер все воспоминания, и вот, теперь…

Киллиан открыл глаза, нехотя, потому что не желал он видеть этот мир, а тем более, того, кто пришел полюбоваться на начальника, все еще висевшего на стене. Многоликому было достаточно и слушать прибывшего. Но глаза были открыты, притворяться больше не было смысла, и мир радостно встретил окончательно проснувшегося Киллиана хаосом в уборной, множеством окурков, разбросанных по всему полу, почти что выломанной дверью (ее окончательно доломал Готтфрид) и миллионом бабочек, сидящих везде – на стенах, потолке, полу, маленьком окне, на самом начальнике. Готтфрид замер, опасаясь потревожить это неземное видение.

Бросив на языческого идола один недовольный взгляд, другой, Киллиан отчаялся, встретив непроницаемую стену непонимания, возведенную крайне довольным Готтфридом, и начал просить спасения уже с помощью громких фраз:

- Сними меня со стены! Живо! Я приказываю!

Готтфрид флегматично взглянул на многоликого, но не бросился исполнять приказ, разведя руками в стороны:

- Я не нанимался к вам на работу, сэр.

- Ах, вот как! А ну, сними меня! Живо! А то выгоню из хранилища! – взвился Киллиан, смешно извиваясь на стене, как червяк.

Идол хмыкнул, скрестил руки на груди.

- Вы же знаете, что не сможете меня выгнать, так зачем же говорить об этом?

- Сними!!! – заорал Киллиан, дернулся, намереваясь каким-то неведомым образом оторвать от стены руку и ударить непокорного человека (неважно, что расстояние до него было большим), но неожиданно чудо свершилось, и боги, в которых Беннет не верил, смилостивились, позволив многоликому наконец-то высвободиться из своего плена. С громким треском порвалась пронзенная в нескольких местах одежда, и Беннет легко выскользнул из своего плена, выскользнул, оставшись в одних лишь широких семейных трусах с маленькими сердечками. Приземлился на пол, так же изящно, как раненная кошка, и с таким же безумным кошачьим ревом кинулся вперед, неистово размахивая кулаками.

В воздух влетели тысячи разноцветных бабочек, потревоженных Беннетом, которые закружились, затанцевали, почти что скрывая из виду конечную цель следования Киллиана.

Готтфрид снова ухмыльнулся, отмахнувшись от вихря бабочек, кружившегося возле него. Поймал Киллиана двумя руками за плечи, когда тот уже намеревался его ударить, поднял его на уровне своей головы, строго взглянул и, вместе с пленником, быстрым шагом направился из уборной, вниз. Как понял Беннет, он нес его…

- Нет! Только не к посетителям!

- Извините, сэр, но вам, как начальнику, необходимо, встретиться с клиентами, если никого из персонала в организации нет!

До людей, к несчастью Беннета, добрались слишком быстро. Широко шагнув вперед, в главный зал, не теряя гордого вида, Готтфрид поставил принесенного с верхних этажей Киллиана перед толпой посетителей, отряхнул руки, точно многоликий был очень грязным, и отошел куда-то прочь, оставив начальника разбираться с клиентами одного. Киллиан резко обернулся. Звук шагов уже скрывшегося из виду Готтфрида сотрясал все хранилище.

- Готтфрид!!! – заорал начальник, кидаясь к коридору, ведущему к лестнице на верхние этажи. То, что многоликий по-прежнему был в трусах, да еще и на людях, его ничуть не смущало. Приоритетным делом для него было догнать и покарать этого человека, вероятно, даже совершить невозможное – выгнать его из хранилища. – Вернись!!!

- Извините, сэр, я не обязан исполнять ваши приказы! – донеслось издали. – Да и как я могу быть с вами рядом, когда там, откуда я вас принес, столько бабочек!

