Нападение

Тихой звёздной ночью Мила и Варлам останавливаются на небольшой поляне в лесу. Черный конь с огненной гривой остаётся отдыхать на краю поляны, смотрит на небо. Яркие звёзды отражаются в его огромных чёрных глазах.

Мила собирает сухие ветки и складывает их в центре рядом с Варламом. Варлам концентрируется, долго, пристально смотрит на них. Огонь вспыхивает сначала в его глазах. А потом, словно по проекции, маленькое пламя начинает разгораться в сухих ветках.

Мила роняет из рук только что собранные ветки, переводит изумленный взгляд то на огонь, то на Варлама: «Силы Живой Природы! Ты прямо как Маг Страсти!..»

Варлам, довольный произведённым впечатлением, раздувает ветром пламя костра всё сильнее и сильнее: «Так я ведь и есть на половину Маг Страсти. А ты думала, какая у меня вторая магия?»

Мила: «Так и думала — Проклятая!» Смеётся.

Варлам, улыбаясь: «Мама моя была Магом Страсти».

Мила, садясь рядом с ним: «Такое необычное, полярное соединение двух магий… Самой холодной и самой горячей…»

Варлам: «Да… Хотя соединение магий – это вообще необычное для нашего мира явление. Мы с тобой – два уникальных создания… (Отводит пристальный взгляд от огня, смотрит на Милу.) Я так долго искал тебя, Мила… Искал, есть ли ещё на свете соединение других магий… Изучал культуры нашего мира, чтобы найти тебя...»

У Милы слегка перехватывает дыхание, она пытается перевести тему: «А Проклятыми почему интересуешься? Хочешь найти пропавшие Свитки Мудрости?»

Варлам: «Свитки?! Да нет… Мне, честно говоря, они вообще не интересны (улыбается), я ни одного даже в руках никогда не держал! (Заговорщическим тоном.) Только никому не говори…»

Мила: «Но как такое может быть?! По-моему, во всех культурах дети всех полководцев должны их изучать! А у вас даже специальные места организовали, где за партами вообще всех ваших детей по всем вашим свиткам учат!»

Варлам: «Да, по всем нашим двум с половиной свиткам. Но здесь противоречие также небольшое есть. Ведь говорят, что эти знания внутри у Мага. А мне отец всегда предоставлял абсолютную свободу в моём познании мира и полностью доверял мне. И я решил, что если так, то бессмысленно что-то читать. А лучше думать и ощущать самому».

Мила: «И как? Удался твой эксперимент?»

Варлам: «Скоро будет видно. Но отец и сейчас мной доволен. А твой отец? Выходит он не Маг Живой Природы. А кем он был?» Мила немного бледнеет.

Варлам: «О!.. Прости! Ты, наверно, совсем маленькая была, когда…»

Мила вздыхает: «Восемь лет». На какое-то мгновение после этой фразы всё затихает, остаётся слышным только потрескивание сухих веток в костре.

Варлам, подбрасывая хворост в костёр: «Знаешь, Мила. С одной стороны это, конечно, ужасная трагедия… Но рассуждая сама ты избежала стольких стереотипов, которые обычно навязываются родителями. Ты даже не представляешь!»

Мила: «Да мне многие говорили... Очень много споров бывает... Непонимание...»

Варлам: «Да, непонимание… И так часто кажется, что ты умней… И уважение к родителям из-за этого у многих пропадает…»

Варлам шевелит горящие в костре ветви, всё сильнее и сильнее раздувая ветром огонь: «Зря это уважение пропадает на самом деле... Ведь если мы умней — родители ещё большего достойны уважения. Если мы хоть чуть-чуть лучше: в чём-то сильней, где-то логичней – в этом и есть главная заслуга родителей! Всё в мире должно совершенствоваться… И это основной принцип жизни, я считаю. Родители сумели его сохранить! Смогли сделать лучше, чем они! Это удивительно! И мы тоже должны суметь наших детей намного совершенней сделать!»

Мила разрумянилась в ярком свете костра, и её расширенные глаза застыли вместе с многозначительной, но довольно спокойной улыбкой.

Варлам: «Ну это я так в общем говорю...»

Мила ещё больше расплылась в улыбке: «Да, я поняла, Варлам».

Варлам восхищённым взглядом окидывает силуэт Милы, сидящей у костра, такой вдохновлённой, но такой спокойной и безгранично доверяющей ему.

Варлам: «У меня такое ощущение, что мы с тобой уже лет десять вместе живём…»

Мила: «У меня тоже...»

Она шевелит обуглившееся, горящие в костре ветви. От них отлетают искорки, и, улетая в небо, как будто превращаются в звёзды.

