Технологический просчет 5 страница

Можно привести множество других подобных примеров. В Бодега-Бэй, Калифорния, планировалось построить ядерный реактор, но от этого намерения пришлось отказаться, когда местный гражданский комитет под руководством Комитета движения за информацию об окружающей среде города Сент-Луиса распространил

* Автор целого ряда книг, популяризирующих достижения науки. Одна из них, «Морской берег», выдержала шесть изданий. — Прим. ред.

данные о том чтореактор строится вблизи крупного разлома земной коры Сан-Андреас и что во время землетрясения он может быть разрушен. Комитет движения за информацию об окружающей среде штата Миннесота провел исследования, которые вынудили администрацию штата принять новые стандарты допустимой эмиссии с реактора — намного более жесткие, чем стандарты Комиссии по атомной энергии, Комитет движения за информацию об окружающей среде Северной Калифорнии способствовал тому что Беркли стал первым городом, где борьба с насекомыми в парках и садах ведется только биологическими средствами.
Ученые из Рочестерского комитета, взяв пробы воды, выяснили, что городские системы очистки стоков работают неудовлетворительно, в результата были созданы новые. Нью-Йоркский комитет Движения ученых за публичную информацию опубликовал официальный доклад о том, что новая трансгородская скоростная магистраль, проект которой был уже почти принят, может увеличить концентрацию окиси углерода настолько, что пешеходы будут в полуобморочном состоянии; несмотря на хорошо разработанную техническую сторону проекта, он был отклонен.
Добавим к этому доблестные усилия Рольфа Нейдера и работающих вместе с ним студентов-энтузиастов, которые вскрывают и распространяют факты о загрязнении воздуха и воды, о неудовлетворительных мерах борьбы с ним. Добавим к этому действия всевозможных общественных организации, обществ и просто отдельных граждан, направленные на прекращение неблагоприятных воздействий на окружающую среду. Все эти усилия основаны не только на общественной морали, но и на фактах — раскрытых учеными и обнародованных через газеты, радио и телевидение.
У всех этих успехов есть одно, довольно мрачное, объяснение: страна не имела никакого представления о размахе и глубине кризиса окружающей среды, потому что главные факты терялись в недоступных для понимания отчетах или прятались за ширмой государственной или производственной тайны. Получив факты, граждане смогли взвесить все «за и против» и вынесли моральное решение, которое повлекло за собой политические действия.
Все это приводит некоторых людей в удивление. Дело в том, что в некоторых политических кругах распространен миф, согласно которому политика толпы определяется скорее узко эгоистическими интересами, чем такими гуманными ценностями, как сохранение окружающей среды. Они убеждены, что невозможно установить всенародную точку зрения в моральном аспекте соотношения между выгодами и опасностью и что, если смотреть на вещи реалистически, этот выбор Может быть осуществлен лишь соответствующими правительственными органами. В действительности общественное

