Everything I am 22 страница

По классу проносится шепоток, все глаза устремляются на меня. Снейп опускает руку с указкой, которой только что ткнул в верхнюю строку перечня, очевидно, озвучивая написанное. Черные глаза неприязненно скользят по мне:
- Позвольте узнать причину вашего опоздания?

Я молчу и смотрю на стену, не меняясь в лице. Ему это неинтересно. Ответить означает только дать лишний повод съязвить.

- Его задержала профессор МакГонагалл, сэр! - вскинув руку, с места отвечает за меня Гермиона. Я не гляжу туда. Я не могу винить их за то, что они меня не дождались, опоздание к Снейпу почти равносильно самоубийству. Я тому живое доказательство.

- Сядьте, мисс Грейнджер, - сквозь зубы говорит Снейп, не повышая голоса, - Поттер, вы что, язык проглотили?

Я молчу и только вздыхаю, не в силах сдержаться. Что бы ему пропустить меня в класс или выгнать. Нет, ему надо сперва помучить хорошенько, чтобы все насладились моей растерянностью.

- Сядьте, - металлические нотки в любое другое время заставили бы меня вздрогнуть. Сейчас я только слегка склоняю голову и прохожу к своему месту. К счастью, никому из гриффиндорцев нет до меня дела, а слизеринцы озабочены тем, что ловят каждое слово своего декана. Почему раньше мне никогда не был так ясно виден их подхалимаж? Лишь Малфой строит презрительную гримасу да Панси Паркинсон подносит к глазам ладони со сложенными в колечки пальцами, изображая, видимо, мои очки. Вид у нее при этом еще более дурацкий, чем обычно. Я сажусь и устремляю взгляд на доску.

- Итак, зелье «Сновидения без кошмаров», - продолжает Снейп прерванное пояснение, - зелье, позволяющее вмешаться в сон, представляющий опасность для спящего, или в сон, повторяющийся многократно с одним и тем же финалом. Известно, что во сне человеческое сознание наиболее уязвимо и открыто для враждебного проникновения.

При этих словах он бросает взгляд на меня. Ну да, я помню Отдел Тайн. И свои прошлогодние сны тоже помню.

- Поэтому, - продолжает Снейп, - при существующей угрозе вторжения в сонный разум рекомендуется принятие данного зелья. Я не рассчитываю, что в этом классе найдется хоть один человек, разум которого нельзя было бы назвать сонным, за исключением, может быть, мистера Малфоя и… - он кривит губы, - мисс Грейнджер. Однако надеюсь, что с заданием вы справитесь. Те, кто не справится, будут до окончания семестра мыть у меня котлы. Всем ясно?

Мертвая тишина служит ответом, студенты до рези в глазах изучают перечень ингредиентов, а затем в течение часа раздается только мерный стук ножей о разделочные доски.

Зелье «Сон без сновидений», зелье «Сновидения без кошмаров»… Почему нельзя было в прошлом году назначить мне хоть одно? И Сириус остался бы жив. Меня переоценили - или просто не подумали? Скорее первое. Я же должен был сам справиться, не так ли. В прошлом году, в этом ли. Неважно.
Постоянными величинами в моей жизни являются только угроза этой самой жизни и Снейп, отравляющий ее - и периодически спасающий.
Не хочу больше.

Я кладу нож рядом с доской, лезвием внутрь, глядя, как тусклые блики играют на лезвии. Потом снова беру его, провожу подушечкой пальца по острию. Даже этого мне не позволено. Разве я не соблюдаю правила? Нарушая в мелочах, я все же неизменно остаюсь в живых.
Выживаю, не позволяя себе пожелать, чтобы все закончилось.
Зачем-то.
Затем, чтобы убить Волдеморта. Только потом мне, может быть, дадут время для себя.
А если опередить? И пусть справляются с ним сами.
Больше не хочу.

- Королевский лист, две унции… Тысячелистник, три щепоти… парамал, одна унция… - бормочет рядом Рон, подрагивающими руками отмеряя искомое, - Гарри, ты не сердишься, что мы тебя не дождались?

