Everything I am 24 страница

Глава 25. Пробуждение.

Я открываю глаза и в первую минуту не могу понять, где нахожусь. Полог кровати поднят, можно осмотреться, но шевелиться лень. Отблески каминного пламени пляшут на потолке, чернильные тени залегли по углам комнаты. Это не гриффиндорская спальня. Здесь нет окон.
Где я?

Тело хранит память о какой-то боли, но она не вызывает опасений; я осторожно поворачиваюсь на бок, поднимаю голову, ища свои очки. Они лежат в изголовье, и я поспешно нацепляю их.
Глаза привыкли к полумраку, и я смотрю на мужчину, лежащего рядом со мной. Он спит, уткнувшись лицом в сгиб локтя, длинные черные волосы разметались по подушке.
Снейп.

Значит, мне не приснилось. Я осторожно вздыхаю и гляжу на него, мечтая разбудить и желая, чтобы он не просыпался как можно дольше.

Это все-таки случилось. Не знаю, как, но произошло, и теперь вздумай кто-нибудь заподозрить меня в сексе с ним, попадет в точку. Но я не испытываю сожаления. Такого секса у меня никогда не было, да я и не смел мечтать о подобном. Вопрос лишь в том, как он поведет себя, обнаружив меня в кровати.

Я вытягиваю руку и провожу пальцами по его обнаженному плечу. Кажется, я все-таки задумался о том, как теперь быть. Сделать вид, что ничего не произошло, боюсь, не получится. Мне было слишком хорошо, чтобы я не хотел повторения.

Невероятно: лежу чуть ли не в обнимку с человеком, которого в прошлом году в это время ненавидел с такой страстью, что немыслимо было предположить, как я сумею удержаться и не убить его, если представится случай. Случаев было предостаточно. Сейчас как раз один из них. Ну что, Гарри?

Снейп вздрагивает так резко, словно над ухом раздался удар гонга, и я торопливо отдергиваю руку, которой бессознательно продолжал водить по его плечу и шее. Растрепанная голова поднимается от подушки, и на меня устремляется взгляд. Каминное пламя не освещает его глаз, они глубокие, темные и кажутся очень мрачными. Я нерешительно гляжу в ответ, не зная, что сказать.

- Как вы себя чувствуете? - низкий спросонья голос не растерял повелительных интонаций, и я хмыкаю, впрочем, без особой горечи:
- Лекарство подействовало. С башни не прыгну.

Он досадливо морщится:
- Я спрашиваю, как вы себя чувствуете после случившегося, а не о том, каковы итоги ваших размышлений о жизни.

О. Вот он о чем. Мне делается неловко, и я стараюсь улыбнуться:
- Не знаю. Вроде нормально.

- Вечно вы ничего не знаете, - сварливо отзывается он, - вставать пробовали?

- Я проснулся десять минут назад.

- Ясно.

Мы молчим, и мне вдруг приходит в голову, что сейчас, вероятно, глубокая ночь. Бесконечный вчерашний день закончился. И я ночую не в Гриффиндорской башне. Забавно получится, если меня не обнаружат поутру в своей постели. Но я не испытываю ни малейшего желания как-то исправлять сложившуюся ситуацию. Может быть, я заночевал у Хагрида. Разве такого не могло произойти?

Я хочу заговорить с ним, но не представляю, как это сделать. Я называл его по имени, дважды он слышал это и не убил на месте, впрочем, нам обоим было… слегка не до того. Я краснею, и Снейп, наблюдающий за моим лицом, фыркает:
- Не думал, что вы до сих пор способны смущаться, Поттер. Перебираете в памяти узловые моменты?

М-да, определенно, назвать его «Северусом» сейчас будет опрометчиво. Даже при том, что мы обнажены и лежим в дюйме друг от друга. Кровать широка, но рассчитана все же на одного. Я вдруг понимаю, что моя ступня соприкасается с его щиколоткой, и думаю, имеет ли смысл отодвигаться. Не буду.
И все же как мне быть?

- Нет, - отвечаю я честно, - решаю, как к вам обратиться.

