Глава 12. Хозяин позвал ее к себе сразу, едва она переступила порог.

Хозяин позвал ее к себе сразу, едва она переступила порог.

— Виктория, сегодня вы соберете детей и уедете с ними в деревню.

— Но…

— Никаких «но»!

Макс двигался большими шагами по гостиной и выглядел нервным. Даже каким‑то озаренным, что ли. Так выглядит человек, которого посетила странная, возможно, безумная идея и которому не терпится побыстрее осуществить ее.

Вика сразу внутренне закипела, как бутылка с газированной водой перед вскрытием. Он отправляет их в деревню! К Никите! В дом, где никто не живет, в ремонт! Где нет воды и, возможно, газа!

Эгоист! Убирает с глаз долой, не задумываясь — хорошо ли, удобно ли будет им там? Да что говорить! Чего и ожидать‑то от такого типа?

— Надолго? — поинтересовалась Виктория.

— До заезда в пансионат. Затем, возможно, у вас будет отпуск.

— Кто нас отвезет? — уточнила Вика, ибо догадалась, что спорить бесполезно.

Но его ответ совершенно вывел ее из равновесия:

— Вы отправитесь самостоятельно на Марининой машине.

— Я? На машине?!

Макс раздраженно пожал плечами, словно она несла полную ахинею.

— Вы соображаете, что говорите? — прорвало ее. — У меня совершенно нет опыта вождения! Это же дети, а не картошка! — Она нарочно ввернула его фразочку, которую прекрасно помнила. Надеясь достучаться до его разума, добавила:

— Вы могли бы сами отвезти нас туда.

Макс остановился и вытянул вперед обе руки. Они тряслись. От выпитого ли спиртного, от нервного ли напряжения — не важно. Садиться за руль в таком состоянии он, бесспорно, не мог.

— Тогда вызовите нам такси, — не отступала Виктория, с чувством, плавающим между жалостью и возмущением, взирая на его вдруг согнувшуюся фигуру.

И тогда он сказал совершенно в тот момент непонятное для Вики:

— Я хочу, чтобы у вас там была своя машина. На всякий случай. Доверенность я оформил.

И он незамедлительно двинулся в кабинет и принес оттуда документы на машину Марины и ключи. И тогда Вику начало трясти. Она осознала, что это все всерьез и она перед его решением бессильна. Сейчас с бутылки лимонада сорвет крышку и вся шипучка вырвется наружу.

— Что за необходимость отправлять нас так срочно, будто завтра начнется землетрясение? — едва сдерживаясь, вопрошала она. — До смены в пансионате осталось так немного, мы могли бы…

— Я должен побыть один, — прервал ее Макс и добавил:

— Я не могу никого видеть, понимаете вы это?!

Вика поморгала глазами и вылетела из гостиной. У хозяина поехала крыша. Спорить бесполезно.

Она вытащила из‑под кровати свою сумку и начала собираться.

Выехали к вечеру, после часа пик, когда основное движение схлынуло. План маршрута лежал на щитке, приклеенный скотчем. «Ничего страшного и нет», — говорила Вика мысленно, мертвой хваткой вцепившись в руль и шаря глазами по голому шоссе. И все же она благополучно вывела машину из города. А там, на открытом пространстве, Вика несколько воспряла духом. Девчонки крутили головами и предупреждали:

— «КамАЗ» сзади. Приближается.

— Появилась белая иномарка. Идет на обгон.

Но вскоре и в этом необходимость отпала — с основной трассы они свернули на проселочную дорогу и открыли окна. Дорога была узкой, но асфальтированной, что Вика отметила как большой плюс. Дорога убегала в поля, ныряла в овраги, богатые старыми мощными деревьями, рассекала надвое сиротливые деревни с обветшалыми жалкими домиками и лениво роющимися в навозе курами. Неожиданно этот выход в простор и покой изменил настроение Виктории и обеих девочек. Ей дико захотелось, чтобы случилось чудо — чтобы машина вдруг оторвалась от земли и, выбросив по бокам мощные крылья, взмыла бы над полями и понеслась, разрезая облака.