- Пижма, семь соцветий, - шепчу я, добавляя сушеные цветы в закипающую воду, - тысячелистник… ты уже приготовил тысячелистник? Тогда мята перечная… сколько ее там надо?.. Не сержусь, конечно, лучше опоздать одному, чем троим, Снейп бы с нас шкуры спустил.

- Честно не сердишься?

- Честно, - вздыхаю я, начиная добавлять компоненты к уже пахнущей основе зелья, сверяясь со списком на доске. Мелкие убористые буквы великолепно видны даже мне в моих очках. У Снейпа разборчивый, но какой-то колючий почерк. Впрочем, он и сам колючий, один взгляд чего стоит.
- Клевер не забудь…

- Не забуду… Странные у Снейпа рецепты, правда?

- Главное, что они работают, - я на секунду отвлекаюсь, чтобы вынуть баночку, на дне которой еще остается бледно-голубая мазь, и увлажнить нижнюю губу. Шрам почти рассосался, даже быстрее, чем обещала мадам Помфри.

- Наверное…

- Поттер, Уизли, сколь долго вы еще намерены разговаривать? - голос Снейпа раздается прямо над ухом, и я зябко передергиваю плечами, ощущая его так близко.
- Извините, сэр.

Он фыркает, демонстрируя отношение к моей вежливости, и проходит мимо. Хорошо, что не снял баллы «за пререкания».

Через сорок минут от варева поднимается аромат меда, смешанный с запахом пижмы. Сочетание сладости и горечи такое острое, что мы невольно сглатываем.
- Так бы и попробовал, - благоговейно шепчет Рон, принюхиваясь, - а, Гарри?

- Я не хочу, - отвечаю я равнодушно. Хотя запах и правда хорош.

Снейп начинает ходить по рядам, оценивая работу, и останавливается почти у каждого стола. Класс явно не справился с поставленной задачей. Гермиона и Малфой сварили, конечно, правильные зелья, зато остальные… Снейп не задерживается только у двух или трех котлов. Сейчас и к нам придерется.

Он действительно замедляет шаг, а затем останавливается. Глубоко вырезанные ноздри втягивают воздух, брови сдвигаются на переносице. Он выглядит раздраженным и недоумевающим. Мы тоже.
- Поттер, Уизли, кто из вас руководил сегодня работой? - Молчание. - Я задал неясный вопрос?

- Я, сэр, - бесцветно отвечаю я, не поднимая глаз. Ну и пусть снимает баллы.

- Уизли?

- Гарри, сэр, - подтверждает Рон.

- Десять баллов, - с омерзением произносит Снейп и удаляется. Мы переглядываемся, и Рон спрашивает в пустоту:
- Он отнял или прибавил?

Я пожимаю плечами. Сквозь безразличие пробивается слабое любопытство.

- Итак, - заключает Снейп, возвращаясь к своему столу, - констатирую, что с заданием вы не справились. Зелье Грейнджер заслуживает удовлетворительной оценки, зелье мистера Малфоя - положительной, но единственное по-настоящему приличное изготовили Уизли и Поттер, - он произносит это так, словно у него болят все зубы разом. - Всем остальным - контрольная работа на пять футов о свойствах этого зелья и двух смежных с ним. Я имею в виду свой факультет. На мытье котлов будете приходить попарно согласно алфавиту, начиная с сегодняшнего вечера. Это относится к Гриффиндору.

Во взгляде Рона появляется оттенок веселого безумия, но ему хватает ума вести себя тихо, пока Снейп не передумал. Я переплетаю пальцы в замок и отсутствующим взглядом смотрю на доску, с которой по строчке исчезает перечень. Словно его стирает невидимая рука.

- Урок окончен, все свободны, - Снейп отворачивается от аудитории и обходит стол, чтобы усесться в кресло. Потом он поднимает голову, и мы внезапно сталкиваемся взглядами. В его глазах нет того презрения, какое звучало в голосе. Но я не могу разобрать с такого расстояния, какое чувство занимает его место. Мне все равно.

- Гарри, - к нам пробирается счастливая Гермиона, - как здорово, у вас наметились успехи в зельеварении! Я всегда говорила, что тебе недостает только сосредоточенности!