Мила: «Мне нравится, как ты рассуждаешь, Варлам. А знаешь, мне ещё нравится в свитках одно упоминание о поколениях. Там говорится, что дальнейшая жизнь зависит от того, как дети ощущают весь путь своего рода. Где их род находится… как он сюда пришел… Ведь им решать, куда и как они этот род дальше поведут…»

Варлам: «А ты, я смотрю, хорошо свитки знаешь. А иногда у меня вообще такое ощущение, что ты их все наизусть выучила…»

Он как-то хитро смотрит на неё.

Мила: «Нет, только то, что касается нашей магии растений».

Варлам: «И всё наизусть про растения?!» Мила смущенно опускает глаза.

Варлам: «Ну ты ботаник!»

Под раскаты его мрачного, но заразительного смеха, Мила кидает в Варлама маленькие, уже успевшие остыть угольки. Варлам уворачивается, потом ловко ловит Милу за руки, садит к себе на колени.

Варлам: «Нет, мне, правда, интересно! Расскажи мне про них, Мила! Какие у тебя остались впечатления?»

Мила, прислонив свою голову к его тёмным волнистым волосам, смотря на пламя костра, вспоминает: «Свитки… Когда их читаешь — переживаний масса возникает... Даже слезы, представляешь! Вроде бы, просто слова, а после нескольких минут прочтения появляется ощущение, что весь день делал либо физические, либо магические упражнения. Как будто меняется внутренний мир, и соответственно мир вокруг, появляются желания, стремления и… сила... Особенно когда чувствуешь эти свитки, читаешь между строк».

Варлам: «Ну ты меня заинтриговала! Неужели эти нравоучения могут быть такими полезными?»

Мила: «Да, конечно! И чем большее количество свитков ты читаешь, тем сильнее эффект от каждого! И ещё есть одна загадка... Разные свитки ссылаются на один главный, основной. Но сколько я ни спрашивала, ни узнавала, его никто никогда не видел, а тем более не читал. А он, похоже, о смысле жизни... Я так хочу его найти!»

Варлам, улыбаясь, бережно поворачивает обеими руками лицо Милы к своему: «Мила... Зачем тебе читать рассуждения кого-то другого о самом главном?.. Даже если это истина в первой инстанции... Это ведь смысл твоей жизни! Ты должна только сама его прочувствовать…»

Конь, отдыхавший в стороне, после этих слов Варлама начинает бурно веселиться на поляне, встаёт на дыбы и, перебирая передними копытами по воздуху, ржёт, что есть мочи, умиленно смотря на пару.

Варлам: «Я тебе посмеюсь! Тебе уже давно спать пора! Вот сколько времени?»

Конь в порыве своего веселья бьёт копытом два раза.

Варлам: «Вот, два часа ночи, я же говорю…»

Мила: «А как он это узнаёт?»

Варлам: «По солнцу, наверно».

Мила, улыбаясь, удивлённо смотрит на звёздное небо.

Варлам: «Ну с животными не всё так просто. Даже Маги Животных не могут до конца разгадать их предназначение. И, когда заходят в тупик, начинают придумывать сами какие-нибудь истории или романтичные образы».

Мила: «Как тот про влюбленных и птицу...»

Варлам: «Ты имеешь ввиду тот, в котором они как два крыла одной птицы?»

Мила: «Да...»

Варлам: «Только вместе могут летать, бессмысленны друг без друга…»

Мила: «А мне кажется, что птица летит, как раз когда они врозь, когда ищут друг друга. (В это время над ними парит черная птица с ярко красными, словно горящими пламенем, крыльями.) А когда влюблённые находят друг друга, свой дом, они соединяются, как крылья, в форме сердца в своём гнёздышке».

Чёрная птица садится к ним спиной на ветку. Складывает крылья, создавая яркое красное сердце на черном фоне.

Мила и Варлам едут на чёрном огнегривом коне по зимнему лесу, деревья которого богато усыпаны снежными шапками. Снежинки сверкают и переливаются как бриллианты в ярком свете огромного солнца.

Мила выглядывает из-за плаща Варлама, как котёнок из-за пазухи, и расширенными от восторга глазами смотрит на искрящийся снег.

Мила: «Варлам, это просто сказка! Вот, значит, какой он — идеальный климат...»

Варлам: «Да?.. (Улыбается.) А почему ты так решила?..»

Мила: «Вы ведь могли сделать любой климат, но выбрали этот...»

Варлам: «Ах да... И ещё мороз хорошо оправдывает перед остальными наш отмороженный склад ума...»