— У‑у… — тихонько загудела Вика.

— У‑у! — подхватили Карина и Рената, тоже обалдевшие от природы. Ренатка запела, Карина с Викой подхватили, и началось буйство выпущенных на свободу пленниц: они пели, читали хором стихи, рычали, изображая мотор, придумывали названия деревням, мимо которых проезжали, и — хохотали до икоты.

Указатель с названием «Живые ключи» призвал их к порядку. Виктория сбавила скорость, девочки утихомирились.

Миновав мостик через еле видный ручей, машина поднялась по взгорку, и взорам путешественниц открылась деревня Живые ключи, рассыпанная по пригорку горстью конфет, разбавленная густыми мазками деревьев, уходящая задами в пригорок. В свою очередь, пригорок перерастал по горизонту в синюю щетку соснового леса. А если взглянуть с дороги не вверх, а вниз, то за деревней пространство устремлялось ниже, к голубой полоске реки, и дальше, в густые пролески, затем взгляд терялся в зеленой бесконечности, неохватимой совершенно. Девчонки сзади вздохнули потрясение, Виктория въехала в деревню. Двухэтажный деревянный дом найти не составило труда — он высился среди своих ветхих низеньких собратьев, как Портос среди мушкетеров. Заросший буйной зеленью, он заметно выступал в высоту.

Виктория направила машину прямо к воротам. Смеркалось, но света в доме не наблюдалось, и Виктория потихоньку начала беспокоиться. Будет совсем интересно, если Протестанта не окажется дома.

Они пошли по тропинке от ворот, минуя заросли молодой крапивы и желтые плешины одуванчиков. Стояла не правдоподобная тишина. Действо напоминало собой кадры детективного фильма: молчаливая громада неосвещенного дома и три фигуры — мал мала меньше, — крадущиеся через заброшенный сад.

Вдруг прямо у Виктории перед носом сверкнул сноп света, она зажмурилась, инстинктивно прикрывшись руками, дети завизжали, а в следующий миг прыгнули в кусты, откуда сверкнуло.

— Дядя Кит! Дядя Кит! — кричали они, преследуя его меж кустов.

— О Господи… — только и сказала Виктория. Протестант носился по заросшему саду, высоко задирая ноги и беспрестанно щелкая фотоаппаратом. Наконец он предстал перед Викторией, упал на оба колена и, ослепив ее еще раз, выдохнул:

— Бонжур, мадам!

— Сам бонжур, — буркнула Виктория и вручила ему сумки.

— Я счастлив, что сразу три дамы посетили меня в моем уединении! — пророкотал он.

— Дядя Кит, мы не посетили, мы жить сюда приехали, — поправила Карина и первая взбежала на широкое крыльцо.

— Жить? — хитро улыбнулся Кит, блеснув темными глазами в сторону Виктории. — Ничего не имею против, но предупреждаю сразу, вам придется разделить со мной все тяготы спартанской жизни.

— А как это — тяготы? — заинтересовалась Карина, и все три дамы остановились на крыльце и уставились на Протестанта.

— Во‑первых, в доме пока нет электричества, — оповестил он.

— Это тягота? — уточнила Карина.

— Еще какая, — подтвердила Виктория. Как права она оказалась в своих предчувствиях!

— Во‑вторых, к газовой трубе нас пока тоже не подсоединили, и я варю обед на костре.

Девчонки переглянулись и дружно подпрыгнули. Виктория подпрыгивать не торопилась. Она все еще надеялась, что Кит привирает в свойственной ему манере.

— Удобства на улице, вода в ключе, — закончил Кит, блестя глазами.

— Чудненько! — заключила Вика, а девочки захлопали в ладоши. Они были в полном восторге.

Ужинали при свечах в пустой гулкой комнате первого этажа. Ели то, что догадалась захватить с собой предусмотрительная Виктория.

