Everything I am 32 страница

Я помню, что ему не понравилась в прошлый раз моя излишняя осведомленность, но кого еще я могу спросить в этом замке, рассчитывая получить ответ? Произнесенный раздраженным тоном, но честный. Не к Дамблдору же идти.
- Сэр… - я смотрю на него так, чтобы видеть, но избегая взгляда в лицо, это позволяет держаться увереннее, - вы знаете о событиях в Сити?

Снейп встряхивает головой, волосы падают на щеки, и смотрит на меня. Наверное, с негодованием, я не гляжу ему в глаза:
- Поттер, вы опять подслушиваете под дверями?

- Не слишком лестного вы обо мне мнения, - я сердито прохожу вперед, останавливаясь в трех шагах от него, - вся школа знает. Лавиния Дженнингс…

- Ах да, в самом деле, - хмыкает он, - а закон не позволяет стереть память такому количеству школьников.

Я чувствую, как немеют губы. От него я подобного не ожидал.
- Вы что… тоже считаете, что незнание - лучший выход?

Ему не нравится мой голос. Мне все равно.

- Поттер, я считаю, что наше бездействие - проигрышная стратегия. Я считаю, что попытка вырастить из вас героя априори обречена на провал, поскольку нельзя возлагать все надежды на мальчишку, который юн и недостаточно опытен. Но я не считаю, что коллективные стенания о плачевной участи волшебного мира могут улучшить ситуацию. Более того, если начнутся разговоры, станет известно, что именно содержит в себе пророчество. Это может всплыть - у части учащихся родители работают в Министерстве и так или иначе связаны с информацией. Тогда вас придется поместить в изолятор или приставить охрану, поскольку никто уже не поручится за вашу жизнь. Вас будут охранять столь же тщательно, сколь и пытаться уничтожить, чтобы переломить ход войны - каждая сторона в свою пользу. Нравится перспектива?

- Я и так пешка, - бросаю я в ответ, сжимая руками виски, не обращая внимания на его тон, - вы уверены, что не в вашей или дамблдоровской власти сделать меня ферзем. Так зачем тогда вы тратите на меня время? Не лучшим ли было бы потратить его на войну, пока не стало поздно?

- Не вам судить, когда наступит «поздно», Поттер, так что прекратите изображать мученика, - говорит Снейп с досадой. - Вы достаточно способны для того, чтобы пригодиться, когда наступит срок. У вас свое место в этой партии, если вам угодны шахматные сравнения. Не заставляйте меня думать, что я трачу время на утешения обычного невротика.

Его слова задевают меня, и я вскидываю голову - в первый раз за сегодня смотрю на него. Снейп встречает мой взгляд:
- Не сожгите меня глазами, Поттер. Да, директор считает, что сеять в школе панику крайне неразумно. Поэтому он произнесет за ужином успокоительную речь, а вы сделаете вид, что разделяете его точку зрения. Сделаете, вы меня поняли?

- А какая разница?

- Поттер, вы, кажется, давали мне слово перестать изображать идиота. К вам прикована большая часть взглядов в этой школе. По вашему поведению делают выводы. Увы, многие осведомлены, что вам известно больше других. И вы должны наконец начать соответствовать своему имиджу Героя! - рявкает он. Я непроизвольно отшатываюсь, и на лице Снейпа впервые за долгое время появляется выражение неприятного удовлетворения.

- Скоро начнутся каникулы, - я по-прежнему возражаю и до сих пор не вылетел из этого кабинета. К чему бы это? - Люди разъедутся по домам, и неведению настанет конец. Разве нет? И почему вас не беспокоит моя осведомленность?

- Поттер, - Снейп внимательно смотрит на меня, - пусть вас не волнует, как будет решаться проблема с распространением слухов о происходящем за пределами Хогвартса. Директор - глава Уизенгамота, проблема решаема. Это все, что вам следует знать. Что касается вашей осведомленности… - Он делает паузу и сжимает губы, глядя на мой шрам так, словно видит нечто совсем другое. Не меня. - Однажды вы задали мне вопрос о том, есть ли у вас выбор. Я подтвердил его отсутствие.

