Читайте также: |
|
Неожиданная злость поднимает меня с подушки и помогает сесть в постели. Склянка с мазью кажется ледяной и очень тяжелой - ни дать ни взять у меня горячка - но воспоминание о том, как он наносил мазь на мой многострадальный шрам, придает сил.
Нет, шепчу я срывающимся шепотом, нет, меня так просто не возьмешь.
Свинчиваю крышку, зачерпываю густой крем и не втирая наношу на лоб - жирным слоем, охлаждающим воспаленную кожу. Челка липнет к мази, не страшно, потом вымою голову - только пусть сейчас прекратится эта долбежка молотом по всем нервным окончаниям!
Я сижу, оперевшись ладонями о кровать, и пытаюсь дышать носом. Не с первой попытки, но получается.
А потом спазм отпускает. Я дрожащими руками закрываю баночку и обессиленно валюсь на спину, вновь ощущая, как щиплет глаза от подступивших слез. Но они не имеют значения - это лишь реакция организма. Они не мешают думать.
Волдеморт что-то делал нынешней ночью. Произошло что-то важное для него - как тогда, на пятом курсе, так и теперь я могу в этом поручиться. И то, чем он занимался, имело отношение ко мне. Не знаю, что именно, но когда он обо мне так навязчиво думает, ничего мелкопакостного ждать заведомо не приходится. Только масштабного.
У меня не болел шрам, когда были взрывы в Сити. И когда у Луны убили отца, у меня тоже не раскалывалась голова. Он что-то затевает - что-то, к чему надо быть готовым лично мне.
Я усмехаюсь, почти не чувствуя онемевших губ. Как будто я не готов. У меня, в отличие от Дамблдора, нет никакой надежды на то, что Волдеморт предоставит мне возможность закончить обучение. Он ведь не может не понимать, что меня учат, как эффективнее ему противостоять? И наверняка он в курсе всех моих учебных дисциплин. Я не параноик - но даже если меня озолотить, я не поверю, что в Хогвартсе нет ни одного его шпиона. Подлинного шпиона, уточняю я, и усмешка медленно сменяется… наверное, намеком на улыбку, не знаю. Вот о моих занятиях со Снейпом Волдеморт, похоже, все-таки не в курсе - раз не узнал с прошлого года, то и в этом вроде неоткуда было.
Он ведь спрашивал меня тогда, в первый раз в этом учебном году, Дамблдор ли учит меня окклюменции. Значит, Снейп вне подозрений, не так ли.
Я вздыхаю и чувствую, как постепенно начинают расслабляться напряженные мышцы. Кажется, закончилось. Сколько времени, интересно? Я нашариваю палочку и шепчу «Lumos», поднося ее к циферблату наручных часов. Четыре двадцать. Значит, еще спать и спать. Это хорошо - а то я сегодня только думал о том, что не смогу заснуть, а сам рухнул в кровать, как подкошенный. Только шрам смазал - и уснул… и сейчас повторю это.
Я закрываю глаза и вдыхаю мятный запах мази - кажется, от него даже на языке остается привкус. Машинально сглатываю - и перед сомкнутыми веками возникает бледное сосредоточенное лицо, внимательные глаза и задумчиво сжатые губы, которые никогда не спрашивают разрешения. Наверное, если бы не только что перенесенная боль, я не смог бы заснуть, так явственно представляя себе Снейпа. Он сейчас, конечно, тоже спит… Я теперь хорошо представляю, как выглядят его спальня и постель - могу в подробностях вообразить даже его волосы, разметавшиеся по подушке. Он сказал, в следующий раз. В следующий раз… Это почти обещание.
Я вздыхаю и укутываюсь в одеяло поплотнее, чувствуя, как с этой мыслью меня отпускает тревога из-за непонятного приступа.
Последнее, что я явственно понимаю перед тем как провалиться в сон, отдает банальностью, но не перестает быть правдой.
У Волдеморта больше опыта, больше власти, больше магической силы. Хотя насчет последнего люди вокруг меня почему-то начинают сомневаться, но мне же виднее в конце концов, превосходит ли меня противник.