Киллиан, тяжело вздохнув, медленно, как бы нехотя повернулся к притихшей толпе посетителей. Встретившись взглядом с каждым человеком, но не запомнив никого, Беннет покраснел, прикрыл руками свои трусы, будто бы это могло спасти его положение, попятился к окну и сдернул с него штору, обмотавшись пыльной материей на манер римской тоги. Толпа внимательно следила за каждым его шагом, но тактично молчала, понимая опасность любых комментариев. Киллиан влез на старый стол, гордо распрямил плечи, являя собой образец достоинства и чести, какими, безусловно, должен обладать любой начальник, в любое время и в любом месте, и принялся громко рассказывать, чем же он может порадовать людей сегодня:

- Товарищи! Мои друзья! Я раз снова вас видеть, это прекрасно, что вы вернулись. Понимаете, мы имеем некоторые проблемы с персоналом. Сегодня обслуживать вас буду я, и это великая честь для меня – познакомиться со всеми, кто пользуется услугами хранилища реальных носителей! Я буду помогать вам отыскивать ваши диски, а вы будете помогать мне. Самые активные помощники получат денежные вознаграждения!

И, если до этого момента Киллиан просто выглядел безумным малым, появляющимся на публике в трусах, не умеющим управлять тем, кто (по мнению людей) являлся его подчиненным, а, если брать жизнь незадолго до этого момента, то и спокойно отправляющимся к диким, добровольно, чтобы отдать диск и потом вернуться назад, то теперь Беннет приобрел что-то вроде ореола святости, едва только обмолвился о денежном вознаграждении. Деньги могут многое. Заставить помогать. Уважать. Даже поменять отношение к человеку.

Отработав, как положено, весь рабочий день, Киллиан чувствовал себя как загнанная лошадь. Он двинулся в свой кабинет, открутил водопроводный кран, намереваясь выпить океан, но тут вспомнил, что никакой воды в хранилище уже лет двадцать быть не может. Взвыл, сполз по стеночке. Посмотрел на потолок. Услышал настойчивые шаги, но он не стал их приписывать Призраку Хранилища (или дикому, обитающему в этом здании) – скорее всего, наверху был Готтфрид, самозабвенно ловящий бабочек.

Прикрыл глаза, но, услышав где-то рядом знакомый безликий голос – голос Гения, вздрогнул, оглянулся, но никого не увидел. Вскочил с пола и, схватив по пути металлическую палочку-выручалочку – мотоцикл, выбежал на площадь перед хранилищем, завел его и улетел прочь, не совсем осознавая, что он делает. Киллиан был напуган, очень напуган. В голове вертелась ужасная мысль: «Дикие по-прежнему рядом – эта старуха-дикарка была права! Этот Гений, Призрак Хранилища, дикарь, безумец-маг, никуда не ушел! Вот кого имел в виду Бублик, так опасавшийся за свою (и мою тоже!) судьбу! Гений всегда жил здесь, и постоянно я всегда был в опасности!». Нечто, напоминающее животный инстинкт, приказывало Беннету бежать как можно дальше, спрятаться как можно лучше, не высовываться как можно дольше. Киллиан предпочитал доверять гласу своей осторожной сущности. И доверял, так как справедливо опасался за целостность своего тела.

Паниковал Киллиан, впрочем, недолго. Холодный вечерний ветер остудил его голову, снял усталость, дал Беннету возможность мыслить ясно. Итак, Киллиан двигался, а, вернее, удирал из хранилища, и непосвященному в дела многоликого и незнакомого с его личностью показалось бы, что выбор пути движения не был осознанным. Но это было бы заблуждением: Беннет, имея в голове хороший план, связанный с недавними страхами, сознательно ехал в сторону Крейбирта, но, не проехав и четверти пути, он остановился возле крутого обрыва, руководствуясь одному ему известными метками, и взглянул вниз, на блестящую в лучах заходящего солнца ленту реки.

Удивленно вздохнул, не увидев того, что ожидал увидеть.

Обломков робота Отема внизу не наблюдалось.

Наутро пришлось идти в Верхний Город.

