О жизни отца и матери в Сибири и на Южном Урале.

Мать Олега вспоминала так о своём муже, его отце: “Только сейчас, Олег, в конце жизни, начинаешь анализировать прошедшее и начинаешь понимать, какой прекрасный человек жил и работал рядом с тобой, сын Великой России, сын великих родителей. Я низко кланяюсь им, буду молиться за них до конца своей жизни.

А началось это так, Олег. В 1949 году я была направлена на работу в Исетский район, в село Слобода-Бешкиль, Тюменским отделом народного образования (Облоно). Село Слобода-Бешкиль находилось в 30 км от райцентра Исетска, 40 км от г. Ялуторовска и 70 км от города Тюмени. Село Исетское расположено на берегу реки Исети. В центре села находились административные и государственные учреждения - районный отдел образования, дом культуры, особенно выделялось большое деревянное здание двухэтажной средней школы. Село было расположено в очень живописной местности. Его окружали хвойные леса, холмы, на которых виднелись небольшие деревни. Одна из них, деревня Бархотово, раскинулась на холме, а внизу протекала река Исеть.

Село Слобода-Бешкиль тянулось вдоль дороги и вдоль реки Исети. Дома были деревянные, и окружены они были заборами, в которых были и ворота, и калитки, во дворах были амбары, погреба, сараи для дров, дальше шли огороды и бани. Семилетняя школа находилась в трех зданиях. В центральном здании было три комнаты: одна отдана под учительскую с кабинетом директора школы Николая Корниловича Шешукова и две другие под учебные классы. Через дорогу еще два здания с классными комнатами. Недалеко от здания школы находился большой дом для приезжающих школьников - школьный интернат, где по приезде нам с мамой дали маленькую комнатку и в придачу кусочек земли под огород, на котором мы сажали картофель и овощи, и снимали хорошие урожаи.

В этой семилетней школе я стала преподавать арифметику в 5-6-х классах, директор школы Николай Корнилович вел математику, физику в 7-х классах. Завуч Василий Ксенофонтович ведет географию в 5-7-х классах. В учительской между двумя окнами стоял стол, за которым, согнувшись над расписанием, сидел завуч школы. Встретил он меня приветливо и сказал со вздохом, что теперь, наконец-то отдохнет от проверки тетрадей. До моего приезда он ещё вел арифметику в пятых классах, а также уроки немецкого языка, когда учительница Е. Масон болела или уходила в декретный отпуск. (Екатерина Масон). Когда я впервые увидела Василия Ксенофонтовича, то у меня перед глазами всплыли образы искалеченных солдат Великой Отечественной войны, (участницей которой я была), машины с замерзшими мертвыми телами. Глядя на фигуру Василия Ксенофонтовича, я думала: сколько страданий перенес этот человек, как же он искалечен и как смог выжить?!

С 1936 года Василий Ксенофонтович, с его слов, да он и тебе говорил об этом, работал учителем географии, истории в семилетней школе в с. Верх-Бешкиль в 12 км от Слободы-Бешкиль. В 1938 году его переводят в среднюю школу в Исетск, где он ведет географию, и работает в школе для взрослых, кроме того, читает лекции в военкомате по экономической географии. В средней школе он постигал педагогическое мастерство, посещал уроки заслуженных учителей, которые ему давали практические советы, и он им очень был благодарен. Труд их не пропал даром. Твой отец обладал отличной памятью, большим трудолюбием, честностью, и, конечно, за свой кропотливый труд получал благодарности, грамоты и медали: “За трудовое отличие”, “ За доблестный труд в Великую Отечественную войну”, “Сорок лет победы в Великую Отечественную войну”. Он трудился для России и в труде находил утешение от тяжких, давящих его горестных воспоминаний о своих безвременно погибших родителях и родственниках.

Господи! Как нелегко было жить этому человеку!