Да, он меня превосходит. Он может - в теории точно, на практике… гм… увидим - может меня убить.
Но запугать уже не властен.
***
Утро меня не радует. Глаза красные, как будто всю ночь не спал, голова болит. Конечно, это лишь тень той боли, что была ночью, но и с такой тащиться на занятия - радости мало. А сегодня уже двадцать шестое мая. Заниматься надо, мрачно думаю я, заправляя постель. А как заниматься с мигренью?
Значит, после завтрака передо мной стоят две задачи.
Первая - распространяющаяся и на время завтрака тоже - не попасться на глаза Снейпу. Что-то мне подсказывает, что поглядев на меня, он попытается упечь меня в больничное крыло. А я туда не хочу. Будь это кто угодно кроме Снейпа, я бы отказался - но он же и спрашивать не будет. Решит, что мазь не помогает - и вперед, Поттер, будем принимать меры.
Отсюда следует задача номер два: самому сходить к мадам Помфри и попросить у нее болеутоляющее. Я не собираюсь поддаваться физическим слабостям - они меня только злят, но никак не лишают ни силы, ни ясного ума.
Да - но для того, чтобы заняться осуществлением моих намерений, надо сперва выйти из-за полога. А там наверняка яркое утро. Вчера распогодилось с полудня - и закат обещал солнечный день. А с моими глазами сейчас впору солнцезащитные стекла в очки ставить. Это, кстати, идея - можно попросить Гермиону зачаровать их, чтобы темнели на солнце, а в помещении снова становились прозрачными. Интересно, у магглов по этому поводу что-нибудь придумано? Или они и темные очки с диоптриями делают?
Развлекая себя мыслями обо всем и ни о чем, я отдергиваю край полога и выхожу, тут же прикрывая ладонями и глаза и лоб: бьющее в лицо солнце причиняет резкую боль, отдающуюся не только в шраме, но даже где-то в затылке. Будь ты неладен, в сердцах думаю я, вспоминая того, кто одарил меня шрамом, как же меня достало вечно учитывать твое присутствие в этом мире!
- Гарри! - Невилл.
- Гарри, что такое?
Рон. Я бы удивился, наверное, с чего это Рон вдруг проявляет обо мне заботу, если бы мог сейчас подумать хоть о чем-то кроме того, что боль в шраме, похоже, решила там обосноваться на постоянное место жительства. Не нравится мне это. Вовсе не нравится. Как поживает мое Зеркало?
Я прощупываю магическую защиту и убеждаюсь в ее целости и сохранности. Неплохо. Значит, я имею дело только с мигренью. Утешает.
- Гарри, ты плохо себя чувствуешь?
Я поворачиваюсь спиной к окну и стираю пальцами выступившие на глазах слезы. Потом, подумав, снимаю и начинаю протирать полой мантии очки.
Как разговаривать с Роном? Это ведь то, чего я ждал от него, даже не слишком надеясь - шаг к примирению. Но мне сейчас не до того, чтобы упражняться в искусстве осторожных ответов. У меня все мысли о другом. И вообще дипломатия - мое слабое место.
- Что-то случилось, - говорю я вместо ответа, адресуясь ко всем, но глядя на Невилла. - Этой ночью произошло что-то, что очень радует Волдеморта.
Симус и Дин бледнеют и переглядываются, а Невилл и Рон машинально делают шаг ко мне.
- Ты уверен? - спрашивает Рон. Тем тоном, каким всю жизнь разговаривал со мной мой лучший друг. Друг, который только в последнюю неделю будто с цепи сорвался. В его голосе тревога и участие - вот только та беда, что я им больше не доверяю. Я молча киваю. Невилл хмурит густые брови и смотрит исподлобья:
- Голову даю на отсечение, что нам опять ничего не расскажут. Тебе было… видение?
Я хмыкаю на формулировку:
- Я же не Трелони. Нет, конечно. Просто у меня есть с Волдемортом…
- …связь через шрам, - заканчивает Невилл фразу. Я киваю.