Я киваю. Тогда мне даже стало легче, как будто вскрыли нарыв, то, что Снейп сказал мне это, значило очень много. И все еще значит, если на то пошло, но…

- Однако вы неверно формулируете для себя задачу, Поттер, - Снейп тщательно подбирает слова, и я слушаю его, нахмурившись, потому что не помню подобного тона - ни на лекциях, ни во время занятий.
Как будто он разговаривает со мной, делясь собственными мыслями.

- У вас действительно нет выбора в том, участвовать или не участвовать в военных действиях, если таковые начнутся. А они начнутся. Этот выбор вы уже сделали, он утратил актуальность и поэтому кажется несуществующим. Но у вас есть возможность выбирать в другом: взглянуть в глаза фатуму и шагнуть вперед - или топтаться на месте и проклинать судьбу за навязанное решение. Далеко не все делается в жизни так, как нам хотелось бы. Вы - не исключение, а лишь подтверждение общего правила.

Снейп умолкает и стоит теперь вполоборота, не глядя на меня. Я перевариваю услышанное, чувствуя, что стоило записать, чтобы обдумать в одиночестве. Нет возможности изменить будущее - но есть выбор: принимать его с достоинством или прячась по темным углам, это он имел в виду?

Снейп прерывает мои мысли, глухо произнеся:
- И еще, Поттер: не ждите справедливости. Да, вы хотели бы быть на месте этого олуха, вашего друга Уизли. Не ломать себе голову и не знать проблем. Но вы - это вы, иного не дано. А значит, придется соответствовать, несмотря на то, что вам шестнадцать.

- Через два месяца будет семнадцать, - сообщаю я автоматически, глядя мимо него, изумленный внезапной откровенностью. «Не ждите справедливости» - будь я проклят, если он не говорил и о себе! О собственной жизни - и даже об отношении ко мне за эти годы…

- Это не меняет дела. Вам должно быть лет на десять больше - хотя бы для того, чтобы вы могли рационально оценивать происходящее, а не впадать в крайности при беглом взгляде на него.

- Я не впадаю, - он фыркает. - Уже почти не впадаю, - поправляюсь я, невольно улыбаясь. Потом смотрю на него и делаю шаг вперед. Еще один - и сжимаю ладонями его локти, скольжу по рукам, нахожу его пальцы, переплетаю со своими. Утыкаюсь лбом ему в плечо, на секунду зажмуриваюсь - и отрываюсь, чтобы встретиться глазами. Снейп смотрит на меня не слишком весело, но спокойно.
- Мне не двадцать семь, - говорю я хрипло, - но после общения с вами я точно небезнадежен. А возраст - это ведь поправимо.

- Надеюсь на это, - хмыкает Снейп, отвечая на мою улыбку почти незаметным движением губ.

- Надеетесь на что? Что я небезнадежен или что повзрослею? - уточняю я, крепче сжимая пальцы, чтобы он не вздумал отстраниться.

Если на второе… не буду думать об этом, не сейчас.

- На то и на другое, мистер Поттер, - усмешка Снейпа заставляет что-то вздрогнуть у меня внутри, - и главным образом, на то, что я не напрасно трачу на вас силы.

- Я стараюсь.

- Я знаю.

Ух ты. Я не успеваю понять, похвала это или просто констатация факта, а Снейп уже спрашивает:
- Вы намерены сегодня заниматься тем, зачем пришли?

Я беру под несуществующий козырек и рапортую:
- Так точно, сэр. Я помню. Легилименция.

- Отрадно. Садитесь, - он перехватывает мой встревоженный взгляд и раздраженно вскидывает бровь, - Поттер, за столько лет обучения в школе даже вы могли бы выучить, что практике обычно предшествует теория.

Я оглядываюсь в поисках стула, чтобы скрыть смущение, и уже собираюсь подтащить тот, стоящий у стены, но Снейп останавливает меня:
- Заклинаниями. Проверим, насколько усердно вы занимаетесь, готовясь к экзамену по Чарам.

