Диаграмма, основные предписания, обратная сторона изножья кровати: параграф 1

Шаллан боролась с ветром, посильнее запахнув позаимствованный у солдата штормплащ, и продолжала шагать по скользкому склону.

— Ваша светлость? — позвал Газ. Он держался за свою шляпу, чтобы ее не сдуло ветром. — Вы уверены?

— Естественно, — ответила Шаллан. — Неважно, мудро я поступаю или не очень... В общем, это совсем другая история.

Подобные ветра не были обычным явлением для Плача. Считалось, что наступал период спокойных дождей — время для созерцания, единения со Всемогущим, передышка от сверхштормов.

Может быть, здесь, в штормовых землях, все по-другому. Шаллан заставляла себя карабкаться по камням. Шел восьмой день их экспедиции. Чем дальше они продвигались вглубь Разрушенных равнин, тем более пересеченным становился рельеф. Они продвигались по карте, которую девушка перерисовала с помощью подсказок бывшего мостовика Рлаина.

Шаллан взобралась на вершину скального гребня, и перед ней предстал пейзаж, описанный разведчиками. Позади топали Ватах и Газ, ворчащие по поводу холодной погоды. Перед Шаллан простиралось сердце Разрушенных равнин. Внутренние плато, никогда не исследовавшиеся людьми.

— Мы на месте, — сказала она.

Газ почесал лицо под глазной повязкой.

— Скалы?

— Да, охранник Газ, — ответила Шаллан. — Скалы. Прекрасные, чудесные скалы.

В отдалении она разглядела неясные тени, прячущиеся за пеленой моросящего дождя. Их очертания, сгруппированные по несколько объектов вместе, не вызывали никаких сомнений. Впереди располагался город. Город, столетиями покрывавшийся крэмом подобно детским кубикам, на которые натекали все новые слои расплавленного воска. Для неискушенного взгляда пейзаж, несомненно, не сильно отличался от обычных плато Разрушенных равнин. Но впереди таилось нечто гораздо более значительное.

Появились доказательства. Даже та возвышенность, на которой сейчас стояла Шаллан, возможно, когда-то была зданием. Ее склоны, обращенные к штормам, выветрились, а с подветренной стороны застыли ручьи крэма, превратив изначальную постройку в похожий на луковицу склон, по которому поднялись девушка и охранники.

— Ваша светлость!

Шаллан решила не обращать внимания на доносящиеся снизу голоса, только нетерпеливым жестом потребовала подзорную трубу. Газ передал ей устройство, и она подняла его, чтобы изучить простирающиеся впереди плато. К сожалению, стекло с одного конца трубы запотело. Шаллан попыталась протереть его, стоя под дождем, но капельки влаги находились внутри. Проклятая штуковина.

— Ваша светлость? — позвал Газ. — Не стоит ли нам прислушаться, э-э, к тому, что кричат снизу?

— Наверняка в очередной раз заметили тех необычных паршенди, — ответила Шаллан, снова поднимая трубу.

Почему изобретатель устройства не позаботился о том, чтобы запечатать его с одного конца, предотвратив тем самым попадание влаги внутрь?

Газ и Ватах отступили назад, когда несколько солдат Четвертого моста добрались до вершины откоса.

— Ваша светлость, — проговорил один из мостовиков, — кронпринц Далинар отозвал авангард и приказал обезопасить периметр плато позади нас.

Мостовик оказался высоким симпатичным мужчиной. Его руки выглядели слишком длинными для такого тела. Шаллан с неудовольствием посмотрела на внутренние плато.

— Ваша светлость, — неохотно продолжил мостовик, — еще он сказал, что если вы откажетесь подчиниться, он отправит Адолина, чтобы принц... э-э... притащил вас, перекинув через плечо.

— Не откажусь посмотреть, как он это сделает, — ответила Шаллан. Получилось бы немного романтично, почти как в любовных романах. — Светлорд Холин настолько обеспокоен из-за паршенди?

— Шен... вернее, Рлаин... говорит, что мы практически добрались до их домашнего плато, ваша светлость. Замечено слишком много вражеских патрулей. Прошу вас.