Стоим себе и разговариваем, словно вокруг никого нет. И тема безобидная.
Невилл наверняка прав: нам опять ничего не расскажут. Или скажут, что произошло очередное «совпадение фактов» и массовая гибель магглов в центре, например, Лондона никак не связана с Волдемортом.
- Чертов ублюдок, - Невилл зло смотрит в пространство, а я думаю, что у него тоже есть к нашему общему врагу свой персональный счет. Я погорячился, решив, что кроме Гермионы со мной сейчас никто не станет связываться из-за опасности оказаться на переднем краю. Невилла тоже стоило посчитать.
- Ладно, - нарушает молчание Дин, - идемте на завтрак? Может, там что узнаем.
Когда-то они мне не верили. Считали, что я выдумываю, чтобы снискать популярность. Теперь уже не сомневаются в том, что я не лгу - а мне почему-то ничуть не радостно от этого факта.
- Что узнаем? - отмахивается Невилл. - Про Волдеморта, что ли? Держи карман шире.
- Не называй его по имени! - вскидывается Симус.
Невилл тяжело смотрит на него, и мне не нравится этот взгляд. Он, конечно, очень уравновешенный, но у всех есть свой предел - и сейчас, по-моему, Невилл к нему близок. Я удерживаю его за локоть - и Финниган переводит взгляд на меня. Я встречаюсь с ним глазами и произношу по слогам, четко артикулируя:
- Вол-де-морт. Ну?
Симус несколько секунд пристально глядит на меня, а потом отворачивается, и в глазах его мелькает какое-то не до конца спрятанное чувство. Предвкушение? Злорадство? Просто давняя неприязнь? Не знаю - мне лень разбираться. Я нащупываю в кармане склянку с мазью и размышляю, не сходить ли в больничное крыло еще до завтрака. А то при таком самочувствии кусок в горло не полезет.
Но если пойти к мадам Помфри сейчас, на завтрак я в лучшем случае опоздаю. В худшем - пропущу. А поесть стоило бы.
- Пойдемте, - вздыхает Рон, не дождавшийся от меня никакой реакции на свое обращение. Я медленно наклоняю голову в знак согласия - кивнуть означает на несколько секунд лишиться четкого зрения - и иду к двери, поправив на плече ремень сумки. Дин с Симусом уже выходят - мы направляемся следом. На скулах Невилла все еще играют желваки.
Когда мы входим под своды Большого зала, я понимаю, что мой ночной приступ в самом деле означал восторг Волдеморта. Большинство присутствующих не ест, а сидит, уткнувшись в утренние газеты, которых сегодня на удивление много. Гермиона тоже сосредоточенно читает и поднимает голову, лишь когда моя ладонь ложится ей на плечо. Глаза у нее кажутся очень темными - может быть, из-за расширенных зрачков, может быть, потому что она очень бледная.
- Что на сей раз? - спрашиваю я вместо пожелания доброго утра. Края гермиониного рта вздрагивают, как будто она хочет что-то сказать, но слов нет: она молча протягивает мне газету. Я принимаю ее из холодных рук и смотрю на первую страницу, желая, чтобы все, что сейчас происходит, было лишь продолжением ночного кошмара.
Я научился жить в ожидании. Я уже начал привыкать к тому, что главный враг нашего мира - мой персональный противник. Но он был лишен самых верных и могущественных слуг - мозг его армии томился в Азкабане. Загнанный туда не без моей помощи.
Старший Малфой. Руквуд. Нотт. Еще кто-то. Все они были под стражей - и ничто не указывало на то, что положение может измениться. Хотя Дамблдор предсказывал, что дементоры могут изменить нам и присоединиться к темной стороне.
Я смотрю на заголовок и испытываю явственное ощущение дежа вю: это уже было. Я уже читал о том, как узники покидали Азкабан - и в организации побега винили Сириуса.
Теперь винить некого - разве что руководство Министерства магии. Оно так и не вняло словам нашего директора, несмотря на его руководящую должность. Как это называется у магглов - преступная халатность? Вот она самая.
