Глава 44. Дон Родриго был человеком дела, и как только Мария Лопес дала свое принципиальное

Дон Родриго был человеком дела, и как только Мария Лопес дала свое принципиальное согласие на сотрудничество, немедленно позвонил в Париж Жану Клоду, своему управляющему, и попросил его оформить документацию и передать ее по факсу. Одновременно он попросил Жана Клода связаться по телефону с Жюстин, чтобы она нашла для Марии по своему вкусу удобную квартиру: Мария собирается некоторое время пожить в Париже.

Исабель порадовалась за отца – приятно, когда осуществляется задуманное.

– А муж Марии, он тоже поедет вместе с ними? – спросила Исабель.

И тут она услышала от отца нечто такое, что повергло ее в неописуемое волнение.

– Как? Сеньора Лопес и сеньор Карено разводятся? Он изменил ей с другой женщиной?.. Да быть того не может!..

Хосе Игнасио мучительно сожалел, что сказал Ивон о разводе матери. И кто только тянул его за язык?! Теперь дела их семьи будут обсуждаться на каждом углу… А сколько они с матерью уже настрадались из-за всяких толков и пересудов! Но Ивон пришла так неожиданно и так бесцеремонно вторглась в его жизнь! Она снова сумела разбередить его раны, сказав, что со смертью Хуана Карлоса он потерял последнюю возможность стать дель Вильяром. Она не верила ему, а он и вправду гордился материнской фамилией – Лопес и другой для себя не желал. Ивон это было непонятно, а Хосе Игнасио, разгорячившись, наговорил лишнего и теперь досадовал на свою болтливость… Боже, как не похожа на вульгарную Ивон милая, тонкая Исабель – небо и земля! И Хосе Игнасио в душе порадовался, что накануне вечером они договорились о встрече.

Но ни у Хосе Игнасио, ни у Исабель не возникало мысли, что свидание любовное. Они обрадовались друг другу как собеседники, как родственные души, им было легко, им говорилось непринужденно обо всем на свете.

Когда дон Родриго, узнав, что Исабель встречается с сыном Марии, выразил надежду, что со временем они, может быть, полюбят друг друга, Исабель пришла в ужас от такого кощунства. Слишком свежи еще были раны после гибели Димитрия.

«Не может этого быть…» – так думала и сама Мария. Происшедшее никак не укладывалось у нее в голове, хотя она все для себя решила, решила судьбу своих дальнейших отношений с мужем, придя к окончательному выводу, что Виктор ее предал.

Рите своих планов она изложить не успела. Но зато обсудила свое будущее с адвокатом Рафаэлем Идальго.

– Мне необходим развод, – Мария решительно смотрела на адвоката. – Если сочтешь нужным, можешь заплатить Сулейме, пусть подтвердит прелюбодеяние Виктора.

Но Рафаэль Идальго хотел, чтобы этот развод был разводом по обоюдному согласию, и попросил Сулейму повлиять на Виктора, чтобы тот добровольно пошел на него. Однако, как ни странно, у него возникли с Сулеймой трудности. Строптивая девица не хочет оказывать на Карено давление: она, видите ли, любит его и принимает таким, каков он есть… в отличие от Марии. И что уж совсем удивило Идальго, так это то, что не подействовал даже посул заплатить ей за столь пустяковую услугу немалые деньги – столько, сколько она сама захочет.

– Уберите свой портфель, господин адвокат! – возмутилась Сулейма. – Вы ошиблись и обратились не по адресу. Ни за что на свете я не навредила бы Виктору… И… уходите, разговор окончен!

Сулейма прекрасно знала, что признайся она в своей связи с Карено, развод был бы оформлен в два счета. Она хотела этого развода, только о нем и твердила Виктору. Но он ее и слушать не желал: ни о любви, ни о продолжении их отношений. Он хотел совсем другого – расстаться с ней навсегда и никогда больше не видеть. Однако опять и опять Сулейма являлась к нему в колледж с уговорами и разговорами о том, как Мария плохо относится к нему, как собирается замуж за другого. Виктор не верил ей. Он уповал на чудо, а Сулейме говорил прямо в лицо:

– Обманщица! Ты все выдумала! Между нами той роковой ночью вообще ничего не было! И никогда, никогда мы не будем вместе!