Зайдя в свой виртуальный кабинет, воспользовавшись услугами, предоставляемыми серверами, Киллиан разузнал, где продают роботов. Оказалось, механическими существами в последнее время практически никто не торговал – это было неприбыльное дело, так как придумали новый тип охраняющих систем, связанных со сжатием воздуха в любые, необходимые людям формы (похожая система, как известно, действовала и в мотоциклах, но была запрограммирована на принятие только одного вида) – в том числе и в форму роботов. Такая система была дешевле, проще в управлении, удобнее, а самое главное – она не руководствовалась пресловутым кодексом роботов, рассуждая по поводу необходимости тех или иных действий. Такая система была надежнее. Она не задавала лишних вопросов, исполняла любые приказы и не проявляла характер.

Настоящих роботов в этом городе продавала лишь одна организация под названием «Механические рыцари», и находилась она, как ни странно, в «спальном» районе для богатых людей – там стояли лишь особняки, в том числе и тирана Лейтона. В Верхнем Городе не было предприятий, других организаций – богатые не терпели, когда их отдыху мешали всякие суетящиеся производители, торговцы и покупатели, и потому нахождение там «Механических рыцарей» было крайне странным и удивительным. Но Киллиан удивлялся недолго. Решив, что дело не терпит каких-либо долгих удивлений и прочих задержек, направился прямиком на станцию канатных дорог – дабы его и многих других – просителей, посетителей и прочих людей, разумеется, бедных – перевезли в Верхний Город.

Толпа просителей, заполнившая ржавый вагончик полностью, каждый его сантиметр, линейный и кубический, уничтожившая за каких-то пару минут весь воздух в помещении, морально и физически раздавила Киллиана. Он чувствовал себя отвратительно, голова его болела нещадно, влияя ощущения во всем остальном теле. Киллиана укачивало. Он страдал, выражая свои адские муки громкими нецензурными словами, иногда даже находя в себе силы всколыхнуть плотную массу людских тел, начиная ее расталкивать руками, делая вид, что он желает выйти наружу, из вагончика (и это на высоте ста метров над уровнем земли). Беннет, если ничего не делал, думал, что умирает. Движение – жизнь. Необходимо шевелиться и шевелить злых людей, которые у любого, даже у мертвого, пробудят тягу к существованию и дальнейшей борьбе.

В толпе выживает сильнейший. Но более серьезное испытание поджидало каждого на выходе из вагончика, на станции канатных дорог. Ибо толпа, жаждущая свободы, растревоженная Киллианом (а также его заменителями в любой другой группе людей) от «нечего делать» и плохого самочувствия, рвется в город, сметая все на своем пути. Беннет знал об этой нехорошей особенности любых скоплений народных масс, и позволил потоку злых, раздраженных, унылых созданий вынести его на улицу Верхнего Города, дождавшись, пока человеческая река распадется на отдельные ручейки, высвободив всех тех, кто находился в центре толпы, кого несло по течению. Несомыми оказались лишь Киллиан и одна милая старушка с клюкой, которая после того, как люди разошлись, осталась на месте. Она, кажется, никуда не спешила, внимательно оглядывала окрестности этого района и Беннета, его новую одежду, купленную на украденные из чьей-то сумки деньги. Взгляд этой бабушки, то и дело касавшийся многоликого, был насмешливым, проницательным, очень странным. Киллииан, сопоставив ее образ и необычный взгляд вкупе с повышенным вниманием к его персоне, сравнив его с уже виденными картинами реальности, похолодел: неужели опять дикарка? Приготовился бежать, но так и не сдвинулся с места. Она несколько раз прищуривалась, снимала и снова водружала на нос очки, потом медленно подошла к Беннету и, схватившись за его щеку, нагло притянула его к себе, смотря в глаза.

- Ах, подлюка! Ах, какой гад! Это ж надо же – ты вернулся к жертве своего преступления! До чего дошла нынешняя молодежь, нет у них ни стыда, ни совести, если они позволяют себе вернуться к тому, кого обидели своим поступком!

Замахнулась сумкой и с громким звуком «шмяк», дополняемым бренчанием каких-то банок и склянок, сокрытых в сумке, ударила «подлеца», не успевшего отскочить в сторону.