Я вздыхаю и вынимаю палочку:
- Vingardium Leviosa! - в голове раздается всегда вспоминающийся при этом голос Гермионы: «рассечь воздух и взмахнуть». Стул поднимается в воздух, и я, удерживая его, добавляю:
- Accio!

Мне удается даже правильно остановить его на подлете и опустить напротив письменного стола. Снейп наблюдает за моими действиями, не меняясь в лице, но это не мешает мне ждать его реакции.

- Можете, - комментирует он мои манипуляции, - но ленитесь. Движениям недостает практики, они не вполне отработаны. Однако достаточно точны, - он обходит стол и опускается в свое кресло. - Садитесь, что вы встали столбом. У меня нет целого вечера впереди, чтобы разговаривать на задушевные темы.

Я устраиваюсь на стуле и хочу ущипнуть себя, чтобы убедиться, что не сплю. Сижу напротив Снейпа и готовлюсь слушать его объяснения по предмету, который не значится в школьной программе. В прошлом году я ненавидел даже название, только за то, что оно происходит от заклинания, которым Снейп легко вскрывал мою память. Кстати о заклинании…
- Готовы, Поттер? - когда в его руках успела появиться палочка? - Legilimens!
Imago, автоматически откликается мой рассудок, немедленно воздвигая Зеркало. Наверное, проходит почти минута, прежде чем Снейп снимает заклинание и кивает:
- По крайней мере, здесь у вас наметились успехи. Итак, легилименция. Как вы могли заметить, Поттер, это умение проникать в чужие мысли и видеть внешне скрытые от собеседника или противника чувства, воспоминания или ложную информацию. Если окклюменция учит блокировать сознание от вторжения, легилименция, напротив, учит мобилизации магических способностей и осуществлению вторжения самому. Я взвесил ваши слова о том, что такой навык может оказаться полезным, и склонен согласиться. Однако должен предупредить: легилименция находится практически вне законного использования, а потому вы должны скрывать, что занимаетесь ее освоением. От всех. Включая своих друзей и даже директора. Можете говорить, что по-прежнему упражняетесь в окклюменции, с вашими плачевными успехами в прошлом году вам вполне поверят. Ясно?

- Да, - коротко говорю я, гадая, почему я должен утаить информацию от Дамблдора. Впрочем, я так и так не собирался ему сообщать.

- Далее. Если вы попытаетесь применить полученные от меня знания для того, чтобы проникнуть в мой собственный рассудок, как вам удалось в прошлом году при единичном сбрасывании заклинания, наши уроки немедленно прекратятся, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы заставить вас раскаяться в проявленной самодеятельности.

- Я и не стал бы, - вклиниваюсь я в размеренную речь, - неужели вы до сих пор думаете, что я…

- Я считаю своим долгом предупредить. Ни под каким видом не вздумайте лезть в мою голову без моего ведома. В противном случае вы об этом пожалеете.

- А если это произойдет случайно?

- Едва ли, - Снейп морщится, словно я сморозил глупость. - И последнее: чего бы вам ни довелось увидеть в моих воспоминаниях, поскольку тренироваться вам придется все же со мной, один звук об этом за пределами моего кабинета…

- Понятно, сэр, - усмехаюсь я, - я позавидую Пивзу, на которого натравили Кровавого барона.

- Именно, - он прищуривается, - занятная ассоциация.

- Ээ… вас с бароном?
- Нет, вас с Пивзом. Недалеко от истины. - Я опускаю взгляд на сложенные на коленях руки и пытаюсь сдержать смех.

- Что ж, приступим, - после недолгого молчания произносит Снейп. Мне кажется, или он тоже волнуется? - Встаньте и займите позицию. Ту же, что при окклюменции.

Я поднимаюсь, опираясь стиснутыми кулаками о колени, и он замечает:
- Расслабьте плечи, Поттер. Я не собираюсь вас съесть.

- В самом деле? - бормочу я, пытаясь успокоиться.