Поэтому он везде и всегда старался быть среди людей. Его все знали, он со всеми был приветлив, добросердечен, доброжелателен. Жили мы в сталинское время, когда на каждого человека могли донести его недоброжелатели. В результате по доносу, этот человек объявлялся “врагом народа”. Нас заставляли следить друг за другом. Твой отец рассказывал, (когда мы поженились), что атмосфера в школе была отравлена, все боялись друг друга. Уже были случаи в школе, когда исчезали учителя.

Началась война. Он работает инспектором школ, затем замещает заведующего районо. Как заведующий районо, встречал эвакуированных учителей, устраивал их на работу, на квартиры. Сам жил в здании Районо. Сам для себя сажал картофель. Он мне говорил, что во время войны так исхудал, что ходил и “гремел своими костями”. Одевался он, конечно, не как подобает учителю быть одетым, хотя зарплата его позволяла купить приличный костюм, который хотя бы немного скрывал его физические недостатки, но этого он не делал. Почему? Он, наверное, совсем не стеснялся этих недостатков, а наоборот шёл с ними по жизни, как с каким-то знамением. - Но кто бы его понял при сталинизме. Это было самое страшное время для России. Он рассказывал, что влюбился в одну женщину, которая вместе с ним заканчивала пединститут, но та его отвергла. С тех пор он стал безразлично относиться к женщинам. К тому же у него перед глазами, всегда, как идеал, стояли женщины, прекрасней которых не было никого - это его мать и сестры, которые его очень любили.

Кроме уроков раз в неделю мы должны были проводить политинформации о том, что происходит в мире и стране. Политинформации иногда посещал директор, а чаще завуч, твой отец, Василий Ксенофонтович Филатов, который всегда был в курсе всех событий в стране и за рубежом. Все село было разбито на десятидворки, каждые десять дворов были закреплены за агитатором. Агитаторами были учителя, медицинские работники, служащие колхоза. В обязанности агитатора входило разъяснять постановления партии и правительства, а также уточнять все ли налоги сдал колхозник по сельхозпродукции - мясу, яйцу, молоку, маслу, а также уплатил ли он деньги за государственный заем. Был такой случай в селе Слобода. Колхозники план уплаты по госзайму не выполнили, и тогда было решено, что необходимо недостающие деньги взять у учителей. В результате райком получил денежную премию. Какое кощунство! А райком не интересовался, почему так бедно жили колхозники? За свой труд они получали копейки, а их ещё душили непосильные налоги.

Бывало, придешь в многодетную семью, а в доме стол да лавки, да полуголые дети, и язык не поворачивался говорить об уплате налога, сколько попросишь: “Вы уж скажите, что я у вас была”.

Село окружали картофельные поля. И мы, учителя, со школьниками после уроков убирали картофель. Дети брали деревянные маленькие лопаточки и ими подкапывали кусты картофеля. Складывали его в корзины, ведра и относили в общую кучу. Разжигали костры и пекли в углях и золе картофель, и для нас, учителей и детей, это был прекрасный обед на свежем, слегка морозном воздухе. Дети колхозников работали с энтузиазмом и очень хорошо. Школа за труд школьников на колхозных полях получала денежные премии, а особенно трудолюбивых колхоз одаривал подарками - обувью, одеждой или просто деньгами, а директор школы - похвальными грамотами. Как тяжело жилось крестьянам, особенно многодетным семьям. Страна только залечивала раны от страшной, ужасной войны. Больше всего страдали дети. Плохо одетые, обутые, не евшие досыта хлеба, они сидели на уроках бледные, худые и думали о куске хлеба. Было очень и очень тяжело на них смотреть. Но мы, сельское учительство, через правление колхоза, через райком партии хлопотали о денежных средствах для неимущих детей. Мы, учителя, скрашивали жизнь крестьян. У нас в Слободе, в сельском клубе был создан хор из учителей и колхозников, ставили также пьесы, интермедии различных авторов и привлекали к этому сельскую молодежь.