«Стены Азкабана разрушены. Находившиеся в заключении темные маги покинули его вместе со своими стражниками. Дементоры присоединились к Тому-кого-нельзя-называть. Волшебный мир на грани паники», - кричит передовица. Я складываю газету, скручиваю, желая ударить кого-нибудь плотным свитком бумаги. Лучше всего Малфоя - его лицо сияет скрытым торжеством. Вот он - итог вашей «проверки доверием», директор.
Я яростно поворачиваюсь к преподавательскому столу - но Дамблдора нет на месте. Зато Снейп здесь - и в упор смотрит на меня. Я не скрываясь отвечаю на его взгляд, испытывая гневное отчаяние. Он, конечно, тоже понимает, что проблемы многократно умножились.
Мне так хочется поговорить с ним. Чтобы он сказал, что паниковать рано, что это не начало конца, что надежда еще есть.
Все это я, конечно, могу сказать себе и сам, но когда говорит он, я верю.
Снейп чуть заметно кивает и отворачивается - а я обретаю способность дышать, хотя в его жесте и не было утешения.
Большой зал охвачен тихой истерикой. Дин уже, кажется, передает кому-то мои слова; он указывает на меня взглядом, и я сажусь, чтобы не торчать у всех на виду. Все - пора взять себя в руки. Как бы то ни было - это могло случиться и это случилось. Примем как факт.
Опускаясь на скамью, я ловлю краем глаза крайне заинтересованный взгляд, брошенный на меня Симусом. Неужели он видел, как мы переглянулись со Снейпом? И если видел - то что?
Мне сейчас не до Симуса. В конечном итоге его инсинуации могут подождать. А вот то, что нас ждет в ближайшем будущем, требует незамедлительного обдумывания - особенно учитывая нынешнюю мою боль в шраме.
- Гарри… Ты скверно выглядишь, - говорит Гермиона негромко, поглядывая на меня.
- Спасибо.
- Извини, но это правда. Ты плохо спал?
- Нет, просто голова болит, - коротко отвечаю я и начинаю намазывать джемом тост.
- Давно?
- С ночи. Не уточняй, пожалуйста, - прошу я как могу вежливо, - я не хочу, чтобы нас услышали. После уроков поговорим. Обо всем.
- Ладно, - произносит она задумчиво, - после так после. Только тебе надо до мадам Помфри прогуляться - а то ты с такими глазами Уход за магическими существами не переживешь.
- А что, они настолько больные? - я морщусь и поворачиваюсь к ней. Гермиона кивает. - Ты не можешь зачаровать очки, чтобы они стали солнцезащитными? Заодно и глаза видно не будет. Только не черными. Такими, знаешь, дымчато-коричневыми.
- А что, это мысль, - она трет ладонью подбородок, - у магглов это называется «хамелеоны».
Я облегченно вздыхаю, когда стекла очков перестают пропускать весь солнечный свет, льющийся с отражающего небо потолка. Глаза почти перестают слезиться.
Если бы еще не уверенность, что Снейп видел все наши манипуляции, вообще была бы красота.
Я не хочу его беспокоить. Не хочу казаться беспомощным ребенком. Лучше говорить с ним о перспективах в войне, чем о том, что у меня голова разламывается от непреходящей боли.
Разговор о предстоящем как-то… уравнивает меня с ним. А разговор о моих неприятностях заставляет ощутить всю разницу в опыте. Не в возрасте - для меня у Снейпа давно нет возраста - а именно в жизненном опыте.
Прикончив овсянку и тосты, мы выходим из Большого зала. Дамблдор не появился, а значит, официально ничего не было сказано - да и что говорить? Теперь уже бесполезно рассуждать о случайностях.
Кивнув Гермионе и Невиллу, я направляюсь к Больничному крылу. Может быть, есть долгодействующее средство от головной боли?
