Методы осмысления эмпирических данных 2 страница

Во время перерыва я не имею права выходить на улицу. Пить кофе или пиво на стороне не позволяется. Имели место печальные прецеденты: как-то один служащий вышел на перерыв, а отправился в бордель.

Молодая девушка-служащая рассказывала, что часто за восемь часов работы у нее не бывает никакого перерыва. Когда она спрашивала, ответ был один: “Работу не прерывать!” Если тебе нужно к врачу, управляющий ответит: “Я сам знаю, кому когда идти к врачу”.

Однажды я (Али) спрашиваю, нельзя ли мне отлучиться сейчас за счет перерыва. Ответ известен заранее: “Я сам знаю, когда вам делать перерыв”.

Профсоюза нет.

Еще шесть лет назад управляющий кадрами “Макдональда” в ФРГ советовал в своем циркулярном письме: “Если вы из разговора с нанимаемым поймете, что он является членом какой-либо организации, рекомендуем задать еще несколько вопросов, разговор прервать и сказать, что о решении вы сообщите через несколько дней. Разумеется, ни в коем случае на работу не зачислять”.

Основатель фирмы Рэй Крок знает, чего хочет: “Я ожидаю денег, как ожидают света, нажимая на выключатель”.

Генерал Абрамс (США) считает, что фирма “Макдональд” – это настоящая школа американской нации. “Молодому человеку весьма полезно послужить у “Макдональда’. “'Макдональд’ сделает из него ценного для общества человека. Если гамбургер выглядит неаппетитно, такой субъект вылетает с работы. Эта система – безупречно действующий механизм, которому должна стараться подражать наша армия”»^[8].

Роль турка Али Вальраф исполнял два с половиной года. В этом случае отразился весь предшествующий опыт публициста. Благодаря сыгранной роли, автор вскрыл те слои действительности, которые вряд ли когда стали бы явными для общества.

Вслед за Вальрафом метод включенного наблюдения применяют очень многие расследователи, в том числе и российские. Так, московский журналист Б.М. использовал этот метод при подготовке публикации о конфликте в Косово. Он переоделся (не без помощи российских миротворцев) в форму подполковника десантных войск и следовал всюду вместе с российскими офицерами, беседовал с американскими офицерами, с допуском KFOR побывал на крупнейшей американской базе, куда простым смертным дорога заказана, просматривал военные документы. На его глазах американский офицер сломал «албанской обезьяне» палец, чтобы тот больше не стрелял. Знай американский военный, что перед ним журналист, он никогда этого бы не сделал, поостерегся бы прессы. А при русских офицерах что церемониться, они – такие же военные, разве не поймут?

При подготовке другой статьи журналист принимает участие в спецрейде полиции ООН в Косово. Здесь его также внедряют в состав смешанной российско-канадской группы военных, что помогает ему собрать интересный материал.

Интервью и беседа

Многие ответы на волнующие вопросы журналист-расследователь может получить, обращаясь к «носителям» базовой информации – различным специалистам, политикам, государственным деятелям, используя для этой цели наиболее распространенные родственные методы добычи информации – интервью и беседу. При этом он ни в коем случае не должен обольщать себя надеждой, что сможет с помощью каких-либо «приемчиков», заигрывания, лести (что иногда рекомендуют применять для получения конфиденциальной информации недалекие или не имеющие никакого опыта реальной расследовательской работы «советчики») выведать некую тайну у лица, которое хочет ее скрыть. Тем не менее, определенное представление о позиции, об отношении того или иного человека к расследуемому вопросу журналист может вполне получить.