- У меня была не одна возможность, - парирует Снейп, и я вспыхиваю и поднимаю голову от намека, который слышится в его интонациях. Его лицо безразлично, а я не знаю, куда деться от внезапного смущения. Кажется, он получает удовольствие, наблюдая за мной.

- Поднимите кисть на уровень груди, - командует Снейп, сощурившись, - разверните палочку под прямым углом. Держите ее спокойно, но не расхлябанно. Так. Теперь начертите в воздухе петлю - чем меньше кольцо, тем лучше. Поттер, я сказал, петлю, а не круг, вы понимаете по-английски? И не направляйте ее на меня, Мерлина ради!

Я послушно выполняю распоряжение снова и снова, пока не вычерчиваю в воздухе нужный символ. К этому времени я узнаю, что сплю во время его объяснений, не умею следовать простейшим инструкциям и неспособен верно выполнить ни единого нового действия, пока не повторю его сотню раз.
- Я с вами поседею, Поттер, - произносит он, когда у меня наконец получается. Но то ли я привык к манере обучать, сопровождая пояснения неизменными комментариями, то ли его голосу не хватает злости.

- Правильно? - я опускаю начавшую подрагивать руку.

- Хоть в это и с трудом верится. Знаете, сколько вы убили времени на простейшее действие? Двадцать минут! Ваша неспешность…

- Но правильно? - не сдаюсь я, пока не услышал о себе еще чего-нибудь.

- Да. На сегодня вы свободны.

- Свободен? Почему? - я не хочу, но чувствую себя разочарованным.

- Не все сразу, Поттер. У вас пальцы дрожат, а при отсутствии навыка продолжать при этом бесполезно. Придете через день. Как обычно. А сейчас идите, у меня еще масса дел.

- Каких? - говорю я, - сегодня же воскресенье!

- Если вы не забыли, Поттер, я декан факультета, в стенах которого вы находитесь, а не ваш сокурсник. И в связи с пополнением учащихся у меня есть заботы, в которых я не стану вам отчитываться, - Снейп начинает сердиться, и я встаю, не из страха, а из нежелания ссориться.

- Извините, - говорю я тихо, - спасибо за… уделенное время.

- Не пытайтесь показаться удрученным. Вы просидели здесь не меньше часа, лимит времени на занятие исчерпан. Вы читали сегодня материал к экзаменам?

- С девяти до трех, - я удивленно смотрю на него. Почему он спрашивает?

- В таком случае сейчас пройдитесь на свежем воздухе. И почитайте, если захочется, только перед сном - не переусердствуйте в подготовке.

- Почему вы мне это говорите? - не выдерживаю я.

- Вы плохо выглядите, Поттер. Бледный, вокруг глаз круги. Прекратите нервничать по любому поводу и вспомните про свой оптимизм! - он фыркает и начинает искать что-то на столе, не глядя на меня. Я долго жду, чтобы он закончил, потом понимаю, что не дождусь и наклоняюсь вперед, накрывая ладонью его запястье. Снейп поднимает голову:
- Что такое?

- Спасибо, - говорю я, голос срывается и выходит шепот, но он не усмехается. Его пальцы на мгновение накрывают мои, а потом он снимает мою ладонь, сжимает и отпускает:
- Ступай.

Я ухожу, бесшумно притворяя за собой дверь.

***
Часы показывают начало девятого, и желудок напоминает, что я сегодня так и не пообедал. Успеть на ужин, пока еще есть время? Я прибавляю шаг и торопливо вхожу в Большой зал. Надеюсь, я опоздал к речи, которую, как сказал Снейп, намеревался произносить Дамблдор? Я не могу поручиться за свое лицо. У меня не хватит способностей сделать вид, что я верю в то, что мы контролируем ситуацию.
Я прохожу к своему месту. Рон уже ушел, Гермиона сидит и читает книгу, машинально обгрызая яблоко. На мой приход она кивает, не отрываясь от текста, и замечает:
- Можешь попросить у эльфов добавки, ты сегодня голодный, наверное.

- Да ничего. Гермиона, Дамблдор произносил… какие-нибудь объяснительные речи?

