Синдром хорошей девочки

Когда утром в понедельник я вернулась с пробежки в наши скромные апартаменты, Пэтти уже жарила яичницу.

Прислонившись к стойке, я наблюдала, как она, то и дело поднимая руку, убирала с лица пшеничный локон. Когда прядь упала снова, я, потянувшись вперед, засунула выбившиеся волосы за ее ухо. Прозрачные, бледно-желтые эмоции кружились вокруг нее, словно солнечные зайчики.

Она перевернула яйцо, разбивая желток.

Наблюдая за ней у плиты, я мечтала, чтобы она была моей настоящей матерью. Мне так хотелось на нее хоть чуть-чуть быть похожей. Я хотела бы иметь такие же как у нее кудри, мягкие и чувствительные.

В субботу вечером она, естественно, ждала меня до последнего, а потом еще расспрашивала каждую деталь, делая вид, что рада, хотя, на самом деле, жутко переживала.

Я рассказала ей укороченную версию, опуская некоторые моменты касательно лжи людям и странного знакомства с парнем.

Она все это время кусала губу, изучая мое лицо, но затем расслабилась, решив, что мой рассказ имеет право на существование. Протянув тарелку, Пэтти позвала меня к столу.

Разместившись на своем месте, я отодвинула в сторону кучу неоплаченных счетов и фотографии, сделанные Пэтти. Она работала внештатным фотографом.

—Чем займешься сегодня? —спросила я.

—Одна газета наняла меня, чтобы снять прес-конференцию с губернатором сегодня утром.

Буду дома около четырех.

Взглянув на время, я проглотила свой завтрак и стала поспешно одеваться. Пятнадцать минут спустя я уже целовала Пэтти, выбегая за порог, но она остановила меня, приложив ладонь к моей щеке.

—Я люблю тебя, милая.

Светло-розовая любовь растекалась по всей ее ауре.

—Люблю тебя тоже, —улыбнулась я. Она погладила мою щеку, и я побежала.

Джей подхватил меня ровно в 7:10. Он был пунктуален, и мне это нравилось.

—Все хорошо? —спросил он, когда я уже запрыгивала в машину.

Его глаза были все еще опухшими, будто он только что вылез из постели.

—Доброе утро, солнце мое, —просияла я.

Пришлось дважды подергать скрипучую дверцу машины, прежде чем она, наконец, захлопнулась.

Я перекрутила влажные волосы на плечо, с тем условием, что когда они высохнут, я вновь позволю им виться вдоль спины.

Как правило, мы ехали в школу в полнейшем молчании, потому что по утрам Джей не слишком любил разговаривать. Но так как мы еще не имели возможности обсудить субботний вечер, это утро стало исключением.

—Признаюсь, мне всегда было любопытно, какому типу парней ты, в конце концов, отдашь свое предпочтение. Честно, никогда не думал, что это быдет злостный рокер.

А я так надеялась, что он будет слишком сонным для этого разговора…

—Он не мой тип.

Если бы у меня был МОЙ тип, он был бы… хорошим. По крайней мере, не какой-то там раздражительный эгоцентричный мальчик-шлюха.

—Ты только что назвала его шлюхой? —Джей рассмеялся. —Черт, это наверно самое худшее из того, что я когда-либо слышал из твоих уст.

Я сердито покосилась в его сторону, испытывая чувство стыда, а он рассмеялся еще громче.

—О, слушай, у меня есть шутка для тебя. Как называют того, кто тусуется с музыкантами?

Как думаешь?

Я подняла брови и пожала плечами.

—Я не знаю. И как?

—Барабанщик!

Я покачала головой, а он хохотал над своей шуткой еще целую минуту, после чего снова переключился на Кайдена.

—Ладно. Вы разговаривали о моих компакт-дисках, потом у вас было некоторое недопонимание по поводу его словесного жаргона, потом вы обсуждали хот-доги… Не может быть, чтобы это было все, о чем вы говорили. Вы выглядели как-то… напряженно.

—Это потому что Он был напряженным. Мы действительно не говорили ни о чем серьезном. Но, честно, он заставил меня понервничать.