Мила, неловко улыбаясь, опускает глаза, вспоминая, как раньше тоже позволяла себе отпускать шутки на эту тему про его народ. Но через мгновение Мила замирает, пристально смотря на необычное новое явление, снежный вихрь, кружащий у ног их коня.

Мила: «Варлам, что это? Я никогда такого не видела!..»

Варлам: «А ты посмотри сама, познакомься с ним поближе — он не кусается!»

Мила спрыгивает с коня, попадая в самый центр вихря, и кружится вместе с ним. А затем, приостановившись, удивлённо оглядывается, не понимая, куда он делся. Варлам смеётся, умиляясь Милой, тоже спрыгивает с коня, одевает ей свой плащ. Мила зачерпывает обеими ладонями снег и подкидывает вверх, осыпая им Варлама как будто волшебным сверкающим порошком. И пока Мила любуется, как отдельные снежинки переливаются на солнце, Варлам нарочно всем корпусом припадает к стоящему рядом с ними дереву, и шапки снега осыпают их обоих с головы до пят. Лицо Милы, испытывая первый раз такое снежное приключение, застыло от шока и от восторга одновременно. Варлам, смеясь, пытается отряхнуть её, но Мила, зачерпнув руками, как лопастями мельницы, снег, кидает его в Варлама и убегает вверх по склону одного из холмов. На вершине перед ней открывается бескрайняя снежная долина. Мила поворачивается, улыбаясь Варламу, подкрадывающемуся к ней с горстью снега в руке. Она пятится всё ближе и ближе к краю холма, потом поскальзывается и улетает вниз по ледяной горке, образовавшейся на склоне. Варлам смеётся и кидается за ней.

Проехав всю горку и остановившись через некоторое время, они оказываются прямо у двери маленького ледяного дворца, который целиком состоит из ледяных статуй. Тысячи статуй, изображающих магов, растения, животных, планеты, плавно переходят одна в другую. Даже окна и двери со своей необычной формой становятся частью ледяных сюжетов.

Мила: «Никогда бы не подумала, что у вас так весело и красиво».

Варлам: «А когда-нибудь думала, что у тебя будет такой дворец?»

Мила оглядывает дворец, её взгляд застывает на молодом человеке, который пробирается между верхних статуй. Он оценивает пейзаж под своими ногами и, недолго думая, прыгает вниз, прямо головой в снег. Погрузившись половиной туловища в сугроб и поболтав ногами по воздуху, молодой человек встает обратно на ноги и, никого не замечая вокруг, даже не отряхнувшись, весь в снегу бежит дальше.

Варлам: «Это мой брат, Бикенти!»

Варлам обхватывает за плечи Милу, смотрящую вслед Бикенти со ртом, открытым в широкой от шока улыбке, заводит её внутрь ледяного дворца. Мила подносит ладони ко рту, отогревая своим жарким дыханием пальчики, оглядывается. Весь зал, как настоящий зимний сад, украшен растениями: и фруктовыми деревьями, и пальмами, и лианами с огромными яркими цветами. Мила рассматривает ягоды на одном из кустарников, словно пытаясь понять: настоящие они или нет. Потом берет в руки листочек одного из плодовых деревьев. На нём сверкает крохотная звёздочка. Мила опять оглядывается, замечая, что такие звёздочки повсюду украшают растения, мерцая на листьях.

Варлам стеснительно сверкает колдовским зелёным огнём своих глаз: «Я не Маг Живой Природы, я только учусь…»

Мила искренне восхищается: «О! Как красиво, Варлам! Неужели это всё усыпано энергией Магов Солнечного Света?!»

Варлам: «Да. Я с ними в очень хороших отношениях...»

Мила ехидно улыбается: «Культуру их изучаешь?..»

Варлам: «Да! Она полна загадок! Как они управляют планетами и звёздами! И через них — своей жизнью! И меня до сих пор поражает факт, что на протяжении известных нам веков они никогда ни с кем не воевали!»

Мила: «Да… Но ведь их пески-то никому и не нужны!»

Варлам: «Да, но наш вечный холод тоже, казалось бы, кому ещё может понадобиться?.. А сколько нападений и сражений всего за последнее время!..»

Их беседу прерывает шум у двери. Вскоре в зал влетает Бикенти, весь мокрый от растаявшего на нём снега, за ним Аравелла с криками: «Верни товар! Отдай сюда сейчас же!»

Варлам: «Что случилось?!»

Бикенти, залезая высоко на дерево: «Да мы просто пришли познакомиться с твоей невестой. (Мила ошарашено смотрит на Варлама.) И ещё пригласить вас на танцы. На льду уже все собрались… И танцоры, и папаня, и… Розалия…» Мила опять переводит подозрительный взгляд на Варлама.