- А что именно вызывает у вас затруднения при решении этого вопроса? - интересуется он, и мне снова кажется, что его спокойствие скрывает более глубокие чувства. Я смотрю ему в глаза и улыбаюсь:
- Мне понравилось обращаться по имени.

Снейп хмурится и отводит глаза, но я настойчив. Я кладу ладонь на его плечо, и он моментально сбрасывает ее:
- Вы забываетесь, Поттер. И обращаться ко мне по имени я вам не позволю.

- Это я уже понял, - отзываюсь я тихо, и Снейп, кажется, слегка смягчается. Но его голос по-прежнему холоден:
- Думаю, вам пора возвращаться в вашу постель.

- Да, - произношу я послушно, стараясь не выдать себя вздохом или обеспокоенным взглядом, - я знаю.

- Вот и отлично. Одевайтесь.

- Сэр… - как же легко оказалось вернуться к этому обращению теперь, когда он так сух и сдержан! - а вы… позволите мне еще к вам приходить?

Он хмыкает:
- Я не освобождал вас от занятий окклюменцией, Поттер. Как я уже сказал, сегодняшнее происшествие - вынужденная мера. Вы ведь не станете отрицать, что вы…

- Не стану, - отвечаю я быстро, - вы действительно… действительно мне помогли. Но есть еще кое-что.

Он внимательно смотрит на меня:
- Потрудитесь формулировать подробнее.

- Ну… - как будто это легко! - мне… мне понравилось… - заниматься с вами сексом, - то, что мы делали. Мне никогда… Я думаю, вам же тоже могло понравиться, разве нет?

Снейп поднимается на локте, разглядывая меня с откровенным удивлением, и мне становится неуютно под его взглядом. Я торопливо сажусь, обхватывая руками колени, по-прежнему до пояса прикрывшись одеялом.
Резкая боль ниже копчика заставляет охнуть и откинуться назад, и в ту же секунду сильная рука подхватывает меня под спину и укладывает обратно на подушку.

- Тебе больно?

Будь я проклят, если в его голосе не слышится беспокойство! Я пытаюсь сфокусировать взгляд, и когда ощущение, что меня надели на вертел, пропадает, отвечаю:
- Не очень.

- Полежи, - он встает с постели, извлекает откуда-то из-за полога длинный халат и заворачивается в него. Потом направляется в соседнюю комнату - в гостиную, вспоминаю я, там по-прежнему горит камин, и я вижу на противоположной стене тень, отбрасываемую его фигурой. Он, наверное, снова пошел искать мне какое-нибудь зелье, думаю я почти лениво, у него в шкафах есть все и на все случаи жизни, ну или почти на все. Кое за чем пришлось однажды в класс идти…

Мысли обрываются, когда я вижу по тени, как Снейп закидывает руки за голову и с силой потягивается, делаясь выше, поднимаясь на цыпочки. А потом проводит рукой по лицу и в самом деле открывает дверцу шкафа.
Почему он не сделал этого при мне? Значит, в его теле тоже осталась эта истома, от которой хочется потянуться - и прижаться к тому, кто ее вызвал? Проверим.

- Выпейте, Поттер, - он возвращается с пузырьком и чайной ложкой в руках. Гм, если лекарство отмеряется такими дозами, оно, наверное, очень невкусное.

Он присаживается на край постели, и передо мной непрошенно мелькает горячечное воспоминание, как я тянул его на себя, как целовал в брови, в виски…
Я послушно открываю рот и глотаю густое, почти как желе, кисловатое снадобье. Потом облизываю губы, чтобы прогнать ощущение липкости, и встречаюсь с его глазами. Они ничего не выражают.

Снейп поднимается, уносит все назад в гостиную и возвращается, а я все еще лежу, только уже на его подушке. То ли потому, что она выше, то ли потому, что мне хочется оставить ему слабый запах своих волос. Чтобы он вспомнил, засыпая. Что за ерунда, он в одну секунду уберет любые следы моего присутствия очищающим заклинанием.

