Расследования «заказные» и «самостоятельные»

Очень часто, анализируя появляющиеся в прессе публикации, особенно остросюжетные, начинающие журналисты заносят в разряд расследовательских тексты, которые ими не являются, хотя в них, например, может идти речь о расследовании каких-то преступлений или темных сторон истории. Чтобы объяснить подобного рода путаницу и увидеть различия разных типов текстов, следует обратить внимание прежде всего на то, кем и с какой целью выработана информация.

в начало главы << >> в начало

Расследования и публикации на криминальную тему

Расследования отнюдь не являются прерогативой журналистики, хотя и выступают важной ее составляющей. Они проводятся в самых разных сферах и соотношениях расследований с основными составляющими той или иной деятельности. Расследования (в определенных рамках) могут быть проведены в любом коллективе. Например, на судне, находящемся в море, если вдруг произошло нечто непредвиденное. Следственные действия в целях выяснения обстоятельств происшедшего по приказу капитана может осуществить назначенный им дознаватель. Своего рода расследование способна провести даже воспитательница детского сада, если ее подопечные забросят куда-нибудь хороший мяч или игрушку. Иначе говоря, подобные действия в рамках обычных (законных) отношений между людьми в данном обществе может, в принципе, проводить любой человек. Но до тех пор, пока расследования не становятся главным моментом в какой-то деятельности, она не может быть названа расследовательской.

В полной мере расследовательская деятельность осуществляется в правоохранительной сфере. Причем она получает здесь название «следственной деятельности», что подчеркивает ее особый характер. Это предопределено тем, что в правоохранительной сфере следственную деятельность регулируют УК РФ и УПК РФ, специальный закон «О милиции» и т.п. Эти государственные акты предоставляют следователям, работающим в правоохранительной системе, самые широкие полномочия. Они могут не просто собирать информацию, полагаясь на расположенность, желание источников дать ее, а требовать необходимые сведения у тех, кто ими обладает; задерживать подозреваемых лиц, проводить допросы, применяя при этом вполне определенные, регламентированные процедуры; осуществлять иные следственные действия, используя для получения информации широко разветвленный агентурный аппарат, привлекая экспертов из самых разных сфер деятельности и т.д. Особенность следственной деятельности правоохранительных органов заключается и в том, что в ходе ее всегда расследуются только нарушения закона, преступления (а не исторические, скажем, тайны, которые вполне могут заинтересовать журналиста).

В принципе, отличить расследовательскую журналистику от расследовательских действий, которые могут осуществляться в рамках обычной деятельности и на уровне обычных взаимоотношений между гражданами на производстве, в быту, – нетрудно. То же самое можно сказать и об отличии расследовательской журналистики от следственной деятельности правоохранительных органов. Но, тем не менее, существование принципиальной легкости в различении расследовательской журналистики и того, что ею не является, не исключает ошибочных выводов о характере ряда публикаций в прессе. Ошибки эти заключаются, прежде всего, в том, что за результаты журналистского расследования иногда принимают результаты расследовательских (следственных) действий каких-то лиц, органов, учреждений, осуществляющих, например, правоохранительную или экспертную деятельность, но отнюдь не являющихся журналистами.

Те же правоохранительные органы имеют полное право публиковать, при необходимости, добытую ими информацию, разоблачающую, например, чью-то преступную деятельность. Но это всегда будет информация, добытая в условиях не журналистской, а правоохранительной деятельности, осуществляемой своеобразными методами и способами. И журналист воспользоваться ими обычно не может. Это становится ясно, если вспомнить хотя бы перечень тех методов, которые являются повседневным инструментарием следователя, осуществляющего правоохранительную деятельность. Журналист может воспользоваться самими результатами проведенного кем-то следствия. Рассмотрим в связи с этим, небольшой материал Александра Раскина «Ловушка на кладбище», напечатанный под рубрикой «Расследование» (Время новостей. 2001. 24 апреля):

«Новые взрывы прогремели в Ессентуках. На сей раз преступники избрали местом действия местное кладбище. И хотя последствия их не были столь масштабными, как 24 марта, когда террористы заминировали городской рынок, без жертв не обошлось. Погиб один человек, четверо получили ранения. Однако сама картина преступления оказалась такова, что правоохранительные органы до сих пор не могут с полной уверенностью сказать, что это было – террористический акт или криминальная разборка.