Варлам (невозмутимо): «Значит, её всё-таки соблазнила предоставленная мной уникальная возможность провести здесь бесплатный первоклассный отдых?»

Бикенти (скептически): «Скорее уникальная возможность навести порядок в твоих вещах в твоё отсутствие… (Издевательски.) Как жаль, что ты всё своё с собой носишь!»

Варлам (спокойно): «А она только розысками занималась?»

Бикенти: «Нет, ещё её очень заинтересовала наша традиционная дегустация эфирных напитков... и ещё «две палочки-выручалочки»…»

Варлам: «Это у нас теперь такая новая сеть ресторанов?»

Бикенти: «Нет, это у нас теперь такая новая сеть уборных. Втыкаешь одну палку в снег, вешаешь на неё штаны. Второй палкой отмахиваешься от волков. И от такой экзотики Розалию потянуло проводить долгие философские беседы с Искателем Истины…»

Мила: «Варлам, ты же говорил, что поразогнал всех Искателей Истины здесь вокруг!»

Варлам: «Конечно, поразогнал! Ну ни на неделю их нельзя отставить! Сразу же полный бардак в стране начинает воцарять!»

Бикенти: «Ну ладно… Вы тут осваивайтесь в общем, а мы пойдём, предупредим Розалию… Чтобы вела себя прилично!» Заливается припадочными смехом, спрыгивает с дерева и вылетает из зала. Аравелла за ним.

Мила, оставшись с Варламом наедине, пристально смотрит на него, в шоке от многого услышанного.

Мила: «Приехали…»

Варлам довольно уверенно открывает рот, но слова никак не хотят образовываться... Он повторяет попытку, но безуспешно…

Мила улыбается: «Приехали, говорю, вовремя… Я как раз на самое характерное для вашей культуры развлечение посмотрю – фигурное катание…»

Варлам: «Да катание на коньках очень популярно здесь… (Рад, что можно зацепиться за эту тему.) И ещё, знаешь, лыжи…»

Мила: «Да, знаю... Ты и на лыжах умеешь кататься?»

Варлам: «Ещё бы! Мне отец в детстве такую школу преподал… Я бы даже сказал – школу выживания! (Улыбается.) Я был ещё маленький такой… А он одел мне эти лыжи, и эти лыжи больше меня были... И ещё дал мне в руки палку, привязал к ней один конец верёвки, а другой обмотал себе вокруг пояса. Потом завёл лыжи, направив туда всю свою магию, отчего лыжи стали почти реактивными. И поехал. А я за ним на верёвочке. А он и с горы, и в гору, и слалом, и с трамплина… А я всё за ним на верёвочке… И он даже не оглянулся ни разу, пока в конце концов через несколько часов я не свалился в овраг. Возможно нарочно – не помню…»

Мила с искренним сочувствием в глазах улыбается: «Так тебе и надо!..»

Варлам: «Эти страдания моего детства могут как-то компенсировать тот бред моего брата, что ты сейчас слышала?..»

Уже почти успокоенная Мила опять вспоминает только что произошедший диалог, который оставил её в легком замешательстве: «Ах да, точно… Что там Бикенти рассказывал про уборные?.. Приехали!..» Оба заливаются смехом. Варлам – крайне неловким, а Мила – почти истерическим.

Камера отдаляется от дворца Варлама всё дальше и дальше, охватывает бескрайние просторы снежного царства. Горы и долины плавно переходят в макет из мельчайших кубиков льда, повторяющий природные формы в своей миниатюре. Рядом с этим макетом государства сидит Лейф. Постукивает пальцами своей большой, мужественной руки о ледяной фиолетовый трон в такт музыки. Дарит парам, катающимся перед ним на льду озера, безгранично добродушную улыбку и мягкое сияние своих светло-голубых глаз.

Мила и Варлам подходят к краю озера. Останавливаются перед ледяной глыбой, которая как будто изнутри излучат красный свет.

Мила с восхищением смотрит на искрящийся снег вокруг озера и глаза танцоров, светящиеся от счастья: «И сколько же нужно учиться, чтобы так танцевать?..»

Варлам, обнимая Милу за плечи: «Да чего тут учиться? Видишь ветер, который мерцает фиолетовым оттенком вокруг пар? Он помогает им делать трюки! Так что, тебя просто пленит и кружит наша магия, когда танцуешь на льду. Всё очень просто...»

Ледяная глыба поворачивается, из-за неё появляется Розалия, которая и «подсвечивала» красным цветом эту глыбу.

Розалия: «Да, танцам научиться совсем не сложно... Если ты, конечно, идеально катаешься на коньках!..»

Мила: «Я пока не знаю, как я катаюсь… Я каток первый раз вижу».