- Лучше бы недоставало, - бормочет Рон, - чем такая апатия.

Мы как раз минуем преподавательский стол, и мне кажется, что Снейп слышал. Я незаметно поворачиваю голову и бросаю на него взгляд. Нет, показалось.
Я устало тру лоб. Сегодня у меня нет сил удерживать выражение лица. Брови упали прямой линией, глаза безучастно смотрят из-под них. Ну и пусть.

- Гарри, ты сердишься, что мы тебя не дождались? - спрашивает Гермиона, пытаясь взять меня за руку. Я не даю. В дверях образовалась пробка, кажется, у кого-то прорвалось дно сумки, и теперь оказавшиеся поблизости собирают рассыпавшиеся предметы. А мы стоим в пяти шагах от стола Снейпа, который хмуро оглядывает студентов поверх голов, не чая, видимо, остаться в одиночестве.

- Я не сержусь, - говорю я, глядя перед собой. В конечном итоге это неважно. Именно Гермиона вступилась за меня перед Снейпом.

- Тогда пойдемте обедать, - она улыбается, но уже не так уверенно.

- Я не хочу, - отвечаю я, и Гермиона смотрит на меня прямо как миссис Уизли:
- То есть как не хочешь? Вчера ты не ужинал, сегодня еле завтракал, и не обедаешь?

- Ты можешь говорить тише? - страдальчески морщась, шепчет Рон.

- А что?! - возмущение Гермионы стремительно приближается к критической точке, - я о Гарри забочусь, кстати!

- Делай это, когда он, - Рон делает знак глазами в сторону Снейпа, - слышать не будет.

- Ты думаешь… - глаза Гермионы округляются.

- Да, иногда я это делаю. Думаю.

Раньше я рассмеялся бы их перепалке, но сегодня могу только бросить еще один взгляд на Снейпа. Его лицо непроницаемо. Пробка в дверях рассасывается, и мы идем к выходу, причем Гермиона решительно твердит:
- Сейчас мы все пойдем обедать, слышите? Все трое!

- Я не хочу, - вяло отбиваюсь я.

- А я тебя не спрашиваю!

Я безразлично пожимаю плечами. Обедать так обедать. Хотя я совершенно не голоден.

***
- Гарри, тебе холодно?

Ну что ей от меня так настойчиво нужно? Я недовольно дергаю щекой, но отвечаю спокойно:
- Нет.

- Ты так выглядишь…

- Все в порядке, - в моем голосе появляется предупреждение, но Гермиона не слушает:
- А по-моему…

Я даже не пытаюсь скрыть, насколько мне не нравится ее настойчивость:
- Говорю же, со мной все в порядке!

Наверное, я как-то неправильно возражаю сегодня. Они сумели запихнуть в меня обед, провожая глазами каждую ложку супа, отправленную в рот, а теперь готовы закутать во что-нибудь, как если бы я трясся от холода. И никакие доводы не действуют.

Я и вправду не мерзну. Просто в последние несколько недель мне нигде не бывает по-настоящему тепло.
А может быть, не недель. Может быть, месяцев.
Забиваться под покрывало, читая на кровати, прежде не входило в число моих привычек, а теперь я только так и делаю. Или в крайнем случае набрасываю на спину джемпер.
Согреться стало возможно лишь на полуденном солнце, но я редко выхожу из замка, и даже большая перемена потеряла прежнюю прелесть.
Каминное пламя согревает, но только до момента, как я отхожу от огня. Или выбираюсь из кресла, придвинутого к каминной решетке. Впрочем, это и было-то один раз.
Я передергиваю плечами - уже привычка. Мне не холодно. Мне просто не тепло. Но я не смогу этого объяснить.

- Господа, сосредоточьтесь! - тонкий голос Флитвика врезается в уши, и я смотрю на него, будто впервые отмечая смешную фигурку и суетливые движения.
Он не меньший Мастер в своем деле, чем Стебль в Травологии или Вектор в Арифмантике. Он понятно объясняет, как выполняются чары Обжигающего воздуха, чтобы противнику с каждым вдохом казалось, что у него воспламеняются легкие. Элементы военной магии существенно разнообразят нашу программу.
А мне все равно скучно.