При этом надо знать, что результативная беседа «один на один» (с глазу на глаз или по телефону), особенно с известным человеком, – дело достаточно непростое для начинающего журналиста. Одна из труднейших задач в данном случае – предстать перед интервьюируемым (или собеседником) в образе человека, компетентного в том вопросе, о котором идет речь. Ибо вполне логично предположить, что, например, государственный деятель, обычно обремененный множеством забот, будет ожидать лаконичного разговора по существу (а значит – и хорошей подготовки к этому журналиста). Конечно, нельзя за день-два стать специалистом по какому-то сложному вопросу. Но на этот случай есть прекрасно срабатывающий прием, который советовал применять молодым авторам известный в недалеком прошлом журналист Анатолий Аграновский. Он заключается в том, что, обратясь к своему собеседнику, вполне можно заявить: «Я об этом знаю немного. Примерно как и двести тысяч читателей моей газеты. Могли бы вы объяснить все так, чтобы они, а вместе с ними и я, поняли самое главное в этой проблеме?» Умный и нормальный собеседник оценит это заявление по достоинству и проявит соответствующее благодушие.

Но когда речь идет о компетентности интервьюера, то имеется в виду не только знание им особенностей предмета интервью. От журналиста ждут и компетентности другого плана – профессионализма коммуникатора. То есть умения точно и оперативно ставить вопросы, направлять разговор в нужное русло, акцентировать внимание собеседника на самом главном, интересном для аудитории. Такого рода компетентность журналиста проявляется на всех этапах подготовки и проведения им интервью. Естественно, ее приобретению способствует опыт. Но определенную помощь может оказать и знание тех узловых моментов, которые связаны с интервьюированием:

· 1) журналист, готовясь к интервью, должен узнать как можно больше о своем «источнике»;

· 2) обязательно следует составить вопросы, на которые могут быть получены интересные ответы. И хотя такие вопросы не всегда «ложатся» в канву того интервью, которое реально совершится, все же они будут хорошим ориентиром в разговоре;

· 3) интервью лучше получать в личной беседе, нежели по телефону или другим техническим каналам, поскольку они могут выйти из строя в неподходящий момент, а это может кончиться нежелательным для интервьюера образом. Однако если нельзя избежать интервью по телефону (скажем, когда самое главное – оперативность или источник находится, например, в другой стране и т.п.) и надо задать всего два-три вопроса, журналист должен четко представиться своему собеседнику, говорить с ним уважительным тоном, по существу дела, коротко и ясно, точно формулируя вопросы;

· 4) любому интервью должна предшествовать предварительная договоренность с «источником» (за исключением особых случаев, например, интервью в чрезвычайной ситуации);

· 5) журналист должен прочно запомнить фамилию, имя, отчество, профессию, звание, должность интервьюируемого;

· 6) интервью начинается с установления психологического контакта с «источником». Это может произойти разными путями. Например, можно сказать несколько любезных слов о проекте, которым занят собеседник, или затронуть легкий спорный вопрос общего плана. Если известно, что собеседник любит шутки, можно начать с нового анекдота, желательно короткого и остроумного, но не задевающего собеседника;

· 7) следует дать повод собеседнику поговорить о самом себе, что разрядит ситуацию (с этой целью можно вспомнить какую-то приятную для собеседника деталь из его биографии). Собственно интервью следует начинать с одного-двух вопросов, на которые журналист сам знает ответ. Это необходимо для того, чтобы определить, насколько стоит доверять тем ответам, которые последуют на другие вопросы;

· 8) задавать надо такие вопросы, которые исключают односложные ответы «да», «нет»;

· 9) вести разговор нужно так, чтобы последовал развернутый ответ. А для этого лучше ставить вопросы типа: «Почему все-таки, по вашему мнению, произошло то-то?..» или «Что вас удивило в те минуты?..»;

· 10) не следует ставить вопросы так: «Не хотите ли прокомментировать то-то?..»;

· 11) если собеседник уходит от ответа, вопрос можно перефразировать и задать после трех-четырех очередных вопросов;

· 12) при неполном ответе необходимо дать собеседнику почувствовать, что вы ждете продолжения. Для этого полезно помолчать определенное время, не задавая вопросов;

· 13) сложные вопросы целесообразнее задавать в конце интервью. Если собеседник будет раздражен ими, то это уже не помешает вам, так как основная часть интервью проведена;

· 14) окончив запись ответов, надо продолжить разговор, плавно выходя из него;

· 15) поблагодарив собеседника, стоит попросить разрешения, в случае необходимости, еще позвонить ему для уточнения каких-то положений;

· 16) после публикации выслать вырезку материала или номер газеты «источнику».