мнение уже установило довольно-таки четкие пределы риска, который может быть приемлемой расплатой за те или иные выгоды.
Соотношение выгода — риск проявляет себя во многих сторонах жизни человека: вождение автомобиля, путешествие поездом или самолетом, катание на лыжах, работа на промышленном предприятии или жизнь по соседству с ним, использование рентгеновских лучей в целях медицинской диагностики, сидение у приёмника
цветного телевидения, использование микроволнового обогрева или синтетических инсектицидов. Это все личные, добровольные действия.
Другой аспект вопроса выгода — риск связан с крупномасштабными, социальными мероприятиями, когда люди создают опасность непреднамеренно. Это и широко распространившееся использование пестицидов и удобрений в сельском хозяйстве, и все формы производства энергии, и загрязнение воздуха от городского транспорта, и вообще все значительные источники загрязнения окружающей среды.
Недавно была сделана попытка оценить, исходя из имеющихся статистических данных, количественный баланс между выгодой и риском таких действий, которые обычны для большинства людей.
Проанализировав многие из таких действий, Чанси Старр оценивает риск (определяемый им как «статистическая вероятность смерти за 1 час, в течение которого человек занят рассматриваемой деятельностью») и выгоду, представляющую собой долларовый эквивалент результатов этой деятельности. Отношение выгоды к риску, приемлемое для общества, можно оценить по диаграмме, на одной оси которой отложен риск, а на другой — выгода, в указанных единицах.
В результате получается совершенно неожиданная картина. При небольших значениях «выгоды» приемлемый риск относительно невелик; когда значение «выгоды» возрастает, степень риска возрастает также — но со скоростью, много большей, чем скорость роста выгоды (приемлемый риск возрастает приблизительно в кубической пропорции к выгоде). С дальнейшим увеличением значения выгоды от различных видов деятельности степень приемлемого риска достигает своего верхнего предела. Поскольку под эту общую формулу подходят самые различные виды деятельности, мы можем прийти к заключению, что в нашем обществе уже глубоко укоренились некоторые общие нормы, касающиеся приемлемого баланса между выгодой и риском. Более того, в этих результатах мы можем уловить и такой чисто моральный фактор, как различие между невольной и добровольной деятельностью. Невольные и добровольные вида деятельности на графике образуют две отдельные кривые, но для одного и того же значения выгоды приемлемый уровень невольного риска в 10000 раз меньше, чем добровольного. Эти расчеты

показывают, что приемлемое соотношение выгоды и риска определяется как бы некоторым всеобщим соглашением в обществе. В результате они устанавливают количественную меру на основе общественной марали, сущность которой хорошо передают слова Старра: «Мы не склонны позволять другим делать с нами то, что мы успешно проделываем сами с собой».
Сейчас, однако, становится очевидно, что мы переживаем разгар революции во взглядах общества на приемлемость уровней вырождения окружающей среды, которое долгое время не вызывало всеобщего недовольства. Объяснение этой революции может заключаться в том, что между приемлемым отношением выгода риск в добровольном и невольном видах длительности наблюдается различие в 10000 раз. Это отражает усилившееся внимание общественности к тем ситуациям, когда деятельность одних членов общества создает опасность для других, не имеющих выбора. Новые атаки на окружающую среду значительно усиливают этот моральный фактор. Теперь, я думаю, общество начиняет осознавать, что нынешнее загрязнение окружающей среды наносит урон не только своим невольным жертвам, живущим сейчас, которые все-таки имеют какую-то возможность защитить себя, но и поколениям, которые еще не появились на свет И потому совершенно беззащитны. В ответ на это общество начинает вырабатывать новый взгляд на приемлемое отношение выгода риск. Дли данного значения выгоды новое отношение будет приемлемо только в том случае, если значение риска будет значительно ниже, чем даже норма «невольного» риска для нынешних поколений. Это моральная компенсация за то наступление на окружающую сроду, которое ставят под угрозу благополучие и даже самое существование последующих поколений.
В политическом смысле защиту окружающей среды иногда представляют чем-то вроде «материнского инстинкта»; никто не может опровергнуть это. Действительно, довольно часто приходится слышать о том, что вопросы окружающей среды слишком безобидны, что они отвлекают людей от более серьёзных вопросов, что это аналогический «уход» от таких проблем, как нищету расовая дискриминация и война. На самом дело это вовсе не является уходом, в политическом аспекте защиту окружающей среды нельзя считать ни безобидным, ни оторванным от главных социальных проблем вопросом.
Например, в гетто защита окружай среды иногда рассматривается как нечто отвлекающее внимание от бедственного положения негров. Такой точке зрения дают пищу некоторые действия, связанные с проблемой окружающей среды. Так, во время Недели Земли 1970 года в колледже Сан-Хосе, Калифорния, произошел драматический эпизод, символизировавший собой студенческий бунт против загрязнения окружающей среды:сожжение совершен-