Я размышляю, что произойдет, если убрать из заклятья слово, оказывающее купирующий эффект на действие, и проверить эффект на Малфое. Или на Финнигане. Сейчас об успешности чар свидетельствует поочередный кашель студентов, работающих в парах. Рон уже подавился воздухом, показывая мне большой палец, я тоже полминуты кашлял так, словно в горло залетела бабочка. Флитвик остался доволен.

Зачем нам все это? В конечном итоге, Пожиратели смерти знают никак не меньше заклятий и проклятий, а Непростительным нас после четвертого курса учить не рискуют.
Как если бы мне не пригодился опыт, который преподал тогда Барти Крауч! Что с того, что он хотел меня убить. Я получил наглядное представление об Imperio, Crucio и Аваде. Лучше в лабораторных условиях, чем сразу в боевых, разве не так?

В этом году Защиты от Темных Сил в программе просто нет. Вообще-то предполагалось, что будет, и даже название было известно: Основы Боевой Магии. Предмет раскидали по другим курсам, элементы преподает МакГонагалл, часть - как сейчас - Флитвик, кое-что - Снейп. Поскольку вычитывать защиту от опасных существ представляется неактуальным даже мне.
Наверное, Дамблдор пришел к тому же выводу. Теперь нас обучают обороняться от «враждебных намерений теоретического противника».
Черта с два теоретического. Волдеморт быстро продемонстрирует всем свою любовь к практическим занятиям.

Я зеваю. Вторая пара Чар подходит к концу, и Флитвик озвучивает баллы, набранные факультетами. Он это делает чаще других. Я невольно вспоминаю изображенную им в воздухе сводную факультетскую таблицу. Гриффиндор был вторым вместо четвертого.
Как давно это было.

Да нет же, недавно, возражает внутренний голос. Интонации у него гермионины, а убежденности нет. Не помню. Может, и недавно. Неинтересно даже гадать, сколько баллов мы набрали. Хотя, кажется, не так мало.

После пары меня пытается задержать Дин, которому, наверное, весь день не терпелось пообщаться. Оправился от утреннего удивления? Я отрицательно качаю головой, жестом прерываю начинающих что-то торопливо говорить друзей и иду на улицу. Они за мной не следуют. Уроки кончились, так что до шести я предоставлен самому себе. Один.

Я спускаюсь во двор и усмехаюсь. Разве я не всегда один?
Несправедливая мысль - но мне все равно.
Мне хочется все прекратить.
Надоело.
Довольно.

Глава 24. Вынужденная мера.

- Войдите.

Я открываю дверь его кабинета и вхожу, глядя прямо перед собой. Снейп восседает за столом и погружен в чтение массивного фолианта в черном кожаном переплете. Наверное, какой-нибудь труд по зельям. Я притворяю дверь и жду, пока он обратит на меня внимание.

- Сядьте, Поттер, - точно тем же тоном, что сегодня на уроке.

Я прохожу к уже знакомому полужесткому креслу и устраиваюсь в нем, опустив руки на подлокотники. Мои ботинки, конечно, давно изучены до мелочей, но лучше уж смотреть на них, чем рассматривать потолок и стены. Несколько минут проходит в молчании, и в голову закрадывается мысль о том, что сегодня даже Снейпу нет до меня дела. В иные времена меня бы это порадовало.

Наконец он закрывает книгу, без всякого усилия откладывает увесистый том на край стола и устремляет на меня взгляд. Он явно не в духе сегодня, я замечаю это по тому, как подрагивают углы его губ. Раньше лицо Снейпа казалось мне нечитаемым. А теперь я вполне способен различать на нем эмоции - или хотя бы их тень.

- Поттер, вы очищали сознание перед сном?

О Мерлин, я и забыл. Впрочем, атаку Дамблдора ведь можно засчитать за тренировку?
- Да, сэр, - отвечаю я спокойно.

- Что ж, давайте проверим.

Он сосредоточен сегодня так, словно я в чем-то здорово провинился, и он мечтает меня наказать. А для этого мне нужно в очередной раз выставить себя дураком. Ему мало было моего сегодняшнего опоздания?
Я встаю из кресла и дожидаюсь, пока Снейп выйдет из-за стола и займет напротив меня позицию с палочкой наизготовку.