Твой папа очень много знал частушек. Бывало, как запоют они вместе с Верой Исаевной Вараксиной (в селе Слобода), так никто их перепеть не мог. Она одну частушку, он - другую, и на перегонки, а кругом смех:

А классическая музыка (которую он так любил) - это разве не прекрасные мгновенья! Он слушал её, как-то по особенному, и видно было, что он сильно переживает, и казалось, что он очень наслаждается, и слезы стояли в его глазах и от радости и от наслаждения. А наши деревенские учительские вечера. Какие это были прекрасные мгновения! Время было послевоенное, трудное. И каждый приносил на вечер, что смог приготовить: пельмени, пироги с разной начинкой, рыбу, приготовленную по особому рецепту, и каждый хвалил свое блюдо. А учителя - старожилы, как Вараксина Таисия Анисимовна, хвалили свое домашнее вино, с одной рюмочки которого можно было охмелеть. А какие задушевные русские песни пели: “Скакал казак через долину”, или “Степь да степь кругом”. А под гармошку или балалайку плясали “Камаринскую”, “Барыню”.

Прекрасные мгновения, прекрасная музыка, народная, которую он так любил.

Я с девочками из школы организовала небольшой ансамбль песни и пляски. Мы шили и выдумывали костюмы, девочки доставали старинные платья своих бабушек из сундуков, шли в ход расшитые блузки и даже полотенца. Клуб всегда был полон крестьян. Жители села были очень благодарны нам. На вечерах в сельском клубе твой отец принимал активное участие и в хоре, и в пьесах, а самое главное, он всегда читал лекции о том, что происходит в мире, по астрономии. План лекций давал райком партии. В селе крестьяне очень уважали отца. Он часами сидел с ними в правлении колхоза.

Слышно было, как колхозники его приглашали: “Василич, посиди с нами”. Он с улыбкой подсаживался к ним, начиналась беседа.

Мы с мамой из школьного интерната переехали на квартиру к одинокой женщине и жили вместе с ней. Мама моя была очень общительной женщиной, отец её был депутатом Госдумы от безземельных крестьян Урала, так что она хорошо знала крестьянскую жизнь. Она помогала этой уже немолодой женщине, и та была ей благодарна. Деревня Слобода-Бешкиль была окружена хвойным лесом, в нём было много грибов и ягод: земляники, малины, брусники, черники. Земля очень плодородная, мягкая, пушистая. “Матушка Земля!” Ты здорово выручала колхозников. Давала богатые урожаи овощей, картофеля. Выручали река и лес. Рыбу язя, щуку, окуня, плотву, солили, сушили. Собирали и заготавливали грибы. Мы с мамой тоже солили и сушили грибы, варили земляничное варенье.

Матушка природа, как же ты добра, как ты прекрасна! Почему же люди злые? Казалось бы, только жить да радоваться. Видно темных сил на земле всё ещё больше, чем добрых, светлых. Темные силы еще торжествуют! Видно, мало еще добрых дел совершают люди. После отстранения царя Николая II и его семьи от власти, зло поползло по русской земле, сколько горя оно принесло людям! Разрушили самое святое из святых: храмы, церкви. В городе Оренбурге, в котором я родилась, в центре города стоял великолепный собор, такой величественный, такой торжественный.

Темные силы разрушили его, взорвали. И долго обломки этого собора лежали на земле и взывали к добру и Господу. Мой муж, сын Николая II, не озлобился, не стал мстить палачам, а выполнил заветы своего отца, христианина, глубоко верующего в Господа Бога. Он стал учиться, постигал азы наук и всю свою жизнь трудился и только делал добро людям, только добро и, будучи физически калекой, дожил до 85 лет.

Его постоянно мучил вопрос: как же он должен был выполнить наказ отца? И вот, чтобы продолжить свою родословную, он сошелся с простой деревенской женщиной Полиной, которая имела взрослую дочь. Но у неё были свои понятия о жизни, и она, не посоветовавшись с Василием Ксенофонтовичем, сделала аборт и в результате детей уже не могла иметь. Василий говорил: “Вот неразумная женщина, мальчишку сгубила”.

