Читайте также:
|
И.Ф.Г. Эверс [292] родился в Германии, где в 1803 г. окончил Геттингенский университет. В начале XIX в. в нем завершал свою научную карьеру знаменитый А.Л. Шлецер, оказавший большое влияние на становление Эверса как ученого-историка. Шлецер в этот период находился в активном периоде творческой деятельности: в 1802 г. он опубликовал своего «Нестора». Вскоре монография была переведена на русский язык и в 1809 г. опубликована в России. Историк сохранил чувства признательности к России, давнее пребывание в которой оказало мощное воздействие на его научные интересы. Вероятно, не случайно свой главный научный труд он посвятил русскому императору Александру I. Несомненно, Шлецер содействовал взаимному интересу и научным контактам российских и немецких ученых в новой исторической ситуации. Геттингенский университет в начале XIX в. становится местом притяжения для молодых российских интеллектуалов[293]. Очевидно и Г. Эверс оказался под воздействием российского опыта своего учителя, когда после окончания университета принял решение о переезде в Россию.
Свою вторую родину историк обрел в Дерпте, где после нескольких лет работы домашним учителем начал свою деятельность в Дерптском университете, сделав русскую историю предметом своих научных изысканий. Большое значение для успешной профессорской карьеры Г. Эверса в России имела поддержка Н.М. Карамзина, с которым он познакомился в период годичного пребывания в Москве (1808). В одном из писем А.Л. Шлецеру он, восхищаясь познаниями русского историка, писал: «…Всегда учусь я у него нашей профессии, ни один человек не знает так много из русской истории, как он, и ни один не станет охотнее учить меня…»[294]. Н.М. Карамзин в 1809 г. рекомендовал его к избранию в члены Общества любителей истории и древностей Российских при Московском университете, что содействовало его интеграции в научную и культурную среду России. В этом же году он был избран членом-корреспондентом Петербургской Академии наук, а на следующий год становится профессором Дерптского университета, возглавив кафедру истории, географии и статистики. В 1818 г. он занял пост ректора университета. Впоследствии Г. Эверс руководил кафедрой права и политики (1826).
Признание Г. Эверса в России как ученого и его карьерный рост были определены уже первыми его работами, написанным в год знакомства с Н.М. Карамзиным и вызвавшими интерес среди любителей истории. Он обратился к наиболее спорному и активно в то время обсуждавшемуся вопросу, связанному с происхождением Русского государства. В ряде статей («О происхождении Русского государства», «Предварительные критические исследования», «Хазарское происхождение Руси») он попытался подвергнуть критическому переосмыслению выводы немецких историков-норманистов, получивших, благодаря трудам Н.М. Карамзина и М.П. Погодина, признание и в русской историографии.
Возвращение Г. Эверса к известной полемике с выводами, не совпадавшими с традицией старой немецкой школы (в том числе, А.-Л. Шлецера), определялось, конечно, не простыми попытками прослыть оригиналом, а стремлением применить новые теоретические принципы к решению старой проблемы. Эти принципы, восходившие к мысли о естественном и органичном процессе исторического развития человечества, были им восприняты из идей молодого поколения немецких мыслителей – А. Геерена, К. Савиньи, К. Эйхгорна, с именами которых было связано становление немецкой исторической школы права.
Хотя не все высказанные Г. Эверсом идеи в первых его работах останутся неизменными в дальнейших исследованиях (историк откажется, в частности, от вывода о хазарском происхождении русского государства), но он сохранит верность, во-первых, принципу критического восприятия научных идей, во-вторых, мысли об органической природе исторических явлений, переживающих качественно различные стадии в своем развитии. Более выразительно новые принципы будут продемонстрированы в двух основных трудах Г. Эверса – «Истории руссов» (1816) и «Древнейшее право руссов» (1826), опубликованных первоначально на немецком языке и лишь позднее – в 1825 и 1835 гг. соответственно – на русском.
М.Т. Каченовский [295]достиг карьеры профессора русской истории и стал известным журналистом-издателем в условиях российских социокультурных реалий, когда профессиональное историческое образование еще было редкостью. Его можно отнести к последним представителям историков, достигших профессионализма в системе самообразования. Но в отличие от историков-любителей предшествующего времени его творческая деятельность, сопровождавшаяся получением научных степеней, протекала уже в университетских стенах. М.Т. Каченовский стоял у истоков формирования высшего исторического образования и подготовки историков-профессионалов.
