Проблема выживания 5 страница

Такая точка зрения, которая подтверждается статьей кишиневского корреспондента «Правды», свидетельствует о том, что, несмотря на существующее в СССР нормирование загрязнения среды, промышленное производство в Советском Союзе, так же как и в Соединенных Штатах, «одалживает» часть стоимости продукции у экосистемы путем ее загрязнения. По-видимому, погоня за выполнением плана в социалистической системе СССР, подобно погоне а максимальной продуктивностью как источником прибылей в частнокапиталистической системе Соединенных Штатов, оказывает свое влияние на экосистему. Американский экономист Маршалл Голдмен, который специально изучал проблемы окружающей среды СССР, сообщает примерно те же Данные, что и Прайд. В ответ на это в СССР начинает развиваться сильное экологическое движение; представители научной общественности критикуют промышленность, которая игнорирует или недооценивает факторы окружающей среды, жители городов, как и везде, выражают недовольство загрязнением. Недавние правительственные постановления призваны установить более жесткий экологически ориентированный контроль над планированием промышленности. Здесь, конечно, социалистическая система Советского Союза имеет важное практическое преимущество перед системой частного предпринимательства. Всеобъемлющее планирование промышленного и сельскохозяйственного производства в масштабах всей страды — факти-

чески во всех аспектах экономической жизни — свойство, органически присущее советской системе. Преимущества подобного планирования, облегчающие решение проблем окружающей среды, особенно важно продемонстрировать тем, кто знаком только с хаотической ситуацией в Соединенных Штатах, где нормы радиационной безопасности, установленные Комиссией по атомной энергии, оспариваются различными штатами; где правительственные органы ведут длительное и безуспешное сражение с автомобильной промышленностью по поводу норм выброса загрязняющих веществ; где стремление ввести экологически обоснованную агротехнику вступает в противоречие с экономическими интересами компаний, производящих удобрения и синтетические пестициды.
Наконец, социалистическая система может иметь преимущество перед капиталистической в отношении основной зависимости между экономическими процессами и экологическими императивами. Хотя Советский Союз и другие социалистические страны, так же как и капиталистические, продолжают наращивать продуктивность производства, теория социалистической экономики не требует бесконечного роста. Более того, в рамках теории социалистической экономики нет препятствий тому, чтобы скорости экономического оборота в различных отраслях были приведены в соответствие со скоростями оборота секторов экосистемы, на которых базируются эти отрасли. С другой стороны, учет экологических императивов, неизбежно управляющих экономическими процессами, не получил должного развития в теории социалистической экономики, хотя Маркс еще в «Капитале» подчеркивал, что в основе эксплуатации сельскохозяйственных ресурсов в капиталистической системе лежит разрушительное воздействие на циклический экологический процесс, который связывает человека с почвой.
Во всяком случае обе экономические теории, социалистическая и капиталистическая, очевидно, развивались без учета конечности биологического капитала, олицетворяемого экосистемой. В результате ни та, ни другая системы не смогли приспособить свою экономическую деятельность к требованиям, которые предъявляет окружающая среда. Ни та, ни другая системы не были готовы противостоять кризису окружающей среды; обе они подвергнутся серьезному испытанию, когда возникнет настоятельная необходимость разрешить этот кризис.
Факт остается фактом — ни одна из современных экономических систем не способна достаточно быстро перестроиться, попав в тиски кризиса окружающей среды. Какие бы барьеры ни стояли на пути приспособления к требованиям окружающей среды, будь то частная прибыль или «выполнение плана», необходимо их преодолеть, научившись определенной гибкости.
Сейчас, пожалуй, невозможно предсказать, каким образом ответят социалистическая и капиталистическая системы на эти эколо-

гические императивы. Имея в виду серьезные трудности, с которыми связан ответ на вопрос о том, сможет ли капиталистическая система пережить кризис окружающей среды без фундаментальной перестройки, Роберт Хейлбронер заявляет:

Я не вижу другого ответа на этот вопрос, кроме негативного, потому что это равносильно тому, чтобы попросить господствующий класс добровольно отказаться от той деятельности, на которой он зиждется. Однако экстраординарная ситуация может вызвать экстраординарную реакцию. Подобно вызову, брошенному войной, экологический вызов касается всех классов и поэтому может привести к таким социологическим изменениям, которые в обычной обстановке были бы немыслимы. Капиталисты и менеджеры могут увидеть — может быть, даже более ясно, чем массы потребителей, — суть экологического кризиса и его неотвратимость и понять, что у них есть лишь один путь к спасению (то есть не просто уцелеть, но сохранить свое привилегированное положение) — совершить профессиональную миграцию, перейдя в правительственные иди другие органы власти. Они могут также пойти на то, чтобы получать меньшую долю национального дохода, просто-напросто поняв, что другого выхода нет. Другими словами, когда противником является сама природа, а не другой социальный класс, по крайней мере можно ожидать каких-то изменений, которые невозможны в обычных обстоятельствах.