С квартирами для учителей было трудно, и твой отец с помощью мужиков построил на берегу реки Исети небольшой дом, сложил русскую печь, купил корову. Казалось бы, живи да радуйся, но наказ - то отца он не выполнил, а ему уже скоро стукнет “50”. Что делать? И он уходит от Полины, оставляет ей дом, а себе берет корову. И снова река его выручает. Он вставал на рассвете, когда плывет и стелется туман по реке, и стоит такая тишина, что слышно, как рыба плещется в реке. На берегу под шум и плеск воды он душевно отдыхал…

Август месяц стоял очень теплый и солнечный. Вечерами на деревне стояла мертвая тишина, слышно было, как квакают лягушки, как стрекочут кузнечики, аккомпанемент тоскливый и скучный. Внезапно приезжает сестра Антонина с мужем Георгием из г. Тюмени. Она нам с мамой привезла к нам свою дочку Светлану шести лет. Сестра была очень жизнерадостной красивой женщиной, белокурой, с прекрасным цветом лица. Она знала много песен, хорошо пела под гитару, в общем, была душой компании.

Что ты скучаешь? Сейчас соберем вечеринку, приглашай учителей, скажи, что хочешь отметить приезд сестры.

Собрались учителя. Пришел Василий. Муж сестры рассказывал о том, как он отбывал ссылку на золотых приисках в Магадане. Он, будучи студентом Московского Университета, на занятиях по военной подготовке нагрубил преподавателю и поплатился за это. Он ругал И. Сталина, на чем божий свет стоит. Он говорил, что после ссылки он состоял на учете в НКВД, и его постоянно туда таскали. Он говорил, нам о том, что мы ничего не знаем, что очень много людей в лагерях ни за что пропадают по доносу. Он рассказывал, что помещение, где они жили, не отапливалось, на полу был сплошной лед. Стояли двухэтажные нары. Если ты сильный, то спишь на нарах, слабый на льду. Георгий выжил и был озлоблен на всех и вся. А в селе Слобода были одинокие женщины, у которых мужья были сосланы на дальний север и мыкали там горе, а в деревне остались их жены с детьми. Василий ушел. Я его проводила и смотрела, как он, качаясь, уходил в глубокую ночь к себе, думая о чем-то своем. Потом был учительский вечер, он меня провожал. Мы гуляли по дороге и о чем только ни говорили. Потом были следующие вечера. В конце концов, мы решили пожениться. Мы мечтали о детях. А Василий о продолжении своего рода, рода Романовых, он получил наказ от отца и мечтал о сыне.

Мы сообщили в Районо, что поженимся. Нас направили в школу в с. Красново, оно находилось в 17 км от райцентра Исетска. Имущество отца состояло из фанерного баула, в котором было две пары белья и несколько сорочек, один хлопчатый костюм, который был на нем и зимнее пальто, рыжего цвета на “рыбьем меху”. А я думала, разве это так важно, какое он имеет имущество, важно другое, какой он человек? Да! Он оказался человеком с “большой буквы”. Все - все высоко моральные качества были присущи ему. Я была очень счастлива. О БОЖЕ! Как был искалечен этот человек! Он такой был худой, ребра выпирали у него из грудной клетки, обтянутые кожей, на левой ноге вообще не было мышц, она была короче правой, и при ходьбе он качался. А я думала о том, почему этот человек так искалечен, что за жизнь была у него? Сердце мне подсказывало, что этот человек пережил какую-то страшную трагедию. Глядя на него, я думала, неужели он недостоин лучшей участи, любви, заботы? Иногда он, словно, отключался от внешнего мира, сидел, задумавшись, и когда я его окликала, вздрагивал и говорил: “Извини, я что-то задумался”. И опять уходил в себя. Или садился играть в шахматы. Ты же знаешь, Олег, как он любил играть в шахматы. Он говорил, чтобы жить, надо все время мыслить. И он решал всевозможные шахматные задачи, вырезал их из газет, журналов и складывал в папки, записывал задачи, передаваемые по радио. В общем, всегда был в курсе всех событий в шахматном мире. Это его отвлекало от житейских забот и, очевидно, от своего страшного прошлого. Он сидел, низко наклонясь над шахматной доской, а в конце жизни под вишневыми деревьями отгадывал кроссворды. А сейчас его внук Антон не пропускает ни одного кроссворда и играет в шахматы.