Она опускает книгу и устремляет на меня серьезный взгляд:
- Нет. А что, должен был? Наверное, под конец приберегает. Сегодня многие пришли на ужин поздно.

В самом деле, свободных мест в зале практически нет, хотя на удивление тихо. Словно убавили громкость разговоров. И смеха совсем не слышно.

- А Рон где? - спрашиваю я хмуро.

- Не знаю, - так же отзывается Гермиона, - он тоже не обедал. Перед сессией, когда мозги нуждаются в подпитке… Сказала бы я по этому поводу… - она машет рукой и вздыхает. Я неловко треплю ее по плечу, и она кивает:
- Ты ешь, ешь. Хоть в тебя запихать побольше.

Я усмехаюсь и приступаю к овощному рагу. Успеваю покончить с ним и взять тарелку с десертом - морковка со сметаной, - и без того необычная тишина делается вовсе гнетущей. Я поднимаю голову. Дамблдор поднялся со своего места и жестом просит внимания. Я машинально обхватываю руками чашку с чаем. Он обжигает пальцы, но мне все равно.

- Дорогие друзья, - начинает Дамблдор негромко, - студенты и преподаватели…

Я нахожу взглядом неизвестно когда появившегося Снейпа. Тот сидит с отсутствующим выражением лица и рассматривает студентов своего факультета, будто контролируя их реакцию. Его самообладание вызывает во мне зависть и почти гнев, не знаю, на что. Я тоже так хочу. Ни малейшего намека на то, что он знает, о чем пойдет речь. Но он ведь знает, даже предупредил меня, чтобы я не среагировал по-глупому. Он не смотрит в сторону нашего стола. Ему все равно - или он уверен в моей реакции? Мне вдруг хочется доказать, что я тоже способен держать маску.

- … думаю, все вы знаете о трагическом событии, произошедшем сегодня в маггловской части Лондона. Оно затронуло не только немагическое население города. Мы сочувствуем сегодня горю мисс Лавинии Дженнингс, потерявшей брата…

Весь Хаффлпаф опускает головы. Лавиния - бледная хрупкая скандинавка - оглядывается и скользит взглядом по столу Рэйвенкло.

- … и несчастью мисс Луны Лавгуд, лишившейся отца…

Девушки встречаются глазами. Без кивков, без взмахов рук. Они просто смотрят друг на друга, и я думаю, спустя какое-то время мы увидим их бродящими рука об руку. Почему-то мне так кажется.

- Всем нам казалось, что эти события связаны друг с другом: трагедия в редакции магического журнала и взрывы в Сити, - ровным тоном продолжает директор, - однако это не так.

Внезапный шум, множество голосов, потрясенные взгляды.

- Над кварталами Сити в небе не было обнаружено ни одной Черной метки. Работники Министерства не нашли никаких улик, указывающих на то, что это дело рук Пожирателей смерти. Посему считать, что это работа Сами-Знаете-Кого будет ошибочно. Это лишь беспорядки в маггловском обществе. Уносящие жизни людей, страшные в своей жестокости, но творимые магглами, а вовсе не магическим путем.

«Imperio, известное как заклятие Подвластия, снова стало одним из часто применяющихся Непростительных. Время затишья после первой войны кончилось, оно используется не только в нашем мире…. Магглы, подвергшиеся ему, сеют в обществе смуту и беспорядки. Террористические акты, ритуальные самосожжения, финансовые катастрофы, экологический кризис…» Я слышу слова директора, адресованные мне, так ясно, словно они произнесены полчаса назад.
Мне хочется вскочить и закричать на весь зал, так, чтобы потом горло хрипело, так, чтобы у Дамблдора заложило уши. Ложь, ложь, ложь! Все связано, не так, значит иначе! А мы отсиживаемся, как крысы в норе, и ждем, пока я научусь убивать. И я ничего не могу с этим поделать, потому что выйти в одиночку прямо сейчас - означает нарваться на собственную бесполезную смерть, которая ничего не изменит.
Когда я ловлю себя на том, что киваю, соглашаясь со словами Дамблдора, я не верю сам себе. И лицо у меня, кажется, такое, что ни у кого не вызывает вопросов.
А ведь в мою сторону и впрямь смотрят. Как я раньше не замечал?