По информации УВД Ставропольского края, взрывы на кладбище в Ессентуках прогремели в 11.25. Осмотрев место происшествия, эксперты установили, что взорвались две мины-растяжки, изготовленные из гранат РГД-5, мощность каждой из которых была эквивалентна 200 граммам тротила. Преступники установили мины на расстоянии 10 метров одна от другой на центральной аллее кладбища. Жертвами злоумышленников стала обычная армянская семья, проживающая в Ессентуках. Около 11 часов утра семья Анаиды Мурадян пришла на кладбище помянуть в первую неделю после Пасхи свою родственницу. Когда люди шли по дороге к могиле, прогремели взрывы. В результате 62-летняя Анаида Мурадян погибла от множественных осколочных ранений в голову, ачетверо ее родных получили ранения. Двое из них: 31-летняя Азнив Нерсисян и 80-летняя Мария Беседина – с осколочными ранениями живота, груди и лица были госпитализированы в центральную больницу Ессентуков. Еще двое пострадавших, получившие легкие контузии, от госпитализации отказались.

Пока в Ессентуках следователи пытаются выяснить обстоятельства взрывов, в Москве представители Генеральной прокуратуры России уже заявили, что случившееся является террористическим актом и может быть связано с пятой годовщиной гибели Джохара Дудаева, отмечавшейся 21 апреля. Однако местная милиция пока придерживается другой версии. По мнению начальника УВД Ставропольского края Александра Сапрунова, взрывы на кладбище в Ессентуках имеют обычный уголовный характер. Они были направлены против конкретных криминальных авторитетов, которые вчера утром должны были появиться на городском кладбище. Милиция даже утверждает, что знает, кто должен был стать жертвой бандитов, однако имена их назвать отказывается».

Как видим, в данной публикации речь идет о криминальном событии. По сути, текст является информационной корреспонденцией. Поставлен же он под рубрику «Расследование», очевидно, в силу того, что по данному событию ведется следствие, но, разумеется, не самим журналистом, а милицией. Журналист же в данном случае добросовестно сделал свое дело – оперативно связался с соответствующими правоохранительными структурами, получил необходимые сведения о сути происшествия и о том, как на данный момент осуществляется следствие, написал и отредактировал текст. Иначе говоря, он выполнил ту задачу, которую только и мог выполнить в подобной ситуации любой журналист. Ну а если бы он поставил перед собой другую задачу – раскрыть описанное преступление, то это вряд ли удалось бы сделать.

Конечно же, из данной публикации никак не следует, что журналист провел или проводит расследование, поскольку он указывает, кто и как ведет следственные действия по делу. Тем самым читателю дается четкое представление как о предмете расследования, так и о субъекте, его осуществляющем. Такой пример освещения расследований со стороны правоохранительных органов является классическим в смысле профессионального и честного подхода к делу. Другая ситуация возникает, когда работник СМИ нарушает заповедь, сформулированную классиком отечественной публицистики М. Кольцовым, который советовал своим коллегам при подготовке текстов «не смешивать масло с водой», то есть не выдавать вымысел за факты, чужие мысли – за свои, а чужой материал – за свой. Что же побуждает журналиста ставить иногда свою подпись под текстом расследования, проведенного, скажем, правоохранительными органами?

Как известно, расследовательство в настоящее время стало наиболее заметным видом журналистской деятельности. Быть журналистом-расследователем – значит слыть серьезным автором, стремящимся что-то изменить в этом мире к лучшему. Быть изданием, более или менее регулярно публикующим результаты расследований, значит привлекать к себе внимание аудитории и даже завоевывать в ее глазах авторитет (не случайно на Западе «горячие расследования» порой выходят в виде спецвыпуска издания и огромным тиражом). Вероятно, эти обстоятельства в первую очередь и объясняют то, почему существует немало журналистов, предпочитающих публиковать под рубрикой «журналистские расследования» материалы, которые по сути таковыми не являются. На профессиональном языке такие публикации называют «сливом».

Отличить настоящее журналистское расследование от «слива» не очень сложно. По каким признакам это можно сделать? Основные из них таковы:

· 1). Отсутствие в тексте указаний о том, каким именно путем автору удалось получить публикуемую информацию.

· 2). Исключительная сложность доступа к информации, что становится ясно из ее содержания и того, где она, предположительно, могла храниться или циркулировать (например, если в тексте публикуется перехват информации, передаваемой по каналам правительственной связи, то нет никакого сомнения, что она была получена спецслужбами, но отнюдь не самим журналистом).

· 3). В тексте обычно отсутствуют элементы диалога, беседы, интервью журналиста с кем-либо из действующих (по тексту) героев.