А вот что советует начинающим расследователям иметь в виду при обращении к методу интервью уже упомянутый Майкл Берлин:

«Некоторые расследования изминаются с документов, а затем проходят с привлечением людей; другие начинаются с людей, азатем переходят на документы. В любом случае интервью должны быть хорошо спланированы. Журналист должен знать, какие он задаст вопросы, какой психологический подход лучше использовать, как добиться расположения интервьюируемого.

Лучше всего брать интервью лично, а не по телефону, так как в ходе личного общения журналист помимо слов получает информацию, наблюдая за выражением лица человека и его поведением.

Всегда пользуйтесь магнитофоном. Это поможет вам проследить ход мыслей человека и избежать в дальнейшем проблем, если свидетель откажется от своих слов. В некоторых случаях разрешается записывать разговор, не информируя об этом человека. В других случаях это противозаконно. Всегда дублируйте магнитофонную запись, делая письменные заметки, так как слишком часто магнитофонная запись не фиксирует всего сказанного. Иногда свидетеля раздражает и сковывает то, что при нем делаются заметки. При записи на пленку свидетель, который согласился на беседу, сначала смущается, но затем забывает о магнитофоне. Если вы не можете записать интервью на магнитофон, попробуйте пригласить еще одного журналиста и дублируйте записи для дальнейшей сверки. В таком случае один журналист сидит за спиной свидетеля, а другой перед ним, все время показывая свою заинтересованность.

Работая с нетерпеливым свидетелем, лучше всего задавать общие вопросы, способствуя естественному потоку информации, и заинтересованно слушать, даже если его заносит на рассказы о своих несчастьях. Не заполняйте паузы в разговоре новыми вопросами. Пусть свидетель добровольно продолжит свою историю. И только когда свидетель выговорится, начинайте задавать вопросы, поворачивая разговор в нужное вам русло. Запоминайте те места в рассказе, которые свидетель проскочил быстро, вновь возвращайтесь к этим местам и задавайте уточняющие вопросы, старайтесь получить больше цитат, заставьте свидетеля напрягать свою память.

Самыми лучшими свидетелями являются бывшие жены, друзья, сотрудники. Конечно, идеально найти кого-то, кто работает на человека, являющегося предметом вашего исследования, но я предпочитаю не делать этого. Когда я занимался расследованием деятельности Генри Киссинджера (в бытность его министром иностранных дел), то лучшую информацию я получил от тех, кто больше с ним не работал. Собранная таким образом информация помогла мне добиться ответов от тех, кто еще работал с ним.

Спрашивайте всех, кого вы интервьюируете, о номерах телефонов и именах тех, кого, по их мнению, еще нужно опросить. Спросите, смогут ли они представить документы или их копии, подтверждающие сказанное, или кто их вам сможет достать. Кое-кто сможет предоставить документы, если вы скептически отнесетесь к сказанному ими.

Когда люди, с которыми вам нужно поговорить, не хотят сотрудничать или боятся, попытайтесь помочь им расслабиться, выражая им свою симпатию, польстите им, гарантируйте защиту и анонимность. Если вы почувствовали, что кто-то желает поговорить, но боится, то попробуйте встретиться с этим человеком случайно или в гостях. Например, в магазине, у него в доме или по дороге с работы домой. В таком случае приготовьтесь к ожиданию подходящего момента. Приготовьтесь к тому, что вам придется встречаться с одним человеком несколько раз, пока он не начнет доверять вам, перестанет бояться или пока ваша настойчивость не убедит его, что лучше заговорить, чем все время отказываться.

Когда человек настроен неприязненно или не настроен на разговор, попытайтесь создать атмосферу нормальной дискуссии, чтобы он забыл, что дает интервью, и попытайтесь логически поддержать его позицию. Поправляйте ложные заявления, используя факты, но беззлобно (здесь важна кропотливая подготовка к разговору).