Я поворачиваю голову и встречаю взгляд Снейпа. Он смотрит сквозь меня, я отвечаю тем же, со стороны не поймешь, что это зрительный контакт. Но я чувствую его поддержку - и сижу спокойно, хотя кровь гулко стучит в ушах, а пальцы, сжимающие чашку, так дрожат, что со дна, кружась, поднимаются чаинки.

- … поэтому прошу всех успокоиться. Нам не угрожает внезапная война. Более того, прошу всех вернуться к выполнению домашних заданий, - Дамблдор улыбается, и мне хочется его придушить, - потому что через неделю начинаются экзамены. Пятые и седьмые курсы призываю к тщательности - вас ждут СОВы и ЖАБы. На этом благодарю вас за внимание. - Он садится, и я чувствую, как он скользит по мне взглядом. Мне вдруг кажется, что рентгеновские способности Дамблдора ослабли - или Снейп хорошо научил меня закрываться.

Ужин заканчивается гораздо более жизнерадостно, но я не думаю, что словам директора поверили все. Когда мы выходим из-за стола, я нахожу глазами Луну. Она кивает мне, потом говорит:
- Я подойду к Лавинии, если ты не против, Гарри? - я киваю, не зная, что испытывать: беспокойство или облегчение. С одной стороны, лучше бы им сейчас держаться по отдельности, пока раны не затянулись, и не травить друг другу душу. С другой стороны, взаимопонимание сейчас кажется самым важным, и это сближение может быть закономерностью.

Гермиона ждет меня у выхода, опустив голову. Я касаюсь ее руки:
- Куда пойдем?

- В гостиную, - говорит она невыразительно. Мы молча выходим, и лишь отойдя на пару поворотов коридора, Гермиона решается шепотом заговорить:
- Гарри, ты веришь в случайность этого совпадения? В то, что за ним не стоит… Волдеморт?

Она как всегда запинается на его имени, а я соображаю, что сказать. Правду - и открыть, что Снейп меня предупредил? Гермиона никому не скажет, конечно, и тем не менее… Сделать вид, что верю? Она не поверит в такую наивность.

- Нет, - говорю я наконец, не позволяя ей остановиться и продолжая идти вперед, - но сидеть и демонстрировать это было бы как-то… неумно, ты согласна?

- Согласна. Если ты не заметил, я тоже сидела и делала вид, что верю каждому сказанному слову. Но я не верю даже тону Дамблдора.

Я не обратил внимания на ее реакцию. Я лишь ждал реакции Снейпа на мою выдержанность. Как будто что-то доказывал ему. Или себе. Мне становится неловко.

- И все-таки это связано одно с другим, - роняет Гермиона, не замечая моего смущения, - не может не быть связано… Как я устала, если бы ты знал…

Я резко поворачиваюсь. У Гермионы дрожат губы, она смотрит прямо перед собой и идет на автомате, кажется, не разбирая дороги.

- От чего? - спрашиваю я, чтобы не дать ей уйти в себя. Наверное, из-за Луны вчера перенервничала.
- От всего. Родители там, в Лондоне, я не могу связаться с ними иначе как совой, все время боюсь, что «горячая» война начнется в любую минуту - и я ничего не успею предпринять, чтобы их спасти… ты был последние месяцы сам не свой, я ужасно боялась, что ты что-нибудь с собой сделаешь… Теперь эти несчастья с Луной и с Лавинией… - Она отворачивается, чтобы скрыть слезы, но я слышу их в голосе. - Ну и Рон тоже. Для полноты картины… - сдавленно договаривает она и умолкает. Я оглядываюсь - в коридоре почти нет знакомых лиц - обхватываю Гермиону за талию, оттаскиваю к ближайшему окну и прижимаю к себе.
Она плачет, наверное, нервы не выдержали непрерывного стресса, ее слезы смачивают мою шею, а я не знаю, что предпринять. Второй раз за два дня ужасное чувство беспомощности. С Луной хоть она знала, что делать, а что теперь мне делать с ней?