- Это еще что за фокусы, бабуля? – взревел Киллиан, пытаясь принять грозный вид. Под градом ударов это получалось плохо. Бабушка не испугалась Беннета, бабушка разошлась еще сильнее, с какими-то безумными причитаниями и нечеловеческими воплями добавила к убойной сумке еще и сильные пинки, вынуждая Киллиана бежать прочь, но, чтобы тот не сбежал раньше времени, не ушел от явно несправедливого наказания (по мнению Беннета), она то и дело ловила его за одежду и возвращала назад, дабы вновь попасть по телу многоликого своим «оружием».

- Я тебя узнала, гад! Это ты у меня вчера вечером сумочку разрезал! Ты думал, я слепая, и тебя не увижу? Думал, я тебя не запомню! Гад! Отдавай мои деньги!

Киллиан второй раз понял, что судьба сводит его с жертвами своих преступлений. Но Беннету не стало стыдно. Стало страшно. Ведь какая-то злая сила постоянно подставляет его, и этой злой силой может быть Лейтон, очень сильно желающий исправления своего сына и пробуждения у оного совести (разумеется, на втором месте после желания стать абсолютным монархом в своем городе). Воспылав ненавистью к своему отцу, как это бывало уже не раз, Киллиан помчался прямиком к его особняку, надеясь застать его там и высказать ему все, о чем он только думает, но, удалившись от кричащей старухи на приличное расстояние, остановился и внезапно изменил направление движения, вспомнив цель своего прихода в Верхний Город.

«Механические рыцари». Вот что надо. Только эта организация и то, что они продают людям. Это – спасение от диких…

Найти среди похожих друг на друга особняков, крикливо-роскошных, вычурных, безобразных, перегруженных разнообразными украшениями одну-единственную организацию оказалось очень сложно, практически невозможно. Каждое строение было похоже друг на друга, как брат-близнец, и никаких вывесок, сообщающих о хозяевах домов или о том, что именно здесь располагалась вышеупомянутая организация, не было – похоже, владельцы домов всерьёз думали, что даже самая маленькая вывеска или какой-нибудь почти незаметный указатель не будут сочетаться с общем стилем сих «прекрасных» строений. После нескольких минут блужданий по широким улицам Верхнего Города Киллиан вконец отчаялся, громко взвыл и зашел, не встретив по пути охраны, в первый попавшийся особняк, дабы спросить «местных жителей» о верном пути.

- Люди! Я тут заблудился, не могли бы вы мне подсказать, где… - заорал с порога Киллиан, нагло обглядывая роскошную обстановку холла.

Первое, что бросалось в глаза – обилие красного цвета. Он был везде – на потолке, присутствуя в странных фресках, изображавших сцены отдыхающих богов (в том числе и те моменты, когда боги решали насладиться телом богинь), на стенах, на каких были обои с разноцветным рисунком, содержащим все оттенки этого света, на полу – ковры тоже, как можно было догадаться, были кроваво-красного цвета.

- …где тут находится… - ошеломленно продолжал Беннет, подходя к широкому и прочному на вид столу, за которым в странной позе сидела женщина. Ее поза была призвана подчеркнуть формы тела, красивые сделать еще красивее, некрасивые скрыть или исправить, но все же в том, как она сидела, как открывала рот, когда задумывалась, как писала что-то в тетрадке, как глядела периодически на Киллиана, было что-то очень похотливое, доступное, слишком…дешевое.

- Что же вы хотели знать? – томно промолвила женщина, взмахивая огромными черными ресницами, смотря из-за них, как из-за очень большого веера. Киллиан почувствовал, что ему дует. Каждый раз, когда женщина удостаивала его взглядом, воздух в помещении будто бы начинал двигаться, и все происходило именно из-за того, что ресницы были едва ли не меньше тех опахал, которыми раньше в жаркую погоду обмахивали падишахов.

