Возвращение блудного сына

Саша

Стоило Глебу засопеть медленно и тягуче, Саша приподнялся с него, пытливо заглянул в спящее лицо. Не удержался и провёл по высоким скулам пальцами, коснулся губ. И осторожно поцеловал в плечо – туда, где обычно грыз Глеба во время секса, даже шрам уже оставил в виде двух лунок.
Выбрался из кольца рук, прикрыл вздрогнувшего от холода Глеба его же дублёнкой, только что соскользнувшей с него самого. Долго в темноте искал свою одежду, натыкаясь на мебель и какие-то ящики. Здесь он был всего один раз и очень давно, кажется, целую жизнь назад, чтобы вспомнить, где что стоит. Пока искал свою одежду, ударился коленкой об низкий столик, споткнулся о стул. Оделся и выбрался наружу, пробежал по ночному парку, туда, где в каменной кладке забора не хватало нескольких камней – ещё не выявленная ленивыми сторожами и не заделанная брешь.
По дороге он шёл, никуда не торопясь, полной грудью вдыхая морозный воздух. Долго думал, но всё же скатал снежок и с наслаждением его несколько раз укусил. По трассе вяло тёк поток машин, их фары размазывали темноту белым режущим светом. Саша брёл по нетронутому ещё снегу, не сильно стараясь обходить сугробы, с радостью и непонятной мстительностью наступая в самые глубокие.
Свернул на свою улицу, прошёлся по заснеженному же тротуару. Калитка непривычно тягуче отозвалась под рукой, не желая открываться вернувшемуся жильцу. Жаль, в этот раз нельзя забраться в окно гостиной. Прошёл к крыльцу, задержал неуверенно палец над кнопкой звонка, но решился и позвонил. Несмотря на глубокую ночь, в прихожей тут же зажёгся свет, и дверь открыли.
- Мам?..
Мама всхлипнула, как-то облегчённо и надрывно одновременно, обняла блудного сына.
- Ма, ты почему не спишь?
- Тебя ждала, - мрачно донеслось из прихожей. Саша повернул голову, смерил Максима равнодушным взглядом. – Я сказал, что ты придёшь, правда, я не думал, что придёшь именно среди ночи. – Недовольная гримаса. – Чем-то интересным занимался?
- Мысли в порядок приводил, - процедил Саша. Он только сейчас заметил, что мама до сих пор одета, да и Максим в той же одежде, что и был, разве что куртку снял. И в кухне, не видной с улицы, горит свет. В доме терпко пахнет валерьянкой и кофе. Его ждали? – Нам надо поговорить.
- Да уж, - из кухни вышел отец, смерил сына странным колючим взглядом. – Нам очень надо поговорить.
- Сергей, может, утром…
- Голоден? – не обращая внимания на неуверенную просьбу жены и всё так же буравя Сашу страшными глазами, спросил отец.
- Нет.
- В гостиную.
Ничего не понимая, Саша разулся и прошёл за семьёй. Творилось что-то странное. Ну да, его не было очень долго и вообще он вёл себя как придурок, удрав из дома. За одно только это отец на полном праве мог разораться ещё на пороге, а Максим только зло шипит, но не продёргивает и не подкалывает. Одна мама стискивает его плечи тонкими дрожащими руками, как сделала бы в любом случае. Он хотел ей что-то сказать, но, едва они переступили порог гостиной, она отпустила его и отошла к старшему сыну, устало опустилась на диван. Макс замер возле неё, точно верный телохранитель. Отец сел в кресло, закинул ногу на ногу, сплёл над коленом пальцы.
- Что-то не так? – уточнил Саша. Нет, конечно, «не так» было всё! Но это было как-то уж чересчур. Попытался прощупать почву. – Хотите, чтобы я извинился?
Отец поджал губы.
- Это обязательно, - заверил он. – А больше ты ничего не хочешь нам сказать?
- Ммм… я больше так не буду?
Даже мама скривила губы в неверящей улыбке.
- Что здесь происходит? Не думаю, что вы все собрались только, чтобы встретить меня.
И тогда отец достал из кармана какой-то знакомый телефон-раскладушку, щёлкнул меню, вывел на экран и показал ему. Перед глазами потемнело. В абсолютной тишине он смотрел на самого себя, голого и грязного, прогибающегося под теми двумя уродами, чьи лица, как и имена, стёрлись из памяти вместе с этой жуткой историей.
Искажённые телефонными динамиками звуки поплыли в ушах, растворяясь в диком пульсе.