Самым важным и самым деликатным делом является последнее интервью, в котором, после того как информация собрана и готова к изложению, предмету вашего расследования предоставляется возможность отреагировать на представленные свидетельства»^[9].

В периодических изданиях мы не так часто находим материалы расследовательского типа, представленные читателю в виде интервью, беседы, опроса, а тем более – анкетирования. Гораздо чаще тексты выглядят как завершенные аналитические произведения со строгой структурой изложения, в которых автор выдвигает различные версии, приводит аргументы в пользу тех или иных мнений, решений и подводит нас к определенному выводу. Но отдельные фрагменты интервью вклиниваются в ткань текстов журналистских расследований довольно часто. Такой пример мы видим, скажем, в публикации А. Хинштейна «Миллионы из табачного ларька» (Московский комсомолец. 2000. 20 октября). Автор ее рассказывает о расследовании одного из случаев по «отмыванию» денег, полученных незаконным путем.

Начинается публикация словами автора: «Из интервью с директором Института проблем глобализации, доктором экономических наук Михаилом Делягиным», – за которыми следует отрывок из самого интервью.

«Существуют два типа преступных денег. Первый: когда я совершил уголовное преступление и заработал криминальные деньги... Второй: я просто не плачу налоги в России, а вывожу их куда-нибудь на Кипр или в Латвию, где налоги поменьше. Причем вывожу незаконно...»

Далее автор приводит фрагмент интервью, проведенного с государственным прокурором, руководителем прокуратуры по борьбе с экономическими преступлениями Дании Флеммингом Кьером.

«За последние несколько лет мы зафиксировали несколько случаев, когда довольно крупные суммы денег проходили через наши финансовые учреждения... Эти деньги затем переводились, как правило, в оффшорные зоны.

– Зачем такой сложный механизм?

– Нам это тоже до конца непонятно. Возможно те, кто переводит деньги, думают, что если они пройдут сначала через Данию, то подозрений в “отмывании” не возникнет»^[10].

Потом следует изложение отдельных фрагментов из беседы журналиста с М. Делягиным, а также сотрудниками датских правоохранительных органов, бизнесменом по фамилии Крюков, который купил несколько акций в одной из аферных компаний. Затем идет материал, полученный другими методами.

Таким же образом представлена информация, полученная методом интервью и в материале И. Домникова «Липецкий цикл»:

«Чертов липецкий дедушка, не дожидаясь моих откровений, добил тему: “Мы здесь в шестнадцатом году за месяц выпустили масла, сколько Европа за год выпускает...”

...У юного Шуры Негробова дела идут неплохо: смело проиграл, как рассказывают некоторые нищие, нервные и завистливые липчане, в один неудачный вечер 12 тыс. баксов в казино, хотя раньше больше 6 не проигрывал...

... – Ну, что вы, – сказала мне потная дама, только что вытащившая себя по частям из бесплатного коммунистического автобуса, – мне бы пришлось в месяц платить 84 рубля, а у меня зарплата 500... К слову, все мои знакомые липчанки получают именно столько»^[11].

Подобные отрывки из интервью «вкраплены» в текст расследования на всем его протяжении, что придает тексту живость, а читателю дает возможность как бы наблюдать применение метода в действии, следить за рождением тех фактов, мыслей, оценок, которые приведены в публикации.

Проработка документов

Этот метод – один из наиболее распространенных в деятельности журналиста. Понятие «документ» происходит от латинского documentum («доказательство», «поучительный пример»). В настоящее время под этим понимается чаще всего письменное свидетельство о чем-либо. Но есть и другие толкования документа. Выделяется несколько их типов по разным основаниям. Так, по типу фиксации информации они могут быть объединены в группы: рукописные, печатные, фото-, кино- и магнитные пленки, грампластинки, лазерные диски и т.д. По типу авторства – официальные и личные. По близости к объекту отображения – первоначальные и производные. По подлинности – оригиналы, копии. По предназначенности для печати – преднамеренно и непреднамеренно созданные. При типологии документов по сфере породившей их деятельности, по мнению Г.В. Лазутиной, могут существовать документы:

· 1) государственно-административные;

· 2) производственно-административные;

· 3) общественно-политические;

· 4) научные;

· 5) нормативно-технические;

· 6) справочно-информационные;

· 7) художественные^[12].