- …где здесь…в Верхнем Городе…

В холл вышла группа девушек, совсем еще молодых, веселых, шумных, раскрасневшихся. Они взглянули на Киллиана и покраснели еще больше, приобретя почти свекольный цвет, который как нельзя лучше подходил к обстановке этого странного особняка. Киллиан немного смутился под такими бесцеремонными взглядами, но все же не до такой степени, чтобы уставиться в пол, перестав глядеть на них – вместо этого Беннет не менее бесцеремонно разглядывал девушек, а в особенности – их глаза. Глаза, в которых отражались беспечность, радость, удовольствие, наполняющие дом до краев, но душа, которая была выражена через эти глаза, была лживой, как и все, что здесь находилось. В глазах не было надежды. Не было никаких планов на будущее. Не было будущего вообще.

- …черт возьми, где здесь вообще продаются роботы? – выпалил Киллиан, оторвавшись от созерцания бюстов девушек, совершенно забыв при этом про название организации, ради которой он вообще приехал в Верхний Город.

- Роботы? – хмыкнула женщина за столом. Взмахнула огромными ресницами, вызвав у девушек приступ безудержного смеха – похоже, подобное извращение над своей внешностью не считалось в красном особняке нормой. – Роботы, что у нас присутствуют, не продаются, зато их можно взять в аренду. Вы предпочитаете какой пол?

- Что значит «пол»? – неподдельно удивился Киллиан, инстинктивно оглянувшись назад, в сторону выхода – разум, поняв, что от красного дома ничего хорошего вряд ли стоит ожидать, уже лихорадочно работал, придумывая пути возможного отхода.

- Ну, вы мужского пола роботов предпочитаете, или женского, традиционного?

- У роботов есть пол? – Киллиан наконец-то догадался, в какое заведение занесла его нелегкая. Догадался, но уходить отсюда не спешил, прекрасно осознавая, что здесь можно хорошенько развлечься, возможно, даже с той пышногрудой блондинкой из стайки пришедших девушек, что кидает на него недвусмысленные взгляды. Проверив карманы, найдя все то, что осталось от энной суммы денег, украденных из сумки бабушки, Беннет разочарованно вздохнул – на услуги известного всем характера денег не хватит.

- Ну, принадлежность роботов к тому или иному полу меняется в зависимости от того, как себя робот чувствует и кем себя ощущает, а так же от весьма любимых посетителями предметов, надеваемых на нужное место – аналогов детородных органов у мужчин и женщин соответственно. Так робота какого пола вы предпочитаете?

- Традиционного, - поспешно согласился Киллиан, целеустремлённо двигаясь вглубь дома, делая при этом вид, будто его всерьез заинтересовали фрески на потолке. Девушки, увидев, что «потенциальный клиент» двигается прочь, в сторону уютных комнат, не заплатив при этом некоторую сумму денег, громко начали возмущаться, квохчущей стайкой окружили Киллиана и начали теснить его к выходу из особняка. Беннет послушно отступал, пока не вспомнил, как называлась эта организация, в которую он намеревался идти, но которую не нашел, и это словосочетание стало его спасительным якорем, удержавшим многоликого от движения по течению, создаваемого девушками.

- Эй! Я искал компанию «Механические рыцари», я и пришел вас спросить об этом – неужели трудно меня понять с полуслова, догадаться, о чем я веду речь? И почему вы гоните прочь человека, который решил насладиться редкими и столь великолепными картинами на потолке? – возмущенно завопил Беннет, задержавшись у стола, вцепившись в него руками, дабы девушки не утащили его на улицу.

- Эм… «Механические рыцари»? – переспросила женщина, делая вид, что задумалась. Это получалось у нее плохо, неубедительно, это портило (наравне с огромными ресницами) ее прекрасное лицо. – Да ведь это здесь, на втором этаже. Вот уж не думала, что кому-то могла понадобиться эта конторка…

Девушки остановились, замолчали. Женщина, сидящая за столом, строго взглянула на них, потом на Киллиана, после чего жестом пригласила его проходить дальше.

- Третий этаж, самая последняя комната в коридоре. Коридор в нее будет упираться, мимо не пройдете.