—Беспокоил на физическом уровне, м-м?

Я пристально смотрела в окно на проплывавшие мимо деревья и дома. Мы почти подъехали к школе.

—Я знал это! —Джей ударил по рулю, наслаждаясь каждой секундой моего дискомфорта. — Это так странно! У Анны Уитт появилось увлечение.

—Отлично, твоя взяла. Этот парень —привлекателен. Очень. Но это ничего не значит! В нем есть что-то такое, что меня отталкивает. Я не могу этого объяснить. Он… пугает меня.

—Конечно. Он же —не соседский парнишка, если ты это имеешь в виду. Только, прошу тебя, не включай "синдром хорошей девочки".

—Что это?

—Ты знаешь… когда хорошая девочка влюбляется в плохого мальчика и надеется, что тот влюбится в нее тоже и волшебным образом захочет изменить свои привычки. В результате, единственный кто начинает меняться —это сама девочка. Как Джейми Мур, помнишь?

Джейми Мур! Вот где я слышала имя Кайдена прежде! Она училась в предпоследнем классе нашей школы.

Мы припарковались на нашем обычном месте у Кастервильской Средней Школы.

—Увидимся за ланчем, —бросил Джей, проследив взглядом за девушкой по имени Кайла, вышедшей из машины в трех метрах от нас.

—Да, увидимся.

Я пошла в школу, а он задержался сзади, поздороваться с Кайлой.

Весь день я возвращалась мыслями к Джейми Мур. Она не давала мне покоя. Я сидела с Джеем за обедом, но то и дело поглядывала на эту девушку которая вроде бы находилась среди своих друзей, но была теперь кем-то вроде изгоя.

Она сидела в конце стола, замкнутая в себе, в то время как другие флиртовали и смеялись.

А ведь раньше она всегда была в центре всеобщего внимания, причем в самом лучшем смысле этого слова.

Она была на год старше меня, красивая и по-настоящему хорошая. Обычно, ее основным цветом был солнечно-желтый —цвет счастья. В начале школьного года она была лидером танцевальной группы поддержки и руководителем драм-кружка.

Осенью, я слышала, она начала встречаться с каким-то парнем из средней школы в Атланте…

Кайден Роу.

Ее цвета после этого начали стремительно меняться. С желтого на красный.

С красного на серый. С серого на черный.

Она была полна гнева и отвращения к себе, и в последнее время часто прибывала в депрессиях.

Сплетни ходили о каких-то фотографиях, которые она отправила на телефон своего бойфренда… После этого они порвали друг с другом.

Ее выпнули из команды поддержки за низкие оценки.

Потом последовали бесконечные истории о ее постоянных вечеринках. Она меняла парней один за другим… И при этом оставалась несчастной.

В первые за столько много лет она не получила главной роли в зимней постановке.

Мое сердце сжалось, когда я посмотрела на нее снова, она сидела в конце обеденного стола. Джейми по прежнему была одета модно, и на ее прическу, наверно, ушло много времени.

Благодаря этому она, видимо, и могла сидеть, как и раньше, вместе с остальными.

Но ее улыбка и солнечное сияние исчезли, сменившись серой дымкой. Прозвенел звонок, и я смотрела, как она уходит из столовой.

Нет, мне не хотелось снова увидеть Кайдена. Сейчас я была в этом уверена, как никогда.

Проходя через переполненный людьми школьный коридор, я старалась не обращать внимания на натиск людских эмоций. Было сложно приспособиться к большому учебному заведению. Первые восемь классов я провела в маленькой частной школе. Хотя… сейчас я уже привыкла.

Я почти дотянула до конца года, оставалось только две недели.

Стояла настоящая Джоржийская жара. Народ уже давно переоделся в топы, шлепанцы, шорты и короткие юбки, которые открывали намного больше, чем скрывали.

Что касается меня, я всегда избегала излишнего оголения, отчасти из-за того, что была стеснительной, а еще, потому что сочувствовала мальчишкам.

В отличие от других, я своими глазами видела, насколько тяжело им было сконцентрироваться на чем-то другом, кроме своих бушевавших гормонов.