- Теперь относительно вашего бессвязного рассуждения о том, насколько мне понравилось заниматься сексом со своим студентом, - начинает он тоном, от которого я замер бы, иди речь о качестве приготовленного зелья. - Должен вас заверить, мистер Поттер, это не входит в круг моих обязанностей. Более того, если вы заподозрили, что мною двигало нечто большее, чем желание спасти вашу несчастную шкуру, вы заблуждаетесь. Вероятно, вам понравился метод, который я использовал, и вы обратили внимание, что это не было мне… неприятно. Буду с вами откровенен. Да, моя ориентация сходна с вашей. Однако юноши в вашем возрасте ищут, как правило, романтических отношений, окрашенных любовью или влюбленностью.

Эти слова он произносит с таким отвращением, что меня самого коробит. Любовь? Влюбленность? Да я уже сыт ими по горло. Я хочу нормального секса с таким же человеком, как я. Предпочитающим свой пол и не передергивающимся от отвращения, когда на него попадает моя сперма.

- Я не могу предложить вам ни того, ни другого, - равнодушно продолжает Снейп, - собственно, я рекомендовал бы вам забыть прошедшие сутки, как дурной сон. Я понимаю, что на вас оказал скверное влияние разговор с директором о том, каково наше будущее. И вы ужаснулись перспективе попасть на войну, которая, безусловно, не предназначена для таких юнцов, как вы. Геройствовать хорошо в мирное время, не так ли?

- Нет, - прерываю я его решительно. Снейп недовольно поджимает губы. - Вовсе не так. Я… - под его изучающим взглядом я начинаю сердиться, - сэр, я устал думать о том, что я только пешка в этой игре, что я не более чем орудие, с помощью которого должно сбыться пророчество. Никому - кроме вас - не было дела до меня, как до человека. Рон с Гермионой не считаются. - Он хмыкает, я продолжаю:
- Война неизбежна, я знаю. Но участвовать в ней по собственной воле, не подозревая, что все решено, это одно, а жить, зная, что тебе в любом случае уготована участь убийцы, главного козыря - совсем другое.

Снейп не прерывает меня, не возражает, и я заканчиваю, ощущая, как давно подавляемая злость рвется наружу:
- И вы спасли меня сегодня, или уже вчера, неважно, спасли, понимаете? Я знаю, что я нужен всем только для того, чтобы исполнилось это гребаное пророчество, но вы хоть были честны со мной. Тело же не врет, правда, профессор Снейп?

Я не слышу, что ругаюсь, не чувствую, как щерюсь в подобии улыбки:
- Я знаю, вы не любите меня…
- Боже упаси, - вырывается у него с недобрым смешком, но я не даю прервать себя:
- Но вы хотели меня. Хотели по-настоящему! Я это чувствовал, это было так… классно! Что вам мешает спать со мной, профессор? Вам же не будет противно, и никто не узнает, готов вам поклясться чем угодно. Только… только спите со мной, чтобы я чувствовал, что я хоть кому-то нужен не только как Мальчик-Который-Выжил!

Я почти ору последние слова, но Снейп, кажется, не обращает внимания. Он всматривается в мое лицо, в прищуренные глаза, а затем медленно роняет:
- Вы согласны на секс, осознавая, что в нем нет ничего, кроме физических потребностей организма?

- В нем есть желание, - отвечаю я чуть тише, - этого вполне достаточно.

- Не боитесь, что вам станет мало этого, Поттер?

- Я уже сказал вам, что ничего не боюсь. Мне было хорошо с вами, - я не опускаю глаз, выдерживая его взгляд, - а любви с меня хватит. Так что меня интересует исключительно секс. В нем нет лишних слов.

Он поднимает бровь, взвешивая мои слова, а затем усмехается:
- Никогда бы не подумал, что услышу от вас подобные речи. Что ж, не вижу причины, по которой мы не могли бы достичь компромисса. Если я буду потворствовать собственным желаниям и иметь вас время от времени в своей постели, а вы дадите слово прекратить изображать из себя идиота на окклюменции, мы можем считать вопрос решенным.