Киллиан не скрывал своих эмоций. Он разбежался, подпрыгнул, легко приземлился на мягкий ковер, захлопал в ладоши и засмеялся. Торжествующе. Победа, пускай и маленькая, была за ним.

Поднявшись без сопровождения на указанный этаж, обнаружив указанную комнату в конце коридора (никаких сюрпризов – комната и в самом деле была там, а возле нее не наблюдалось голодных тигров, готовых сожрать любого, кто только не заплатит деньги для перемещения по красному публичному дому), Киллиан пнул дверь и ввалился в маленькую, неожиданно темную, грязную комнатушку, так сильно отличавшуюся от остального особняка, точно находилась она в другом, параллельном измерении.

За грязным, некрашеным столом сидела невысокая рыжая женщина, сосредоточенно рассматривавшая свою руку. Киллиан ее не только не отвлек от ее увлекательного занятия, но даже нисколько не заинтересовал. Она бросила на него лишь один, пренебрежительный и усталый, взгляд, в котором читалось равнодушие, безнадега, смирение с чем-то, после чего вновь вернулась к своей руке.

Киллиан, осматривая женщину, начал подмечать некоторые детали, которые она, вероятно, хотела скрыть или успешно скрывала от других. На ней было надето длинное платье, скрывавшее ноги – но платью не удалось выполнить эту возложенную на него функцию до конца, и когда женщина сидела, платье, разумеется, не могло прятать все, что надо, и становилось видно, что одна нога у нее роботизированная, блестящая серебристым металлом. Корсет должен был держать спину прямо, но он с этим тоже не справлялся – женщина сильно сутулилась во время нахождения за столом. На носу сидели маленькие очки, но, как заметил Беннет, хозяйка комнаты постоянно прищуривалась, глядя на руку и предметы своей комнаты, а значит, что и они не выполняли своего предназначения. Ладонь, на которую так пристально глядела женщина, выглядела скверно – почернела, опухла, местами виднелся отвратительный гной – похоже, что эта рука тоже не могла быть функциональной. Беннет ужаснулся, скривился, высунул язык и отвернулся, грязно выругавшись в сторону, будто бы выплюнув нецензурное слово. Женщина наконец-то соизволила обратить на него внимание и быстро, жестко, резко начала говорить:

- Нет, ну ты если пришел сюда, ложись на кровать, чего в дверях-то стоять? Или у тебя хватило денег только на то, чтобы посмотреть на меня?

Раздражение, сквозившее в ее голосе, задело Киллиано. Но немного. Киллиан вовсе не обиделся, не стал искать неприятных слов в ответ. Вместо этого он прошел за стол и сел напротив женщины, вспомнив, зачем он сюда прибыл:

- «Механические рыцари» - тут эта организация располагается, а?

- Ох…Тут это располагалось, только кому мы теперь нужны? Да и какая разница, кто тебя будет обслуживать – я или мой образ, то есть хозяйка компании по производству и продаже роботов? Ты кого предпочитаешь больше? Учти, образ дороже стоит.

Киллиан не стал переубеждать женщину в ее неколебимой уверенности в том, что людям от нее необходимо только одно – платные услуги известного всем характера, какие предоставлялись в красном доме. Он встал, прошелся до кровати, на которой в беспорядке лежали одеяло, подушка, простыня, осколки стекла, какие-то предметы обихода, мелкие щепки, прочий мусор. Понял, что услуга, если и будет оказана, то непременно на этой ужасной кровати, на которой можно спать лишь йогам, сбросил весь бардак, заботливо разведенный прежним клиентом (наверняка им, ведь Киллиан не знал, было ли это так на самом деле), на пол, часть предметов быстро выкинул в разбитое окно. Присел на край подготовленного ложа и пригласил женщину садиться рядом, похлопав ладонью рядом с собой на матрасе, призывая ее к себе, как дрессированную кошку или собаку. Женщина нехотя, но все же повиновалась, встала из-за стола и медленно, устало, слегка прихрамывая, двинулась к возможному клиенту, на ходу развязывая маленький узел на корсете.

Дата добавления: 2015-11-14