Но Сулейма все же еще нанесла последнийй визит в дом доньи Мати, куда снова вернулся Виктор. Старая сеньора не выдержала, она со скандалом выгнала Сулейму, ругая на чем свет стоит своего мягкосердечного сына, который не в силах был справиться даже с такой наглой, способной на все девицей.

– Да как это может быть?! – кипела от возмущения донья Мати. – Обожает Марию, а свою невиновность доказать не может?

А способная на все Сулейма все же оказалась не способной отстоять свое счастье. Виктор отказался от нее. Она потеряла хорошую работу, больше того – ее пригласил к себе Рейнальдо, чувствовавший себя виноватым перед Марией, и сказал, вручив ей билет на самолет, что она должна немедленно уехать обратно в Бразилию.

Даже занимаясь делами фабрики, разговаривая о делах с Романом и Рейнальдо, Мария мыслями была далеко: привычно, не задевая слуха, плыли слова: модели, Южная Америка, оперативность, новые рынки сбыта, продукция, фабрика…

К действительности ее вернула фраза: «В связи с моей отставкой…» В чем дело? Кто уходит в отставку? Мария, словно бы очнувшись, взглянула на Романа, потом на Рейнальдо. Оказывается, Рейнальдо не чувствует себя вправе продолжать работать с Марией после всего случившегося с Сулеймой, поскольку он нанял ее на работу: они нуждались тогда именно в такой женщине для демонстрации моделей. Но Мария стала решительно возражать:

– Нет-нет, я не принимаю твоей отставки, я на тебя рассчитываю! Тем более, что мне скоро предстоит поездка в Париж, на фабрике меня замените ты, Рейнальдо, и Роман. Только на вас я могу положиться!

Рейнальдо было очень неловко отказать Марии в ее просьбе, подвести ее в трудную минуту он тоже не мог. И под ясным взглядом Марии он неловко кивнул головой, давая понять, что останется и будет работать.

Не сомневалась Мария в поддержке еще одного человека, по ее мнению впрямую заинтересованного в процветании фирмы. Кто, как не Хосе Игнасио, должен был радоваться поездке в Европу и ответить на ее предложение согласием?..

Но ее надеждам не суждено было сбыться. Каким тяжелым оказался ее разговор с сыном!.. Она говорила ему о своей давней мечте – о модном магазине в Париже, о столь необходимой ей сейчас сыновней поддержке, но Хосе Игнасио не слышал ее, он приводил Марии ее же собственные доводы, говоря, что она не должна убегать от проблем и трусливо прятать голову под крыло. Хосе Игнасио имел в виду ее бракоразводный процесс с Виктором: он по-прежнему не верил в измену крестного и всячески сочувствовал ему.

– Любовь не для меня, – горько усмехнулась Мария, еще недавно такая счастливая, – для меня только работа.

Хосе Игнасио и сам видел, что мать целыми днями пропадает на фабрике, лицо у нее осунулось, стало озабоченным, и редко когда на нем появляется ее чудесная, чарующая улыбка. Хосе Игнасио говорил и с крестным. Он пытался убедить его, что если он по-прежнему привязан к его матери, то самое лучшее – постараться вернуть ее доверие, искать с ней встреч, говорить о своей любви. Но в ответ Хосе Игнасио ловил лишь беспомощный взгляд крестного, почти отчаявшегося что-либо изменить.

Виктор не сомневался: его преследует проклятие Марии. Едва ему удалось выпроводить за дверь назойливую Сулейму, как у него в кабинете появился Рафаэль Идальго. Сердце Карено замерло, он прекрасно знал, с чем к нему пришел этот адвокат, давний поклонник его жены. Лучшего союзника Марии не сыскать, кто-кто, а этот постарается все уладить, чтобы место мужа сеньоры Лопес оказалось вакантным как можно скорее.

Вальяжно расположившись в кресле напротив Виктора, адвокат заявил, что развод желательно бы оформить по взаимному, добровольному согласию супругов, в противном случае… он берется доказать факт прелюбодеяния. Сделать это не сложно!..