- Хорошо, - сипло отвечаю я, разглядывая его. Что-то не верится, что он так легко согласился. Насколько я знаю характер этого человека, подобная покладистость совершенно ему не свойственна.

- Вы даете такое слово? - его голос мог бы сводить с ума, будь в нем хоть капля той откровенности, с какой он способен трахаться. Грубо, но точно.

- Да, - я осторожно пытаюсь сесть, проверяя, не проснется ли усыпленная зельем боль. Его рука поддерживает меня под локоть, и по коже бегут мурашки от прикосновения. Боли больше нет, и я облегченно вздыхаю.

- И вот еще что, Поттер, - добавляет Снейп уточняющим тоном, - мы не будем делать этого чаще, чем необходимо.

- А как определить критерий необходимости, сэр? - осведомляюсь я, усмехаясь краями рта. Он отвечает таким же намеком на усмешку:
- Думаю, вы быстро его отыщете. Попробуйте встать.

Я послушно выбираюсь из-под одеяла, ощущая внезапную неловкость. Надо будет халат второй завести, что ли, коль скоро мы, кажется, договорились… о дальнейших встречах. Я думаю, имеет ли смысл прикрыться рукой, потом мысленно отмахиваюсь от некстати пробудившейся стыдливости и делаю пару шагов рядом с кроватью. Снейп смотрит на меня без малейшего выражения, как будто не его руки оставили мне синяки и не его зубы весьма красноречиво отметили маршрут, который он прокладывал по моему телу. Ну и ладно.

- Все в порядке, - рапортую я довольно бодро.

- Отлично. Одевайтесь и убирайтесь, - отзывается он, - мне еще хочется выспаться по-человечески.

Я одеваюсь, потом встаю посреди комнаты и бросаю неуверенный взгляд на разоренную постель. Снейп перехватывает его:
- Что-то забыли?

- Думаю, где лучше вызвать Добби, - откликаюсь я, игнорируя сарказм, - наверное, все же в гостиной.

- Добби?

- Да, домового эльфа.

- На кой черт вам сдался домовой эльф посреди ночи, - раздраженно интересуется Снейп.

- Вот именно, что посреди ночи. Как я должен буду объяснить патрулю, откуда иду, если меня поймают в школе после отбоя? - мне даже нравится, честное слово, нравится выражение его лица. Искренняя растерянность. Ровно одну секунду. Он не подумал об этом!

- Звучит так, Поттер, словно в том, что вы не у себя в спальне, виноват исключительно я! - едко бросает Снейп.

- Не исключительно, - усмехаюсь я, - но отчасти - точно. Я позову из гостиной, - торопливо прибавляю я под огненным взором и спешу ретироваться.

В гостиной я вызываю Добби. Тот не выказывает ни малейшего удивления, видя меня в личных покоях главы Слизерина. Какое счастье.
- Добби, мне нужна мантия-невидимка, - объясняю я шепотом, - она лежит под матрасом моей кровати. Ты должен никого не разбудить! Только поскорее, ладно?

- Добби понял, сэр! - он смешно подпрыгивает и растворяется в воздухе, буквально через несколько секунд появляясь вновь, - вот то, что вы просили, Гарри Поттер, сэр!

- Спасибо, - благодарю я со вздохом, и Добби исчезает. Я кладу мантию на подлокотник одного из кресел и заглядываю в приоткрытую дверь спальни. Снейп стоит около камина и смотрит на огонь. Я бесшумно прохожу через комнату и осторожно прижимаюсь щекой к его плечу:
- Спокойной ночи, профессор.

Его пальцы пробегают по моим волосам:
- Ты сможешь добраться самостоятельно?

- Не в первый раз, - отзываюсь я с улыбкой, и он, кажется, ищет, как съязвить по этому поводу. Столько лет он ловил меня под мантией, чтобы теперь я уходил в ней из его комнат… Я вздыхаю, и он удерживается от комментария.
- Иди, - говорит он коротко, и его ладонь на секунду останавливается около моей щеки.

Я осторожно трусь об нее и ухожу.