Однако природа — это не «противник», но наш незаменимый союзник. Вопрос, стало быть, заключается в том, чтобы установить, какое социально-экономическое устройство может быть лучшим союзником природы.
Большая часть приведенных выше рассуждений носили скорее теоретический характер, так как касались взаимосвязей между основными свойствами экономических систем и основными проявлениями кризиса окружающей среды. Но кризис окружающей среды — это отнюдь не теоретическая опасность, а реальный факт; он требует немедленных социальных мер. Перед лицом этой неотложной необходимости приведенные выше теоретические рассуждения могут показаться бесплодными, а быть может, даже опасным отклонением от проблем сегодняшнего дня.
Однако в действительности существует тесная связь между насущными практическими проблемами улучшения окружающей среды и, казалось бы, далекими от них теоретическими вопросами, касающимися устройства современных экономических систем. Сделав это замечание, я, может быть, лишь выразил чисто личное убеждение в том, что коренные социальные преобразования должны базироваться на глубоком понимании той проблемы, решению которой они призваны способствовать. На этом, я полагаю, можно закончить разговор о тесной связи между теорией и практикой.
Какие практические шаги необходимо сделать в такой страна, как Соединенные Штаты, которая находится в тисках экологического кризиса? Здесь я имею в виду не конкретные стандарты ила ограничения, введенные законодательным путем, а скорее те акции.

которые могут быть достигнуты с помощью таких ограничений, – такие изменения в системе производства, которые привели бы его в гармонию с экосистемой. Если мы хотим выжить — не только экономически, но и биологически, — промышленность, сельское хозяйство и транспорт должны отвечать непреклонным требованиям экосистемы. Надо будет разработать новые технологии, системы возвращения канализационных и пищевых отбросов непосредственно в почву; замену многих синтетических материалов естественными; отказ от современной агротехники и интенсивного использования удобрений как способа повышения урожайности; замену синтетических пестицидов биологическими методами борьбы с насекомыми, которая должна быть осуществлена как можно скорее; отказ от наиболее энергоемких отраслей промышленности; разработку такого наземного транспорта, который имел бы максимальный коэффициент использования топлива при низкотемпературных процессах сгорания и минимальных размерах; разработку устройств для возможно более полного поглощения продуктов сгорания — отходов металлургических и химических процессов (дымовые трубы должны стать редкостью); возможно более полное вторичное использование металла, стекла и бумаги; экологически обоснованное планирование землепользования, включая и городские районы.
Как уже отмечалось, экономически больше всего пострадают те предприятия, которые основаны на экологически несостоятельной технологии послевоенного времени. Однако тут есть какая-то справедливость, потому что это именно те предприятия, которые приносили наибольшие прибыли. Можно полагать, следовательно, что эти предприятия будут в состоянии выдержать ту экономическую нагрузку, которую возложит на них программа охраны окружающей среды.
В общем, современная технология производства должна реорганизована для того, чтобы как можно лучше удовлетворить экологическим требованиям, и в соответствии с этими новыми целями должно быть реорганизовано большинство предприятии в области промышленности, сельского хозяйства и транспорта. В сущности, большая часть наиболее производительных предприятий, основанных на послевоенной экологически ошибочной технологии, просто должны будут перестроиться в экологически обоснован ном направлении.
Сколько все это будет стоить? Можно сделать некоторые весьма приблизительные, но небесполезные подсчеты. Известно, например, что общий технический потенциал Соединенных Штатов приблизительно втрое превышает годовой объем валового национального продукта и составляет в настоящее время 2400 миллиардов долларов. (Эти и последующие цифры выражены в долларах 1958 года, то есть с поправкой на инфляцию.) По очень грубой оценке, та часть существующего технического которая должна подверг-