но нового автомобиля. Студенты-негры пикетировали это мероприятие, полагая, что было бы лучше, если бы 2500 долларов, уплаченные за автомобиль, пошли на нужды гетто. Акт сожжения автомобиля отражает один из таких подходов к проблеме кризиса окружающей среды, которые можно назвать экологическим крестовым походом. Подобный взгляд — ошибочно, как мы убедились выше, — предполагает, что загрязнение обусловлено излишествами в потреблении благ и ресурсов населением Соединенных Штатов. Поскольку отходы, порождаемые этим интенсивным потреблением, загрязняют среду нашего обитания, зкоактивист предлагает «потреблять меньше». Так как при этом не учитываются статистические данные, свидетельствующие о том, что в Соединенных Штатах потребление на душу негритянского населения гораздо меньше, чем на душу белого населения, естественно, что подобные предложения не находят особого сочувствия ни у негров, ни у кого бы то ни было из тех, кто заинтересован в социальной справедливости.
Отчуждение негров от движения в защиту среды было бы особенно нежелательным, потому что во многих случаях именно негры в первую очередь становятся жертвами загрязнения. Белые, живущие в пригородах, отдыхают от городской грязи, смога, окиси углерода, свинца и шума, вернувшись к себе домой; обитатели гетто не только работают в загрязненной среде города, но и живут в ней. Причем в гетто они сталкиваются со своими, дополнительными проблемами окружающей среды: крысы и другие паразиты, опасность свинцового отравления у детей, которые тащат в рот кусочки старой, облупившейся краски. Поэтому негритянская общественность могла бы стать мощным союзником в борьбе за сохранение окружающей среды. Кризис окружающей среды — это кризис условий выживания. Но американцы среднего класса не понимают этого. Они все еще не поняли, как следует действовать перед лицом этой страшной опасности; это — доказательство нашего нежелания понять до конца тот факт, что находящееся в боевой готовности ядерное оружие означает, что уже завтрашний день может стать «судным днем». Что до негров, то проблема выживания стоит перед ними вот уже несколько сотен лет. И если пока они и не решили ее, то по крайней мере накопили богатый опыт, который мог бы быть весьма полезен обществу, оказавшемуся теперь как таковое перед лицом смертельной угрозы.
Существует также очень тесная связь между проблемами окружающей среды и бедностью. Классическая тому иллюстрация — последние события в Хилтон-Хед (Южная Каролина). Здесь, на прекрасном морском берегу, неподалеку от фешенебельных вилл, химическая компания задумала построить крупное предприятие, которое, если не оборудовать его дорогостоящими очистными сооружениями, наверняка ухудшило бы местную природу. Против постройки завода возражали хозяева вилл, любители природы и ловцы

креветок, которые боялись неблагоприятного воздействия завода в эстетическом и экологическом плане. В поддержку проекта выступили химическая компания и множество местных бедняков, которые увидели в его осуществлении возможность покончить наконец с безработицей. Как тут рассудить по справедливости? Можно было? Можно было бы подсчитать экономическую выгоду от завода и сравнить ее с ущербом, который нанесли бы загрязнители, например, промыслу креветок или другим видам использования местных естественных ресурсов. Достаточно ли этого сравнения, чтобы решить дело в пользу экономически выгодного варианта? Очевидно, нет, потому что проблеме окружающей среды, даже «решенная» таким образом, имеет другие, более серьезные аспекты, которые выходят за рамки этой проблемы. Например, если проект будет отклонен (как оно в действительности и случилось), такое решение в действительности будет означать для безработных, что их право на труд — фактор менее важный, чем сохранность среды. В ответ на это можно сказать, что общество, которое находит средства для сохранения болот, должно быть в состоянии найти средства для обеспечения работой своих граждан.
Сходная проблема возникает в связи с СЗТ: профсоюзы упорно отстаивают этот проект, потому что его отклонение лишит работы тысячи людей. Непосредственной реакцией тех, кто станет таким образом безработными, будет озлобление против «экопомешанных», которые провалили проект СЗТ. Но если пойти дальше, то эти же люди должны усомниться в рациональности экономической системы, заставляющей их добиваться работы, которая приведет к тому, что по ночам будут просыпаться дети и все больше людей будет заболевать раком кожи, вызванным ультрафиолетовой радиацией.
Столь же тесная связь существует между проблемой окружающей среды и проблемой войны и мира. Ядерное вооружение — такой же грубый технологический просчет, как и детергенты и ДДТ. Когда в 50-х годах генералы Пентагона и их научные советники решили возложить защиту страны на ядерное оружие, они, видимо, не отдавали себе отчета в правоте заявлений ученых, нашедших горячую поддержку со стороны общественности, о том, что это средство не годится, что ни один народ не переживет ядерной войны.
Точно так же Пентагон в ответ на запрос Американской ассоциации развития науки сообщил, что гербициды не будут применяться во Вьетнаме, если это действительно может повлечь за собой «далеко идущие экологические последствия» для этой многострадальной земли. Теперь, благодаря усилиям AAPH и других независимых ученых, мы узнали, что Соединенные Штаты все-таки использовали экологическое оружие во Вьетнаме. Под нажимом фактов правительство решило наконец значительно ограничить военное использование гербицидов во Вьетнаме. По тем же причи-