К этому списку можно было бы добавить и «бытовые документы» (личные письма, записки, кино- и фотосъемки, дневники и пр. – А.Т.). Разумеется, данная классификация не является единственной и исчерпывающей. Так, в книге «Журналистское расследование» (Санкт-Петербург) предлагается классифицировать документную информацию по ее типу (правовая, политическая, научно-техническая, финансово-экономическая, о чрезвычайных ситуациях, здравоохранении и т.д.); по способам организации, хранения и использования (традиционные формы – книги, журналы, газеты; массивы документов, фонды документов, архивы, автоматизированные формы); по режиму доступа (открытая, с ограниченным доступом, гостайна, коммерческая, профессиональная, личная тайна и пр.); по виду носителя (твердая копия – газета, книга, рукопись и пр.; на машиночитаемых носителях – магнитная лента, кинопленка, дискета и т.д.); по форме собственности (общероссийское национальное достояние, государственная собственность, собственность субъектов федерации, частная собственность и т. д.)^[13]. Применение той или иной классификации документов помогает журналисту более четко представлять себе возможности, условия получения документов того или иного типа, особенности их использования в журналистском расследовании.

Существуют разные методы анализа документов в зависимости от того, какие сведения в данный момент более всего необходимы журналисту. Основные методы, описываемые специалистами, представляют так называемые традиционные и формализованные. Традиционные составляют основу журналистского исследования документов. Эти методы преломляются в понимании исследуемого документа, его интерпретации, фиксировании «извлеченных» из него сведений. Интерпретация осуществляется как сравнение содержания документа с определенными критериями, соотносящимися с ним. Что касается формализованного метода, основу которого составляет контент-анализ, то он требует изучения большого массива однотипных документов (например, подшивки газет) по определенным их параметрам.

Известно, что получить иные документы очень трудно как официальным путем, так и неофициальным. Как быть в таком случае? Если речь идет о подлинниках (особенно официальных документов), то, возможно, стоит попробовать скопировать их вручную с архивных подшивок документов, различных ведомостей. Журналисту обычно приходится искать людей, которые могут ему в этом помочь. А люди, зная о расследовании, не слишком охотно идут на контакт. В этом случае надо использовать искусство убеждения. Майкл Берлин, например, считает, что документы вполне можно получить «если вы убедите соответствующих чиновников в том, что вы имеете право смотреть документы и что вы не причините им вреда, или если они симпатизируют вашей работе. Однажды в течение месяца я посещал городской суд Нью-Йорка, копируя документы из архива. Всем своим обликом, манерами и речью я давал понять служащим, что я юрист, однако никогда не произносил этого вслух. Я дал им понять, что я новичок в этом деле и нуждаюсь в помощи опытных сотрудников суда. Это расположило их ко мне, и многие были рады оказать помощь. Некоторые материалы судебных решений и информация о сделках с участием иностранных фирм доступны через международные базы данных, даже если они отсутствуют в российских архивах»^[14].

Но так бывает не всегда. Тот же Майкл Берлин предупреждает: «Но запомните, что даже в США, где законодательство гарантирует доступ к большинству публичных архивов, чиновники, которым есть что скрывать, отказываются предоставлять информацию журналистам. Это не раз случалось и со мной в полицейских управлениях, судах, в федеральных и местных учреждениях. В таких случаях вы можете либо судиться с ними, что отнимает много времени и средств, либо найти кого-то, кто смог бы оказать вам содействие. Кто имеет доступ к документам и желание, чтобы правда восторжествовала? Если вы ответите на этот вопрос, то вы имеете надежду получить помощь»^[15].

