Глава VIII. Филипп. Мне стоило больших трудов оставить Франца на попечение Анри

Филипп.
Мне стоило больших трудов оставить Франца на попечение Анри. Я знал, что их связывает, но все же, Черный Кот и тот Анри, о котором мне рассказывал Франц, были совершенно разными людьми. Красивый, до кончиков ногтей ухоженный, утонченный, интеллигентный, приятный во всех отношениях аристократ был абсолютно не похож на угрюмого, мрачного, нелюдимого, беспринципного, безнравственного пирата и убийцу. Кто знал, как мог поступить этот Анри? Я не хотел оставлять его с Францем, но я понимал, что сейчас я тут лишний. Им нужно раз и навсегда объясниться.
С тяжелым сердцем я уходил с набережной, гадая, не совершаю ли ошибки. Меня успокаивало то, что Анри все же имел свое понятие о чести. Я работал с ним всего лишь год, но мне нравился этот мужчина. Спокойный, простой в общении, остроумный, рассудительный. Я не мог сказать, что мы с ним закадычные друзья, в наших отношениях с Черным Котом всегда сохранялся строгий официоз. Пират неровня испанскому инфанту. Не я так сказал. Нас сковывали нормы поведения, этикет, общественные правила. И разумеется моя репутация. Поэтому мне никогда не случалось пропустить с Анри несколько бокалов вина, ведь, несомненно, он не утратил своих утонченных аристократических вкусов, несмотря на то, что одевался в какое-то рубище и пил дрянное пойло. Я знал, что он делает это не потому, что у него недостаточно средств для улучшения своего общественного социального статуса. Я очень хорошо платил своему самому лучшему каперу. И Анри никогда не оставался без богатого улова и добычи, случалось ему грабить богатые судна купцов, торговые корабли и прогулочные суда, на которых зажравшиеся аристократы устраивали себе длительные круизы. Подозреваю, пират накопил себе порядочно богатства и имел не одно логово на крайний случай.
Нет, Анри вел жизнь пирата и бродяги из принципа. Видимо, не желал иметь ничего общего с аристократами, к числу которых и сам некогда принадлежал. И даже при обращении ко мне в самом начале – «ваше высочество» - он насмешничал, произнося мой титул с иронией. Словно не видел в нем ничего в высшей степени благородного. Теперь я понимаю, почему. Так что наши обращения быстро опустились до фамильярного «кэп» и «Фил». Я не возражал в целом. Потому, что Анри не пересекал границ дозволенного в отношениях со мной, держась простовато, но с должным уважением.
Стыдно признаться, я лелеял в сердце надежду на то, что они не помирятся, и Франц будет принадлежать лишь мне одному. Но эти мысли я быстро выкинул из головы, чтобы не разочаровываться. Я понимал, что если Анри попросил меня уйти на всю ночь, то он намеревается вернуть Франца. Иначе он бы поговорил там, сразу, при мне и потом, развернулся бы и ушел, предоставив мне отвозить Франца домой и утешать в своих объятиях. Поэтому по приезде я просто лег спать, чтобы не мучить себя пустыми домыслами и не терзаться догадками относительно того, что же там такого происходит на корабле между Анри и моим Францем.
И вот на следующее утро я приехал обратно в девять часов. Ришелье, похоже, не знал, что я вернулся ночью один. Я слышал, что он рвет и мечет, думая, что я и Франц где-то предаемся праздной любви. Я хмыкнул. Знал бы он правду, наверное, просто упал бы в обморок. Я не испытывал к кардиналу ни неприязни, ни ненависти, ни каких-либо других особо страстных эмоций. Для меня было достаточно знать, что этот человек угрожает безопасности моего Франца, и потому ему недолго осталось жить. А пока он даже не подозревает о том, что смерть идет за ним медленными, но неизбежными шагами. Я медлил, потому что знал, что Анри не простит мне, если я сам избавлюсь от кардинала. И я с удовольствием отдам ему право расправиться с ним. Тем более, что прав этих у пирата было куда больше моего. И на убийство кардинала, и на Франца, как бы мне ни хотелось это признавать. Именно поэтому я понимал, что ревновать и предъявлять Францу какие-то претензии у меня нет смысла, этим я лишь оттолкну его. Он сразу честно признался мне, что любит другого. Не скрывал, что у него есть любовники. Не пытался строить из себя невинную овечку и целомудренную добродетель. Не пытался задурить мне голову всякими сладкими сказочками. И Анри встретил его гораздо раньше.