— Нам нужно попасть туда, — указала направление Шаллан. — Там все секреты.

— Ваша светлость...

— Ладно, — согласилась она, разворачиваясь, и устремилась вниз по склону.

Шаллан поскользнулась, что не добавило ей достоинства, но Ватах успел подхватить ее под руку, прежде чем она упала лицом в грязь.

Спустившись, они быстро пересекли маленькое плато, на котором находились, и присоединились к разведчикам, бегущим к основной армии. Рлаин утверждал, что ничего не знает о Клятвенных вратах и не так уж много о самом городе, который он называл Нарак, а не Штормпост. По словам паршенди, его народ обосновался здесь только после военного вторжения алети.

Продвигаясь вперед, солдаты Далинара замечали все увеличивающееся число паршенди. Произошло даже несколько мелких стычек. Генерал Хал считал, что цель нападений заключалась в том, чтобы сбить армию с курса, хотя Шаллан не представляла, как можно выяснить нечто подобное. Зато она отлично понимала, что все больше и больше устает от постоянной сырости. Они маршировали уже почти две недели, и некоторые солдаты стали ворчать, что вскоре армия должна повернуть обратно, иначе они рискуют не успеть вернуться в лагеря до возобновления сверхштормов.

Шаллан прошла через мост и миновала несколько линий копейщиков, которые расположились позади короткого волнообразного каменного гребня, похожего на фундамент старых стен. Она обнаружила Далинара и других кронпринцев в палатке, поставленной в центре лагеря. Таких одинаковых палаток было шесть, и сходу определить, в которой из них находятся четверо кронпринцев, не представлялось возможным. Она предположила, что это своего рода мера безопасности. Шагнув из-под дождя внутрь, Шаллан оказалась в разгаре совещания.

— У данного плато имеются очень благоприятные для обороны позиции, — произнес Аладар, указывая на карту, разложенную на переносном столике перед присутствующими. — Я считаю более предпочтительными наши шансы отразить нападение здесь, чем дальнейшее продвижение вглубь.

— И если мы двинемся дальше, — проворчал Далинар, — то окажемся под угрозой разделиться во время атаки, половина на одном плато, половина на другом.

— Но нужно ли им вообще атаковать? — спросил Ройон. — Я бы на их месте просто построил войска, как бы готовясь к нападению, но атаковать бы не стал. Я бы уклонялся, вынудив врага застрять здесь в ожидании атаки до тех пор, пока не вернутся сверхшторма!

— Убедительный довод, — признал Аладар.

— Хотите узнать самый умный способ уклониться от сражения, — сказал Себариал, — спросите у труса.

Он сидел за столом рядом с Палоной, поедая фрукты и любезно улыбаясь.

— Я не трус, — возразил Ройон, уперев кулаки в пояс.

— Я не намеревался тебя оскорбить, — произнес Себариал. — Мои оскорбления гораздо содержательнее. Я сделал комплимент. Будь моя воля, я бы всегда нанимал тебя воевать, Ройон. Подозреваю, что тогда число убитых сократится, а цена на нижнее белье удвоится, как только солдатам сообщат, что ты стоишь во главе армии. Я бы сколотил состояние.

Шаллан протянула слуге промокший плащ, сняла шляпу и принялась сушить волосы полотенцем.

— Нам необходимо продолжать двигаться к центру равнин, — сказала она. — Ройон прав. Я отвергаю решение остаться здесь. Паршенди просто пересидят нас.

Все посмотрели на нее.

— Я, оказывается, не в курсе, — произнес Далинар, — что решения о нашей тактике принимает ее светлость Шаллан.

— Это наш собственный промах, Далинар, — вставил слово Себариал. — Мы предоставили ей полную свободу действий. Вероятно, нам следовало скинуть ее с Пика несколько недель назад, когда она только появилась на совете.

Шаллан бросилась возражать, но клапаны палатки разошлись, и внутрь ввалился Адолин в Доспехах Осколков, с которых ручьями стекала вода. Он откинул забрало. Шторма... Принц выглядел превосходно, даже когда была видна только половина его лица. Шаллан улыбнулась.