Виктор вышел из-за стола и, отчеканивая каждое слово, в сердцах бросил:

– Мы с Марией не разводимся, она моя жена и останется ею навсегда! Думаю, сеньор Идальго, вам придется повременить с вашим предложением…

Исабель сочувствовала Марии и за последние недели очень привязалась к маленькой Мариите. Видя, как тревожно Марии, девушка пообещала ей поговорить с Хосе Игнасио и, если удастся, склонить его в пользу поездки.

Сама же Мария в эти тяжелые для нее дни все больше доверяла бескорыстной дружбе Фернандо Торреса. Как и Хосе Игнасио, он убеждал ее, что когда люди любят друг друга, они не могут расстаться из-за горькой, досадной, но очевидной нелепости. В искренности его чувств и чистоте помыслов Марию убедила и фраза, которую он бросил однажды адвокату Идальго, очень рьяно занявшемуся ее бракоразводным процессом:

– Торопишься воспользоваться выгодной ситуацией, Рафаэль? Хочешь видеть свободной Марию, чтобы заговорить о своей любви?..

Но Мария не желала больше никаких клятв в верности, не желала вечной любви до гроба. Ни от кого!.. Она была честна перед собой. Запершись у себя в комнате и неподвижно стоя у окна, выходящего в сад, Мария помимо воли шептала: «Почему ты изменил мне, Виктор? Почему?..» Но ответом ей было лишь вечернее молчание сада, погружающегося в темноту.

И вдруг среди сумеречного безмолвия она отчетливо услыхала песню под гитару – один голос, другой, третий… С каким чувством молили эти трое снизойти к влюбленному, что так долго блуждал по далеким землям, полный страсти и любви к ней, единственной даме своего сердца… Голоса подступали все ближе и ближе, и среди них она уже различала голос, который узнала бы среди тысяч других, и звучал он совсем рядом.

И тем не менее встревоженно позвала Риту.

– Мне кажется, – неуверенно прошептала та, – это… это… Виктор с доном Чема и доном Куко поют тебе серенаду. Правда, красиво?

Сердце Марии встрепенулось, но слишком глубока была обида, нанесенная ей любимым!..

– Какое ты имеешь право являться сюда, в мой дом? Может, память изменила тебе и ты принял его за таверну, куда можно заглянуть после очередного кутежа?

Негодующая Мария стояла на пороге, а перед ней – растерянные, с гитарами, Виктор, дон Чема и дон Куко.

– Простите меня, дон Чема и дон Куко, вас я никак не хотела обидеть!

– А я хотел песней… выразить мою любовь к тебе, Мария!.. Нам необходимо поговорить, выслушай меня! – умоляюще бормотал Карено.

Нет! Нет! Мария повернулась спиной к бывшему мужу. О чем им теперь говорить друг с другом? Все уже сказано.

Оскорбившись за крестного, откуда-то появился Хосе Игнасио и стал заступаться за своего любимого Виктора:

– Как ты жестока, мама! Крестный пришел, чтобы спеть тебе серенаду…

Виктор грустно смотрел на Хосе Игнасио:

– Видишь, Мария, крестник хочет, чтобы мы с тобой были вместе. Мы… мы ведь можем… начать все сначала!.. Позволь мне загладить свою вину, поверь мне, и ты убедишься… – молил Виктор, взглядом ища поддержки у крестника.

– Нет, Виктор! Поздно! – твердо ответила Мария. – Мы с тобой разводимся, и я уезжаю работать в Париж. Я открываю там модный магазин со своим компаньоном графом де Аренсо. А ты можешь наслаждаться без помех своей новой любовью! Я для тебя умерла… А сейчас уходи! Уходи навсегда. Как можно скорее!..

Мария повернулась и ушла в дом, а Хосе Игнасио, взяв растерявшегося крестного за руку, попытался его успокоить:

– Не отчаивайся, Виктор, – ласково говорил он. – В маме говорит оскорбленное самолюбие, поверь! Ты ранил ее в самое сердце. Но раз она плачет и страдает, значит, все еще любит тебя…

«Неужели мама, такая умная женщина, не понимает этого?» – удивлялся Хосе Игнасио. И когда Мария в который раз стала просить его поехать с нею и внучкой в Париж, сын жестко повторил: на него она пусть не рассчитывает. И раз уж она для себя все бесповоротно решила, он может пожелать только приятной поездки…

Дата добавления: 2015-10-13