Какие бы документы ни оказались в руках журналиста, он обязательно должен подумать о том, насколько они достоверны. Существуют общеизвестные направления проверки документа на достоверность. Первое – изучение его «внешних» данных, которое заключается в том, что документ рассматривается с точки зрения соответствия его Принятым стандартам оформления в данной сфере деятельности. То есть следует проверить, содержит ли данный документ необходимые реквизиты (есть ли на нем соответствующие подписи, печати, исходящий и входящий номера, дата составления и пр.). Кроме того, желательно удостовериться (если это не помешает расследованию) у тех лиц, чьи подписи стоят на документе, составляли они его или нет. Узнать, зарегистрирован ли этот документ, например, в журнале для регистрации (если он куда-то направлялся или откуда-то получен) и т.д. Второе направление анализа документов – изучение их содержания.

Чтобы не допустить ошибки, журналисты могут ориентироваться на правила, принятые при проверке документальных данных на достоверность в социологии. Согласно им при анализе документов необходимо:

· w различать описание событий и их интерпретацию (факты и мнения);

· w определять, какими источниками информации пользовался составитель документа; является она первичной или вторичной;

· w выявлять намерения, которыми руководствовался составитель документа, давая ему жизнь;

· w учитывать, как могла повлиять на качество документа обстановка, в которой он создавался^[16].

Важно также, при возможности, сравнить содержание исследуемых документов с информацией, полученной по расследуемому вопросу из других источников.

К сожалению, возможность ошибки при использовании документов в журналистском расследовании не исключена даже в том случае, если они сами по себе и являются подлинными. Ошибки могут возникать, когда журналист пытается уяснить суть документа. Если это происходит в спешке, он может просто не заметить некоторые взаимосвязи между излагаемыми в документе положениями, не придать значения тому, что из чего вытекает и почему. Кроме того, можно не понять истинное содержание некоторых терминов, понятий и изложить их в собственной интерпретации. Определенное «давление» на восприятие содержания документа может оказывать тот «контекст» (уже имеющиеся у журналиста знания, убеждения, установки), с которым это содержание обязательно мысленно соотносится при изучении и «вмонтировании» документа в информационную «ткань» расследования. Не застрахован журналист и от элементарных ошибок изложения содержания, фиксации формы документа. Так, он может неправильно записать некоторые данные, содержащиеся в документе, перепутать фамилии, инициалы упомянутых в нем лиц, цифры и пр. И потом эти искаженные выписки из документа использовать в качестве достоверных, что, естественно, может привести к негативным для журналиста последствиям. Поэтому, чтобы избежать подобных случаев, лучше делать для себя ксеро- или фотокопии документов и после того, как текст расследования уже написан, соотнести содержащиеся в нем сведения с содержанием такой копии. Если попробовать вывести универсальное правило, которое надо всегда применять при работе с документами, то оно будет, вероятно, таким: «С документами надо работать тщательно!»

Как много может потребоваться документов, и какого именно типа, для того чтобы подготовить публикацию? Это зависит от обстоятельств дела и от того, насколько доступны те или иные из документов. В любом случае необходимо стремиться к тому, чтобы получить максимальное количество такого рода источников, относящихся к расследуемому вопросу. Ведь каждый документ может содержать информацию – если и не главную, то вносящую дополнительные, уточняющие штрихи в расследование.

Возьмем, к примеру, расследовательский материал Марка Дейча под названием «Гонцы из Пензы», который был опубликован в «Московском комсомольце» (2000. 23 ноября). В нем автор применяет документы для доказательства того, что арест сотрудниками УФСБ в марте 1999 года жителей Пензы Виктора Лимонова и Владимира Шибаева был санкционированным. И хотя следствие велось закрытое, а адвокатам пришлось дать подписку о неразглашении сведений, в местных СМИ была распространена подробная информация о причинах ареста, что могло произойти, по мнению автора, только по инициативе и при содействии самих сотрудников УФСБ.