Привыкнув к полумраку, Виктория разглядела в глубине комнаты рояль. Удивлению не было предела — настоящий, старинный, беккеровский. Виктория взяла подсвечник и подошла к инструменту.

— Откуда он здесь?

— Местный клуб закрывали, распродавали инвентарь, вот я и купил.

— Но ведь ему больше ста лет!

— Так и есть.

Виктория подняла крышу и пробежала пальцами по клавишам. Рояль, конечно, расстроен, но звук остался глубоким, мощным.

— Настройщик нужен, — сказала она.

Никита принес чайник, только что вскипевший на костре. Чай пили на открытой террасе, на закуску вдыхая острый аромат летнего вечера. Перекличка лягушек и стрекотание цикад создавали шумовое оформление чаепития. Девчонки, похоже, находились на вершине блаженства — они болтали без умолку, ели с аппетитом и ни разу за вечер не поссорились. Такого приключения у них, видимо, еще не было в жизни. В темноте все четверо пробрались на второй этаж, где в пустой комнате Вика расстелила на полу принесенные Никитой матрасы и одеяла. Сквозь большое окно без штор светила луна, заливая комнату ровным неярким светом.

— Теперь спать, — объявил Никита. — А мы с Викторией Викторовной пойдем мыть посуду.

Вика стрельнула в него глазами. Лицо Протестанта оставалось невозмутимым.

— Идите, идите, — хитреньким голосом разрешила Ренатка, — а мы тут поболтаем…

— Мы в привидения нарядимся! — придумала Карина и запрыгала на матрасе.

— Кто будет баловаться, того не возьму завтра на прогулку, — сообщил Никита. Карина перестала подпрыгивать. Задумалась.

Никита нашел в темноте руку Виктории и потянул ее за собой. Виктория собралась возмутиться, но подумала об этом, только когда очутилась на лестнице и вроде бы уже поздно было возмущаться‑то.

Прямо перед ней находилась слегка сутуловатая спина Протестанта, его волосы в свободном полете… И она ничего не сказала и руку не убрала. В конце концов, на лестнице темно, а он все‑таки дорогу знает. Молча собрали посуду в какую‑то корзину, Кит сунул ей полотенце, и они вышли из дома.

Кит пошел по тропинке с корзиной в руках, а Виктория с полотенцем пробиралась за ним след в след, обжигая ноги крапиной и цепляясь сарафаном за какие‑то кусты. Миновали сад и вышли на тропинку, ведущую круто вниз.

— Это мы.., посуду мыть идем? — уточнила Виктория, вглядываясь в то, что у нее под ногами.

— Ага, — подтвердил Кит и снова подал ей руку. — Тут немного круто, держись за меня.

Виктория от души желала в эту минуту, чтобы на ее месте оказался хозяин. Чтобы ему лично довелось карабкаться ночью по еле осязаемой тропке, мыть посуду в ручье и варить обед на костре. А напиваться с горя у себя в кабинете — это каждый может.

И все же когда она почувствовала сильную ладонь Протестанта на своих пальцах, ее злость поутихла. Виктория невольно прислушалась к себе: что‑то там внутри дрогнуло и завибрировало мелко‑мелко. Спустились к реке. Никита подошел к мостку, закатал штаны до колен и деловито уселся на доски. Виктория примостилась рядом. Луна плавала в реке, как половинка желтка в щавелевом супе. Вокруг мерцал ее отраженный свет. Деревня светилась на горе своими недружными огоньками, а там, за речкой, как будто и не было ничего и не могло быть — ни людей, ни машин, ни самолетов, ни войн, ни бедствий… Ничего… Только мудрость деревьев и спокойствие звезд.

Никита мыл чашки, не обращая внимания на свою спутницу. А она сидела и смотрела вокруг, пытаясь проглотить непонятно откуда взявшийся ком в горле. Наконец она спохватилась и принялась вытирать перемытую Никитой посуду и складывать ее в корзину. Никита прошел дальше по мостку, откуда, должно быть, ловили рыбу. Она уже собрала всю посуду, когда услышала мощный всплеск и обернулась. Никита плыл, разгребая руками блики луны.