***
Ночной Хогвартс… Огни факелов на поворотах, арки галерей, лунный свет, льющийся сквозь высокие окна. И тишина. Я иду по спящему замку с ощущением, что захоти чуть сильнее - смогу полететь. Ноги несут так легко, что я забываю о земном притяжении. Наверное, лекарство все еще действует.

Перед тем, как войти в гриффиндорскую гостиную, я на секунду прислоняюсь плечом к стене около своего любимого окна. Чистое небо розовеет на востоке, наверное, уже около четырех утра, проснулись первые птицы. Я не впервые так поздно возвращаюсь, но впервые в жизни в самом деле иду со свидания. Так это, наверное, было бы названо, если бы кто-то узнал.

Но никто не узнает. Я пообещал ему это от чистого сердца. Никто не узнает, по крайней мере, не от меня.

Я подхожу к спящему портрету Полной Дамы и сбрасываю мантию-невидимку. Хорошо, что она замечательно складывается. Я прячу ее за спину, потом откашливаюсь и произношу:
- Перуанский ядозуб.

- Что? - заспанно вскидывается Полная Дама. Ну да, наверное, мой голос звучит слишком бодро для такого времени суток.

- Перуанский ядозуб, - я пожимаю плечами и виновато улыбаюсь. Впрочем, улыбка получается слишком широкая, чтобы портретный страж поверила, что мне в самом деле стыдно будить ее.

- Гарри Поттер, - зевая, произносит Дама, - у вас совесть есть? Я не досмотрела чудесный сон!

- Простите, мэм, мне просто хочется попасть в комнату, - оправдываюсь я.

Она внимательно изучает меня, уже не производя сонного впечатления.
- Не иначе как со свидания, - констатирует она удовлетворенно. Ну вот, как я и предполагал.

- Мэм, можно пройти? - раньше она пропускала меня ворча, но без задержки. Что ей так понравилось во мне рассматривать? У меня в лице что-то не так?

- А пароль? - рассеянно уточняет Дама.

- Перуанский ядозуб, - терпеливо повторяю я в третий раз.

- Никогда не любила драконов, - доверительно сообщает она, открывая проход в гостиную, - и что за манера давать их названия в качестве пароля?

- Доброй ночи, - дипломатично желаю я, поспешно проходя внутрь. У меня нет желания простоять на пороге до утра, болтая о пустяках и подвергаясь пристальному разглядыванию.

- Доброго утра, - ворчит она мне вслед, и портретный проем закрывается.

Я добираюсь до спальни и впервые в жизни прибегаю к сонным чарам перед тем, как войти. Мне не хочется, чтобы кто-то проснулся и увидел, как я раздеваюсь.

Полог моей кровати опущен. В первую минуту я не обращаю на это внимания, а потом отдергиваю его с каким-то нехорошим предчувствием и подхожу к кровати. Слава Богу, в постели никого нет, но она разобрана, даже уголок одеяла отогнут. Выглядит так, как будто я только что вернулся с каникул в комнату, где прибирались домовые эльфы. Хм. Я задергиваю полог.

- Добби, - зову я шепотом, и он моментально возникает рядом, словно ждал оклика.

- Гарри Поттер звал, сэр?

- Твоя работа? - киваю я на приготовленную постель. Добби кивает, круглые глаза останавливаются на моем лице:
- Что-то не так, Гарри Поттер, сэр?

- Да нет, все отлично, - я чувствую себя глупо, но должен спросить, - Добби, ты никого не разбудил, когда брал мантию?

- Нет, конечно же нет, - домовик кажется почти обиженным, - Добби умеет быть невидимым и неслышимым. Добби решил, что друзья Гарри Поттера не должны знать, что его нет в спальне, раз Гарри Поттер просит мантию-невидимку, чтобы пройти по школе. Добби был неправ?

- Прав, - я готов рассмеяться. Такого сообщника я мог ожидать меньше всего. - И что ты сделал?

- Я опустил полог и пожелал всем крепкого сна, - хитро улыбается эльф, - думаю, ваши друзья, сэр Гарри Поттер, решат, что вы просто тихо вернулись сразу после того, как они заснули, - Добби потешно шевелит ушами и искоса поглядывает на меня, ожидая похвалы. Я вздыхаю, потом киваю:
- Спасибо. Ты меня очень выручил.