В селе Красново мы жили на квартире у родителей заведующая Исетским Районо Катаева. Мы жили в комнате, а старики на кухне, спали они на печке. Во дворе была баня, в которой каждую неделю парился отец, выбегал и натирался снегом. Потом со стариками пили брагу, квас, он рассказывал различные истории. Как и всегда в клубе читал лекции. Задумали мы поставить пьесу “Будка №27” Ивана Франко. Репетировали месяц. Декорацию приготовил заведующий клубом. Нашел рельсы, шпалы; плотники соорудили железнодорожную будку, шлагбаум, избушки, леса и реки. Богатый человек соблазняет девушку Зосю, обещает на ней жениться. У нее рождается ребенок, ее выгоняют из дома, издеваются. В результате она свою дочь бросает в пруд, заманивает соблазнителя в будку и когда приближается поезд, вместе с ним бросается под поезд. Был сделан макет паровоза с зажженными фарами и гудок. Для тех времен потрясающая картина. Я играла бедную девушку Зосю, твой отец путевого обходчика, а счетовод школы богатого человека Заваду. Клуб был набит, яблоку негде было упасть. Кричали: “бис, бис!” А когда вручали подарки и объявили, кто какое место занял, все встали и хлопали. За женскую роль я получила первое место и дорогой подарок, а отец, и другие артисты почетные грамоты. Клуб получил в подарок струнный оркестр. Мы из села Красново выезжали в ближние деревни, где Василий читал лекции, читал Чехова по памяти, а я декламировала басни Михалкова и другие. Ну, вот и дождался отец сына! Родился ты Олег в 6 часов утра 28 мая 1953 года, весил 3,8 кг. Кроватка уже стояла и ждала тебя. Ты рос и радовал родителей. Отец угощал своих знакомых и гордился тем, что у него родился сын. Назвали тебя Олегом.

Олег тебе уже годик был. Одна женщина сдала нам “игрушечный” домик из бревен. Одна комната и сени. Небольшой дворик с сараем для дров и огородик в 10 кв. м, где росли лук и морковь. В комнате русская печь занимала большую площадь. У стены стояла кровать, у окна небольшой стол; на стене висел шкаф для посуды, а для книг так места не нашли, они так и остались лежать в чемодане. В сенях стоял шкаф, где мы хранили продукты питания. 20 мая 1955 года у нас родилась дочь Ольга. Я была самая счастливая мать. У меня сын голубоглазый, и дочка голубоглазая. Оба жгучие “блондины”. Такие прелестные малыши. Домик, в котором мы жили, купила одна женщина и нам не нашли жилье, и отец окончательно и бесповоротно решил уехать. Зав. Районо Фаина Сергеевна Сычева предлагала нам поехать в село Бархатово, в 7 км от Исетска, но он отказался. Я спрашиваю почему?

“Надоело, всё осточертело”. И действительно, появился какой - то господин Рубан, - директор школы, под свою квартиру занял громадный школьный дом, где жили школьники из ближних деревень, а школьников разместили по квартирам. Для семьи Василия Ксенофонтовича, который столько сделал для школ, и учителей района, ничего не нашлось. А, может быть, существовала какая-то другая причина? Он молчал. И мы двинулись с маленькими детьми - тебе Олег 2 годика, Оле 2 месяца в Москву в Министерство просвещения. В Москве нам дали направление на мою родину - Оренбургскую область, в село Претория. Село было немецкое в 80 км от г. Оренбурга. Мы работали в Преторийской средней школе. Твой папа ведет географию, я математику в 5-7 классах. Да это ты и сам знаешь. С квартирой нам повезло, квартира из двух комнат и летней кухни была в 30 шагах от школы. Твой отец сильно уставал. Мучили его головные боли. Приходил из школы, падал на кровать и молча лежал.