— Определенно, они взволнованы, — сказал Адолин. Он увидел девушку и быстро улыбнулся, перед тем как, позвякивая на ходу, подойти к столу. — Там по меньшей мере десять тысяч этих проклятых паршенди, они перемещаются группами вокруг плато.

— Десять тысяч, — проворчал Аладар. — Мы можем повоевать с десятью тысячами. Даже с их территориальным преимуществом, даже если нам придется атаковать, а не защищаться, мы с легкостью справимся с таким количеством. У нас свыше тридцати тысяч.

— Именно поэтому мы здесь, — сказал Далинар. Он посмотрел на Шаллан, покрасневшую от своей недавней дерзости. — Твой портал, который, как тебе кажется, здесь. Где он может быть?

— Ближе к городу, — ответила Шаллан.

— Что насчет красных глаз? — спросил Ройон. Похоже, он испытывал неудобство. — И вспышки света, которые случаются, когда они сражаются? Шторма, раньше я не имел в виду, что хочу, чтобы мы двигались дальше. Я просто беспокоился о том, на что способны паршенди. Я... Легкого способа покончить со всем этим не существует, ведь так?

— Судя по словам Рлаина, — произнесла Навани со своего места сбоку, — только их солдаты могут перепрыгивать между плато, но можно предположить, что перешедшие в новую форму также способны на это. У них будет возможность сбежать, если мы решим наступать.

Далинар покачал головой.

— Они укрепились на равнинах, а не сбежали много лет назад, потому что знали, что здесь их лучший шанс выжить. На открытых монолитных скалах штормовых земель их можно выследить и уничтожить. Здесь у них есть преимущество. Они не уйдут и теперь. Особенно если считают, что могут сражаться с нами.

— Если мы хотим вынудить их сражаться, — сказал Аладар, — необходимо создать угрозу их домам. Я считаю, что нам на самом деле следует выдвинуться вперед и осадить город.

Шаллан расслабилась. Каждый шаг к центру — по объяснениям Рлаина они находились всего лишь в половине дня пути от него — приближал ее к Клятвенным вратам.

Далинар подался вперед, разводя руки в стороны, его тень упала на карты сражения.

— Хорошо. Я не для того прошел весь этот путь, чтобы робко следовать прихотям паршенди. Завтра мы отправимся дальше, подберемся к их городу и заставим принять бой.

— Чем ближе мы подойдем, — заметил Себариал, — тем меньше будет возможностей к отступлению.

Далинар не ответил, но Шаллан знала, о чем он думает.

«Мы оставили надежду на отступление много дней назад».

Настолько долгий поход через плато превратился бы в бедствие, реши паршенди докучать им набегами. Алети сразятся здесь и победят, захватив убежище противника в Нараке.

Это был их единственный выход.

Далинар объявил перерыв в совещании, и кронпринцы разошлись, окруженные помощниками с зонтами. Шаллан дождалась, пока Далинар поймает ее взгляд. К этому моменту в палатке остались только она, Далинар, Адолин и Навани.

Навани подошла к Далинару и взяла обеими руками его ладонь. Очень интимный жест.

— Твой портал, — произнес Далинар.

— Да? — спросила Шаллан.

Кронпринц поднял голову и встретил ее взгляд.

— Насколько он реален?

— Джасна была убеждена в том, что он по-настоящему реален. Она никогда не ошибалась.

— Сейчас, шторм побери, совсем неподходящее время, чтобы она ошиблась, — заметил Далинар. — Я согласился двигаться вперед частично из-за твоего исследования.

— Спасибо.

— Я поступил так не ради науки, — продолжил Далинар. — Из того, что рассказала мне Навани, я понял, что портал представляет собой уникальную возможность для отступления. Я надеялся разгромить паршенди до того, как нас настигнет угроза, чем бы она ни была. Судя по тому, что мы увидели, опасность наступила раньше срока.

Шаллан кивнула.

