Застенчивость и школа

Для того, чтобы нормально расти и развиваться, молодому человеку необходимо доверять окружающе­му его миру. Позитивное отношение к миру, чувство

защищенности дает развиваться гибкости мышле­ния, аналитическим способностям, склонности к эк­спериментам, допускает более высокую степень личной свободы, развивает дар предвидения. В резуль­тате этого, человек, в нашем случае — ребенок, оказывается готовым ко встрече с любой нетипичной для него ситуацией....тепло и понимание учителей помогают ребенку делить с другими место под солнцем, игрушки, внимание и привязанности, получать радость и удовольствие от общения с другими детьми.

Каталог, Большая детская школа, Пало-Альто, Калифорния

Это — описание идеальных дома и школы, в которых ма­ленький ребенок защищен от возникновения каких-либо комп­лексов. Всем детям необходимо чувство веры. Им нужно знать, что их дом — нежный, что это место, где ценят их личные достоинства, где уважают их личную точку зрения, где любят именно их и признают их уникальность. Школа и дом должны защищать от страха, а не быть источником сомнений в собст­венных силах. Они должны стать «местом, дающим силу», в котором ребенок интуитивно учится крепкой и безусловной любви, стабильности в понимании его другими людьми.

Школа — хорошее убежище для застенчивых, если в ней плохие учителя. Зайдите в классы и попросите обычного школь­ного учителя подтвердить то, что показали несколько предвари­тельных анализов — как правило, учитель не чувствует застенчивости своих учеников. Такие анализы не обнаружили связи между мнением детей о себе и представлениями о них учителя. Когда я просил учителей назвать мне своих застенчивых студентов, одни отвечали, что таких среди их учеников нет, но некоторые безошибочно указывали на ребят, знакомых нам по результатам тестов. Те учителя, которые сами страдали застен­чивостью, передавали ее своим застенчивым ученикам, так что они лучше чувствовали их присутствие.

Мэрилин Робинсон, талантливый учитель школы второй ступени, считает, что проблема застенчивости касается ее уче­ников и что школа углубляет эту проблему:

Застенчивые дети в классе боятся бегать и ритмично танце­вать. Когда они отвечают на вопросы, их скучно слушать, а

ответом часто являются слова: «Я не знаю». Они боятся громко кричать, открыто высказывать свое мнение и, в общем, боятся сделать ошибку. Обычно они садятся у стенки и ждут, когда кто-нибудь позовет их играть. Если этого не происходит, они могут слоняться вокруг играющих детей, иногда показывая «больной палец», и стараются не выпускать из виду медицин­скую сестру. Так же, как и родители, общество и институты придают особое значение уровню образования детей, и дети чувствуют себя неуверенными и менее способными радоваться жизни. Благодаря такому акценту на способности к обучению, дети с меньшими баллами и не собираются начинать учиться. Они становятся пленниками школы и даже не помышляют продолжить обучение в колледже.

Посмотрим на случай с Джей Джей.

Джей Джей был нежным ребенком с лабильной психикой и большим запасом трудолюбия. Он приехал из страны с нераз­витой экономикой и говорил по-английски с сильным китайским акцентом. Учился он плохо, едва дотягивая до уровня «среднего ученика» первой ступени. В это время наша школа стала делить учащихся по успеваемости на отличников, середнячков и слабых, что меня очень обеспокоило. Я безрезультатно пыта­лась получить «высшую группу», чтобы иметь возможность контролировать перевод в нее детей из других групп, и изо всех сил старалась поддерживать высокое мнение о своих способнос­тях в ребятах из «низшей группы». Я видела, что у этих детей улучшается представление о самих себе и что они стараются перейти в группу ребят, где учатся хорошо. Но скоро дети поняли, что они числятся в слабых учениках и изменить это не представляется возможным, поскольку средняя и высшая груп­па переполнены.

Джей Джей прошел тестирование и был зачислен в нижнюю группу, но учился усердно. Прошел год, а Джей Джей продолжал оставаться среди слабых. Для того, кто в раннем возрасте получил ярлык «слабый ученик», редко представляется возмож­ность что-то изменить.

Чтобы укрепить уверенность в собственных силах, Джей Джей решил заняться легкой атлетикой. Какое-то время это хорошо работало, но его друзья подрастали, а он оставался маленьким. В спорте слишком велика конкуренция. В команду стараются принимать здоровых и сильных ребят, а низкорослые, подобно

застенчивому Джей Джей, практически не имеют шансов попасть в «реальный» спорт.

Сейчас Джей Джей учится в восьмом классе. Если что он и умеет делать, то это — играть в «грабителя» (У вас есть монетка? — Ищу — Давайте). Может, со временем, развив свой талант в этом направлении, он сумеет делать то же самое в метро и, возможно, закончит жизнь в другом общест­венном месте — тюрьме.