- Один… два… Legilimens!

Я пытаюсь противиться раньше, чем он договорит до конца. Ведь у меня получилось в кабинете директора! Imago, шепчу я, чувствуя, как отливает от лица кровь, Imago!

Снова короткие, ранящие воспоминания детства. Дадли, гоняющийся за мной по дому с палкой в руке - решил поиграть в победителя вампиров. Мне была отведена роль немёртвого и причитался осиновый кол. Если не в сердце, так хоть по спине огреть…
Мальчишки с Тисовой улицы, дразнящие меня за очки и поношенную одежду…
Гермиона, лежащая в госпитале, неподвижная как кукла, с остекленевшими глазами…
Василиск, в оскаленной пасти сверкают двухфутовые клыки, в моей руке меч, но он кажется просто игрушкой…
Imago!!

Я снова стою на четвереньках, упираясь ладонями в каменный пол. Явный прогресс: я поставил Зеркало, не потерял сознания и не плачу. Очень даже неплохо. Только с Дамблдором было лучше. Или у меня на Снейпа такая реакция?
Я судорожно дышу сквозь стиснутые зубы, предпринимаю героическое усилие и поднимаюсь на ноги - шатаясь, чувствуя дурноту, но поднимаюсь! И стою, глядя на Снейпа с оттенком прежней ненависти. Садист. А впрочем, что мне за дело? Телу уже практически безразлично, как его истязают. Мне самому уже все равно. Я это прекращу. Я слишком устал.

- Соберитесь, Поттер, - пробивается сквозь шум в ушах холодный голос, - вы недостаточно уверенны! Я недоволен вами сегодня.

Странно. А я думал, что показал наилучший результат. Что его не устраивает?

- Думаю, в свете того, что вы все же не потеряли сознания, стоит попробовать еще раз. Очистите рассудок! Забудьте о том, кто перед вами и сопротивляйтесь только магии. Так вам будет легче.

Получается, он знает. Знает, что у меня только на него такая реакция. И что из этого следует? Я должен понять. Должен!

- … Legilimens!

Я не успеваю подготовиться, не успеваю занять оборону, и этого следовало ожидать после того, как я сейчас подумал о…

«- Педик чертов, слизеринская подстилка! Думаешь, я никому не скажу?
- Повтори, что ты сказал?
- Я сказал, тебе, извращенец, от меня не отделаться! Если тебе нравится, что тебя ебут в жопу, я позабочусь, чтобы об этом узнали…»
Я бью Симуса. С остервенением, не в силах вырваться из воспоминания, забывая о том, что у нас есть наблюдатель.
Как только я осознаю это, картинка меняется. Теперь это гриффиндорская спальня, и моя кровать, и рука скользит по члену, а губы на выдохе вот-вот выкрикнут имя… Жар опаляет даже сейчас, и я в отчаянии воздвигаю преграду Зеркала, пока он не услышал… Пока не увидел…
Imago! Imago же…

Я стою посреди кабинета, чувствуя, как холодом сводит щеки. Я закусил губы так, что уже не ощущаю боли. Все. Это конец. Если он убьет меня на месте, это будет благодеянием, если нет, дойду до озера и утоплюсь.

- Поттер, - Снейп опускает палочку и подходит ближе. Я не могу посмотреть на него. Я никогда больше не подниму глаза.

Он цепко поддевает мой подбородок тремя пальцами и заставляет меня сделать это. Я зажмуриваюсь. У меня нет сил даже покраснеть. Все, чего мне хочется - немедленно умереть. Если бы не последние дни, притупившие во мне все чувства, я бы, наверное, разрыдался. Я сейчас чудесная добыча для Волдеморта. Ничего не смогу сделать. Будьте милосердны, профессор Снейп, убейте меня сами.

