Глава I. Основание Екатеринбурга

Мамин-Сибиряк Д. Н.

Город Екатеринбург (исторический очерк)

Исторический очерк написан весной 1888 г. для справочной книги «Город Екатеринбург», составленной по материалам однодневной городской переписи 26 марта 1887 г. и изданной в 1889 г.

Очерк был первой попыткой дать обозрение истории Екатеринбурга. К тому времени Дмитрий Наркисович прожил в городе уже около десяти лет и был вхож в разные круги общества от гостиных золотопромышленников до кустарных мастерских гранильщиков, кулис местного театра, старообрядческих молелен, не говоря уже о городской интеллигенции, в среде которой он был признан «своим», хотя мало с кем сходился во взглядах.

Приступая к очерку, Мамин-Сибиряк обстоятельно и критически освоил не только опубликованные источники, но и местные архивы, семейные собрания документов, беседовал со старожилами. Так ему много дали беседы со старейшей артисткой, «бабушкой уральского театра» Е. А. Ивановой; со старой нянькой купеческой фамилии Казанцевых, истовой кержачкой, помнившей генеалогию многих купеческих родов. В записных книжках писателя сохранились свидетельства таких бесед.

Глава I. Основание Екатеринбурга

По народной примете, счастливые люди родятся в сорочке, и мы позволяем себе перенести это сравнение на Екатеринбург, который в ряду других русских городов занял, с первого дня своего появления на божий свет, совершенно исключительное место. Возникновение Екатеринбурга связано в нашей уральской летописи с именем первого русского историка В. Н. Татищева — этот последний выбрал и место для города, и служил для него как бы крестным отцом. В пестрой среде русских городов Екатеринбург является действительно “живым узлом”, особенно по сравнению с другими городами, историческая роль которых, как сторожевых, военных или торговых пунктов, давно кончилась. Жизнь обошла их и создала свои новые “живые узлы”. Петровское время строило не много, но зато петровские города носят в себе совершенно своеобразный отпечаток, точно на них отразились гениальные замыслы великого царя-преобразователя. Екатеринбург является именно таким петровским детищем, окрещенном именем его любимой жены, хотя собственно городом Екатеринбург сделался в 1781 г., в царствование великой Екатерины II.

Рассматривая местность, занятую городом, мы поймем, что руководило его основателем. Средний Урал не отличается высотой, и на самом перевале почти встречаются две большие реки — Исеть и Чусовая. Вот в этом пункте Татищев и наметил будущий город, благо под руками был широкий и дешевый водяной путь. Петр I в своем письме Геннину, от 20 ноября 1723 г., говорит по поводу “совершения медного заводу”, что “то изрядно учинено, только надлежит того смотреть, дабы был водяной ход, как для привозу материалов на заводы, так и для отвозу сделанных вещей на заводах, чтобы без водяного ходу не учинилось дороговизны”. Были и другие причины, заставившие остановиться Татищева на этом пункте, тем более, что реками Бог не обидел наш Урал. Река Исеть, протекавшая сердцем тогдашней Башкирии, связывала собственно горнозаводскую область с благословенным Зауральем, этим золотым дном, где широко разлегались леса, пастбища и степной сибирский чернозем. Затем существовала ещё одна причина, более временного характера, именно, Екатеринбург должен был служить оплотом против башкирских бунтов, время от времени вспыхивавших в Зауралье, как степной пожар.