— Завтра последний день обратного отсчета, — напомнил Далинар. — Того, что появлялся на стенах во время сверхштормов. Так или иначе, мы встретим его завтра, и ты — мой запасной план, Шаллан Давар. Ты найдешь этот портал и заставишь его работать. Если нас постигнет несчастье, твой путь станет нашим спасением. Может быть, ты — единственный шанс на выживание для нашей армии, а возможно, и для всего Алеткара.

* * *

Шли дни, и Каладин отказывался позволить дождям одержать над ним верх.

Он ковылял по лагерю с помощью костыля, который раздобыл для него Лоупен, несмотря на возражения, что ему еще слишком рано вставать и нагружать ногу.

Все вокруг казалось таким же пустым, только время от времени попадались паршмены, волочащие древесину из лесов за пределами лагеря или таскающие мешки с зерном. Никаких новостей от экспедиции в лагерь не доходило. Король, вероятно, получал сообщения при помощи самопера, но ни с кем ими не делился.

«Шторма, теперь это место кажется таким зловещим», — подумал Каладин, хромая вдоль опустевших бараков.

По зонту, который Лоупен прикрепил к костылю Каладина, барабанил дождь. Зонт защищал от дождя. В некоторой степени. Каладин прошел мимо спренов дождя, похожих на синие свечки, вырастающие из земли. На верхушке каждой из них прямо в центре виднелся глаз. Жуткие создания. Каладину они никогда не нравились.

Он боролся с дождем. Был ли в этом смысл? Казалось, будто дождь хочет, чтобы он оставался под крышей, поэтому Каладин бродил по улицам. Дождь хотел, чтобы он погрузился в отчаяние, поэтому Каладин заставлял себя размышлять. Пока он был подростком, разгонять мрак помогал Тьен. Теперь даже мысли о Тьене только сгущали тьму, хотя Каладин не мог не думать о брате. Плач напоминал о нем. А также о смехе, когда им угрожала темнота, о светлой радости и беззаботном оптимизме.

Счастливые образы противостояли картинам смерти Тьена. Каладин крепко зажмурил глаза, пытаясь прогнать воспоминания. Хрупкий юноша, едва обученный, падает под ударом меча. Солдаты из отряда Тьена выставили его вперед, чтобы отвлечь противника, как жертву, чтобы замедлить врага.

Каладин стиснул челюсти и открыл глаза. Больше он не будет хандрить. Он перестанет ныть и утопать в депрессии. Да, он потерял Сил. За свою жизнь он потерял многих из тех, кого любил. Он переживет этот кошмар так же, как пережил прошлые.

Мостовик продолжил ковылять вокруг бараков, как делал это по четыре раза за день. Иногда к нему присоединялся Лоупен, но сегодня Каладин оставался один. Шлепая по лужам, он поймал себя на том, что улыбается, потому что на ногах были ботинки, которые обманом выманила у него Шаллан.

«Я никогда не верил, что она рогоедка, — подумал он. — Нужно не забыть рассказать ей».

Каладин остановился, опершись о костыль, и стал смотреть сквозь дождь в сторону Разрушенных равнин. Было видно не так уж много. Мешала пелена дождя.

«Возвращайтесь в целости и сохранности, — подумал он о тех, кто находился там, вдалеке. — Все вы. На этот раз я не смогу помочь, если что-то пойдет не так».

Камень, Тефт, Далинар, Адолин, Шаллан, каждый человек из Четвертого моста — они все могли рассчитывать только на себя. Насколько изменился бы мир, будь Каладин человеком получше? Если бы он использовал свои способности и вернулся в лагерь с Шаллан, полный штормсвета? Он был так близок к тому, чтобы открыть всем свои возможности...

«Ты размышляешь над этим неделями, — сказал мостовик самому себе. — У тебя ничего не вышло. Ты оказался слишком напуган».

Каладину было ненавистно это признавать, но от правды не убежишь.

Что ж, если его подозрения насчет Шаллан верны, возможно, Далинар все же обретет своего Сияющего. Пусть у нее получится лучше, чем у него.

Каладин продолжил путь, заковыляв обратно к баракам Четвертого моста, но остановился, заметив роскошный, запряженный лошадьми экипаж с королевскими знаками отличия, который ожидал перед входом.