Я вздрагиваю, как от удара, когда ощущаю прикосновение к своей щеке. Это побуждает распахнуть глаза лучше, чем любой приказ. Снейп осторожно проводит длинным прохладным пальцем от виска к скуле, внимательно рассматривая меня. Как только я перестаю жмуриться, наши глаза встречаются. Паника, написанная, должно быть, на моем лице, заставляет его усмехнуться, впрочем, не очень весело.

- Мистер Поттер, сколько вам можно твердить о неуместности вашего смущения при занятии таким сложным и тонким искусством, как окклюменция? Я знаю ваши тайны. Я мог бы сказать вам, что они мне безразличны, но вас это не утешит. Вы из раза в раз повторяете одну и ту же ошибку, впуская меня слишком далеко в свою память. Даже с директором вы вели себя сдержаннее и успешнее. Остается предположить, что дело во мне, не так ли.

Он умолкает, а я чувствую, как вместо холода к моим щекам приливает опаляющая волна румянца. Глупо было надеяться, что он не поймет.
Снейп вздыхает, все так же удерживая мой взгляд. Его палец остановился у меня под ухом, словно он забыл убрать его, и я невольно ощущаю это прикосновение. Снейп никогда раньше не дотрагивался до меня просто так.

- Я говорил вам прекратить стыдиться себя. И как мне кажется, драка с мистером Финниганом должна свидетельствовать о том, что вы в этом преуспели. Однако на занятиях вы продолжаете делать глупости. Невзирая на то, что мы пытаемся подстраховать вашу собственную жизнь, - он внезапно убирает пальцы, освобождая мой подбородок. Я начинаю мелко дрожать, вновь стало холодно, и тут же отвожу взгляд.

- Поттер, смотри на меня, - когда его голос сделался настолько глубоким? Я с ужасом смотрю на Снейпа, против воли чувствуя, как расширяются зрачки, как предательское тепло начинает исподволь заполнять тело. Я приказываю себе не сметь. Лучше мерзнуть. Лучше закоченеть, только не…

- Поттер, я сказал, смотри на меня, - он вновь поднимает мою голову, на сей раз уже четырьмя пальцами, почти ладонью. Интонации не позволяют предположить, что он обращается… как там у французов? О да - это «ты», сомнений нет. Сейчас он казнит меня насмешкой; я вижу искры в темных глазах, кажется, Снейп вот-вот рассмеется над моей беспомощностью.

- Итак, что мы имеем, - задумчиво произносит он, словно невзначай откидывая волосы с моего лба, - у нас есть студент, который настолько увяз в эмоциях, что не может сосредоточиться, поглощенный тем, чтобы не выдать своих секретов. Какие же тайны тщательно скрывает герой магического мира, не желаете признаться?

Я жмурюсь и трясу головой. Ни за что. Пока есть хоть малейшая надежда отмолчаться. А потом я утоплюсь, и допрашивайте труп.

- Открой глаза, - велит Снейп, и от звука его голоса неконтролируемые мурашки бегут по спине. Я покорно поднимаю ресницы и вижу его глаза напротив своих. Он чуть склонил голову и смотрит с легкой насмешкой:
- Тогда я скажу за тебя, Поттер. Ты хочешь меня.

Небо рухнуло на землю. Мир раскололся. Я сейчас провалюсь, и он больше никогда меня не увидит… Ну пожалуйста, пусть все так и будет…

Снейп делает шаг ко мне, гипнотизируя взглядом:
- Ты меня хочешь. Я читаю это в твоих глазах не первую неделю. Я не дурак и не слепой, Поттер. И вижу только один шанс поправить твою плачевную успеваемость на моих занятиях. Поскольку пока ты не научишься успешно противостоять своему главному раздражителю, задачу нельзя считать успешно решенной даже наполовину.

Он выглядит таким спокойным, что на секунду мне кажется, будто я вижу сон. Яркий, цветной, абсолютно нереальный. Просто сон, потому что Снейп должен был убить меня… если знал… убить уже давно.
Я медленно нашариваю позади себя край письменного стола и присаживаюсь на него, ожидая нарекания. Его нет.