Начало жизненного пути М.Т. Каченовского, казалось бы, не предвещало, какой бы то ни было, научной карьеры. Выйдя из семьи среднего достатка и лишившись отца в 13-летнем возрасте, будущий историк первоначально искал свое место на военной службе. Но биографические сведения дают основания полагать, что уже в то время его привлекало литературное творчество: в 1799 и 1801 гг. в журнале «Иппокрена» появляются его первые статьи-переводы. Известно, что он прекрасно владел несколькими иностранными языками. Несомненно, молодой Каченовский представлял тип талантливого, стремящегося к широкому кругу познаний, человека.
Интерес к истории зародился у него при необычных обстоятельствах. Он попал под следствие: был обвинен в растрате казенных денег, что, к счастью, не подтвердилось. В течение последующей жизни Каченовский, по характеристике С.М. Соловьева, слыл как абсолютно честный человек. Но пока возникшее недоразумение расследовалось, Каченовский провел определенный период под арестом. Время он коротал за чтением известных сочинений И.Н. Болтина. Полемический тон болтиновских «Примечаний» вполне соответствовал формировавшемуся стилю гуманитарного мышления будущего историка: его привлекло критическое начало метода Болтина, что он впоследствии будет развивать относительно подходов в оценке фактов и источников русской истории.
Дальнейшее развитие историко-литературных интересов Каченовского осуществилось благодаря его знакомству в 1801 г. с графом А.К. Разумовским[296], который пригласил талантливого молодого человека сначала на место библиотекаря, а потом правителя своей канцелярии. Вскоре вместе со своим покровителем Каченовский переезжает в Москву, где начинается его литературная деятельность в различных изданиях. К этому времени Н.М. Карамзин, занявшись своей «Историей», оставляет начатый им журнал «Вестник Европы». Новым его редактором-издателем становится М.Т. Каченовский (1804-1830). Быстро складывается его научно-преподавательская карьера в Московском университете: в 1805-1806 гг. он получает ученую степень магистра, а потом доктора философии, в 1810-1811 гг. становится экстраординарным и ординарным профессором, в 1820-е гг. возглавляет кафедру истории, статистики и географии. Занимал он и высокие административные должности: был деканом отделения словесности, в 1837 г. являлся ректором Московского университета. С именем М.Т. Каченовского связано формирование первой в отечественной историографии научной школы, получившей название «скептической»[297].
Научные приоритеты Каченовского складывались под воздействием критического метода А.Л. Шлецера и идей зарубежного современника – немецкого историка Б.-Г. Нибура[298]. Он также высоко оценивал всех тех предшественников (И.Н. Болтина, Г.-З. Байера, Г.Ф. Миллера, Я.Э. Тунманна, И.Г. Стриттера и др.), кто был ориентирован на получение и использование достоверности источниковой информации. Постепенно научный скепсис станет приоритетным в системе принципов Каченовского. Примечательно, что на страницах «Вестника Европы» он публиковал переводы работ Б.-Г. Нибура, который при изучении античности подвергал сомнению свидетельства древних источников по римской истории. Опираясь на его идеи, Каченовский в полном согласии с автором передавал смысл нового подхода к историописанию: «Для науки нет ничего приличнее, как скептицизм – не поверхностный и легкомысленный, но основанный на сравнении текстов, на критике свидетельств. Исследуйте, сомневайтесь сами, если имеете довольно мужества, ибо нет необходимой надобности верить всему, даже в истории Ромула»[299].
М.Т. Каченовский, в отличие от своих коллег, разделявших мысль о необходимости привнесения критического начала в процесс исторического познания, не создал крупных исторических трудов. Его мысли получили отражение в серии статей[300], наиболее известными из которых являются: «Мой взгляд на Русскую правду» (1829), «О кожаных деньгах» (1835), «Из рассуждения о Русской Правде» (1835)[301].