Варлам, видя замешательство Милы (с иронией): «А ты, значит, Розалия, хочешь сказать, что умеешь...»

Розалия: «Ещё как! Только это опасно — лёд могу растопить...»

Варлам: «Что-то мне не очень-то верится!.. А ну пойдём, покажешь! Мила, ты не против?..»

Мила (довольно разочарованно): «Нет, не против… Мне нужно немножечко времени, чтобы самой на льду освоиться, прежде чем мы с тобой эти фокусы на коньках будем показывать…»

Розалия: «Да и вообще... Иногда неплохо держаться от Варлама на хорошем расстоянии... Ведь ты даже не подозреваешь, какие он смертельно-опасные фокусы на самом деле проделывает!» Подражает смех Варлама. Он поддерживает эту колкость как шутку своим неподражаемым смехом и уводит Розалию на лёд. Мила в растерянности садится прямо в сугроб. К ней тут же подбегают Маги Явлений Природы. Начинают примерять ей коньки.

Варлам, кружась с Розалией в танце: «Ну давай, показывай!»

Розалия: «Для того, чтобы показать всю мощь совершенного обряда, мне нужно Колесо!»

Варлам: «Колесо я тебе не покажу. На льду очень опасно такие трюки выделывать!»

Розалия: «Неужели тебе даже не интересно, что я могу о нём знать?!..»

Варлам: «Нет».

Розалия: «А если я все твои планы Людмиле расскажу?»

Варлам: «Валяй!»

Бикенти уже в коньках бегает по снегу вокруг катка. Аравелла пытается пробраться за ним по сугробам, настойчиво продолжая добиваться своего: «Отдай сейчас же!»

Бикенти: «А, по-моему, от этой вещи лучше вообще избавится! Вон там Искатель Истины катается. Пойду покатаюсь с ним и за одно посоветуюсь – что делать, пока его Варлам не выгнал!»

Аравелла, замученная, с мольбой смотрит на Милу. Та со смехом комментирует ситуацию: «Да он просто хочет с кем-нибудь покататься на коньках! Да?»

Бикенти радостно кивает, и прежде, чем Аравелла кричит: «Нет!» уводит Милу на лёд. Она от неожиданности вцепилась обеими руками в рубашку Бикенти, кружится за ним, не касаясь коньками льда. Своей мертвой хваткой оттягивает его ворот, дотрагивается до чего-то непонятного и скользкого. Бикенти, решив развеять недоумение Милы, вынимает из рубашки огромный светящийся глаз, как медальон висящий у него на шее. Мила вскрикивает, отталкивается от него, и уже в самостоятельном скольжении, чуть не падает. Её подхватывает Варлам: «Мила, ты не обращай внимания на Бикенти. Он не всегда такой… своеобразный. Его просто клинит немножко, когда ему какая-нибудь девушка нравится!»

Мила: «Ты мне лучше расскажи, зачем Розалия меня запугивает?»

Варлам: «Она не запугивает тебя, Мила. Это просто здоровый страстный чёрный юмор!»

Розалия плавно перекружилась к Бикенти. Не испуганно, а заинтересованно рассматривает глаз, спрашивает: «А что это?»

Бикенти: «Это глаз гигантского орла с радиоактивным излучением. Видит через любую кожу животных».

Розалия: «Ах, вот, значит, что за товар Аравелла всё пытается у тебя отобрать!.. И зачем же вам такой глаз?»

Бикенти: «С его помощью предполагается изучать, как работают внутренности всяких бедных зверюшек, когда они ещё живые... Короче, науку будем развивать! Хочешь попробовать?»

Розалия берёт глаз и светит им на Варлама, просвечивает ему кожаные штаны. Под ними в многочисленные разрезы внутренних льняных брюк вставлены разные карты, схемы, письмена, медальоны и другие, явно засекреченные штуки, магическим способом уместившиеся внутри.

Розалия: «Я так и знала, что там надо было искать!»

Мила замечает свои летописи. Музыка на льду обрывается. Танцующие пары расступаются вокруг Милы и Варлама, и они остаются как будто в свете прожектора – в луче из огромного глаза, которым на них светит Розалия. Мила от возмущения и смущения замирает как вкопанная. А вот Варлам, ободрённый вниманием со всех сторон, делает несколько стремительных поворотов на месте, музыка возобновляется. Варлам поднимает Милу в высокую поддержку и кружит, быстрее и быстрее. Красный свет Магии Страсти, исходящий от Варлама, становится ярче и топит лёд. Варлам осторожно опускает Милу вниз. Мила испуганно оглядывает растущие на льду трещины, прижимается к Варламу.

Бикенти комментирует: «Лёд тронулся!»