«Может, будь Джей Джей чуть поумнее, пообразованнее, проблем с застенчивостью и сомнениями у него было бы по­меньше?» — скажете вы. Если бы это было так, то для студентов с высоким интеллектом, живущих при «академической эконо­мике», в которой сила ума является мерилом собственной цен­ности, каждые несколько лет не вставал бы вопрос инфляции. Только если вы отличник в начальной школе, у вас есть время двигаться вверх по образовательным ступеням — от высшей юниорской к высшей школе, к колледжу, к специальной или профессиональной школе, к фирме и так далее. На каждой ступени выбираются лучшие и только они могут двигаться дальше, но половина из них будет заведомо слабее состава новой, более «элитной» группы. Когда самооценка основана на социальном сравнении, прикладываются все усилия, чтобы удержаться, всегда боишься, что окружающие увидят, что ты блефовал.

Каждую пятницу в шестом классе, где преподавала миссис Гейни, подводились итоги. Для нас это был самый мучительный день, день настоящей расплаты. Все утро до самого обеда мы проходили тестирование (кто следующий?).

После перерыва мы выстраивались в проходе классной ком­наты и, тупо разглядывая стены с потолком, мысленно проща­лись со своими насиженными местами. Мы ждали оглашения приговора — для кого из нас звонок зазвонит снова, а для кого он уже отзвонил. На основании среднего числа очков в тесте, каждый из нас классифицировался от 1 до 30 и рассаживался соответственно полученным баллам — наилучший и самый блестящий помещался поближе к учительскому столу. Всегда чувствовалось напряжение наших амбициозных маленьких от­личников, когда они силились определить — сохранилось ли за ними их «лучшее» место или их успели обогнать? К тому же всех волновало, вытеснили ли мальчики девочек или тем удалось сохранить свои позиции.

После того как первые десять имен были названы и ученики рассаживались по своим местам, напряжение заметно спадало; еще легче становилось, когда проход освобождали «середнячки», после этого миссис Гейни переходила к финальной десятке, нервно топтавшейся в конце класса, и все сорок глаз устремляли свои взгляды к оставшимся. Каждое названное имя сопровож­далось комментариями — зачитывались баллы по математике, языку, истории и прочим наукам. Улыбки медленно гасли и гасли, по мере того, как баллы становились все ниже. Иногда приходилось сжимать зубы — очередной несчастный почти что корчился в агонии, но объяснить нам, что смеяться над другими, поскольку каждый из нас может оказаться на их месте и жалеть придется уже нас, не представлялось возможным. Невообрази­мо! Как обычно, у двери оставался «бэби» Гонсалес. Я был уверен, что он специально делал так, чтобы услышать слова учителя: «На этой неделе вы снова последний, мистер Гонсалес». Никто не смеялся и не глазел на него, «бэби» был самым большим в классе и никогда не работал и не играл вместе со всеми.

Я могу обрисовать тип «бэби» Гонсалеса. До недавнего времени я был классным руководителем студентов моего собст­венного колледжа. Я был частью системы, которая заставляла студентов сдавать экзамены публично, а не обсуждать идеи в частной беседе. Подсознательно я стремился скрыть конкурен­цию между классами. Мне казалось, что это один из способов не дать развиться духу сомнения. Я изменил свой метод, когда мое невольное исследование натолкнуло меня на мысль, что я становлюсь стражем. Теперь я понимаю, что мои студенты играли роль испытуемых в моем исследовании, даже когда я этого не замечал.

На основе наших наблюдений за школьниками и студентами колледжей, которых мы тщательно обследовали в эксперимен­тальных ситуациях, так же как и в нашей «Клинике для застен­чивых», мы пришли к следующим заключениям о застенчивых студентах:

• Они неохотно начинают разговор, действуют, высказыва­ют новые идеи, поступают по своей инициативе или задают вопросы.

• Они неохотно разрешают двусмысленные ситуации.

• Как и ожидалось, застенчивые студенты меньше говорят, чем незастенчивые.

• Неупорядоченные, разрешительные ситуации, такие как танцы, создают особые проблемы для застенчивых, когда нет ясности, когда руководящие указания, как себя вести, не выражены точно, как на лекции в классе.

• В ситуациях, при которых нужно проявить инициативу, при встрече мужчины и женщины, застенчивым мужчи­нам труднее завязать беседу, чем застенчивым женщинам. Мужчины проявляют пониженную скорость разговора и контакта глазами. Женщины отвечают улыбкой и кивком головы чаще, что свидетельствует о том, что они боятся.

• Застенчивые студенты реже жестикулируют, когда отве­чают на вопросы, чем незастенчивые.

• Застенчивые дети много времени проводят сидя, меньше бродят и реже говорят с другими детьми. Они подчиня­ются распорядку и реже бывают недисциплинированны­ми.

• Застенчивые редко участвуют в специальных заданиях, таких как замещение учителя.

• Они получают меньше общественных наград и меньше замечаний, чем незастенчивые.

Дата добавления: 2015-07-11