Нет, ублюдок, думаю я, повторяя про себя определение Невилла. Если ты думаешь, что головной болью ты меня напугаешь - сломишь - обессилишь - что еще? - то тебе придется долго ждать. Сдаваться я не намерен. И что бы ни было у тебя в планах, они не включают гриффиндорского упрямства.
***
После нескольких таблеток, выданных мне мадам Помфри, звуки перестают казаться оглушительно-громкими и терзать уши, а глаза наконец открываются до конца. Врач только пощелкала языком, сетуя на мое скверное самочувствие, но ничего не сказала.
Я честно отсиживаю Историю магии, на которой снова хочется спать, вспоминаю улыбку Хагрида и его обещание обязательно привезти в Хогвартс живого смертофалда - «а лучше парочку, чтоб, значит, это, детишек завести могли». Хорошо, что эти существа предпочитают более теплый климат. В Запретном лесу своих монстров хватает - если к ним еще смертофалды прибавятся, туда и днем сунуться будет страшно.
Биннс вычитывает нам последние лекции этого учебного года. К новейшей истории он больше не обращается, головы не поднимает - наверное, не хочет увидеть хмурого лица Невилла.
Его так и не вызвали к Дамблдору - да собственно, после сегодняшних новостей это не имеет смысла. Он все равно оказался прав. И в кои-то веки внимание приковано к нему, а не ко мне. Хоть раз удалось остаться в стороне.
За обедом Гермиона молчит. Сложенная вчетверо газета выглядывает из ее сумки, и мне ужасно хочется вытащить ее и порвать. Медленно, раздирая каждую страницу на множество мелких кусочков. Я ненавижу руководство магического мира - отставка Фаджа не изменила положения вещей, они все и всегда делают постфактум. И вот итог: Малфой предвкушает встречу с отцом, а Волдеморт приветствует своих верных слуг.
Что такое с самого утра происходит с Роном, хотелось бы мне знать. Я вздыхаю и накалываю на вилку ломтики поджаренной картошки. Он всячески пытается тем или иным способом привлечь мое внимание, оказывается на пути взгляда, как я ни избегаю смотреть в его сторону. Странно. И когда игнорирование перестало на него действовать?
После обеда мне уже не удается избежать разговора, хотя я честно стараюсь это сделать. О чем бы ни должна была зайти речь - мне ничего не хочется слушать.
- Гарри, - окликает он меня, когда я направляюсь в сторону кабинета Чар, - можно тебя на минуту?
Я оборачиваюсь, старательно контролируя выражение лица. Оно сейчас отсутствующе-доброжелательное.
- Да?
- Отойдем, - предлагает он негромко.
Я качаю головой, не отводя взгляда от значка старосты на его мантии. Все, что имело для меня подлинное значение, он уже бросил мне в лицо. Теперь шептаться нет смысла.
- Что ты хочешь сказать? - мой голос спокоен. Я вижу, как нелегко Рону принять эту закрытость. Ничего, справится.
Он пару раз ерошит волосы и говорит, глядя мне в глаза, наверное, рассчитывая на какой-то эффект:
- Симус что-то замышляет против тебя. Я хотел сказать, чтобы ты был осторожен.
Скажи он это вчера, я, наверное, все-таки удивился бы. Сегодня это не новость.
- Я знаю.
- Знаешь? - Я киваю. - И что?
- Ничего. Мне все равно.
- Как это! - от неожиданности Рон повышает голос, и на нас оглядывается стайка проходящих младшекурсников. - Ты же в курсе, что от него можно ждать чего угодно!
- Я в последнее время понял, Рон, что «чего угодно» можно ждать от кого угодно, - отвечаю я, выразительно глядя на него, - так что бояться бессмысленно. Когда не знаешь, откуда могут нанести удар, можно сделаться параноиком от ожидания. А я хочу ходить спокойно, не озираясь через плечо.
Он коротко выдыхает и отводит взгляд. Я хотел бы усмехнуться - но губы не складываются в презрительную гримасу. Этот тихий диалог - финал нашей шестилетней дружбы. По крайней мере, сейчас я в этом уверен. Рон всегда понимал намеки, особенно когда они касались лично его. Понял и теперь, не так ли?