Варлам уводит Милу на край озера.

Мила: «Зачем ты взял без спросу летописи?!»

Варлам: «Мила… Пойдём, я тебе спокойно всё объясню!»

Варлам ведёт Милу по тёмному каменному коридору: «Это один из наших тайников. Здесь можно спокойно говорить».

Мила встревожено оглядывает такую мрачную обстановку, спрашивает: «А почему здесь?»

Варлам: «Дело очень секретное! А тут такая звукоизоляция, что не будут слышны даже самые справедливые пытки (Он на мгновение задумывается, слегка улыбается и продолжает.) Возможно, Розалия тебя пугает, потому что боится за тебя… Думает, что я хочу принести тебя в жертву по совершенному древнему обряду… Когда будут всемирные переговоры… Но я думаю, что как раз сейчас самое время разобраться с этим!»

Он крепко прижимает её к себе и начинает силой тащить по гулким, тускло освещённым проходам, вниз по лестницам тайника. После нескольких мгновений оцепенения от глубочайшего шока, у Милы вперемешку с отчаянными криками вырываются обрывки фраз: «Что?!.. Что ты делаешь?!!..»

Мила упирается изо всех сил, пытается остановить его, развернуть, посмотреть ему в глаза. Но как она ни старается, ей даже пошевелить его не удаётся: его рост и сила идеально играют сейчас в его пользу. Он быстро продвигается по каменным проходам, держа Милу мертвой хваткой. Мила в какой-то момент уже просто повисла на Варламе от отчаяния и бессилия, даже не перебирая ногами. Но потом снова в очередном яростном порыве возмущения, она начинает извиваться, как взбесившаяся кошка, выворачивая Варламу руки и уже существенно затрудняя их движение вперёд. Варлам без особых эмоций, но с большим трудом открывает очередную потайную дверь, заводит Милу в тёмный каменный зал, закрывает дверь. В этом зале на сырой серой стене висит огромное золотое колесо. От его центра расходятся многочисленные кольца, которые от середины пересечены стержнями, что делает всё колесо похожим на гигантскую паутину. На местах пересечений колец и стержней сверкают огромные, как кулак Варлама, брильянты. При виде этого колеса Мила вздрогнула, как будто оно было не Колесом Жизни, а Колесом Пыток, предвещающем ей, мягко говоря, нелестную перспективу.

Варлам подходит к колесу: «Знаешь, что это?»

Мила: «Да».

Варлам: «Да… Это самый великий артефакт, который когда-либо был создан».

Варлам, даже ни разу не повернувшись в её сторону, подходит ближе к колесу.

Варлам: «А знаешь, для чего он предназначен?»

У Милы за несколько мгновений как будто выкипела вся её буря эмоций, и теперь её лицо залилось бордовой краской и по её глазам чётко можно понять, как усиленно начала работать её мысль.

Мила: «Это колесо Жизни… Колесо ЖИЗНИ!»

Варлам: «Да… Но, к сожалению, Мила, вся элементарная логика и здравый смысл, исходящие от его названия так противоречат этой запутанной и извращённой реальности, что происходит вокруг…»

Варлам проводит руками по колесу, рассматривая, как переливаются в нём брильянты множеством контрастных оттенков.

Варлам: «Это колесо использовали в древнем совершенном обряде жертвоприношения. Оно соединяет противоположности, которые и создают жизнь. Соединяет души мужчины и женщины. Но это ещё не всё… Если взять противоположные, контрастные магии, то обряд наберёт такую силу, что с его помощью можно будет укротить весь этот чёртов мир! Видишь как получилось… Твоя Магия создаёт хороший контраст добровольцу Магов Страсти, которого будут официально приносить в жертву на обряде… Его магия пылает алым пламенем… Цвет своей магии ты тоже знаешь… Но вот Людмила! Как же ты сразу не догадалась?!.. Ведь ты читала столько свитков! Значит, ты наверняка слышала о таком предназначении этого колеса!..» Поворачивается к ней лицом.

Мила с нотками какого-то облегчения: «Нет».

Варлам: «Вот и я не слышал. (На его лице становится заметна прежняя, обрамлённая коварными тенями, но доброжелательная улыбка, мягкий свет сизых глаз.) А что в свитках о нём говорится, не знаешь?»

Мила, еле-еле приходя в себя: «Но не о соединении противоположных душ каким-то колесом! По-моему это полный бред! Зачем ты меня так напугал?!»

Варлам: «О, прости меня, пожалуйста! (Целует ей руку.) Это шоковая терапия. Ты только не обижайся, ты пойми: это чтобы ты быстро вспомнила всё, что знаешь. Мила, ты – единственный Маг, которого я знаю, кто прочитал внушительное количество свитков!»

