Читайте также:
|
Обращаясь к истории государственной школы и презентируя ее представителей, сосредоточим внимание на формировании методологических установок и общественно-политической позиции ученых этого направления.
В истории государственной школы можно выделить несколько этапов, которые отражали развитие этого научного, интеллектуального и одновременно общественного явления.
Начало формированию нового направления – школы в историографии было положено несколькими событиями, связанными с деятельностью С.М. Соловьева и К.Д. Кавелина в середине – второй половине 40-х гг. XIX в. К указанному времени в русской исторической науке господствовали взгляды Н.М. Карамзина и М.П. Погодина. Набирало силу славянофильство. В концептуальном, методологическом и идейно-политическом отношении историки нового направления критически воспринимали их идеи. Атмосфера ожидания грядущих общественных и государственных преобразований заставила их пересмотреть идейно-методологический багаж науки предшествующего времени и поставить на повестку дня обсуждение проблем истории в контексте современных задач общественно-политической жизни страны.
Можно говорить, что в период с середины 40-х до середины 50-х гг. XIX в. (первый этап) происходит становление концепций основоположников государственной школы, которое совпало с началом перелома общественных настроений в пользу либерализации внутренней жизни России. Первые шаги в этом направлении со стороны С.М.Соловьева были сделаны в защищенных им диссертациях. В магистерской («Об отношении Новгорода к Великим князьям», 1845) и докторской («История отношений между русскими князьями Рюрикова дома», 1847) диссертациях, в своих первых статьях С.М. Соловьев впервые на масштабном историческом материале реализовал идею развития родовых отношений в государственные как естественный органический процесс эволюционного движения русской государственности. Одним из первых читателей трудов Соловьева стал его друг – историк и правовед К.Д. Кавелин. Он, а также Т.Н. Грановский, принадлежавшие к «партии» западников в Московском университете, увидели в Соловьеве не просто талантливого историка, но человека с либеральными общественно-политическими установками. С этого времени Соловьев прочно вошел в сообщество либералов-западников, критически воспринимавших консервативную и славянофильскую идеологии.
К.Д. Кавелин свою систему взглядов на ход русской истории выразил в статье «Взгляд на юридический быт Древней России», опубликованной в 1847 г. Как и Соловьев, Кавелин опирался на идеи органического закономерного развития человечества и отдельных национальных культур. Являясь поборником идей гегелевской диалектики, он также полагал, что в основе исторического процесса лежит борьба противоположных начал – родовых и государственных. В его статье наиболее определенно среди первых работ «государственников» была поставлена проблема особенностей исторического развития России в сравнении с Западной Европой. Специальные сюжетные линии были связаны с попытками определить роль государственного и личностного начал в русской истории.
С начала 1850-х гг. усилиями Соловьева философские посылки и общая схема истории, намеченная в указанных работах Соловьева и Кавелина, стала облекаться в исследовательскую ткань главного труда Соловьева - «История России с древнейших времен». Обоснованием нового подхода и принципов исследования в нем стали Предисловие и первая глава I тома[371].
К середине 1850-х гг. в основном сформировались научные взгляды третьего представителя государственной школы – Б.Н. Чичерина, окончившего в 1849 г. юридический факультет Московского университета. К 1853 г. им была подготовлена диссертация («Областные учреждения России в XVII в.»), защищенная по ряду причин несколько позднее – в 1856 г[372]. Выразительной темой диссертации Чичерина стала проблема особой роли государства в русской истории и вопрос о тенденциях его эволюции. Его вывод о развитии российского государства «сверху», отражал характерное для западнического направления общественной мысли представление об отличительных особенностях хода русской истории в сравнении с европейской. Как историк он отдавал должное силе русского государства, как гражданин ратовал за его развитие на правовых основах по типу европейских государств.
Таким образом, к середине 50-х гг. XIX в. первые труды «государственников» вполне определили канву нового направления в историческом и историко-правоведческом знании. Главные фигуранты новой научной школы заявили о себе как о деятелях либерального толка и ученых, склонных опираться на идеи эволюции, закономерности, прогресса, принципы историзма и диалектики, методы компаративного анализа. В преддверии реформ научные и общественно-политические идеи «государственников» отличались историческим оптимизмом и обладали несомненной новизной.
Следующим этапом в истории государственной школы стало время осознания последствий Крымской войны и кануна крестьянской реформы. Данный этап условно можно датировать серединой 1850-х-1861 гг. В этот небольшой по длительности период оттачиваются политические основы взглядов и исторической концепции представителей государственной школы в связи с активной общественной позицией, которую они занимают в период обсуждения проектов отмены крепостного права. Особенно это характерно для К.Д. Кавелина и Б.Н. Чичерина, заявивших о себе как деятелях, формулировавших посредством публицистических выступлений основные положения либеральной программы преобразований в России.