- Гермиона, ну что ты, - беспомощно говорю я, гладя ее по голове, - ну не плачь, пожалуйста… ну что ты… Все будет хорошо…

Она не поднимает головы, вздрагивая от прорвавшихся рыданий. Я поворачиваюсь так, чтобы заслонить ее спиной от проходящих мимо студентов. На нас поглядывают, но не насмешливо и не любопытствующе, а скорее испуганно. В последние два дня в Хогвартсе многое изменилось. Кто знает, от чего плачет девушка, которую обнимает Гарри Поттер? Может быть, произошла очередная беда. Кто-то трогает меня за локоть, но я не оборачиваюсь, продолжая укачивать Гермиону и бормоча что-то бесполезное, но утешительное.

- А он… как он мог так с нами поступить? - выдавливает она приглушенно, - он думает, я железная… все могу выдержать, все объяснить… я люблю его, Гарри, понимаешь, люблю! - вскрикивает она вдруг и судорожно обнимает меня, заходясь истерическим плачем.

- Он тоже тебя любит, - говорю я ласково, стараясь не стискивать зубы и не зажмуриваться. Хоть один из нас должен сохранять спокойствие.

- Нет… если бы любил… он бы так не поступил… сказал, я бесчувственная… а я не могу больше… не могу… - ей не хватает воздуха, она, по-моему, вот-вот лишится чувств. Я вспоминаю про успокоительное и думаю о том, взяла ли она его с собой. А еще, пожалуй, стоит дойти до больничного крыла.
Меня снова молча трогают за плечо, и я раздраженно оборачиваюсь, чтобы послать незваного утешителя подальше. Уже открываю рот - и слова застревают в горле, потому что это Рон. Губы плотно сжаты, к ним приложен палец, глаза смотрят мимо меня на Гермиону - но когда я поворачиваюсь, он встречает мой взгляд. «Что?» - молча поднимаю я брови. Он кивает на Гермиону и молча раскрывает руки. Я секунду колеблюсь, потом киваю. Лучше, если они помирятся. И лучше, если при этом не будет третьего лишнего.

Я осторожно расцепляю переплетенные за моей шеей пальцы, отодвигаюсь - всего мгновение, и Рон занимает мое место, и Гермиона вскидывает голову, словно не веря, кто перед ней. Заплаканные глаза не карие, а почти желтые, веки опухли - и Рон не раздумывая прижимается к ним губами.
- Я люблю тебя, - говорит он потом.

- Рон… - шепчет Гермиона, - ты откуда?

- Прости меня, - отвечает он, - простите…

Может быть, мне показалось, что последнее слово прозвучало во множественном числе. Они крепко обнимаются, и я пячусь, пока не дохожу до поворота коридора. И только здесь позволяю себе разжать до боли сжатые кулаки.
Я хочу в Гриффиндорскую башню. В свою комнату. На свою постель. Задернуть полог - и упасть на кровать, ни о чем не думая, ни на чем не сосредоточиваясь.
И так я и делаю.

Я долго лежу ничком, стискивая подушку, и последнее, что вспоминается мне перед сном, это севший от слез голос Гермионы, обращенный к Рону, и его собственный, сиплый от искренности. «Я люблю тебя. Люблю, люблю, люблю…»
Этот глагол долго звучит в моей памяти, и я проваливаюсь в сон, все еще слыша его. Сам не знаю, почему мне горько.

Глава 33. Выпад Невилла.

Северный ветер нагнал туч, и над Хогвартсом сомкнулась плотная, непроницаемая для солнца пелена. Очень подходяще для моего сегодняшнего настроения. Я отвратительно спал, и если бы не был уверен, что очищение сознания перед сном действует, наверное, беспокоился бы больше.