нуться перестройке, чтобы исправить главные экологические ошибки, составляет около одной его четверти, то есть приблизительно 600 миллиардов долларов. Для сравнения укажем, что расходы частных предпринимателей на сооружение новых предприятий я капитальное оборудование за период с 1946 по 1968 год, когда появилась большая часть экологически ошибочных технологий, составили, по очень приближенным оценкам, 1000 миллиардов долларов. Следовательно, исходя из первой оценки, в переводе на экологически верный путь нуждаются что-то около половины предприятия, созданных после войны.
Эти, хотя и весьма приблизительные, цифры дают нам некоторое представление о масштабах задачи экологической реконструкции национальной системы производства. К этому надо еще добавить стоимость восстановления пораженных секторов экосистемы, которая может составить несколько сот миллиардов долларов. Эту сумму необязательно, да и, разумеется, невозможно выложить одномоментно. Если мы примем за период рассрочки, то есть запас времени перед серьезной, крупномасштабной экологической катастрофой, скажем, двадцать пять лет, тогда стоимость нашего выживания составит что-нибудь около 40 миллиардов долларов ежегодно (опять по курсу 1958 года). Наверное, это легче будет представить наглядно, если мы скажем, что на экологическую реконструкцию должна быть израсходована большая часть национальных оборотных средств, накопленных в течение жизни по крайней мере одного поколения. Следовательно, новые капиталовложения в сельское хозяйство, промышленность и транспорт должны быть подчинены главным образом экологическим целям и теперь стратегия капиталовложений будет определяться скорее экологическими, чем традиционно экономическими императивами.
Каковы практические проблемы, которые вызовет претворение в жизнь этих грандиозных мероприятий, и как они скажутся на поведении экономической системы, управляемой принципами частного предпринимательства? Прежде всего потребуется сложная передислокация средств. Покажем это на частном примере. Для того чтобы решить проблему, связанную с выбросом окислов серы, надо научиться регенерировать почти всю серу, содержащуюся в топливе, или до, или после сгорания. Утилизированной таким образом серы, вероятно, будет вполне достаточно для того, чтобы удовлетворить коммерческую потребность в этом веществе, — но это приведет к ликвидации существующей серной промышленности, с вытекающей отсюда потерей капиталовложений и трудовой занятости. Если к этой сравнительно небольшой проблеме добавить экономическую передислокацию, связанную с преобразованием технологической базы сельского хозяйства, автомобильной промышленности и вообще транспорта, производства и потребления энергии, химической промышленности, производства тары — становится ясно, что уже только этот

аспект экологической реконструкции явится беспрецедентным испытанием экономической системы на гибкость и прочность.
Однако наиболее серьезное воздействие на экономическую систему окажет более простая часть программы восстановления окружающей среды, которая касается рационализации социального использования производственных мощностей. Лучше всего проиллюстрировать это на примере производства энергии, без которой не может обойтись практически пи одна отрасль производства. С экологической точки зрении совершенно очевидно, что мы не можем допустить бесконтрольного роста производства энергии. Ее использование должно быть подчинено нуждам всего общества в целом, а не частным интересам ее производителей и потребителей. Это означает, что снабжение энергией какого-то определенного производства должно регулироваться критерием социальной значимости единицы его продукции, на которую затрачивается единица энергии. Если, например, применить этот принцип к двум автомобильным заводам, то выбор решится в пользу того предпринимателя, который выпускает болен долговечные машины, потому что это увеличивает социальную их ценность (например, потенциальную длину пробега) в расчете на единицу энергии, затраченной в процессе производства. Тот же самый принцип отдаст преимущество производству возвратных бутылок перед производством невозвратных, продукту, заключенному в легкую упаковку, перед продуктом, упакованным в пластик, естественным продуктам перед синтетическими. В конечном итоге производство будет регулироваться, исходя из рационального использования ценности конечного продукта, а не из ценности, наращиваемой в процессе производства, то есть его продуктивности. Другими словами, экологический императив призывает к общественной бережливости как к рычагу управления производством — критерий, который, по-видимому, противоречит частным целям. Так — под давлением кризиса окружающей среды — становится очевидно, что ни одна система производства не может уйти от дилеммы — либо приспособиться к экосистеме, либо разрушить ее — и что экосистема —это по необходимости общественное богатство, а не частное; отсюда вытекает столь же очевидный вывод, что производство должно также регулироваться скорее общественными критериями, нежели частными. Теперь уместно напомнить, что «привходящие факторы», связанные с воздействием на окружающую среду, в отличие от частных деловых операций, ложатся тяжким экономическим бременем на общество в целом. Мы уже знаем, что современная технология, являющаяся частной собственностью, не может долго прожить, если она разрушает общественное богатство, от которого зависит,— экосферу. Следовательно, экономическая система, основанная преимущественно на частном бизнесе, становится все более по пригодной и не эффективной для того, чтобы распоряжаться этим жизненно