Мила вздыхает: «В свитках есть намек на то, что если мы будем достаточно мудры, мы сами поймём предназначение Колеса Жизни».

Варлам: «Да? А что, если Маги Страсти действительно научились как-то питать из него силы? Это бы многое объяснило».

Мила: «Ты из-за этого, что ли, меня привёз?!»

Варлам: «Да что ты, Мила! Нет, конечно!!! (Качает головой.) Мила, не хорошо, конечно, получилось, что я привёз тебя в такое неспокойное время. Все эти интриги…»

Мила: «Да ты сам ещё больше запутываешь интриги! Секретные планы, шоковая терапия! Почему ты не хочешь открыто во всем разобраться?! Искренность и правда – это такое сильное оружие!»

Варлам вздыхает: «В чем-то ты определённо права, Мила… Но, знаешь, не будем ночью устраивать открытые разборки… Давай лучше поставим пока до утра у Розалии, Шерапонта и этого нового Искателя Истины усиленную стражу…»

Небо над ледяным замком горит разноцветными вихрями, плавно переходящими от одного цвета к другому. Любуясь этим северным сиянием, у костра рядом с Лейфом собрались Мила, Аравелла и Бикенти, в тесном кругу ведут дружескую беседу.

Лейф, попивая какой-то зелёный отвар: «Аравелла, примите мои извинения, если в этой вашей командировке были какие-то неудобства… (Смотрит на Бикенти.) Я надеюсь, не смотря ни на что, вам удалось организовать поставку товара?..»

Аравелла: «Да, не смотря на все препятствия… (Смотрит на Бикенти.) Удалось. Только я переживаю: доплывёт ли этот ценный груз… Такое неспокойное время, знаете…»

Бикенти, чувствуя себя на коне: «Аравелла! Даже не переживай! Я ещё на прошлой неделе отдал приказ своему самому сильному флоту охранять этот ваш ценный груз».

Лейф, делая очередной глоток, поперхнулся: «А мы как?!»

Бикенти: «Да не волнуйся ты так! Переживём как-нибудь один день. Всего-то один день! Тем более здесь Варлам. Придумает что-нибудь в крайнем случае».

Мила: «А где, кстати, Варлам?»

Аравелла улыбается: «Пошел, наверно, в собор, Искателя Истины выгонять… Опять».

Бикенти (серьёзно): «Да не подходит он близко к соборам. Он привидений боится».

Мила: «Привидений?!.. У вас в соборах Искателей Истины тоже видели приведений?!!»

Аравелла (изумленно): «И у нас тоже видели…»

Лейф смотрит на Бикенти: «Так, хватит тут городские легенды у костра разводить! И как же у вас правдиво получается! Сейчас и я в приведения начну верить!»

Варлам приближается к ним, тащит «все нажитое честным трудом» из льняных брюк и демонстративно бросает в огонь. Бикенти хватается за голову: «Столько трудов! И всё к этим страстям горящим!»

Варлам хладнокровно: «Туда этому хламу и дорога: у него истёк срок амортизации».

Бикенти: «Так надо было тогда и гусли выкинуть! (Ко всем, иронически поясняет.) Он тут пытался Магией Музыки овладеть».

Мила: «И как?»

Бикенти: «Да ни черта у него не вышло! Говорят же, либо дано, либо нет!»

Мила: «А вот интересно: у каждого народа свои обычаи, свои способности. И так как наши представления о жизни неодинаковы, мы даже проводим своих усопших Магов в мир иной совершенно разными обрядами, а порой даже противоположными и противоречивыми. На самом ли деле мы разные существа? Или есть какая-то единая истина?»

Бикенти: «Я думаю, что не просто народы разные. А каждый Маг может быть неординарен в соответствии со своими взглядами на жизнь. Вот я, например, считаю, что если уж погибать, то только от лучшего воина – достойно завершить свой воинственный путь».

Лейф: «Мне не нравится твой настрой! С такой одержимостью, ты тогда точно рано или поздно погибнешь! Это безумство!»

Бикенти: «Безумство – это и есть жизнь. (Он поднимает бокал, как будто собирается сказать тост.) Давайте, например, вспомним Магов Солнечного Света. Они с помощью связи с космическими телами могут управлять состоянием своего тела и духа и могут любой информацией с космосом обмениваться. Лишь дрогнет их палец, и задрожат над ними в добровольном повиновении планеты! Они хлопнут в ладоши, и столкнутся галактики и сотрутся в пыль! Они дотронутся ладонями своей груди, и родятся звёзды в сердцах туманностей… Но когда они смотрят на нас и на нашу повседневную жизнь… Они чуть не взрываются, как сверхновая, от смеха! Они не понимают наших приземлённых приключений, думают, что мы потеряли голову, общаясь сугубо и неразрывно с Матерью Землёй. А мы со своей стороны думаем, что это они совсем потеряли голову, и всё из-за какого-то общения со всей Вселенной... (Поднимая свой бокал выше.) Так давайте выпьем за то, чтобы терять голову, когда оно того стоит!»