Мостовик выругался и бросился вперед, припадая на одну ногу. Лоупен выбежал, чтобы помочь ему, позабыв про зонт. Многие оставляли попытки остаться сухими во время Плача.

— Лоупен! — воскликнул Каладин. — Что случилось?

— Он ждет тебя, ганчо, — ответил хердазианин, ожесточенно жестикулируя. — Сам король.

Каладин быстрее захромал к бараку. Дверь оказалась открыта, и он заглянул внутрь, обнаружив стоящего там короля Элокара, который осматривался в маленьком помещении. Моаш охранял вход, а Така, бывший солдат королевской стражи, держался ближе к королю.

— Ваше величество? — вопросительно проговорил Каладин.

— А, — обернулся Элокар, — мостовик.

Щеки короля покрывал румянец. Он был навеселе, хоть и не казался пьяным. Каладину все стало ясно. Когда Далинар уехал, и никто больше не смотрел на короля с неодобрением, скорее всего, наступило самое время расслабиться за бутылкой чего-нибудь покрепче.

Когда Каладин встретился с королем впервые, он подумал, что Элокару недостает королевского величия. Теперь, как ни странно, ему казалось, что тот выглядел как настоящий король. Не то чтобы он как-то изменился: высокомерная манера поведения и властные черты лица с очень крупным носом остались прежними. Изменился сам Каладин. Вещи, которые когда-то ассоциировались у него с королями, — честь, физическая сила, благородство — уступили место менее выразительным качествам Элокара.

— Далинар и вправду выделяет своим офицерам такое? — спросил король, обведя жестом комнату. — Что за человек. Ожидает, будто каждый станет жить в таком же аскетизме, что и он. Словно полностью позабыл, как следует получать удовольствие.

Каладин взглянул на Моаша, но тот только пожал плечами, звякнув Доспехами Осколков.

Король прочистил горло.

— Мне сказали, что ты слишком слаб, чтобы предстать перед моим взором. Вижу, что, по всей видимости, дело в другом.

— Прошу прощения, ваше величество, — ответил Каладин. — Я плохо себя чувствую, но каждый день обхожу лагерь, чтобы силы вернулись ко мне. Я побоялся, что моя слабость и внешний вид могут оскорбить трон.

— Вижу, ты выучился говорить обдуманно, — сказал король, скрестив руки. — Правда же заключается в том, что мой приказ не имеет никакого значения даже для темноглазого. В глазах других людей я больше не обладаю никаким авторитетом.

Отлично. Опять все сначала.

Король резко взмахнул рукой.

— Вон, вы двое! Я буду говорить с этим человеком наедине.

Моаш озабоченно посмотрел на Каладина, но тот кивнул. Моаш и Така неохотно вышли, прикрыв дверь, и оставили короля и Каладина при свете нескольких наполовину разряженных сфер, которые вытащил Элокар. Скоро в сферах совсем не останется штормсвета — слишком давно не было сверхшторма. Придется вспомнить о свечах и масляных лампах.

— Откуда ты знаешь, — спросил король, — как стать героем?

— Ваше величество? — произнес Каладин, всем весом навалившись на костыль.

— Героем, — повторил король, небрежно махнув рукой. — Все обожают тебя, мостовик. Ты спас Далинара, сражался с Носителями Осколков, вернулся после падения в те штормовые ущелья! Как у тебя получается? Откуда ты знаешь, как поступать?

— На самом деле, это всего лишь удача, ваше величество.

— Нет-нет, — проговорил король и начал мерить шагами комнату. — Здесь закономерность, хотя я и не могу понять, в чем она заключается. Когда я пытаюсь быть сильным — выставляю себя на посмешище. Когда пытаюсь быть милосердным, мною помыкают. Когда стараюсь прислушиваться к советникам, оказывается, что я выбираю не тех людей! Когда пытаюсь все делать самостоятельно, Далинару приходится вмешиваться, иначе я развалю все королевство. Откуда остальные знают, как им поступать? Почему я не понимаю, что делать? Я был рожден для правления, возложенного на меня самим Всемогущим! Почему он даровал мне титул, но не наделил способностями править? Это переходит все границы. Опять же, похоже, все что-то знают, кроме меня. Отец мог управлять даже такими людьми, как Садеас. Его любили, его боялись и ему служили все сразу. Я даже не могу заставить темноглазого подчиниться приказу прибыть во дворец! Почему у меня ничего не получается? Что мне делать?