важным общественным достоянием. Значит, эту систему надо менять.
Такая экономическая трансформация, конечно, глубоко затронет всю культуру в целом. Если промышленность будет работать в согласии с принципом общественной бережливости и с экологическими требованиями, следует ожидать, что инженеры окажутся беспомощными со своими узконаправленными технологиями, имеющими единственной целью повышение продуктивности (и прибыли), и им придется разработать совершенно новые методы, которые бы в большей степени отвечали новым общественным целям. При разработке этих новых методов, которые неизбежно пересекут узкие границы современных научных дисциплин, ученые, по-видимому, откажутся от своих редукционистских тенденций и разработают новые методы познания, более отвечающие структуре реального мира, чем современные, и более приспособленные для решения актуальных проблем человечества. Трансформированные таким образом, наука и технология, в свою очередь, ускорят трансформацию системы производства. Так, однажды начавшись, экологическая перестройка примет характер расширяющегося, самоускоряющегося процесса. Более того, мы можем ожидать, что экологически обоснованная экономика откроет всеобщий доступ к использованию материальных благ. В самом деле, раз мы установили тот принцип — обязанный экологическому императиву, — что производство служит общественным интересам, а не достижению частной прибыли или «выполнению плана», то совершенно очевидно, что общественное благо должно начинаться с благосостояния людей, образующих общество.
Все эти соображения применимы ко всем, индустриальным странам; каждая из них должна направить свою экономику по экологически верному пути. Эта грандиозная задача вызовет невиданное напряжение материальных и людских ресурсов мира и может быстро исчерпать их, если эти ресурсы не будут тщательно оберегаться и использоваться в соответствии с первоочередными экологическими требованиями.
Однако если эта крупномасштабная трансформация будет руководствоваться экологической мудростью, экономическая реорганизация быстро распространится за пределы индустриальных стран, по всему миру. Одно из главных требований экологической реконструкции современной промышленности состоит в том, чтобы сократить нынешнее использование синтетических материалов и энергоемких производственных процессов и там, где это возможно, заменить их естественными материалами и процессами с относительно большей затратой труда, чем электроэнергии. Некоторые виды сырья, такие, например, как каучук, которые теперь вытеснены синтетическими материалами, преимущественно производились в отдельных благоприятных районах мира—обычно в развивающихся странах. Такие материалы, как шелк и другие растительные волокна, шерсть, дре-

весина, растительные масла, также извлекаются из естественных экологических ниш, которые находятся преимущественно в развивающихся странах, особенно в тропиках, а не в индустриальных. Экологическая мудрость потребует, чтобы индустриально развитые страны, насколько это возможно, отказались от производства синтетических материалов в пользу естественных. Это потребует дружеского сотрудничества всех развивающихся стран. Для того чтобы удовлетворить мировые потребности в естественных волокнах, каучуке, мыле, производство этих видов сырья в развивающихся странах должно быть расширено, но они могут не согласиться на это, если им не будет оказана достаточная помощь.
Индустриальные страны могли бы, например, помочь развивающимся государствам (если они того пожелают) на базе их собственного сырья развернуть промышленность, которая перерабатывала бы его в конечный продукт для мирового рынка. Малайзия, например, может изъявить желание снабжать индустриальные страны не натуральным каучуком, по готовыми шинами, Индия вместо хлопка могла бы поставлять готовые ткани или даже одежду; Западная Африка могла бы давать не пальмовое масло, а мыло. Конечно, я не упущу возможности и здесь подчеркнуть, что эти отрасли должны развиваться не на базе экологически ошибочных технологий, применяемых сейчас в индустриальных странах, — таких, как монокультурное земледелие с применением большого количества неорганических удобрений, синтетических инсектицидов и гербицидов, высокомощные бензиновые двигатели, выбрасывающие свинец и окись азота, тепловые электростанции, которые загрязняют атмосферу. Эти страны скорее должны распространить на остальные страны блага новых, экологически обоснованных технологий, которые вскоре должны быть разработаны.
Кроме того, достижению гармонии с экосистемой может способствовать введение новых процессов, которые, имея преимущество научной базе и технологических решениях, требуют более интенсивного использования человеческого труда и относительно меньших капитальных затрат и энергопотребления. Здесь развивающиеся страны с их огромными и все растущими трудовыми ресурсами будут иметь определенное преимущество и при эффективной экономической и социальной организации смогут наконец решить столь насущную для них проблему занятости населения.
Если в целях экологического выживания мира будет предпринята подобная глобальная реконструкция экономики как индустриальных, так и развивающихся стран, то это должно повлечь за собой такие же широкие политические изменения. Так, например, трудно себе представить, чтобы Соединенные Штаты изыскали колоссальные средства, необходимые для экологической перестройки промышленности и сельского хозяйства, если мы не откажемся от колоссальных военных расходов, которые после второй мировой войны съедают