Обстоятельства основания Екатеринбурга следовали в таком порядке. В 1720 г. Петр I послал на Урал артиллерийского капитана В. Н. Татищева, которому было поручено временное заведование горнозаводскими делами. Тогда существовал Уктусский завод, основанный в 1704 г. на мелководной речке Уктуске. Татищев, приехав на Урал, сразу увидел все неудобства этого Уктусского завода, и в январе 1721 г., по указаниям уктусских мастеров, отыскал новое место для завода, именно то самое, где сейчас стоит Екатеринбург. В своем доношении в Берг-коллегию, во главе которой тогда стоял известный чернокнижник граф Брюсс, Татищев представил все выгоды нового, облюбованного им места, которое он сразу наметил горнозаводским центром. Так как ожидать ответа при тогдашних путях сообщения, было долго, то нетерпеливый Татищев сейчас же приступил к постройке нового завода, при чём уже задавался широкими планами: провести через этот пункт главный сибирский тракт, проходивший тогда через Верхотурье, перевести сюда из Ирбита ярмарку, сосредоточить главное горное управление, основать первые школы, ввести новые производства и т. д. Но в мае 1721 г. последовал от берг-коллегии отказ, и Татищев должен был приостановить работы. Последовала новая переписка, и на этот раз берг-коллегия изъявила свое согласие. Для окончательного решения вопроса, быть или не быть новому заводу на р. Исети, послан был на Урал советник берг-коллегии Михаелис, который отнёсся к затее Татищева подозрительно и не одобрил его начинания. Но Татищеву в это время было не до нового завода, потому что в своё короткое пребывание на Урале он успел поссориться с всесильным тогда заводчиком Акинфием Никитовичем Демидовым и должен был отправиться для объяснений в Петербург. Это было в 1722 г. Чтобы разобрать ссору Татищева с Демидовым и привести в порядок горнозаводские дела, Петр I отправил на Урал устроителя Олонецких заводов генерала Геннина. Этот немецкий генерал был редким птенцом орлиного петровского гнезда — деятельный, преданный и в высшей степени честный. Прежде всего, он разобрал ссору Демидова с Татищевым, а затем осмотрел заводы и вполне одобрил план Татищева. Таким образом судьба Екатеринбурга была решена. Весной 1723 года работа закипела: для постройки нового завода и крепости на р. Исети были вытребованы из Тобольска всякие мастера — плотники, столяры, кузнецы, слесаря, каменщики и целый полк солдат. Деньгами потребовалось 30 тыс. рублей, кроме того, на подмогу будущему заводу-крепости были приписаны пять ближайших крестьянских слобод — тогда вся эта местность принадлежала к Тобольскому уезду тогдашней Сибирской губернии. Так как мастеров было мало, то часть необходимых людей Геннин выписал из Олонецких заводов, а другую взял у Демидова.

Представьте себе совершенно пустынные берега р. Исети покрытые лесом. Весной 1723 г. явились солдаты из Тобольска, крестьяне приписных слобод, нанятые мастера, и кругом всё ожило, как по щучьему велению в сказке. Ронили лес, готовили место под плотину, клали доменные печи, поднимали крепостной вал, ставили солдатские казармы и дома для начальства. В июне одних крестьян набралось здесь 1351 чел.: 428 плотников, чернорабочих на лошадях 297 и пеших 626 человек, а в июле работало уже 1452 пеших крестьян и 520 конных, да еще 960 солдат тобольского полка. Солдаты строили собственно земляной вал будущей крепости, бастионы, деревянные палисады и рогатки, копали крепостной ров, а для других работ употреблялись только за недостатком рабочих рук — так солдаты же помогали строить церковь, помещение для обер-бергамта (так названо было Геннином главное управление горными заводами) и офицерские квартиры. Больше всего Геннин торопился с плотиной, которую нужно было закончить до заморозков, поэтому с августа все рабочие и крестьяне и солдаты были сосредоточены на плотинной работе. Таким образом, благодаря отчаянным усилиям неутомимого немца, вчерне завод был готов через год и пущен в ход, а окончательная его постройка вместе с крепостью была завершена в 1726 г.

Насколько трудно было это предприятие, доказательство мы находим в одном письме Геннина к царю Петру, где он между прочим пишет: «и оным солдатам хотя жалованье даётся каждый месяц, порядочно и безволокитно, також и провиант, однакож бежало ныне много на воровство на Волгу. И того ради я понуждён был, по учинённому кригсрехту (военный суд), которые пойманы, перевесить, и тех, которые подговаривали бежать, и другие наказания учинить. И ежели не перестанут бегать, то и жесточе буду поступать”... Из этого явствует, что повешение “при совершении заводу” считалось сравнительно легким наказанием, да и говорит это тот самый Геннин, который при всяком удобном случае считал своим долгом замолвить словечко за “профоса”, как назывались тогда солдаты.