- Итак, спасителю мира интересны представители своего пола. Готов предположить, вы гадали, к какой категории отнести меня. Такой ли я, как вы, или придерживаюсь традиционной ориентации, - отстраненно произносит Снейп, снова проводя по моей щеке рукой. Я дрожу, как птичка перед удавом, не в силах сдвинуться с места. Лишь бы он отпустил меня. Да он и не держит. Лишь бы он перестал меня касаться. Лишь бы не переставал. Это то, чего мне хотелось. Конец все равно будет один, он выкинет меня за дверь с ледяным равнодушием и напутствием никогда не попадаться на глаза. А пока… пусть это длится.
- Ну-с, Поттер?

Я шевелю губами, но слов нет, и только смотрю на него. Теперь меня не надо заставлять это делать. Я сам не могу оторваться от рассматривания чуть вздрагивающих ресниц, нахмуренных бровей и медленно пульсирующих в темной радужке зрачков.

- Вы утратили дар речи? Какое упущение, - скептически произносит он, - нужно исправить это положение.

Его глаза заполняют все пространство моего взгляда, но я не успеваю понять, что это значит, потому что тонкие жесткие губы с силой прижимаются к моему рту. Так плотно, так безжалостно, они сухие и теплые, они не спрашивают разрешения. Мой рот поддается вторжению, и я чувствую накатывающую волну головокружения. Я почти падаю, но эти губы продолжают удерживать меня, как магнит удерживает железо, а вокруг талии обвиваются властные руки, привлекая, притягивая ближе, и раньше, чем я ловлю хоть одну из разлетающихся мыслей, я отвечаю на жгучий поцелуй. Снейп пьет меня, язык врывается между зубами и требовательно ощупывает, пробует на вкус небо, десны, и я тянусь к нему, чтобы ответить, чтобы сказать, как мне здорово, как невыносимо здорово, так, что впору потерять сознание.
Я словно со стороны слышу свой стон, он похож на стон боли, такой же жалобный, он отзывается вибрацией в моем горле, потому что Снейп и не думает отстраняться. Меня затягивает в водоворот, перед глазами пляшут яркие алые кляксы, и мне больше не холодно, нет, мне не… мне так…

Снейп отодвигается ровно настолько, чтобы просунуть между нами руку, но я не могу его отпустить - мои руки обхватывают его шею, пальцы зарываются в волосы на затылке, притягивая еще ближе. Снейп молчит, только дыхание становится горячее, его зубы без особой нежности прихватывают мой рот, теребят шрам на нижней губе. Я готов отдать все лучшее, что у меня было в жизни, за то, чтобы этот поцелуй длился вечно. Пусть мне не хватает дыхания, пусть по щекам ползут невесть откуда взявшиеся слезинки…

Он справляется с ремнем на моих брюках, и я не могу удержаться от глухого вскрика ему в рот, когда сильные пальцы сжимают мой член. Одного сознания того, кто делает это со мной, достаточно, чтобы завести меня до предела.
Снейпу как будто мало моей судорожной дрожи и стонов, вторая его рука скользит по моему лицу, по сомкнутым векам, по линии челюсти. На секунду мне кажется, что он насыщает собственную потребность, такая неприкрытая чувственность в каждом его движении. Что это… взаимно. А потом он проводит ладонью от головки к основанию моего члена, и я забываю, о чем думал, забываю, как меня зовут, и дергаюсь всем телом, вжимаясь в его кулак, отчаянно толкаясь в него. Вот теперь я и правда могу умереть от недостатка воздуха, и Снейп будто чувствует это, отпускает мои губы, и я со всхлипом глотаю воздух, пока он ласкает мой член - так же уверенно, как до этого касался своим языком моего.
- О Господи! - вырывается у меня отчаянно, и я стискиваю за его шеей сплетенные пальцы, привлекая к себе в сминающем объятии, - о Господи, пожалуйста! О, пожалуйста, еще!

Ему, наверное, неудобно, я стесняю ему свободу движений, но я не могу отстраниться, я покрываю поцелуями это лицо, забывая о любых чувствах, какие испытывал к Снейпу, кроме того, которое ведет меня сейчас: всепоглощающая благодарность. Я кусаю его в шею, зарываюсь лицом в длинные волосы, и продолжаю стонать и вбиваться в его руку, исступленно моля о большем, сам не слыша собственных криков.
- О Господи! Умоляю вас! Умоляю вас, еще!
Я нормальный, проносится кометой обжигающе-счастливая мысль, я абсолютно нормальный! Я хочу его… И он делает это со мной! Делает наяву!
- Да, да, пожалуйста! - на вдохе прорываются рыдания, я впиваюсь пальцами ему в плечи и вздрагиваю в долгой судороге пронзительного наслаждения.