большую часть свободного национального дохода. Послевоенный опыт Японии и Западной Германии показывает, что современная индустриальная экономика способна предоставить средства, достаточные для проведения крупномасштабных преобразований, если военные расходы держатся на таком же низком уровне, как в этих странах. Во всяком случае, если такие страны, как Соединенные Штаты, в силу экологических требований будут серьезно зависеть от стран, производящих натуральные продукты, то, в конце концов, они должны будут жить в мире с другими странами*.
Хотя разрешение кризиса окружающей среды — это по необходимости задача мирового масштаба, я думаю, не будет заблуждением считать, что Соединенные Штаты держат ключ к ее успеху. Одна из причин этого, помимо всего прочего, состоит в том, что Соединенные Штаты контролируют — и усиленно потребляют — значительную часть мировых ресурсов. Если Соединенные Штаты развернут программу экологической реконструкции, нынешнюю их потребность в продовольствии, одежде, жилье и других необходимых вещах можно будет удовлетворить при гораздо меньших затратах невозобновимых ресурсов и энергии, чем теперь. Если Соединенные Штаты, для того чтобы пережить экологический кризис, построят экологически обоснованную, социально бережливую экономику производства, это высвободит для остального мира весьма значительные ресурсы, если исходить из той огромной доли мировых ресурсов, которую страна потребляет теперь. И наоборот, если Соединенные Штаты откажутся пойти этим курсом, маловероятно, чтобы развивающиеся страны

*Действительно, есть определенные моральные предпосылки к тому, чтобы рассматривать развивающиеся страны как главных кредиторов развитых стран. Однако в последние годы Соединенные Штаты и другие состоятельные страны приложили ничтожно малые усилия, для того чтобы выполнить свои обязательства в плане международной помощи. Ныне даже эти малые усилия ставятся под сомнение. Помощь уменьшается, и вместо нее мы слышим новые призывы установить контроль над ростом населения. Так, в недавнем документе, адресованном Госдепартаментом президенту Никсону, выдвигаются следующие причины того, почему «Соединенные Штаты заинтересованы в том, чтобы помочь МРС (так называются на дипломатическом жаргоне «менее развитые страны». — Б. К.) замедлить рост населения». «Соединенные Штаты и другие страны, участвующие в программе помощи, удручены тем, что быстрый рост населения съедает и сводит к нулю две трети нашей помощи. Улучшение жизненных стандартов, которые мы надеялись увидеть в ближайшие несколько лет, оттягивается на гораздо больший срок… Если мы и будем оказывать большую помощь, ее хватит только на то, чтобы поддержать нынешние низкие темпы прогресса. Конгресс и широкая публика будут все больше сопротивляться увеличению помощи, если она будет идти в основном только на то, чтобы помочь возросшему числу людей остаться хотя бы на том же уровне бедности, который наблюдается сейчас. Соединенным Штатам грозит опасность потерять рынок сбыта, капиталовложения и источники сырьевых материалов, когда МРС изыщут пути для увеличения собственных ресурсов. Крушение надежд населения МРС, безработица и сверхбезработица повлекут за собой гражданские беспорядки, политические перевороты, а в некоторых случаях — и разъединение этих стран». — Прим. авт.

смогли получить достаточно большую долю мировых ресурсов для достижения жизненных стандартов, отвечающих потребностям стабилизировавшегося населения. И наконец, если Соединенные Штаты не сумеют наладить дружеского сотрудничества с остальными странами, то им не хватит ресурсов ни для их собственной экологической реставрации, ни для мировой кооперации, которая является необходимым условием такой реставрации.
Кризис окружающей среды дает нам недвусмысленный урок. Если мы хотим выжить, экологические соображения должны управлять экономическими и политическими действиями. И если мы собираемся пойти разумным курсом в экологическом смысле, то мы должны будем проявить еще больше разума, для того чтобы не вверять свои судьбы в руки тех, кто приближает мировую катастрофу, а стремиться к идеалу, который разделяется повсюду в мире, — к гармонии с природой и к миру между всеми людьми, которые живут на Земле. Как и сама экосфера, люди всего мира крепко связаны между собой через свои собственные, но взаимопереплетающиеся потребности; у них общая судьба. Или весь мир как единое целое переживет кризис окружающей среды, или его не переживет никто.

Дата добавления: 2015-10-16