Я пожимаю плечами:
- Спасибо, что предупредил. Впрочем, я догадываюсь. Вчера я видел Финнигана с Малфоем. Когда застаешь гриффиндорца на территории Слизерина - это всегда повод задуматься. Верно?
Фраза получилась с двойным смыслом, но мне не хочется наблюдать за тем, как Рон будет подбирать слова для ответа. Он их не найдет - не скажет того, что мне было важно услышать.
Я слегка киваю, разворачиваюсь и ухожу, заставляя себя держаться прямо.
Хотя меня в последние недели на территории Слизерина мог бы увидеть только директор - с его способностью смотреть сквозь мантию-невидимку. Без нее я давно уже не спускаюсь в подземелья.
А еще Дамблдор давно не осведомлялся о моем самочувствии. И слава Богу. Потому что мне с каждым разом все тяжелее смотреть в его глаза и сдерживаться, чтобы не высказать всего, что я думаю по поводу его «политики невмешательства».
Может быть, теперь, когда Азкабан лежит в руинах, что-то изменится? Многие школьники обеспокоены тем, что их родители остались во внешнем мире. Никто не застрахован от ночного визита Пожирателей смерти, тем более теперь. И неизвестно, над чьим домом поднимется очередная Черная метка.
Магглорожденным еще хуже: у большинства родственники даже не подозревают о том, что идет война. А если и знают, что могут сделать? Замки заклинаниям не помеха.
Мир ждет, когда я буду готов убить его. Он ждет, когда сможет убить меня. Или-или.
У меня нет права ошибиться, нет права не суметь. У меня нет даже права умереть первым.
Зато есть право на мщение, на защиту тех, кого люблю, и на ненависть.
Сдвоенные Чары проходят мимо моего сознания, я на автомате выполняю рекомендации Флитвика и прислушиваюсь к странному ощущению, мурашками разбегающемуся под кожей. Головная боль отступила, но не исчезла, и мысли ползут медленно, как под водой. Может быть, у принятых мной таблеток такой побочный эффект?
Фиксирующие заклинания - третья ступень в курсе Скрепляющих чар - оказываются едва ли не легче Поддерживающих. С ними справляются практически все - а я чувствую затылком взгляд Рона. Гермиона безучастна - наверное, она думает о родителях, о том, как предупредить их. Ей сейчас не до наших ссор. И то правда: мне можно переживать только за Дурслей, но переживать за них я как-то… неспособен. А те, кто мне на самом деле дорог, находятся под защитой стен Хогвартса.
Интересно, Рон за свою семью не переживает? Судя по его лицу, в котором читается готовность продолжить выяснение отношений, не особенно.
А что, он недолго готовился к разговору, думаю я язвительно. Всего пару дней. Подумаешь, опоздал. Наверное, считает, что все можно легко исправить. Только я не намерен больше прощать по первому слову - как на четвертом курсе. А может быть, дело в том, что я не могу «просто забыть». Тогда его оскорбительные слова в любом случае относились лишь ко мне. Теперь не так.
Наверное, военные действия выйдут на новый уровень. Тлевшая война станет «горячей», как говорят о таких случаях в неволшебном мире. В самом деле - Волдеморту нечего больше ждать для того, чтобы успешное нападение на Хогвартс стало возможным. Не будет же он вечно развлекаться, устраивая беспорядки в Лондоне. Гибель простых людей представляет для него от силы спортивный интерес. Ему не дают покоя маги - и он собрал достаточно сил для удара. Это ясно без всяких выкладок. Теперь он может не выманивать меня из замка, не лезть в голову - а просто начать осаду. Куда я денусь?
И кто-нибудь - хоть кто-нибудь из преподавателей собирается в подробностях рассказать, что произошло, и дать наставления, как себя вести? Старшекурсникам вроде нас, понятное дело, их давать уже бесполезно. А подавленные малыши? Надеюсь, хотя бы теперь мы услышим правду.
С каждым классом будут говорить по отдельности? Или с каждым факультетом? Деканы сегодня чрезвычайно серьезны. Неудивительно.