Наружный вид произведенной постройки был такой: центр составляла крепость в форме правильного четырехугольника, кругом которого впоследствии прилепилось разное обывательское жилье. Трои ворота вели внутрь этого кремля. Сравнительно, крепость занимала очень небольшую площадь. Земляные валы тянулись параллельно берегам р. Исети с севера на юг на расстоянии 358 саж., а затем под прямым углом пересекали Исеть, что составляло 307 сажен. Северный вал крепости проходил там, где теперь стоит дом Главного горного начальника, а южный у Каменного моста. Западный вал пересекал нынешний гостиный двор, восточный пролегал немного выше Вознесенского проспекта. Н. К. Чупин говорит, что в саду дома Фурман, на Вознесенском проспекте, он ещё видел остатки этого крепостного вала. Вышиной вал был в сажень, шириной по верху 2 аршина. На валах помещалось 6 бастионов, а внутри крепости они были обнесены деревянным палисадом в 1 3/4 сажени высоты; восточная сторона крепости, открытая больше всего нападениям башкир, была укреплена палисадом на самом валу. Кроме того, сейчас за валом начинался широкий ров — 2 аршина глубины и 2 сажени по верху ширины; отступая 12 сажен от рва, шли деревянные рогатки. Внутренняя площадь крепости, разделённая р. Исетью, связывалась плотиной. Левый берег, где стояла церковь великом. Екатерины, назывался церковной стороной, а правый — торговой. Зимой, когда р. Исеть замерзала, по льду выставлялись рогатки, чтобы этим путём защитить естественные разрывы крепостных валов.

За этой внешней стороной дела стояло глубокое внутреннее содержание, и для нас особенно важно выяснить здесь то горячее участие, какое принимал в постройке нового завода-крепости сам царь Петр I. Урал вообще привлекал настойчивое внимание великого императора, предвидевшего своим гениальным умом историческую роль этого горного кряжа, единственного в свете по своим подземным сокровищам. Но нельзя не удивляться, что Петр, заваленный всеми государственными заботами, находил время не только интересоваться постройкой какого-то нового завода на р. Исети, но еще и вступал в собственноручную переписку с его строителями. Так Петр I пишет Геннину от 16 июля 1723 г. с корабля “Екатерина” у Рогервика: «Письма твои до Нас дошли, по которым уведомились о состоянии новых медных и железных заводов, и за труды ваши вам благодарствуем. А что по се время на те ваши письма не ответствовали, и то случилось за нашими недосугами”... От 15 августа того же года, из “Петербурха”, Петр пишет Геннину: «Письмо твое, июня от 12 числа, купно с чертежом заводу новопостроенному и с подносом медным, через посланного от тебя адъютанта Шкадера, до Нас дошло, и за доброе управление врученного тебе дела благодарствуем”. Желая, вероятно, угодить царю, Геннин задумал назвать новый завод-крепость в честь императрицы Екатеринбургом, о чем и писал ей. От 28 августа 1723 г. получен был Геннином собственноручный ответ императрицы, которая, между прочим, писала: «Что же вы писали, что построенный на Исете завод наименовали, до указу, Екатеринбург, и оное також Его Величеству угодно. И Мы вам как за исправление положенного на вас дела, так и за название во имя Наше завода новостроенного благодарствуем”.

Так состоялось знаменательное крещение вновь построенного завода-крепости, который простой народ уже называл городом. По этому поводу Геннин писал в Тобольск: «...новую крепость, которая построена в Угорской провинции при р. Исети, и при ней заводы с разными фабриками и мануфактурами назвали Екатеринбург, для памяти в вечные роды и для вечной славы Ея Величества Всемилостивейшей Государыни Императрицы. И ежели какие промемории надлежит вам присылать, то писать: в Катеринбург, в Сибирский обер-бергамт”.

Этот сибирский обер-бергамт был переведен из Уктуса в новые заводы еще летом, «понеже”, как писал Геннин, ”эти заводы в самой середке лежат”. Мазанковая церковь во имя великом. Екатерины была заложена 1 октября 1723 года, а 24 ноября того же года уже праздновались первые именины завода-крепости, причем палили с крепости из пушек и поили солдат-строителей казенным вином.

Дата добавления: 2015-10-16