Зима была очень холодная. Печи в доме плохо обогревали комнаты. И Василий, чтобы детям было тепло к печке, которая была на кухне, пристроил маленькую печку, которая быстро нагревалась и отдавала тепло в окружающее пространство. Ее приходилось топить целый день. Спасибо маме, она поддерживала тепло в нашей квартире, она где-то доставала и покупала нам муку, масло, молоко, Оленьку купала, носила в одеяльце на прогулку. Следила, чтобы ты Олег, был тепло одет. Спасибо тебе моя дорогая, за заботу в это трудное для нас время. Но тебя уже нет, и я уже бабушка, я обливаюсь слезами, вспоминая твою доброту и бескорыстие. Может, ты услышишь меня, моя милая добрая мама. Я буду молиться за тебя до конца своих дней.

В 1957 году 27 января появилась вторая дочь Ирина, а через 4 года родилась Наташа (по метрической записи Надежда). В сельском совете секретарем работал казах, вот он и задумался, когда заполнял свидетельство о рождении, и посчитал, что полное имя Наташи, не Наталья, а Надежда. Она родилась в 1961 года 10 сентября. Акушерка принесла ее ко мне и говорит: “Лидия Кузьминична, какая прелестная дочка у вас родилась!”. Стоял сентябрь с солнечными теплыми днями, и дети играли около тополей рядом с амбулаторией целыми днями. Подбегали к окну и кричали: “Мама, покажи Наташеньку”.

“Мама, мы принесли тебе арбузики!”

Девочка росла спокойной, а старшие дети ухаживали за ней. А тебе уже было восемь лет, Олег, и ты, увидев меня, когда я шла из школы, кричал: “Мама, я у Наташи поменял пелёночки, и она сейчас спит”. Ну, вот и помощник вырос. До появления на свет Наташи встал вопрос: “А может не надо четвертого ребенка?” Отец говорил, что это я должна решать. А женщины, рядом живущие: “Да, зачем тебе”? А особенно одна все говорила: “Да куда она их катает?”

Ну, вот я собралась в амбулаторию. Мела поземка и ветер подвывал. Я села на бревна сижу и плачу, и чувствую, как будто кто-то тянет меня за край пальто и шепчет: “Не ходи, не ходи не надо”. Я рассказала все Василию. Он сказал, что доволен моим решением. И когда он хвастался в школе, что у него родилась Наташенька, и показал свидетельство о рождении, то завуч Ланге П. Я., прочитав его, говорит ему: “Позвольте, Василий Ксенофонтович, здесь у вас написана Надежда, а не Наташа”. Что такое? Схватился за голову В.К., “Тут уж я не досмотрел”. - Отвечал он конфузливо. Так вот четвертый ребенок получил два имени: Наташенька домашнее, а по документам - Надежда. Сейчас она живет в Германии, в г. Гёпенгене, замужем, у нее родилась дочка в апреле 1998 года. Теперь у нас с отцом было пятеро внуков. Шли годы. Дети между собой были очень дружные, рано, в пять лет, уже все читали, играли в шахматы, шашки. Отец гулял с ними, читал и рассказывал сказки. Отец был прекрасным репетитором и учителем для детей. Он прекрасно знал грамматику русского языка и помогал детям, особенно Наташе, которая делала много ошибок. Да ты и сам помнишь это, Олег. И так тактично, чтобы не обидеть ребенка, говорил: “Наташа, ты опять в слове вместо “О” написала “А”, и они садились и вместе учили и разбирали правила. Впоследствии отец систематически проверял Наташины работы по русскому языку. В селе для учителей с большими семьями построили два больших дома. Мы так и думали, что один дом дадут нам, но не тут-то было; начальство решило дать дом молодожёнам, Абрам Ивановичу, который вообще даже педагогического образования не имел и стажа. Тут уж я стала возмущаться. И, отвоевала для семьи этот дом, в котором мы прожили 9 лет.