нам оно отказалось и от производства биологического оружия, которое оно так долго защищало от оппозиции научной общественности, представляя его как эффективное и необходимое средство национальной «обороны».
Мне кажется, что эти побочные экологические эффекты ставят под очень большое сомнение компетенцию наших военных в деле защиты нации, которое им доверено. К этому следует добавить становящиеся все более очевидными чисто военные просчеты Соединенных Штатов в Юго-Восточной Азии. Все это заставляет поставить вопрос ребром — нельзя ли наконец избавить человечество от угрозы уничтожения, от невыносимого ожидания катастрофы, которая может разразиться со дня на день, с минуту на минуту?
Проблема кризиса окружающей среды — едва ли вопрос «материнства». Она не означает также ухода от других социальных вопросов. Потому что, начав с кризиса окружающей среда, мы подошли к более глубоким вопросам, которые затрагивают самую суть нашей системы социальной справедливости и бросают вызов нашим основным политическим целям.
Суть этого вызова состоит в том, что есть два альтернативных курса в наших действиях по отношению к окружающей среде: действия отдельных людей и действия общества. Те, кто предпочитает первый курс, идут под знаменем Пого: «Мы испытываем противника, а противник испытывает нас». Они принимают собственные носильные меры для того, чтобы уменьшить неблагоприятное воздействие на среду: вместо того, чтобы ездить на автомобиле, они пользуются велосипедом или ходят пешком, они используют возвратную тару и детергенты без фосфатов; они не заводят более двух детей. И это зачатки нового, экологически обоснованного стиля частной жизни. Этот личный контроль может снизить роль факторов, которые способствуют загрязнению среды: потребление и численность населения.
В отличие от этих двух факторов, третий источник воздействия На окружающую среду — антиэкологический характер производственной технологии —- требует скорее социальных, нежели персональных акций. Как было показано выше, этот фактор играет гораздо более существенную роль в загрязнении, чем два других. Напомним, что послевоенный рост населения в Соединенных Штатах обусловил 12—20 процентов роста воздействия на окружающую среду, в то время как на технологический фактор приводится от 40 до 95 процентов этого роста. Поскольку технологический фактор превысил рост населения в 5 раз, то можно было бы выбрать одну из двух альтернативных мер для предотвращения роста масштабов загрязнения среды после второй мировой войны. Если бы мы решили допустить то увеличение численности населения, которое имело место, то есть на 43 процента, то мы должны были бы на 30 процентов сократить воздействие на окру-