- Добби всегда готов помочь Гарри Поттеру! - радостно сообщает эльф. Я желаю ему доброй ночи, и он исчезает, а я раздеваюсь и падаю в постель, намереваясь подумать над тем, как мне вести себя теперь. Теперь, когда все изменилось.

Но думать не получается. В теле глубокая умиротворенная усталость, в мыслях пусто.
Ничего не изменилось, понимаю я вдруг отчетливо. Только я сам.

Я натягиваю на голову одеяло, чтобы вдохнуть аромат возбуждения и смазки, сохранившийся на коже. Мне не хочется накладывать очищающее заклинание сейчас. Я и утром могу это сделать. А сейчас засыпаю, вдыхая странно успокаивающий запах.

Глава 26. Дурмштранг.

- Доброе утро.

- Привет, - Рон улыбается, когда я появляюсь из-за полога, одетый, по возможности причесавшийся, замечательно выспавшийся. Даже удивительно, учитывая, что проспать удалось не больше четырех часов.

- Что там со временем? - спрашиваю я, шнуруя ботинки. Раз Рон в комнате один, значит…

- Опаздываем на завтрак, как обычно, - смеется он, подтверждая мою догадку, - Гарри, ты знаешь, что Фред и Джордж решили заняться массовыми мероприятиями?

- Как это? - я беру сумку, и мы торопливо идем к Большому залу. Рон сияет, как начищенный кнат, я с удовольствием слушаю его. Мне вообще приятно его слушать.

- Ну, они решили предложить свои услуги не только в сфере торговли, - оживленно объясняет Рон, - но и в сфере всякой праздничной деятельности. Свадьбы там, банкеты, всякие тусовки. Они ведущие и… как это у магглов?

- Диджеи? - предлагаю я, и Рон кивает:
- Во-во. Жалко, у нас выпускной только на следующий год, а так можно было бы пригласить их, ага? Чтобы они организовывали?

- Думаешь, они захотели бы? - с сомнением отзываюсь я, - ты вспомни, как они отсюда на метлах стартовали! Со свистом!

- Брось, Гарри, дело было только в Амбридж, - возражает Рон, - против самой школы они ничего не имеют.

- Не уверен, что Дамблдор доверил бы твоим братьям устройство шоу, - фыркаю я, - они бы на радостях могли разнести Хогвартс на отдельные камешки.

- Да ну тебя, - Рон тыкает меня кулаком в бок, - они теперь гораздо серьезнее стали! А ты занудлив прямо как Гермиона!

- Ну, тогда в самом деле жаль, что выпускной нескоро, ладно, согласен с тобой, - я выставляю ладони вперед, - только я не зануда!
- Ага, испугался!
Мы смеемся, как в детстве, и Рон вдруг произносит:
- Ты сегодня такой как раньше, Гарри. Я ужасно рад, если честно.

- Какой «такой»? - осведомляюсь я, сразу перестав улыбаться, но он только пожимает плечами:
- Ну, ты веселый, спокойный… Вчера окклюменция нормально прошла, да?

- Нормально, - эхом повторяю я, подумав мельком, как мне нравится определение нормы, которое мелькнуло перед внутренним взглядом. Но Рону об этом знать необязательно.

Мы почти пришли. Я вхожу в зал, пропуская Рона вперед, и не решаюсь поднять глаза, чтобы не увидеть сидящих за преподавательским столом. Я не знаю, как вести себя. Больше всего на свете я боюсь покраснеть, увидев там его фигуру. О том, что случится, если мы столкнемся взглядами, и думать страшно. Нет, лучше сразу пройти на свое место и сделать вид, что зверски голоден. А это как раз недалеко от истины.

- Доброе утро, Гермиона, - желаем мы на два голоса, и она поднимает голову от утренней газеты. Лицо у нее задумчивое.
- Доброе утро, - произносит она, - ешьте, опять вы в числе последних.