По почину Кавелина была создана небольшая инициативная группа либеральных публицистов (кроме Кавелина в нее входили Б.Н. Чичерин и Н.А. Мельгунов), создавших серию статей по злободневным проблемам российской жизни. При их помощи к публицистической работе были приглашены и другие деятели. Все материалы были переправлены для публикации А.И. Герцену, который на их основе организовал новое издание «Голоса из России».
К наиболее крупным и значимым публицистическим сочинениям К.Д. Кавелина и Б.Н. Чичерина, выражавшим либеральные идеи, следует отнести совместно написанное «Письмо к издателю», адресованное А.И. Герцену. Кроме того, целый ряд важных положений либеральной программы русских мыслителей содержали статьи Б.Н. Чичерина - «О крепостном состоянии», «Об аристократии, в особенности русской», «Современные задачи русской жизни», К.Д. Кавелина - «Государственное крепостное право в России» и др. Важно подчеркнуть, что подоплеку их политической программы составил богатый исторический материал[373], поданный в соответствующей интерпретации. Ее смысл сводился к обоснованию необходимости отмены крепостного режима и либерализации общественно-политической жизни в стране. Путь революционных потрясений ими безоговорочно отвергался.
Нельзя не отметить общественно-политическую и культурную функцию, которую взяли на себя молодые ученые. При помощи исторической публицистики они объясняли согражданам «современные задачи русской жизни». К.Д. Кавелин, констатируя военно-политический кризис в России, подчеркивал «обязанность каждого русского» думать о его причинах и предлагать средства изменения «к лучшему» русской действительности. Его обзор истории крепостного права делал акцент на государственном происхождении этого института и подчеркивал соответствующие задачи изменения государственной политики[374]. В унисон ему Б.Н. Чичерин призывал общественные силы к обновлению «духа» и «самосознания». «Обратимся к прошедшему и постараемся в нем найти ключ к уразумению настоящего», – предлагал он, определяя этим значение научного взгляда на историю, позволившего ему вывести на этой основе «главные начала» либерализма, приемлемые, по его мнению, «для благоденствия России»[375].
Своеобразной научной публицистикой отреагировал на злобу дня и С.М. Соловьев. В 1858 г. он издал «Исторические письма»[376], в которых было выражено кредо обновлявшейся исторической науки. Через идеи прогресса и развития, категории «личность», «народ», «государство», «правительство», историк предлагал свое представление о движущих силах истории и роли исторической науки в современной ему культуре. Соловьев выступал сторонником взгляда о прогрессирующем совершенствовании человека в истории, полагая, что основу этого процесса составляют «два могущественных двигателя» – семья и собственность. Именно они, по его мнению, должны были формировать систему «личных» отношений и способностей. Активное личностное начало в истории адекватно проецировалось им на социальную роль истории-науки и интеллектуальную деятельность историка как участника исторического процесса. «История должна способствовать установлению правильного взгляда на настоящее…жизнь имеет полное право предлагать вопросы науке, наука имеет обязанность отвечать на вопросы жизни»,– заключал С.М. Соловьев, определяя задачи сообщества ученых-историков в ситуации ожидания буржуазных преобразований[377].
Сочетание научных и общественно-политических задач исторического знания, воплотившееся в разнообразной творческой деятельности представителей государственной школы, содействовало демократизации социальной функции исторической науки: каждый гражданин мог стать потребителем ее интеллектуальной продукции. В связи с этим осознавалась особая ответственность ученого за предлагаемую им научную информацию; формировался комплекс этических норм, предъявляемых науке и ученому. С.М. Соловьев в своих «Письмах» особенно четко отразил понимание необходимости достижения достоверного и беспристрастного исторического знания: «Жизнь» не должна «навязывать науке решение вопроса, заранее уже составленное вследствие господства того или другого взгляда», историк «не смеет перемешивать явления по произволу», не имеет права допускать «фальшь» в своем научном построении[378].