Он не отталкивает меня, не требует, чтобы я поднял голову, которую уронил ему на плечо, не убирает руку из моих расстегнутых джинсов. Я втягиваю ноздрями слабый аромат эвкалипта, исходящий от его мантии, смешивающийся с запахом мускуса, витающим в воздухе. Я не желаю шевелиться. Мне хорошо. Мне так хорошо, что я хочу, чтобы этот момент никогда не кончался.

Не кончался? Еще утром мне хотелось умереть.

Глупости. С чего мне желать смерти? Все еще наладится. Теперь обязательно наладится. Совсем не время поддаваться панике и отчаянию.

Я не думаю о том, как посмотрю ему в глаза. Не рассуждаю, как изменятся наши отношения. Я просто осторожно целую Снейпа в место укуса, где остался след моих зубов. Не прогоняй меня, хочется сказать мне, но я забыл, как звучит человеческая речь.
Он негромко вздыхает в ответ на прикосновение и обнимает меня, вытаскивая руку из моих влажных плавок. Я нерешительно отправляю и ее к себе на плечо. Как уютно.
И что я там нес за чушь насчет поцелуев, будто всегда могу подчинить себе партнера? Меня просто ни разу не целовали по-настоящему.
Я прижимаюсь к нему теснее, отдаваясь чувству покоя.
Как будто я не ел несколько месяцев, а теперь меня накормили вкусной горячей едой. Глаза закрываются и клонит в сон.
Но я не собираюсь спать. Я не хочу проснуться в своей постели с сомнениями в том, что все это было. Да и потом… я все еще хочу его.

Эта мысль заставляет меня вздрогнуть. Снейп тут же ослабляет объятие и напрягается - я лишь теперь ощущаю, что он был почти покоен, удерживая меня, полулежащего у него на груди. Ты думаешь, я осознал, что произошло, и вырываюсь? Я торопливо оплетаю руками его талию. Я совершенно не собираюсь его отпускать.
- Профессор… - самое неуместное слово из всех, какие могли придти мне в голову, однако он, кажется, не сердится. Моих волос касается дыхание, и я смятенно думаю, что он, наверное, дотронулся до моей макушки губами, - профессор, прошу вас… не прогоняйте меня.

Слова срываются с губ хриплым шепотом, и я могу представить, что он не слышит, однако Снейп отвечает, тихо и очень спокойно:
- Я не гоню тебя, Поттер.

- Правда? - я поднимаю голову, и с ресниц срывается предательская тяжелая капля, прочерчивает путь по виску и скрывается в волосах. Но я ведь не плачу, я только очень серьезно смотрю ему в лицо. Снейп стирает влажную дорожку кончиком пальца и кивает.

- Тогда… - я обмираю от собственной дерзости, - поцелуйте меня еще раз. Пожалуйста.

- А не будет с вас? - приподнимает он бровь, - за связь с учеником я в два счета лишусь места.

- Но… вы ведь уже сделали это, - я все равно буду тебя просить. Не отказывай мне. Мне впервые так сильно хочется жить. Я вкладываю во взгляд всю свою душу, и Снейп смягчается. Он наклоняет голову и бережно касается моих припухших губ. Я дрожу от этого прикосновения, от медленных движений его языка у себя во рту, и не испытываю ни капли смущения за то, что так и сижу, не приведя в порядок одежду. А мои руки робко и неумело скользят по его плечам, по спине, прослеживают изгиб поясницы, осязают узкие бедра. Я останавливаюсь, но лишь на секунду, а потом повторяю его недавний жест и просовываю свою руку между нашими телами. Снейп разрывает поцелуй и перехватывает мое запястье. Его глаза смотрят на меня с чем-то похожим на гнев.

Дата добавления: 2015-11-16