жающую среду со стороны производственной технологии. Если бы мы избрали другой путь, то есть решили бы допустить увеличении воздействия технологии на окружающую среду, в тех масштабах, которые имели место, то есть около 600 процентов, то для этого потребовалось бы на 86 процентов уменьшить численность населения. *
Легко видеть, что изменение характера производства принесло бы гораздо больший эффект. Правда, в этом случае индивидуальный контроль отпадает.
Какой же курс мы изберем? Следует ли людям срочно ограничить потребление и иметь меньше детей для того, чтобы уменьшить уровни загрязнения среды? Иди же мы должны сконцентрировать свои усилия на экологическом преобразовании технологии? А может быть, и то, и другое?
Так как из-за мощного сопротивления с технологическими реформами наверняка придется повременить, а сокращение потребления нанесло бы слишком чувствительный удар по бедноте и обездоленным, часто предлагается прежде всего замедлить рост населения Соединенных Штатов. Если не принимать во внимание тот факт, что для заметного снижения уровня загрязнения среды потребовалось бы очень значительное уменьшение численности населения, это предложение выглядит абсолютно логичным. Экологически несостоятельная производственная технология наверняка будет наносить меньше ущерба окружающей среде, если ее продукция будет нужна меньшему количеству людей. Очевидно, есть логические предпосылки для того, чтобы провести обе экологи-

* Расчет уменьшения воздействия на окружающую среду, обязанного технологии и росту населения, которое необходимо для того, чтобы предотвратить рост уровня загрязнений, достигнутого в послевоенные годы, строится на следующих данных. Прежде всего примем, что уровень загрязнения = численности населения X продукцию на душу населения X выброс загрязнений на единицу продукции. В этом уравнении допускается, что второй фактор (фактор «благосостояния») остается неизменным, то есть неизменно его влияние на уровень большинства загрязнителей (кроме тех, что связаны с автомобилями). Тогда, если мы примем, что в 1946 году уровень загрязнения = 1, численность населения = 1 и выброс загрязнений на единицу продукции = 1, то в 1968 году они равны соответственно 10, 1,4 и 7. Эти цифры приблизительно отражают действительные изменения уровня загрязнений. Теперь, если бы мы захотели сохранить интенсивность загрязнения на уровне 1946 года (то есть равной 1), то, допуская увеличение численности населения в 1,4 раза, мы должны были бы уменьшить «технологический» фактор (выброс загрязнений на единицу продукции) до 0,7, с тем чтобы уровень загрязнений оставался равным 1 (поскольку 1,4 X 0,7≈1). Это значит, что усовершенствования, имеющие целью уменьшение выброса загрязнений, должны охватить 30 процентов всех технологических процессов. С другой стороны, если мы допускаем увеличение технологического фактора в 7 раз, тогда, для того чтобы уровень загрязнения оставался равным 1, необходимо было бы уменьшить численность населения с 1 до 0,14 (поскольку 0,14Х7≈1). Это и означает уменьшение численности населения на 86 процентов, — Прим. авт.

ческие реформы — преобразование технологии производства и уменьшение темпов роста населения; это и послужит базой для улучшения окружающей среды.
Однако эта проблема связана не только с логикой и экологией. Тот же самый принцип столь же логично может быть применен практически к любой социальной проблеме. И это действительно делается под влиянием экологических забот последнего времени, вот два примера.

Министр труда в течение долгих лет пытался бороться с безработицей, расширяя фронт работ; и только позже, освободившись от служебных и политических предрассудков, он познает ту истину, что работы так мало потому, что людей слишком много.

Если взглянуть на проблему загрязнения воздуха и воды, проблемы нищеты, заторов на дорогах, переполненных школ, несправедливого суда и тюремного заключения, тягот жизни в городах и т. д., становится ясно, что Соединенные Штаты имеют больше людей, чем могут обеспечить.

Мне кажется, это переводит проблему в более правильный контекст: социальная система страны совершенно неспособна обеспечивать народ, который ее создал, — как современную его численность, так и ожидаемую в будущем. Именно поэтому люди страдают от бедности, безработицы, загрязнения окружающей среды, плохой организации школьного обучения, беззакония и войн. А если это так и если даже при максимальной эффективности и справедливости социальной системы страна не имеет ресурсов, достаточных для поддержания жизни ожидаемого населения, у нас нет другого выхода, кроме как контролировать его численность. Однако вот что утверждает Комиссия Соединенных Штатов по проблеме роста населения и будущего Америки:

Нет сомнения в том, что Соединенные Штаты располагают всеми ресурсами, которые нужны как для того, чтобы удовлетворить потребности населения, растущего нынешними темпами, так и для того, чтобы устранить различные социальные и экономические недостатки.