Каладин невольно отступил назад, пораженный откровенностью короля.

— Почему вы спрашиваете меня, ваше величество?

— Потому что тебе ведом секрет, — ответил Элокар, по-прежнему вышагивая из стороны в сторону. — Я видел, как на тебя смотрят люди, слышал, как о тебе говорят. Ты герой, мостовик.

Король остановился, а затем подошел к Каладину и взял его за руки.

— Ты можешь научить меня?

Каладин оглядел его, сбитый с толку.

— Я хочу стать таким же королем, каким был мой отец. Хочу вести людей вперед и хочу, чтобы они уважали меня.

— Я не... — Каладин сглотнул. — Я не уверен, что это возможно, ваше величество.

Элокар прищурился, не спуская глаз с Каладина.

— Значит, ты действительно говоришь то, что думаешь. Даже после всех проблем, с которыми столкнулся из-за своего длинного языка. Скажи мне честно. Ты считаешь, я плохой король, мостовик?

— Да.

Король резко втянул воздух, по-прежнему удерживая Каладина за руки.

«Я могу сделать это прямо здесь, — осознал Каладин. — Покончить с королем. Посадить на трон Далинара. Никаких игр в прятки, никаких тайн, никаких трусливых убийств. Драка, только он и я».

Вероятно, не было более честного способа разобраться со всей сложившейся ситуацией. Конечно, Каладина, скорее всего, казнят, но он обнаружил, что подобный исход его не волнует. Следовало ли ему поступить подобным образом ради блага королевства?

Он мог представить, как разозлится Далинар, какое испытает разочарование. Каладина не беспокоила смерть, но вот если он подведет Далинара... Шторма.

Король отпустил его и отошел в сторону.

— Что ж, я и вправду спросил, — пробормотал он себе под нос. — Я просто должен был склонить тебя на свою сторону. Я разберусь. Я стану королем, которого запомнят.

— Или вы можете поступить так, как будет лучше для Алеткара, — сказал Каладин, — и отречься.

Король замер на месте. Он повернулся к Каладину с мрачным выражением на лице.

— Не зарывайся, мостовик. Ба! Мне вообще не стоило приходить сюда.

— Согласен, — ответил Каладин.

Все происходящее казалось ему чем-то невероятным.

Элокар сделал шаг к двери, чтобы уйти, но остановился, не смотря на Каладина.

— Когда ты появился, тени отступили.

— Тени?..

— Я видел их в зеркалах, краем глаза. Могу поклясться, что даже слышал, как они шепчутся, но ты их отпугнул. С тех пор я их не замечал. Что-то в тебе есть. Не пытайся отрицать очевидного.

Король посмотрел ему в глаза.

— Я сожалею о том, как поступил с тобой. Я наблюдал за тем, как ты сражаешься, помогая Адолину, а затем увидел, как ты защищаешь Ренарина... и меня охватила зависть. Ты был там, этакий борец за справедливость, всеми обожаемый. А меня все ненавидят. Мне следовало самому спуститься и принять участие в поединке. Но я слишком остро отреагировал на твой вызов Амараму. Не из-за тебя мы упустили шанс подловить Садеаса. Это была моя вина. Далинар оказался прав. Снова. Я так устал, что он всегда прав, а я ошибаюсь. В свете всего случившегося я вовсе не удивлен, что ты считаешь меня плохим королем.

Элокар толкнул дверь и вышел.

Несотворенные являют собой отклонение, особенность, загадку, которая, возможно, не стоит твоего времени. Нельзя перестать думать о них. Они завораживают. Многие из них лишены разума. Подобны спренам человеческих эмоций, только гораздо неприятнее. Я верю, что по крайней мере некоторые из них способны мыслить.

Дата добавления: 2015-10-16