В отмеченных работах выразились попытки историка подвергнуть пересмотру традиционное отношение в науке того времени к источникам исторической информации, продемонстрировать скептический подход в восприятии исторических фактов, создать иной образ древней русской истории, сформулировать новые принципы исторических исследований. Важным фактом его научной биографии стала статья-рецензия с критическими замечаниями в адрес Предисловия к «Истории» Н.М. Карамзина[302].
Н.А. Полевой [303] вошел в историю русской культуры как талантливый журналист, литератор, публицист и историк. Его творческая биография также складывалась не по обычному сценарию. Прямой путь в интеллектуально-культурную среду был затруднен его социальным происхождением. Он родился в купеческой семье в далеком от культурных центров России Иркутске. В 1811 г. семья перебирается в Курск, но образ ее жизни и перспективы судьбы Н.А. Полевого оставались связанными с традициями купеческой деятельности.
Только благодаря своей талантливости, трудолюбию и целеустремленности ему удалось путем самообразования преодолеть сословные препоны и получить признание и занять свое место в науке и культуре. Он усердно изучал иностранные языки, в поле его внимания находилась вся выходившая в то время литература, в том числе историко-научного профиля, в короткие приезды в Москву он посещал университет, где слушал лекции московских профессоров. Интеллектуальные усилия сделали свое дело: в 1820-е гг. он, поселившись в Москве, начинает издание первого в России энциклопедического по целям и структуре журнала «Московский телеграф» (1825-1834), приобретшего большую популярность и признание в общественных кругах. В журнале публиковались произведения Байрона, Шиллера, Гете, Скотта, Гофмана, Мицкевича, что придавало изданию европейский стиль. Большое значение для характеристики журнала имеет отдел «Наука и искусство», в котором печатались переводные статьи известных западных ученых, представлявших различные области научного знания.
Как общественный деятель Н.А. Полевой заявил о себе в качестве умеренного оппозиционера, выразив в своем издании программу усовершенствования (демократизации) общественных отношений. Он, в частности, выступал против отживавших свой век крепостнической системы, дворянских привилегий, существовавших ограничений в отношении прав представителей третьего сословия как архаичных традиций современной культуры. Его гражданская позиция стала причиной закрытия в 1834 г. журнала и запрета заниматься журналистской деятельностью. Запрет удалось преодолеть путем негласного сотрудничества в ряде изданий либерально-демократического толка: «Библиотеке для чтения», «Живописном обозрении» и др.
Первый опыт исторических изысканий Н.А. Полевой приобрел в процессе работы над статьей, посвященной древнерусскому литературному памятнику «Слово о полку Игореве» (1819), получившей одобрительную оценку известных архивистов-археографов П.М. Строева и К.Ф. Калайдовича, а также профессора истории М.Т. Каченовского. Исследовательский дебют Н.А. Полевого открыл перед ним двери Общества истории и древностей российских.
Круг интеллектуальных интересов Н.А. Полевого был необычайно широк: он вошел в русскую культуру и как журналист-издатель, и как писатель, публицист и литературный критик, и как ученый не только с историческими интересами, но и большим вниманием, например, к вопросам экономической жизни. Имея в виду социальное происхождение Н.А. Полевого, нельзя не отметить факт его членства в Обществе любителей коммерческих знаний при Московской практической Академии. В 1828 г. он выступил в нем с речью о «невещественном капитале». Развивая идеи известных экономистов А. Смита и А. Шторха, он подразумевал под ним создаваемые человеком ценности в области наук, просвещения и художественного творчества[304].
Зрелый период его научных занятий пришелся на 1830-40-е гг., когда были опубликованы его наиболее крупные и значимые труды – «История русского народа», «История Петра Великого», а также исследования, посвященные истории допетровского времени. Перу Н.А. Полевого принадлежали, также, литературные произведения на историческую тематику. Исторические воззрения Н.А. Полевого формировались под воздействием идей европейских историков и мыслителей – Б.-Г. Нибура, О. Тьерри, Ф. Гизо, Ф.Шеллинга. Подобно Эверсу и Каченовскому, Полевой был настроен критически к предшествующему наследию русской историографии. Осознавая потребность в переосмыслении образа русской истории и способов получения научного знания, он выступил как один из глубоких и оригинальных критиков доктрины и методов Н.М. Карамзина.
Дата добавления: 2015-07-11; просмотров: 94 | Нарушение авторских прав