Когда я проходила мимо Джея, тот дернул меня за волосы, не прерывая ни на секунду разговора с одноклассником. Я выдавила улыбку и пригладила пряди обратно, поспешив на занятия по Испанскому.

Зайдя в класс, я немедленно приступила к выполнению классной работы, написанной на доске. Закончив, я посмотрела на Скотта Макаллистера, который сидел рядом со мной.

Он спал поверх незавершенного упражнения спряжения глаголов.

В школе Скотт считался борцом, подававшим большие надежды. Со своими большими карими глазами и детским лицом он всегда мне казался очень милым. Он всегда был вежлив со мной, иногда даже флиртовал, но я никогда не принимала этого всерьез, замечая, как он заигрывал со многими девушками.

Урок закончился рано, и нам оставили указания поработать над последним заданным проектом.

—М-м, Сеньора Мартинез? —я подняла руку, и она кивнула. —Вы не хотите собрать домашнюю работу?

Со всех сторон раздался коллективный стон, и парень, сидевший рядом со Скотом,

пробормотал: "Заткнись, дура"! Я вжалась в стул, подавленая своей собственной глупостью.

—Ах, да! —воскликнула Сеньора Мартинез.

—Спасибо, Анна.

—Ну почему ты всегда должна быть такой хорошей? —прошептал Скотт. Я подняла глаза и поймала его дразнящую улыбку.

Когда преподаватель сравнялась с нашим столом, домашнего задания у него не оказалось. Мое лицо все еще горело, когда она закончила собирать листы.

Вероника, которая сидела передо мной, повернулась и одарила меня сочувственным взглядом. Она была одной из тех немногих учащихся, которые все-таки сделали домашнее задание. Над своими проектами после этого никто уже не работал. Кроме меня, конечно. Я, как всегда, проявила свою супер безупречность.

Поднялась возбужденная болтовня. Игнорируя всех, Сеньера Мартенез повернулась к своему компьютеру.

Даже преподавателям не терпелось поскорее покончить с этим годом. Я открыла тетрадь.

Вероника нагнулась, чтобы положить свои вещи в сумку и заметила мои сандали.

—Милые туфельки! —прокомментировала она. —Где ты их взяла? Ох… если бы я только могла лгать…

Не отрывая глаз от тетради, я кивнула:

—Спасибо. М-м… думаю, они куплены на какой-то дворовой распродаже или на блошином рынке или… где-нибудь вроде этого.

—О, —Вероника взглянула на них снова уже с меньшим восхищением, и мы обменялись вежливыми улыбками. У нее были короткие черные волосы, и греческий нос с небольшой горбинкой.

Когда Вероника заметила, что я смотрю на ее лицо, девушку накрыла темная волна отвращения к самой себе, прежде чем она вновь повернулась к своим друзьям. Честно, эта ее черта, которую она так ненавидела в самой себе, являлась именно тем, что, мне казалось, делает ее естественно привлекательной, в том смысле, о котором я не могла даже мечтать.

Скотт снова повернулся ко мне.

—Что ты делаешь в следующую пятницу, коротышка?

—Nada, —ответила я.

—Что? —Его сконфуженный вид вызвал у меня улыбку.

—Nada, —повторила я. —Ты знаешь. Это означает "ничего" по-испански.

—А… Да. Ты, видимо, полагаешь, я обращаю внимание на то, чему нас тут учат? В любом случае, хочешь ли ты прийти на вечеринку? У Джина есть дом на озере.

Моё сердце подскочило.

—Оу, круто. Но, честно, я не знаю.

Я подперла локтем стол и сделала вид, что изучаю граффити, вырезаное на парте.

—Джей тоже приглашен. Давай… Мы никогда не тусили вместе.

Я бы, наверное, чувствовала себя некомфортно, если бы это не Скотт, а кто-то другой смотрел на меня такими большими умоляющими глазами.

Я посмотрела на его эмоции. Счастливый.

С надеждой… и немного поволокой.

Конечно же, мне льстили, как его приглашение, так и его очевидный интерес.

—Думаю, я поговорю с Джеем об этом, —вздохнула я, опуская тот факт, что это Пэтти была той, кого придется уговаривать больше всех. —Ты знаешь, я не особый любитель вечеринок.