Если не считать того, что в голове бесконечно крутилось вчерашнее признание Рона в любви, мне удалось освободить рассудок от мыслей. И проснуться с бухающим сердцем, не понимая, где находишься, было очень неприятно. Я распахнул глаза, хватая губами воздух, разбуженный собственным криком, и не смог вспомнить никаких деталей кошмара. Только - снова - смутное воспоминание об обилии красного цвета, от которого к горлу подступила горечь. Было пять утра, и до семи я кое-как продремал, каждые несколько минут поднимая тяжелые ресницы.
Наверное, глаза теперь больные.

Я выхожу из-за полога и автоматически киваю Невиллу и Дину. Рон стоит около двери, уже полностью одетый, и смотрит в мою сторону. Я не отвечаю на взгляд. Между нами ничего не изменилось.
Симус привычно глядит сквозь меня, я тоже его игнорирую. Кажется, еще немного - и я вполне смогу обходиться вообще без разговоров в этой комнате. Дин будет только рад, а Невилл… он, наверное, поймет. Все лучше, чем пытаться приклеить на лицо вымученную улыбку, чтобы не нарваться на рассуждения о моем скверном характере.

Вздохнув, я прохожу к столу, складываю в сумку учебники, проверяю, все ли взял, и иду к двери. Невилл говорит в спину:
- Гарри, меня подождешь?

- Подожду, - киваю я, не оборачиваясь. Не хочется подражать Рону и делать вид, что в упор его не замечаю. Я рад, что они все же помирились с Гермионой. Даже если больше мы не перемолвимся ни словом, все равно я рад за них. А Рон, похоже, сегодня задался целью просверлить во мне взглядом дырку.

- Идем, - чуть запыхавшись, Невилл открывает дверь, и мы выходим. История магии, Трансфигурация, Высшие Зелья. Что творится в этом году с нашим расписанием? Оно лишилось всякого намека на стабильность. Снейп и МакГонагалл - единственные, кто сохранил прежнюю очередность своих занятий. Все остальные ставят уроки в случайном порядке. Конечно, я понимаю, что это из-за факультативов, но узнавать расписание за день никому не понравилось, хоть теперь мы и привыкли. Готовиться приходится даже по ночам.

Завтрак по-английски - так гордо именуется овсянка с зеленью. Говорят, так начинает день маггловская королева. Полезно для здоровья и все такое прочее. Гадость ужасная. Я ковыряюсь в ней ложкой и решаю, что лучшим выходом будет все же потерпеть и по-человечески пообедать. Отодвигаю тарелку и мимоходом скольжу взглядом по столам, задерживаясь на преподавательском.
Как Снейп это ест? Наверное, ему тоже не нравится овсянка. Неудивительно, что с утра на него лучше вообще не оборачиваться. От такого выражения лица мухи дохнут.
Мне легко на него сейчас не смотреть. Сдвоенные Зелья - там я его увижу вне зависимости от своего желания, в силу объективных причин. И не дам Малфою повода меня рассматривать, гадая и строя предположения. А какого черта, кстати, он меня так пристально изучает?
Я допиваю остывший чай и встаю из-за стола, отбрасывая салфетку. Рон и Гермиона сидят, касаясь друг друга плечами, и Гермиона ест сегодня так мало, что мне хочется пошутить на тему «а кто говорил, что надо подкармливать мозги». Но я не стану. Они кажутся такими спокойными, сосредоточенными друг на друге… Я не хочу мешать.

История магии всегда навевала на меня сон. Да и не только на меня. Девяносто девять человек из ста всегда мирно дремали на лекциях Биннса. Сотая - Гермиона - методично записывала, а потом весь курс пытался выпросить у нее конспекты. Утрированно, но правда; так было до того, как Биннс заговорил о Гитлере.
Не думаю, что Дамблдор был сильно доволен этим фактом, и если я что-нибудь понимаю, профессору-призраку было строго велено давать студентам только ретроспективную оценку прошлого, не затрагивая тем Настоящее и Будущее. Но плотину, кажется, уже прорвало. Рэйвенкловцы забрасывают Биннса вопросами, гриффиндорцы по мере сил им помогают, и уснуть в гвалте, который теперь царит на Истории магии, просто невозможно. А жаль, потому что ужасно хочется. Просто глаза закрываются.

Дата добавления: 2015-11-16