Я ловлю себя на мысли о том, что снова думаю о нем. Об одном из деканов, об одном из людей, чья роль для меня в происходящем очевидна - и едва ли не заглавна. Об учителе. О любовнике.
О себе я думать не хочу. Освоить бы заклятие невидимости, чтобы не притягивать взгляды, не закрывать постоянно лоб челкой, не слышать в спину «Мальчик-который-выжил».
Я собираюсь пойти после пар в библиотеку и просидеть там до ночи, уткнувшись в книги. Заниматься, как все нормальные люди, готовиться к предстоящим экзаменам и усилием воли отключить бьющуюся в голове мысль о том, что от Волдеморта за страницами фолиантов не спрячешься.
О том, что прятаться для меня - непозволительная роскошь.
О том, что главная магическая тюрьма теперь - только развалины древнего замка, а мой враг дождался присоединения дементоров, чтобы сделаться практически непобедимым.
У вас не будет шанса встречи один на один - он не пойдет на это. Гуща битвы, сотня проклятий, летящих в разных направлениях - в основном вам в голову…это самоубийство.
Ты же понимаешь, что у меня нет другого выхода, молча говорю я, отвечая ему в воспоминании.
Даже ты хочешь, чтобы я сделал это. Хочешь - как ни крути.
И никто не снимет это с меня, потому что есть пророчество.
Чтобы я убил - или был убит. В одиночку - даже если вокруг будет гуща битвы.
А мне через два месяца семнадцать лет. И я дьявольски хочу жить.
***
Часов в пять вечера, переделав все задания, которые требовали конспектирования, я перестаю противиться горячему желанию спуститься в библиотеку. Хорошо, что нам в последнюю неделю меньше задают на вечер - высвобождается время для подготовки. Можно спокойно заниматься повторением пройденного и освежать в памяти то, что понадобится на экзамене. Через несколько дней Чары - я хотел бы и Травологию сдавать на следующий день, чтобы с чистой совестью перейти к Трансфигурации и Высшим Зельям. Если предмет МакГонагалл сложен, то она, по крайней мере, курирует Гриффиндор, и можно рассчитывать на дополнительные вопросы, если буду совсем «тонуть». А вот как сдавать Снейпу Зелья - это вопрос.
Не говоря уж о том, что я как всегда перед экзаменом чувствую, что на самом деле практически ничего не знаю, не умею и не помню, я просто не представляю, как буду разговаривать с ним, объясняя процентное соотношение компонентов в каком-нибудь зелье и последовательность их добавления в котел. Потому что я привык разговаривать с ним наедине. В классе мы давно не обмениваемся репликами - разве что он по привычке или для соблюдения декорума отпускает язвительные замечания в мой адрес.
Заговорить с ним, услышать его голос в ответ, критикующий или хвалящий, все равно - мне кажется, я тут же наделаю ляпов или ошибусь в описаниях. И не оттого, что буду его стесняться, а потому, что буду непрерывно бояться чем-нибудь выдать себя… нас. Его. За нашим диалогом ведь обязательно будут наблюдать. Еще бы, такой аттракцион - Поттер против Снейпа! Шесть лет за нами следят и только ставок не делают. А значит, заметят любую изменившуюся мелочь.
Ну и, опять-таки, я ничего не помню! Он, конечно, говорит, что в нужный момент я все вытащу из памяти и воспроизведу, но я вовсе в этом не уверен. А опозориться в его глазах мне будет… мне будет просто стыдно.
М-да, задачка. Я встаю из-за стола в гриффиндорской гостиной и киваю сам себе. Раз сегодня только чтение полезной литературы помогает моим мыслям шевелиться, пойду в библиотеку и начну начитывать материал к следующим экзаменам. Лучше всего Зельям - они стоят после Трансфигурации, но беспокоят меня сильнее.