60-70-е гг. XIX в. – период наиболее интенсивных исторических, философских, социологических исследований представителей государственной школы. С.М. Соловьев в эти годы ведет преподавательскую деятельность и усиленно работает над многотомной «Историей России». Его концепция приобретает законченное конкретно-историческое выражение. В отдельных поздних исследованиях, вышедших в конце 1860-х – 1870-е гг. (см.: «Публичные чтения о Петре Великом», «Начала русской земли», «Наблюдения над исторической жизнью народов»), он, сохраняя верность гегелевской философии истории в «Наблюдениях…», в то же время проявил известный интерес к многофакторному анализу, характерному для позитивистского подхода, получавшего в эти годы распространение в России. Некоторые историки полагают, что более всего влияние позитивистских идей проявилось в «Началах…», где историк попытался определить особенности русской истории несколькими факторами, в том числе географическим, этнополитическим и внешнеполитическими обстоятельствами. Соглашаясь с этим мнением, нельзя не заметить, что еще в I томе «Истории», появившемся в 1851 г., он, по сути, обрисовал целую систему условий исторической жизни России, определивших ее специфику.
Среди отмеченных сочинений особое значение имел труд историка «Наблюдения над исторической жизнью народов» (1868-1876), печатавшийся в течение длительного времени на страницах журнала «Вестник Европы». Эту работу Соловьева, который предпринял обозрение историй развития различных цивилизаций Востока и Запада, можно рассматривать как итоговую, и одновременно, программную. Взгляд на мировую историю позволял историку не только определиться с историческим местом России в ней, но утвердиться в определенных теоретических положениях. В частности, его глубоко интересовала идея прогресса, которая прозвучала еще в 1858 г. в «Исторических письмах». В «Наблюдениях…» происходит изменение прежде оптимистического настроения относительно веры в бесконечный прогресс. Изучая исторические взаимодействия различных народов «древнего» и «нового мира», Соловьев в христианстве видит ту силу, которая позволила «диким» народам – варварам – одержать победу над старой Римской цивилизацией. Религиозная вера, по его мнению, изменила мировоззренческую систему новой рождающейся европейской цивилизации. В ее основу закладывался тип религиозного, «положительного» человека, стремящегося к прочному, устойчивому миропониманию. Идея бесконечного прогресса не соответствовала новому типу, поскольку предрекала «бесконечное несовершенство» и «бесконечные ошибки»[379]. По свидетельству сына С.М. Соловьева – В.С. Соловьева, «любимой мыслью» отца было следующее суждение: «Человечество в своих настоящих условиях на обитаемой им планете должно одряхлеть и умереть»[380]. В соответствии с изменившимся подходом у него было поколеблено прежнее понимание историзма. Теперь для него это не только вечное обновление, но и драма движения человечества через путь ошибок и утрат. В статье «Прогресс и религия»[381] (1868) он наиболее последовательно выступил против «обоготворения прогресса», что позволило комментатору – Н.И. Цимбаеву – сделать вывод о мировоззренческом кризисе, пережитом «поздним» С.М. Соловьевым[382].
Для К.Д. Кавелина данный период стал временем вполне выраженного интереса к позитивизму. Его работы, написанные в 1870- 80-е гг. – «Задачи психологии», «Априорная философия или положительная наука?» и др.,– демонстрировали отказ от идеалистической философии Гегеля и вхождение Кавелина в мир позитивистских ценностей. Эту серию статей иногда рассматривают в качестве своеобразной основы пропаганды позитивизма в русской интеллектуальной среде[383].
Другой блок его публицистики – «О задачах искусства», «Задачи этики», «Поземельная община древней и новой России», «Крестьянский вопрос» – поднимал, в двух первых из названных статей, психологические и философские аспекты этики. В двух последних статьях он обращался к актуальным проблемам необходимости разработки широкой программы реформ, заявляя этим самым свою неудовлетворенность ходом преобразований. В своих философских исканиях он стремился соединить привлекательные стороны различных доктрин. Кавелин в своих работах и выступлениях, в частности, в диспуте с И.М. Сеченовым[384], оставался верным мысли о приоритете личностного начала и отстаивал идею об относительной самостоятельности «умственной» жизни. В отличие от оппонента, материалиста по убеждениям, он считал, что сознание и мышление создают идеальный мир, выводят человека из «тесного круга индивидуальности» и поднимают его до «степени общего коллективного продукта умственной деятельности людей»[385].
К.Д. Кавелин, в сравнении с С.М. Соловьевым и Б.Н. Чичериным, не проявлял склонности к созданию фундаментальных исследований, ощущая вкус к малым формам выражения своих научных идей. В эти годы он пишет серию статей и рецензий на исторические труды, в том числе на выходившие тома «Истории» Соловьева. Среди наиболее значимых публикаций по русской истории следует выделить «Краткий взгляд на русскую историю», ставшую результатом его доклада во время деловой поездки в Германию (1863-1864 гг.), где он выступал в профессорском клубе в Бонне. В 1866 г. им была написана статья «Мысли и заметки о русской истории» [386]. Поводом для ее написания стал выход томов «Истории» С.М. Соловьева, посвященных любимому Кавелиным герою русской истории – Петру I, а также «Истории царствования Петра Великого» Н.Г. Устрялова.