За домом вскоре был построен сарай с толстыми стенами, отец купил корову в кредит. С какой любовью вся семья за ней ухаживала. В тот год лето было засушливое, мы ходили в лес, серпом жали для нее траву, и она платила нам полным ведром молока. Мы с отцом старались, чтобы вы росли добрыми, сердечными, жизнерадостными, и никогда вас не унижали. Когда приходили в дом другие дети, то приветливо их встречали, угощали и приглашали на семейные торжества. Итак, мы живем в большом саманном доме, с большими окнами, большой печью из кирпичей, и чтобы в доме было тепло, надо было сжечь много угля, но все равно и после этого в доме было прохладно. Потом отец её перекладывал летом почти месяц, так он и не добился того, чтобы печь обогревала хорошо две комнаты.

К дому были пристроены небольшие сени, в которых в летнее время на столе стояла керосинка, на которой мы готовили различные блюда. И вот однажды мы решили перетопить свиное сало с мясом в эмалированном ведре. Я вставала на рассвете, чтобы подоить и отогнать корову. Поставила ведро на керосинку и попросила вашего папу последить, чтобы она не вспыхнула. Он сел на кухне и стал играть в шахматы, а я только вчера побелила сени и что же? Он забыл о моей просьбе: керосинка вспыхнула, сажа поползла по потолку, стенам, повисла лохмотьями. Еще бы немного и сени загорелись. Василий очнулся от игры, сразу почувствовал запах гари и сажи. Зашел в сени и весь покрылся копотью. Открыл наружную дверь для проветривания и тряпкой стал стирать копоть со стен. А когда я проснулась он, глядя на меня, только руками развел. Я смеялась и плакала. До самого отъезда из Претории мы не смогли забелить сажу на стенах.

Дни текли один за другим. Прежде всего, была работа в школе, затем общественная. В школе 3 - 4 урока в день, дополнительные занятия с отстающими, посещение родителей на дому и еще кружок раз в неделю. В общественную работу входило чтение лекции; это уж касалось вашего отца. Он читал лекции о том, что делается в мире, и всегда был готов, так как постоянно “висел на радио”. Читал почти все газеты и политические журналы, например: “Агитатор”, “Коммунист”, “Шахматы”, “История и география в школе”, “Наука и жизнь”, “Вокруг света”, много было книг о географических открытиях, журнал “Шахматы” у меня тоже было много математической литературы. В дни рождения мы обязательно дарили вам книги. Вы и сейчас, будучи взрослыми, продолжаете эту традицию. Я знаю, что вы дарите друг другу не только на дни рождения книги и журналы. Я помню, что, когда вы учились, Олег, сестры всегда заботились о тебе, как о своем единственном брате, помогали материально, особенно старшая из сестер Ольга, всегда крепко помогала, и ты платил им тем же: и добрым словом, и ласковой улыбкой. Мы с отцом и добивались этого от вас.

Ты рос весёлым, жизнерадостным, с открытой и очень искренней душой. И в горе и радости всегда делился с сестрами и отцом и мамой и находил поддержку в наших сердцах. Да это и были прекрасные мгновения, когда от мала до велика, собиралась вся семья и лепила пельмени:

Мам, посмотри, какой я слепила!

Мам, а папа красивые лепит пельмени!

И сколько было детской радости и искреннего детского смеха! Это разве не прекрасные мгновения жизни! А дни рождения, а встреча Нового года!

И сейчас, когда, мне уже идет 82 год, я чувствую их любовь и заботу. Вы мне платите тем же. Я горжусь вами, дети мои. А внуки видят все это и, конечно, последуют такому примеру. Внук Антон, когда мы смотрим горестное кино, и видит, что я плачу подходит и говорит мне: “Бабушка, что ты плачешь, не плачь, это же кино”. Меня, конечно, это сильно волнует. Он не переносит слез, а значит, человеческого горя. Вспоминая о том времени, когда мы жили в с. Претория, я всегда думаю о том, что мы работали, не покладая рук и времени у нас свободного совсем не было.