В процессе создания материала М. Дейч использовал следующие документы: Уголовный кодекс РФ, протоколы заседаний Пензенского городского суда. Он досконально изучил также материалы и заявления специалистов Министерства обороны РФ, результаты исследований Государственного научно-исследовательского института, запросы Государственной думы и ответы ФСБ, материалы экспертизы. Таким образом, журналист опирается в расследовании на документы, которые, в зависимости от оснований деления, можно отнести к следующим типам: официальные, личные, первоначальные, непреднамеренные, государственно-административные, общественно-политические и научные. Эти документы как раз и стали главным основанием его вывода относительно причин ареста пензенских жителей. В ином случае или иной журналист может использовать в ходе расследования необходимый именно ему (и возможный в данной ситуации) «набор» документов.

Документы важны для журналиста-расследователя потому, что выступают в текстах (и воспринимаются аудиторией) именно как наиболее достоверные доказательства в пользу тех положений, которые из них вытекают в силу логической необходимости^[17]. Вот каким образом документы выступают в качестве оснований для определенных умозаключений в другом тексте – материале Антона Иваницкого «Жили-были дед да бабки. Вот из-за бабок и разгорелся спор», опубликованном под рубрикой «Расследования» (Новая газета. 2000. 9 ноября). В нем расследуются финансовые махинации в российском лотерейном бизнесе. Выводы автор делает, опираясь на разные основания, в том числе на документы. Собственно говоря, и само расследование, судя по его рассказу, возникло потому, что автор наткнулся на интересный документ.

«Играть в лото меня учила моя мама. Ее учила моя бабушка. Играть в лото мою бабушку учила моя прабабушка. И так до бесконечности. Но только на этой неделе я случайно узнал, что запатентован этот способ игры был не далее чем 29 декабря 1998 года. И подумал, что что-то здесь не так. При выяснении обстоятельств появления на свет этого патента я набрел на весьма интересную информацию».

«Интересной информацией» оказалось, как становится ясно из журналистской публикации, содержание следующего документа-патента:

«Передо мной лежит “Патент на изобретение № 2137522” (от 20 сентября 1998 г.). Патентообладатель – закрытое акционерное общество “Концерн “Милан”. В “Описании изобретения к патенту Российской Федерации” читаем следующее: “Изобретение относится к способам коллективных игр, в частности к лотереям и лотерейным билетам, для осуществления подобных лотерейных игр. Способ игры заключается в том, что сначала организаторы игры среди ее участников распространяют лотерейные билеты, а затем проводят розыгрыш”».

Далее автор выражает свое мнение по поводу прочитанного в документе:

«Мне казалось, что это давно известно и без такого серьезного и в то же время “странного” юридического оформления, но, по всей видимости, ошибся».

Затем А. Иваницкий обращается к другому документу:

...Из досье «Новой газеты»: «Учредитель и организатор телевизионной игры-лотереи “Русское лото” – акционерное общество закрытого типа “Концерн "Милан” зарегистрировано Московской регистрационной палатой 10 июня 1993 года, регистрационный номер 621301, серия Ц-8, расчетный счет № 0000-047021-015 в АКБ “Столичный банк сбережений”. ЗАО “Концерн “Милан” имеет счета в банках: Столичный банк сбережений, Эра-банк, Монтажспецбанк. Иностранным партнером является английская фирма “Бимроуз”, которая занимается изготовлением лотерейных билетов “Русское лото”.

Для организации лотереи “Русское лото” ЗАО “Концерн “Милан” был получен кредит в Столичном банке сбережений в размере 4 млн. долларов. За регистрацию “Русского лото” заплачено 6,5 млрд. рублей (около 1 млн. долларов).

СБС имеет список лиц, которые регулярно получают выигрыши в лотерее “Русское лото”, в том числе из числа сотрудников ЗАО “Концерн “Милан”. По имеющийся информации, с возвратом кредита у ЗАО “Концерн “Милан” возникли трудности.

Дата добавления: 2015-10-16