У меня была лишь надежда, что в сердце золотого принца есть место и для своего будущего супруга, ибо я не намеревался отступаться и отказываться от него только потому, что Франц любил другого. Ну и что же? Если бы я отказался от своих прав на Француа де Круа, я бы вернулся в Испанию и отец подыскал мне другого супруга или супругу. И повторилась бы та же история. Супруга со множеством своих фаворитов и любовников, морочащая мне голову и относящаяся с притворной ласковостью? Глупости. Разница была бы лишь в том, что я не испытывал бы к ней ни малейшей приязни, увы. А потому, я не желал променять шило на мыло. Тем более, я ехал во Францию с твердой уверенностью, что помолвка наша будет чисто номинальной и символической, дабы народ увидел, что Франция и Испания – союзники теперь. И то, что будущий супруг оказался мне более чем симпатичен, - лишь приятный и неожиданный плюс. Так я считал. А с пиратом… С пиратом я готов смириться, если Француа так сильно и безоглядно его любит.
Поэтому по трапу на корабль я поднимался с твердым намерением поговорить с Анри начистоту и выяснить его отношение ко всему происходящему. Он ждал меня, потому что при моем появлении нисколько не удивился. Анри стоял на верхней палубе, раздавая приказы нерадивым своим помощникам и подчиненным. Весь этот портовый сброд, отбросы общества, подозрительные типы и просто преступники, которым давно уже место на виселице, у него ходили по струнке. И посмел бы кто ослушаться… Я лично однажды наблюдал, как сурово карает капитан моего каперского судна своих подчиненных. Нет, Анри не злоупотреблял своей властью, для этого он был слишком благороден. Но он не гнушался суровых наказаний, вроде десятка ударов хлыстом. Провинившегося привязывали к мачте, и капитан лично не дрогнущей рукой отсчитывал ему то количество плетей, какое он заслужил.
- Приехал за Францем? – спокойно поинтересовался пират. Он стоял возле перил, небрежно прислонившись к ним спиной и положив на них локти. Казалось бы, абсолютно расслабленный.
- Да. Ты против? – сразу же спросил я.
Анри чуть прищурил свой глаз, и усмешка искривила его красивые губы.
- У меня нет выбора, Фил, - просто без обиняков ответил он. – Разве ты не видишь, он не в силах выбрать кого-либо, да и нет у нас иного выхода.
- Что ты имеешь в виду? – поинтересовался я, останавливаясь напротив него.
- Не притворяйся дураком, Фил, тебе это не идет, - усмехнулся пират в ответ. – Хочешь, чтобы я разложил тебе все по полочкам?
- Хочу.
- Ладно. Я не могу стать мужем Франца, и мы оба это понимаем. А ему требуется кто-то, кто всегда, - он сделал упор на последнем слове, - будет рядом с ним и поможет ему. Кто решит его проблемы. Он слишком хрупкий и ему уже пришлось испытать много для своего возраста. И он король. Я безродный пират. Это обстоятельство создает между ним и мною непреодолимую пропасть. Как мне не горько это признавать, я никогда не смогу стать для него больше, чем просто любовником.
- Сожалею, - бросил я сухо. Признаю, с моей стороны это было несколько жестоко, но Анри не обратил на мою реплику ни малейшего внимания, продолжая, как ни в чем не бывало:
- К тому же я считаю, что ты подходишь на роль его супруга. И в случае чего, сможешь его защитить.
- В случае чего? Хочешь сказать, что собираешься его оставить? – не удержался я от вопроса.
Он бросил на меня ироничный взгляд.
- Нет, не дождешься. Я лишь вчера его обрел снова. Я буду рядом до тех пор, пока он желает этого. Но у меня много врагов. Может так случиться, что меня убьют. И тогда ты будешь единственным человеком, который сможет его защитить.