Подготовка к урокам у вашего отца занимала от силы час, тогда, как я сидела часами. Для домашней работы совсем оставалось немного времени, зато воскресенье целый день мыли, пекли, варили. В летние месяцы отключались от школьного шума, от учительской работы. Отец пропадал в правлении колхоза. Председателем колхоза был участник Великой Отечественной войны Константинов (танкист). Василий его очень уважал.

В летнее время мы пекли хлебы в печках, сложенных из кирпича и глины, стоявших недалеко от дома, печи обычно топили соломой. На большом противне длиною в 1 м и шириной 60 см, разделывали хлебы. Они после выпечки были высокими и очень вкусными. Оренбургская мука славилась на весь мир. И вот однажды случилась такая история. Я с утра замесила тесто для хлеба. Тесто еще не подходило и для выпечки. Вдруг прибегает завхоз школы и говорит: “Срочно собирайтесь, сейчас поедем в лес заготавливать дрова для учителей”. Я говорю отцу: “Василий, ты тесто умни три раза, потом разделай и жди, когда я приеду”. Вернувшись из леса, я увидела гору лепешек, высотою в 1 м, напеченных на керосинке. Мы, с учительницей Верой Васильевной так и ахнули и покатились со смеху. Потом целый год в школе учителя смеялись над ним и шутили, как это он сумел умудриться напечь целую гору лепешек на керосинке.

Коллектив Преторийской школы был укомплектован учителями с Университетским образованием. Из Университетов Москвы, Саратова, Риги. Атмосфера в школе была доброжелательной, в учительской всегда раздавался смех от шуток и юмора. Отец всегда шутил, рассказывал смешные истории. Учителя принимали активное участие в художественной самодеятельности. В школе был учительский хор, репертуар которого состоял из песен военных лет и народных, а так же патриотических и шуточных. Ставили пьесы Чехова, Островского, напр. “Доходное место”, где я играла госпожу Кукушкину, отец читал Чехова, “Злой мальчик”, “Сапоги” и другие. Твой папа и я получали почетные грамоты. А клубу дарили ценные подарки.

В клубе и школе учителя вместе с детьми встречали Новый год. Сначала в школе проводили бал-маскарад, инициатором был завуч школы Алексей Иванович Урбанович. Очень талантливый скромный человек с тяжелой судьбой, участник Великой Отечественной войны, был в плену, во времена Сталина был унижен и только в 1956 году получил орден “Красной Звезды”. В сельском клубе в бал маскараде принимало участие население села. Шили костюмы, за которые присуждали премии, подарки. Учителя отдельно в школе встречали Новый год в своём кругу. Твой отец был на высоте, он шутил, произносил смешные тосты, он знал массу народных частушек, народных шуточных песен. Было очень весело.

Но не все остается неизменным: учительский коллектив, такой интеллектуальный, стал редеть. Учителя уезжали, отбыв срок практики. В школу вливались дети местных жителей, только что поступившие на заочное отделение Оренбургского педагогического института. Литературу и русский язык в 10 классах стала вести учительница, Т.В. Стрельцова жена парторга колхоза, только что поступившая на заочное отделение института. Неожиданно для всех этот парторг стал завучем средней школы, хотя он ни одного урока ещё не дал и говорил ученикам: “Я тебе ставлю три только за то, что ты советский человек”.

Лидия Кузьминична, поставьте мне “3”, за то, что я советский человек. Я, молча, улыбаясь, уходила из класса.

А директором школы, Районо назначило сына инспектора Кулакова, вчерашнего десятиклассника-пионервожатого, Владимира Кулакова. Завуч П.Я. Ланге сильно по этому поводу расстраивался, и иногда стал приходить в школу под “шафе”. Вот такие были порядки. Я и другие учителя возмущались, а отец помалкивал. Но что поделаешь. Мы были не в силах что-либо изменить. Ваш папа всегда держался в тени, ни в какие конфликты никогда и ни с кем не вступал, а действовал по поговорке: “Перемелется, мука будет” или “Что воевать с мельницами!” Но я была не согласна и говорила: “Что разве для нас белый свет на этой деревне клином сошелся!” Мы с отцом решили уехать из этого села.

Дата добавления: 2015-10-21