- Что-нибудь случилось? - интересуется Рон, через ее плечо заглядывая в газету. Гермиона не позволяет этого сделать:
- Рон, уймись и позавтракай, а потом уже проси у меня доступа к печатной продукции.

Я смеюсь, и они оба смотрят на меня с одинаковыми выражениями лиц:
- Гарри, что смешного?

- Ничего, - я улыбаюсь, - просто сколько лет за вами наблюдаю, вы всегда препираетесь. Только диалоги делаются все наукообразнее.

Гермиона строит гримаску и, не выдержав, улыбается в ответ:
- Ничего не поделаешь, умственное развитие не может стоять на месте, - следует взгляд в сторону Рона, - ну, в нашем отдельно взятом случае ситуация конкретного индивидуума должна свидетельствовать о том, что исключение лишь подтверждает правило.

Мы смотрим друг на друга, а Рон поднимает глаза от тарелки и переводит их с моего лица на гермионино:
- Эй, вы о чем? Нет чтобы поесть, опять диспуты разводите…

Я и Гермиона дружно хохочем, хлопая друг друга по подставленным ладоням, и наш смех разносится высоко под сводами зала. Рон тоже смеется, но неуверенно и, кажется, слегка обиженно, и Гермиона внезапно обнимает его за плечи, прижимаясь щекой к плечу.
Точно как…

Я обрываю мысль; они, к счастью, не замечают меня, занятые немым диалогом. Я откашливаюсь, возвращая друзей с небес на землю. Да, Гермиона никогда раньше не делала на людях ничего подобного, но я не собираюсь думать о том, что это означает и означает ли хоть что-нибудь. Я просто не хочу, чтобы на них все пялились.

- Э, ну да, - Рон торопливо возвращается к недоеденному тосту, а Гермиона утыкается лицом в газету. Сидящие вокруг вновь начинают жевать, а она осторожно толкает меня локтем:
- Гарри, я хочу вызвать тебя на два слова. Отойдем в сторону после завтрака?

- Да, конечно, - недоуменно отзываюсь я, и она, кивнув, погружается в чтение какой-то статьи. Аналитические прогнозы и перспективы слияния маггловского и магического миров, насколько я могу уяснить из названия. Наверное, она к семинару готовится. А может быть, просто интересуется, у Гермионы в голове всегда много фактов, не имеющих прямого отношения к школьной программе.

После завтрака мы направляемся на Травологию. Гермиона решительно отправляет Рона вперед, подхватывает меня под руку и оттирает в сторону от толпы сокурсников. Я удивленно гляжу на нее:
- Что-то случилось?

- Нет пока, - отвечает Гермиона, краснея, - но я… просто обязана тебе сказать. Пока не случилось.

- Да в чем дело-то? - ох, как я не люблю, когда она краснеет! Это всегда наводит меня на подозрения, что речь пойдет обо мне.

- Гарри, у тебя невозможно счастливый вид, - говорит Гермиона так тихо, что я вынужден практически прижать ухо к ее губам, - вчера ты был мрачнее тучи, мы с Роном даже опасались за тебя, а сегодня ты по-настоящему смеешься. Ты хоть помнишь, сколько ты не смеялся?

Я не помню. Но, кажется, понимаю, что она имеет в виду. Волна жара обдает меня изнутри, но я заставляю себя остаться спокойным:
- И что с того?

- Да ничего особенного, - пожимает она плечами, - просто… ты помнишь, как я на уроке Зельеварения зелье испортила? Ну, от него еще ментолом пахло на весь класс?

- Помню, - не понимая, к чему она клонит, отвечаю я, - ну и что?

- Ты на меня тогда посмотрел, наверное, ждал, что я расстроюсь, у тебя еще на лице удивление было, что меня утешать не понадобилось…

Кажется, до меня доходит. Мы уже стоим одни, все удалились на приличное расстояние, почти к самым теплицам, и можно говорить громче, но мы все так же шепчемся:
- Ты что, хочешь сказать…

- Ты мой лучший друг, Гарри, - говорит Гермиона полушепотом, красная от смущения, как дикая гвоздика, - я хочу, чтобы ты понял, что я тебе доверяю и не хочу обидеть. Я в тот день вела себя очень глупо, Лаванда, наверное, тогда и догадалась, что мы с Роном… Ну ты меня понял?