Я понимающе кивнул, вдруг осознав, насколько же сильно этот пират любил Франца. Он всю жизнь положил к его ногам. Всю жизнь был рядом, охранял, берег, защищал, пускай и исподтишка. Не удивлюсь, если узнаю, что он и в личную гвардию короля пошел ради Франца…
- Мы сможем вместе ужиться? – спокойно и прямо спросил Анри, глядя на меня внимательным изучающим взглядом.
Я невесело усмехнулся.
- А у меня есть иной выбор?
- Нет.
Нас объединяло то, что мы оба были без ума от Франца. Я не мог с уверенностью утверждать, что люблю его, в тот момент, но я был близок к этому, как никогда. потому что впервые в жизни я не хотел отступаться от своих прав на человека, тогда как в любой другой ситуации предпочел бы уйти, не желая впутываться в глупые бессмысленные распри. Элементарная лень и нежелание тратить свое время на интриги королевского двора. У меня тоже было много фаворитов там, в Испании, но когда я узнавал, что мне изменили, я не устраивал никаких скандалов и не пытался мстить. Не считал это выше своего достоинства, вовсе нет. Мне было просто лень. Если человек ушел от меня, от принца, от того, что я согласен был ему давать, значит, для него этого было недостаточно. А я не мог дать больше. Все. Наши пути разошлись. Я не огорчался и не бесился. И при следующей встрече обращал на этого человека внимания не более, чем на всех остальных своих знакомых. Но сейчас я не желал отступаться. Ни за что. Я хотел Франца, и знал, что моя страсть к нему не остынет ни сейчас, ни позже. И я желал бы иметь его своим супругом.
И поэтому был согласен мириться и с Анри, и с его чертовыми близнецами, к которым он, сам того не осознавая, относился больше как курица-наседка, как родная мать, чем как любовник и влюбленный. Они были лишь юными щенками, зеленью. Я не считал их серьезной конкуренцией и не испытывал к ним никакого интереса. Они просто были в жизни Франца.
А вот с Анри я должен был подружиться. Я понял это сразу. Мы поняли это одновременно. И он первый протянул мне руку, глядя в глаза внимательно и вопросительно.
Я протянул руку в ответ и крепко пожал его ладонь. Он улыбнулся уголком губ, отпустив мою руку, и в этот момент на палубе показался Франц. Он потянулся, улыбнулся, кажется, прибывая в отличном настроении и хорошо выспавшись. Но увидев весь этот сброд, здорово испугался и попятился обратно к каюте. Мы с Анри улыбнулись.
- Разве я разрешал прерывать работу? – рявкнул капитан пиратского судна.
И все поспешно отвернулись от маленького принца.

Силестин.
Франц ушел еще час назад, за окном смеркалось. Наступила ночь, и я метался по комнате, как раненый зверь. Ален сидел на подоконнике открытого окна и спокойно читал книгу. Наконец, ему надоело мое мельтешение, и он со вздохом оторвался от какого-то приключенческого романа.
- Может быть, хватит? – устало спросил он.
- Что хватит?
- Маяться. Сел бы почитал, прогулялся, поспал, поел… Мечешься, как тигр в клетке.
Я фыркнул и тут же разразился тирадой, какой сам от себя не ожидал:
- Ну как ты можешь оставаться таким спокойным?! Он где-то там с этим пиратом… Я ему не доверяю, будь он хоть трижды Черным Котом!
- Перестань! – настал черед брата выразительно фыркнуть. – Ты просто ревнуешь.
- Что?!
- Ты ревнуешь, признайся.
- Вовсе нет! Я беспокоюсь! И я не доверяю этому испанскому франту. Кто его знает, какие намерения он имеет по отношению к нашему Француа…
- Господи Боже, Лес, ты что, всерьез думаешь, что он его где-нибудь там изнасилует, похитит и увезет в Испанию? На кой черт, подумай сам? Франц сам к нему ходил уже.