Я даже не могла смотреть ему в глаза, выдавая отговорку, подобную этой, но мне совсем не хотелось давать ему ложных надежд.

—Да, я знаю, —вздохнул он. —А почему?

Как я могла ему объяснить? Я никогда не придиралась к сверстникам по поводу того, как они проводили время. Я знала, что алкоголь и вечеринки являлись всего лишь частью самовыражения и чем-то вроде юношеского протеста.

Но… как ни странно, меня тянуло к подобному образу жизни гораздо сильнее, чем я могла бы признаться даже самой себе.

По иронии судьбы, именно это желание меня пугало и отталкивало.

—Тебе страшно? —спросил он.

—Немного, —призналась я. —Меня пугает, что под воздействием… чего-либо я могу натворить дел, совершенно не характерных для меня в обычной жизни.

—В этом-то и есть весь кайф! Ты становишься свободной и открытой для любых возможностей.

Ага, значит… Открытой и свободной.

Я вспомнила, что случилось с Дени Лоуренцом, когда он, почувствовав себя плохо, потерял сознание на газоне на одной из вечеринок. Это случилось в прошлом году. Тогда пьяные парни подумали, что будет смешно, если они станут вокруг и начнут на него мочиться.

Или самая ужасная вещь, которая только могла произойти —Рождественская авария, о которой никто не решался говорить в классе: выпускница, накачанная наркотиками, слетела с дороги, убив свою лучшую подругу, ехавшую вместе с ней.

Чувствовала ли она себя тогда особенно свободной? Каждый раз, когда я видела ее теперь, идущую по коридорам в черном облаке раскаяния, мне хотелось плакать от жалости.

—Полагаю, я —просто скучная особа, —пробормотала я, решив на этом завершить наш разговор.

Мой взгляд упал на часы. Слава Богу, вот-вот прозвенит звонок.

—Доверься мне, Анна. —Скотт наклонился ко мне ближе. —Достаточно одной дозы Экс, и ты не будешь чувствовать себя скучно.

Внутри меня все сжалось. Экс.

Экстази.

Это слово скакало у меня в голове, словно мячик. Моя кровь забурлила, и дыхание участилось. Мне не нравилось признаваться даже самой себе о существовании подобной странной слабости.

Так случалось при любом упоминании алкоголя или наркотиков. И, чесно говоря, это было именно то, что изначально заинтересовало меня в Джее. С ним происходило нечто подобное. Что-то темное и запретное прорывалось в его положительной во всех отношениях натуре. Пусть изредка, но все же… Это всегда было в нем, нависая темной угрожающей тенью, особенно, при упоминании алкоголя.

Я не знала, что это такое, но полагала, что вдвоем нам будет легче с этим разобраться.

Возможно, я могла бы даже помочь ему, как-то предостеречь, что ли…

Забавно, конечно… если учесть, что он был большим и мускулистым парнем.

Я посмотрела на Скотта, который продолжал мне улыбаться. Не подозрительной ухмылкой, конечно, но ухмылкой типа "я-хочу-с-тобой-поэкспериментировать".

Вероника видимо, уловила нить нашего разговора, потому что повернулась и заговорчески нам улыбнулась.

—Ты идешь на вечеринку, Анна? —вскинула она брови.

—Не знаю еще… может быть.

—Тебе обязательно нужно пойти! Будет весело. Соберется много народу.

Не поднимая глаз, я водила резинкой карандаша по деревянным выемкам парты. Как бы увильнуть от этой темы.

—Мне в среду исполняется шестнадцать. И я получаю права.

—Я так завидую! —воскликнула Вероника, хлопнув по моему столу.

—Мне уже три месяца, как исполнилось шестнадцать, а мой отец все еще не разрешает мне получить права! Я совершенно уверена —он меня ненавидит. А у тебя есть машина?

—М-м, нет.

И даже не намечается.

Все подскочили сразу же, как только прозвенел звонок. Напряжение, которое сдавливало мою грудь все это время, наконец-то меня отпустило.

Дата добавления: 2015-10-21