Если журналист, получивший информацию, добытую, скажем, правоохранительными органами, лишь редактирует ее, придавая тексту «удобоваримую» форму, то это отнюдь не значит, что он провел самостоятельное расследование, которое только и вправе называться «журналистским». Конечно, иногда, ставя свою подпись под материалом, разоблачающим, скажем, коррупционеров в правительстве, но добытым вовсе не им, он проявляет гражданское мужество, предавая огласке то, что может вызвать непредсказуемую негативную реакцию со стороны лиц, чья деятельность разоблачается. Однако он нарушает и определенные моральные требования, подписывая материал, собранный другими. Кроме того, в известной мере становится игрушкой в руках тех, кто использует его в качестве «озвучивателя» разоблачительной информации.

В такой ситуации существует опасность стать участником нечистоплотной политической или иной игры с неизвестными последствиями, на что неоднократно указывали ведущие российские журналисты-расследователи. Иногда журналисты сознательно публикуют чьи-то разоблачения. Поэтому их не случайно упрекают в том, что в погоне за сенсацией они порой способствуют «сливу» компромата на известных людей. Различие понятий «слив» и «компромат» заключается в том, что в первом случае речь идет о пути попадания определенной информации в руки журналиста (в частности, указывается на то, что она была специально направлена ему, подброшена и т.п.). Во втором имеются в виду цель, характер содержания информации как уличающей неких лиц (некое лицо) в неблаговидной или преступной деятельности.

Возникает вопрос: что же заставляет действительных авторов разоблачительных текстов, скажем, сотрудников правоохранительных органов, прибегать к «утечкам информации»? Ведь они рискуют служебным положением, а подчас и собственной безопасностью. Славы не будет: напротив, они постараются остаться в тени. Гонорар, полученный от редакции? Слишком велик риск, чтобы он мог окупиться. Значит, ради чего-то большего? Часто «слив» осуществляется именно по этому соображению. Как правило, добиться привлечения к ответственности людей, совершивших преступления, если они наделены большой властью или имеют широкую политическую известность, обладают нужными связями, оказывается невозможным делом. Даже человек, которым занимается следствие, часто не отстраняется от должности, а его «высокие покровители» виноватыми пытаются представить как раз тех, кто берется установить истину, требуют у них объяснений. Именно поэтому работники правоохранительных органов и стараются с помощью журналистов обратиться непосредственно к общественности. Несмотря даже на то, что к прессе в настоящее время некоторые относятся по пословице: «Собака лает – ветер носит», – огласка того, что хотелось бы скрыть, вряд ли кому-то нужна. А порой ее просто боятся.

В том случае, если журналист получает «слив», он должен разобраться, в чем его истинная цель. И потом решить, как использовать информацию. Это решение каждый принимает по-своему. Находятся те, кто ради сенсации готов вывалить на голову обывателю самые скандальные подробности, к сути дела даже и не относящиеся. Забота серьезного журналиста – определить общественно значимую часть информации и довести ее до читателя, не позволяя при этом собой манипулировать в неизвестных ему целях.

в начало главы << >> в начало

Расследования «заказные» и «самостоятельные»

Очень часто публикации журналистов вызывают бурную реакцию не только в обществе, но и на высшем должностном уровне. В таких случаях нередко высказываются утверждения, что материал носит заказной характер. Но понятие «заказной» нельзя путать с понятием «тенденциозный». Расследование действительно иногда можно назвать заказным в том смысле, что его «заказывают», скажем, читатели газеты, которые в своих письмах просят объяснить, куда исчезли деньги, вложенные ими в какую-нибудь финансовую кампанию: «Властилину», «Хопер», или «Чару»? Расследование может «заказать» и главный редактор издания, где работает специализирующийся на расследованиях журналист. Идею расследования может «подбросить» и коллега по отделу, и депутат Думы, и член правительства, и кто-то еще. Но, само собой разумеется, журналист-расследователь и самостоятельно находит предмет, требующий разбирательства и освещения в СМИ. В этом случае расследование не будет «заказным». В то же время, независимо от того, является или нет расследование «заказным», оно может быть как объективным по содержанию, так и тенденциозным. Именно тенденциозность и есть недостаток расследования, в котором можно упрекать журналиста, но отнюдь не в том, что его расследование носит, скажем, «заказной» характер. И, конечно же, если журналиста обвиняют только в том, что его расследование «заказное», это обвинение есть не что иное, как форма защиты интересов тех, кого оно задело.

в начало главы << >> в начало

ГЛАВА 4.

ОРГАНИЗАЦИЯ И ЭТАПЫ ЖУРНАЛИСТСКОГО РАССЛЕДОВАНИЯ

План журналистского расследования

Дата добавления: 2015-10-16