Я поджал губы и застыл посреди комнаты, скрестив руки на груди. А Ален, не обращая внимания на мою напряженную позу, продолжал неторопливо и спокойно рассуждать, приводя свои неотразимые и неоспоримые разумные доводы, чем несказанно раздражал меня:
- Франц уже обещан ему в супруги, так что у Филиппа нет никакого резона причинять ему какой-либо вред. Наоборот, это весомый повод для него беречь нашего принца, как зеницу ока.
- Ну хорошо, но Анри…
- Анри тоже не причинит ему вреда, - твердо пресек мои возражения брат.
- Да почему ты так в этом уверен?!
- Потому что он его любит, - просто ответил Ален.
- Откуда тебе это знать наверняка?!
Ален закатил глаза и вздохнул, начиная объяснять мне таким тоном, словно учил малолетнее дитя:
- Вот ты его любишь?
- Люблю конечно! Почему ты спрашиваешь?
- Даже если бы ты вдруг узнал, что Франц тебя предал, ты бы все равно его любил? – продолжал задавать свои странные вопросы брат.
Я на этот раз поколебался с ответом и всерьез задумался. Если бы Франц меня предал… Я бы, наверное, сошел с ума. Но я бы не смог его разлюбить, мне было бы очень горько и обидно, и я бы скорее уж сам бросился с моста, но я не сумел бы выгнать его из своего сердца.
Прочитав на моем лице все мои сомнения, Ален вскинул бровь и хмыкнул.
- Вот видишь. То же самое и с Анри. Теперь понимаешь?
Я медленно кивнул и вздохнул.
- Он все еще любит его… Ты прав. Так ты считаешь, что с ними он в безопасности?
- Об этом даже не стоит вопрос. Ищи причину своего дурного настроения в себе, Лес, - ответил Ален и уткнулся в свою проклятую книгу.
Я обескуражено уставился на брата. И что он хотел этим сказать? Что я ревную? Ни черта подобного, я вовсе не…
Мысли мои прервались и перескочили на другое. Когда сегодня утром Франц покинул мои объятия после ночи любви и вернулся ближе к полудню, пропахший запахом другого… Я действительно готов был сойти с ума, хотя уже давно, с тех пор, как узнал, что Франц выходит замуж за испанского инфанта, пытался смириться с этим фактом. Я понимал, что Франц вынужден будет смириться с обстоятельствами и выйти за другого, оставив нас с Аленом. Я знал, что он любит нас также горячо, как и мы его. Но с мыслью о том, что он выйдет замуж добровольно, я смириться так легко уже не мог… Это казалось мне… нет, не предательством! Но было так обидно… Я не желал признаваться себе, что если бы Франц неохотно, с тоскою и нежеланием шел в объятия своего будущего супруга, мне было бы гораздо легче. Я смотрел на реакцию брата на появление Франца, но Ален оставался спокоен, как удав. Неужели у него нет ни капли самолюбия?!
Когда мы остались одни вновь, Ален спокойно произнес, будто бы отвечал на только что заданный вопрос:
- А ты желал бы, чтобы Франц был не счастлив в своем супружестве?
И я устыдился своей ревности и своих мыслей. Я должен поддерживать его… Ему и так нелегко! И ведь он, в самом деле, не хотел выходить замуж за Филиппа! И сейчас, когда он обнаружил к нему свою симпатию и согласился по собственному желанию выйти за испанского принца, я должен был бы радоваться его решению!
Но увы, я не мог… Хоть убейте, но я не мог этому радоваться. Черная ревность грызла мое сердце и душу, заточая меня в собственные оковы недостойного подозрения и неприязни. Я хотел поцеловать Франца и не смог к нему притронуться. Меня не покидали мысли о том, что несколько часов назад его губы целовал другой мужчина. Вы спросите, почему я не ревновал к собственному брату? Потому что Ален был частью меня. Я считал его своим продолжением, своим вторым я.
А Филипп был нам совершенно чужим человеком. И вот сейчас я грыз себя за то, что не могу простить Францу его желание увидеться с Анри. Я сидел на кровати и гадал, где он, что он делает, помирился ли с этим пиратом… И я понимал, что больше уже никогда не смогу относиться к нему также, как прежде.

Дата добавления: 2015-10-16