«Мысли и заметки…», опубликованные в «Вестнике Европы», рассматривались современниками как небольшая монография К.Д. Кавелина, в которой он подводил итог своих исторических и политических взглядов. Общественную значимость его труду придавал интеллектуальный пафос автора, констатировавшего процесс эволюции общественного сознания в понимании смысла исторического знания. Он полагал, что для современников историческое знание «делается источником и зеркалом народного самопознания»[387]. Пространный очерк, обобщавший принципы исторического развития России и ее народа, представлял Кавелина как мыслителя, сохранившего верность своим «западническим» идеям 1840-х гг., но подчеркивавшего длительность и особенности процесса формирования российского самосознания. Связывая с Петром Великим начало коренных преобразований страны, он понимал, что приобретение самостоятельности и укоренения «нашего умственного строя», созревшего на основе заимствования европейского опыта, еще далеко впереди. Мощным инструментом достижения целей национального развития в пространстве европейской культуры он рассматривал «глубокое изучение самих себя в настоящем и прошлом», полагая, что «других путей нет, и не может быть» [388].
Б.Н. Чичерин до конца своей деятельности оставался верным идеям объективного идеализма. Но, будучи последователем Гегеля, он полагал, что учение последнего должно развиваться. Над развитием философии немецкого мыслителя он и работал, пытаясь соединить в своей философской системе идеи о чистом (спекулятивном) мышлении с рационализмом и эмпиризмом. Результаты его работы в этом направлении были выражены в серии философских сочинений: «Наука и религия», «Мистицизм в науке», «Положительная философия и единство наук» и др. Свою систему философских взглядов историк-правовед назвал «универсализмом». Его приверженность гегелевской философии выразилась в сочиненной им эпиграмме:
В тарантасе, в телеге ли
Еду летом из Брянска я,
Все о нем, все о Гегеле
Моя дума дворянская [389].
Начиная с конца 60-х гг. XIX в. Б.Н. Чичерин увлеченно разрабатывает проблемы истории политических идей, закладывая основы российской политологии (см.: «История политических учений», 1869-1902). В эти же годы он создает ряд крупных исследований исторического профиля, среди которых следует отметить монографию «О народном представительстве» (1866). В ней он, изучая деятельность Земских соборов, утверждал отсутствие в истории России подлинного (в европейском смысле) опыта формирования представительной власти. Данное сочинение, кроме того, подвело определенный итог его предшествующим наблюдениям, которые закрепились в его теории закрепощения и раскрепощения сословий в России. Ее смысл сводился к выводу о том, что ход русской истории в XVII-XIX вв. сопровождался сначала закрепощением со стороны государства всех сословий, а потом постепенным их раскрепощением. Реформа 1861 г. рассматривалась им в качестве важного этапа этого процесса, когда волна раскрепощения дошла до крестьянства.
1860-1870-е гг. можно, на мой взгляд, рассматривать в качестве периода завершения формирования государственной школы как цельного явления историографии и одновременно особой интеллектуальной культуры российского общества. Эта граница может быть определена не только фактами жизни и активной творческой деятельности ее представителей, но общими историческими условиями бытования школы. В 80-е гг. XIX в. наступает новый период в преобразовательной деятельности государства, снизившего импульс и нарушившего последовательность намеченных реформ, а в общественной среде происходит процесс разочарований, осознается неэффективность реформаторских усилий государства. Следующее поколение историков в этих условиях сменит акценты своих научных интересов, сосредоточив внимание на социальных проблемах истории и роли общества в преобразовательном процессе. Актуальность проблематики и пафос концептуального взгляда «государственников» на ход русской истории начинает подвергаться сомнению. Меняется и внутренняя ситуация в среде классиков государственной школы. На данном отрезке развития государственной школы в новую фазу своего профессионального роста входит С.М. Соловьев, видевший перспективы формирования своей собственной школы. Преждевременная кончина историка не позволила во всем объеме завершиться этой тенденции. К.Д. Кавелин к этому времени уходит на периферию научного и общественного внимания. Б.Н. Чичерин переключает свои интересы, главным образом, в область философских и политологических исследований.
Государственная школа в ее классическом варианте постепенно сходит с арены исторической и историко-правовой мысли, хотя ее идеи в трансформированном виде еще долгое время будут востребованы в дореволюционной, а потом и в советской историографии.
Дата добавления: 2015-07-11; просмотров: 79 | Нарушение авторских прав