Я выхожу, обернувшись и махнув рукой Полной Даме. Та приветливо улыбается в ответ, умиленно разглядывая меня. Пока она не сказала, как я «очаровательно выгляжу» - это она изрекла вчера вечером, когда я вернулся с занятия со Снейпом - я торопливо прошу ее передать мисс Грейнджер, если она будет меня искать, что я в библиотеке.
- Хорошо, Гарри, - произносит Дама, и я бегом спускаюсь по меняющим направление лестницам.
Иногда мне кажется, что эта почти разумная способность останавливаться не там, где нужно, усвоена лестницами от кого-то необычайно вредного по натуре - или неудачливого шутника. Вроде Пивза. Во всяком случае, лестница причаливает ко входу совсем не в тот коридор, который мне нужен. Я несколько секунд жду, что она продолжит путь, но этого не происходит. Ну и ладно. Пройду через пару пустынных галерей и спущусь в другом месте. Я тороплюсь, а тут такие помехи.
Я отступаю со ступеньки на лестничную площадку и почти мгновенно чувствую за своей спиной движение воздуха. Лестница уходит. Я смотрю ей вслед, подавляя желание выругаться вслух. Будто нарочно! Потом пожимаю плечами и направляюсь в направлении дальнего выхода с галереи третьего этажа.
В окна льется солнце, мои шаги отдаются слабым эхом, замок оцепенел в тишине и безлюдье. Хотя это немного странно, если подумать. Сейчас только шестой час - не могут же все студенты сидеть по своим гостиным или в библиотеке. Да даже голосов гуляющих у озера не слышно. Как будто Хогвартс внезапно погрузился в сон.
Ладно, еще один поворот - и будет очередная лестничная площадка.
Дойти до него я не успеваю.
Яркий солнечный свет внезапно меркнет, как если бы на окна поставили такие же стекла, как сейчас в моих очках. В коридоре темнеет, воздух сгущается до духоты, я чувствую, как ноги наливаются тяжестью, словно мне не хватает воздуха. Но это не обморок. И это не усталость. Так вот почему мне так хотелось пойти в библиотеку. Чтение мыслей ему больше не удавалось - а вот навести апатию и на ее фоне желание развеяться за подготовкой к сессии получилось. И я попался на это.
Темная фигура выступает из пустоты в десятке футов передо мной. Красные щели глаз, провал носа. Не лицо, а застывшая маска с жуткой пародией на человеческую ухмылку.
Вот и сбылись страшные сны.
- Гарри, - голос, который так часто звучал в последние два года в моей голове. Я смотрю ему в глаза - вертикальные щели зрачков неотрывно следят за моим лицом - и отвечаю:
- Волдеморт.
- Лорд Волдеморт, Гарри. За шесть лет в этой школе тебя так и не выучили хорошим манерам, - он медленно делает шаг в сторону, затем еще один, то ли норовя приблизиться ко мне, то ли пытаясь обойти. Я машинально делаю шаг в противоположном направлении.
- Хорошие манеры неприменимы к таким, как ты, - спокойно говорю я, ощущая странную пустоту внутри.
Страха нет. Будущее замерло, прошлого не существует. Есть только настоящее - и эта тварь напротив меня. Костлявые белые пальцы сжимают палочку, глядящую мне в лоб - нацеленную для Авады. Я сделал то же самое, едва увидев его, и теперь Волдеморт, видимо, не уверен, что успеет опередить. Мы медленно делаем еще по шагу - я оказываюсь спиной к окну, дневной свет режет ему глаза, но я знаю, что мне не успеть - он пошлет заклятие с той же скоростью. Уйти вместе? Забрать его с собой? Да - если получится и если не будет иного шанса.
- Гарри, Гарри, - хриплый сорванный бас почти укоризнен, - я ведь предлагал тебе пять лет назад присоединиться ко мне. Сила - это только сила, помнишь? У тебя много силы, Гарри. Но ее не хватит против меня. Ты мог стать моей правой рукой - вместо этого ты присоединился к старому чокнутому Дамблдору. А теперь умрешь.
Дата добавления: 2015-11-16; просмотров: 77 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Everything I am 34 страница | | | Everything I am 36 страница |