Здесь, как мне кажется, совершенно отчетливо проявляется последовательная связь между двумя путями социального прогресса. Насколько уменьшится численность населения, настолько же легче мы сможем переносить технологические, экономические и социальные несовершенства, которые нас угнетают; в той же степени, в какой мы исправим эти ошибки, страна сможет обеспечить благосостояние растущему населению.
Какое из этих двух направлений будет иметь перевес — зависит в какой степени присуще коллективное чувство социальной справедливости американскому народу. Если он сам изъявит волю к принятию индивидуальных мер, для того чтобы ликвидировать

кризис, проявляющейся к состоянии окружающей среды, образования, здравоохранения, в безработице и разложении городов,- он добровольно пожелает сократить рождаемость. Если же американцы не пожелают прибегнуть к этим индивидуальным мерам, она вынуждены будут искать выхода в изменении экономической, социальной и политической систем, которые управляют распределением национальных ресурсов.
Все это подразумевает добровольный выбор. Однако некоторые экологи, видящие корень зла именно в перенаселении, убеждены, что «мы должны осуществлять контроль численности населения, контролируя семьи посредством системы поощрений и наказаний, но в общем принудительно, если добровольные методы не принесут успеха». В результате люди должны будут осуществлять выбор между двумя главными путями социального прогресса в принудительном порядке.
Проще говоря, это политическая репрессия.
И невозможно замаскировать этот возмутительный факт фразами о том, что это, дескать, «принуждение всех всеми». * Если бы большинство населения Соединенных Штатов добровольно контролировало рождаемость, чтобы стабилизировать численность населения, то не было бы никакой надобности в принуждении. Отсюда логический вывод: принуждение необходимо лишь в том случае, когда большинство населения отказывается добровольно ограничить рождаемость в достаточных пределах. Это означает, что большинство будет находиться под принуждением со стороны меньшинства. Это действительно политическая репрессия.
Так или иначе, это хорошо, что кризис окружающей среды вызвал столько дискуссий по проблеме населения. На протяжении многих лет страна мучилась противоречием между невиданным богатством и своей неспособностью обеспечить людям подходящую

* Говоря о «принуждении», следует заметить также, что в Соединенных Штатах рождаемость и смертность были бы близки к точке баланса, если бы не было «нежеланных» детей. Такая точка зрения подтверждается исследованием Ларри Бампэсса и Чарльза Ф. Вестоффа, ставящим целью установить, все ли дети, родившиеся в последние годы, были «желанными» для родителей. В такую оценку, разумеется, по необходимости не входит целый ряд не поддающихся учету факторов. Тем не менее подобное: исследование представляет определенную ценность, так как оно показывает, что около 20 процентов детей, родившихся в США, можно отнести к категории «нежеланных». Это означает, что если бы противозачаточные средства были более эффективными, то рождаемость и смертность были бы близки к балансу (в этих условиях рождаемость составила бы 2,5 ребенка для женщин в возрасте 35—44 лет, иначе говоря, средняя рождаемость держалась бы на уровне 2,25 человека). — Прим. авт.

среду, трудоустройство, образование, здоровье, социальное обеспечение и мирную жизнь. В течение долгого времени эта мрачная реальность всячески скрывалась, обходилась или терялась за множеством технических деталей. Мне кажется, что этот занавес теперь немного приподнялся благодаря кризису окружающей среды. Теперь мы еще яснее видим, что многосторонний национальный кризис, в который входит и рассматриваемый нами кризис окружающей среды, выражаясь словами Маклейша, «не покинет нас до тех пор, пока мы снова не поверим в себя, пока не станем снова хозяевами наших жизней, наших средств».

Дата добавления: 2015-10-16