- Понял, - медленно отвечаю я, глядя на ее кудрявую макушку. Значит, я был прав. Мантия ей пригодилась бы. А теперь она мне самому позарез нужна.

- Гарри, я это говорю к тому, что… В общем, ты не должен ничего отвечать, просто услышь, что я тебе скажу, договорились? - она говорит уже тверже, хотя по-прежнему не поднимает глаз. - Ты должен вести себя умнее, чем я. Если твое хорошее настроение как-нибудь связано… с уроками окклюменции, будь очень осмотрителен. Ты прекрасно знаешь, что за тобой следит множество глаз. Неприятности в случае чего будут не у тебя.

Вот теперь я вспыхиваю. Верно, черт, абсолютно верно! Я могу никому не говорить - но что, если кто-нибудь догадается по моему виду?

- Я понял, Гермиона, - произношу я, прикусывая губу и по привычке прихватывая зубами шрам на ней. Он еще различим, достаточен для того, чтобы теребить его зубами, - я понял. Спасибо тебе.

- А я была права? - она нерешительно улыбается, и я ощущаю себя сильнее и выше, чем за секунду до этого. Девчачье любопытство! Если бы у меня была сестра, я хотел бы, чтобы она была такой как Гермиона. Впрочем, она и так почти сестра.

Я смотрю на нее, не зная, что ответить, не находя сил даже кивнуть, чтобы отплатить признанием на признание.

Она хлопает меня по плечу:
- Ладно, забудь, проехали. Я же сказала, что ты не обязан ничего отвечать. Я сама тебе сказала, вовсе не для того, чтобы выводить на откровенность. Пошли скорее, мы на урок опоздаем!

Гермиона уже готова побежать по дорожке, ведущей к теплицам, но я удерживаю ее за руку и поворачиваю к себе. Нет, она не сердится.
- Ты ведь знаешь, что я тебя люблю? Тебя и Рона? - уточняю я.

Она сияющими глазами смотрит на меня, взгляд такой… Такой, словно ей не шестнадцать, а тридцать шесть, но женщинам ведь нельзя говорить подобного? Хотя, по-моему, это был бы комплимент.

- Я знаю, Гарри, - отвечает она, и раньше, чем я успеваю сообразить, что происходит, целует мягкими губами в щеку:
- Пошли скорей, а то Рон нас обоих убьет, - она хихикает, и мне приходит в голову, что ей не настолько неприятна ревность Рона, как она всегда стремится выказать.

Мы скорым шагом идем к теплицам, и Гермиона бросает на ходу, меняя тему:
- Ты уже слышал про идею Фреда и Джорджа?

- Это о том, чтобы сделать второй профессией проведение праздников?

- Да-да. Рон мне вчера все уши прожужжал. Они купили новейшую акустическую технику, приспособили на нее магические усилители, и теперь у них уже есть здание под самую крутую дискотеку магического Лондона. Рон страшно завидует, даже хотел вытащить меня на выходных к ним в гости, посмотреть, чем братцы дышат, но перед экзаменами мне как-то не захотелось.

- Жалко, магглы никогда не услышат музыки, которую будет воспроизводить проданная близнецам техника, - отзываюсь я, - мы вот с тобой поровну принадлежим к двум мирам, а сколько людей никогда не пересекают их границ.

- Жаль, - откликается Гермиона, запыхавшись, и продолжает после короткой паузы: - А знаешь, ты сейчас напомнил, что мы оба родились в маггловском мире, и я уже собралась тебя поправить. Я о тебе столько читала, еще до знакомства, и ты чистокровный волшебник, а я магглорожденная…

- Здрасте, приехали, - я даже останавливаюсь, - теперь расскажи мне о моей великой славе и подвигах.

- Не дождешься, - хмыкает она, - не мой конек. Это тебе к Колину.

Дата добавления: 2015-11-16