Все, улыбаясь, чокаются: «За безумство!»

Мила, утопая в снежных подушках, сладко улыбаясь, спит в обнимку с белым цветком дикой розы, который так изыскано подарил ей Варлам в саду Владимира. Дверь резко открывается, в комнату влетает Варлам, осторожно приподнимает Милу, старается говорить как можно спокойнее: «Мила, вставай быстренько и собирайся. Тебе сейчас нужно будет уехать».

Мила, еле-еле продирая один глаз: «Куда?.. Зачем?.. Ты меня выгоняешь?!..»

Варлам: «Приехали новые гости. Маги Страсти всей армией».

Мила сразу проснулась: «За Колесом Жизни?»

Варлам: «Возможно. Потому что они предлагают сначала поговорить по душам. А чем это закончатся – неизвестно, может и сражением. (Мила встаёт, начинает собираться.) Бикенти увозит на своём корабле всё самое ценное от греха подальше, поедешь с ним».

Мила без разговоров направляется к выходу, Варлам останавливает её за руку: «Мила, я обязательно приеду, как всё утрясу… (От волнения теребит её кисть, рассматривая её.) Ты говорила мне о Главном Свитке Мудрости. Будто никто не знает, что в нём. (Поднимает глаза на Милу.) А вот мне моя мать рассказывала, что к нему прилагается карта нашего магического мира, и что кто-то из моих далеких страстных предков сделал её копию. Теперь она передаётся из поколения в поколение. (Невероятно ловким, почти магическим движением свободной руки Варлама перед Милой появляется ветхая бумага. Он разворачивает её, показывая Миле карту.) Неважно, правда это, или выдумал кто. Понимаешь, я не хотел дарить тебе никаких бессмысленных драгоценностей, давать какие-то глупые обещания… Это самая дорогая мне вещь… единственное, что осталось мне от матери. В общем… береги её». Щёки Милы в мгновение вспыхнули алым румянцем, и, хлопая ресницами, она бережно складывает карту, засовывает её в декольте: «Я буду хранить её у сердца». Идёт к двери.

Варлам опять останавливает её: «Подожди, я вообще-то надеялся на что-нибудь взамен». Мила вопросительно смотрит на него.

Варлам: «Что-то там… с нектаром».

Мила: «Можно даже с целительным нектаром... Когда приедешь». Быстро выходит, оставляя белый цветок в ледяной вазе.

В тёмном каменном коридоре Варлам ведёт Милу за руку. Им навстречу летит Бикенти, весь переполненный крайним возмущением, безумными жестами выражает кипящие в нём эмоции.

Бикенти: «Маги Страсти! Чтоб их лава вся заледенела!!! И откуда они знали, что я отправил весь наш самый сильный флот охранять корабли с товаром Аравеллы?!! Именно в этот день! Ни раньше, ни позже!..»

Варлам: «Бикенти! Ты – балбес! Никто не знает, как они это делают, но Магам Страсти только предоставь на секунду слабое место – они моментально им воспользуются для захвата! А ты! На день!!! Такой защиты нас лишил! Как только можно тебе теперь самое ценное доверять?!»

Держа Милу за плечи, Варлам подводит её ближе к Бикенти.

Бикенти, беря Милу за руку: «Всё! Теперь головой отвечаю!»

Варлам: «Отвечал бы… Если бы она у тебя была, Господин Бикенти Безумный!..»

Бикенти смеётся, довольный комплиментом.

Варлам возвращается обратно по каменному коридору, в одном из проходов его останавливает Лейф.

Лейф, слегка волнуясь: «Что им здесь надо?!.. Наверняка к тебе приехали! Либо за информацией, либо за каким-нибудь добром! Вы с Бикенти это специально что ли устраиваете?!.. Один Магов Страсти сюда заманивает, а второй нас всякой защиты лишает! И что вы прикажете теперь делать?!..»

Варлам: «Я сейчас сам поведу переговоры. Что-нибудь придумаю».

Лейф: «А не лучше ли поговорить начистоту? Всю правду им сразу в глаза!..»

Варлам: «Нет. Ещё не время раскрывать карты. Тем более они у Людмилы».

Лейф: «Где?!!»

Варлам невозмутимо: «В надежном месте».

Дата добавления: 2015-09-06