— Наверняка ты ужасно злишься, что пришлось уехать из города? — вдруг спросил он, когда, отфыркиваясь, выбрался на берег.

Виктория пожала плечами:

— Какая мне разница? Лишь бы платили.

— Но как же Макс? Он ведь остался там без присмотра?

Виктория поняла, что зря расслабилась — Никита не собирался оставлять ее в покое.

— Я не ему в няньки нанималась, — напомнила она, невозмутимо шагая среди влажной от вечерней росы травы.

— А впечатление было обратным.

— Впечатления бывают обманчивыми.

— Ты обманула его.

— В чем же?

Виктория обернулась и пристально вгляделась в темные глаза Протестанта. В них плавал ковш Большой Медведицы.

— Тебя не знают в агентстве, ты никогда у них не была, но Макс оставлял свои данные только там. Откуда ты взяла его адрес? Откуда узнала, что им нужна гувернантка?

— Земля слухами полнится, — невозмутимо парировала Виктория, поражаясь собственной хладнокровности. — Меня удивляет одно, — продолжала она, неторопливо шагая рядом с Никитой. — Почему ты до сих пор не пожаловался брату? Почему не открыл ему глаза? — Она сорвала травинку и ударила ею Никиту по носу.

— Сначала сам хочу докопаться, — сказал он и остановился. — Ты мне интересна как ребус.

«Отгадаешь и выбросишь на помойку!» — мысленно подсказала Виктория, а вслух произнесла:

— Вот и разгадывай. Желаю с пользой потрудиться. Хотя не вижу в своей персоне ничего загадочного.

— Сколько угодно загадочного! Никогда не видел натуры более противоречивой.

— В чем же мои противоречия?

Викторию приятно щекотал этот разговор. Интерес Никиты, хоть и проявленный так нестандартно, все же являлся интересом мужчины, мужчины необычного, и поэтому еще более волновал воображение.

— Да во всем! Когда ты общаешься с детьми, ты кажешься мне настоящей. Но с другой стороны.., может, ты просто великая актриса? Мне довелось нечаянно стать свидетелем момента, когда ты избавлялась от своего старого плаща. Это надо было видеть! С таким ликующим видом победители бросают к ногам вождя знамена поверженного противника! Это была твоя победа, ты, как Василиса Прекрасная, избавилась от лягушачьей шкуры! Выбросила ее в урну.

— Господи! Где‑нибудь я могу укрыться от твоих вездесущих глаз? Какой же вывод, интересно, ты сделал, увидев сцену с плащом?

— Вывод? Что ты меркантильна. Как все бабы. Тебе нравятся тряпки. Возможно, ты так устала от нищеты, что готова пойти на все, чтобы добиться комфортной жизни. Узнала, что состоятельный адвокатик проживает в настоящее время один, без жены, и решила прибрать его к рукам. Это — одна версия.

— Ну‑у, — протянула Виктория, — так что же в этой версии у вас не стыкуется, господин Пинкертон? Версия‑то хорошая! Прямая такая, без закоулков.

— Что‑то не стыкуется. Уж больно ты квохчешь вокруг девчонок. Ладно бы если Макс за этим следил, а он ведь не замечает твоих стараний. Да вроде и не старания это. А как бы.., любовь к детям?

Виктория рассмеялась — внутри у нее словно закружилась юла. Она не понимала, отчего ей хочется хохотать, отчего не злят ее потуги Протестанта, а скорее, наоборот. Она легко взлетела на пригорок и замахала полотенцем, как флагом. Никита стоял внизу с корзиной посуды и смотрел на нее.

— А другие версии есть? А? — крикнула она, задорно уперев руки в бока.

— Есть, — донеслось до нее снизу.

Дата добавления: 2015-09-06