- Да не ломайся ты! Тоже мне, Принцесса… - знакомый смех, переливчатый даже в тот жуткий вечер, будто бы они в очередной раз решили удрать с уроков в ближайший лесок.
- Ребята, вы просто не знаете, как даму уговаривать, гы-гы-гы. – Славка. Он заглянул нечаянно, да так и остался в комнате, сыпля едкими комментариями и вертясь вокруг, подыскивая лучший ракурс для своего телефона. – Сейчас, где-то тут у меня ещё должна была заваляться чудо-трава…
Отец щёлкнул крышкой, прекращая эту пытку. Все пять бесконечных минут просмотра сидел, не шевелясь, давая сыну возможность вновь пережить тот ужас. Нет, показывая, что знает самую его постыдную тайну. На диване тихо плакала мать. Максим сжал её плечо. Отец пристально смотрел на Сашу.
Он ответно уставился на родителя, не зная, осел ли на пол или всё ещё стоит, отрезал себя от остального мира – всхлипов матери, хруста мобильника в отцовских руках, собственного бешеного стука в груди.
- Расскажешь, что это было? – сухо спросил мужчина в кресле. Собранный, деловитый, холодный… чужой. Незнакомец, презрительно кривящийся при виде извращенца.
- Ты же всё видел, - Саша не был уверен, что сказал это вслух, но его допросчик понял.
- То есть, ты не отрицаешь?
- А ты поверишь, что это не я?
Кривая презрительная ухмылка.
- И давно?
- Что – давно?
- Мой сын спит с мужиками?!
Недавно. Саша усмехнулся про себя. Но это не для посторонних ушей.
- Ты же видел видео. Это было изнасилование.
- Изнасилование - это когда насильно!
- Ну, так я и не сильно позволял.
- Но и не сопротивлялся!!! – отец вскочил с кресла. Куда делось его напускное спокойствие? Мать заплакала навзрыд. Максим попытался её увести, но она дёрнула плечами, предпочитая ещё больше нагнетать обстановку.
- Ну уж прости, что не захотел в реанимацию!
- Да лучше бы они тебя убили!
- Сергей!
Отец закусил удила.
- Я не так воспитывал своих сыновей, чтобы они становились извращенцами и раздвигали ноги перед другими мужиками!
- Да ты вообще не воспитывал, сплавил меня в ту психушку и доволен…
Отец размахнулся и ударил наотмашь. Оказывается, не так далеко друг от друга были – достал, да ещё так, что Саша постыдно упал к его ногам.
- Доволен? – страшным свистящим шёпотом пророкотал он. – Доволен?! Я отвозил сына, а назад вернулся гомик!
- Сыном я быть не перестал, - упрямо шевеля в кровь разбитыми губами, напомнил Саша под надрывные рыдания матери. Лучше бы она ушла. Ну зачем оно ей? Ведь всё равно не вмешается и не поможет, только ещё хуже своими слезами делает.
- Ты выродок!
- Ха-ха, жаль тебя огорчать, но я законнорожденный, - он не знал, почему продолжал спорить с отцом, наверно, врождённое чувство упрямства, когда хочется доказать, что он ни в чём не виноват, или хотя бы виноват не он один.
Ещё один удар по лицу, к металлическому привкусу во рту примешался острый солоноватый запах из разбитого носа. К губам потекла влажная вязкая дорожка.
- Значит так, - отец брезгливо обтёр друг о друга ладони, сбивая с них невидимую пыль… или, скорее, грязь от соприкосновения с отпрыском. – Собирай вещи.
- Из дома выгоняешь? – Саша злорадно глянул на воскового Максима. Интересно, когда он отдавал им видео – откуда только взял? – он именно этого добивался?
- Нет. Отправляю тебя в Новороссийск.
Полторы тысячи километров. Всё равно, что из дома выгнать…
- Зачем?
Судя по лицу отца, ему было бы куда проще, если бы Саша притворился слабоумным глухонемым и не задавал дурацких, с его точки зрения, вопросов.
- Лечиться. Тот климат тебе подходит, тем более город на побережье, тебе, как астматику, это только на пользу.
Саша насторожился. Слишком мягко стелет.
- Куда именно ты меня отправляешь?
- У меня есть знакомая, начальник психоневрологического диспансера, она обещала, что с тобой будут хорошо…
- ТЫ МЕНЯ В ПСИХУШКУ ЗАСУНУТЬ РЕШИЛ?!
Отец поморщился.
- Там и нервные расстройства лечат, никто не собирается одевать на тебя смирительную рубашку.
- Я здоров! И нервы у меня в порядке!!!
- Тебя всего трясёт, ты орёшь на отца, - подчёркнуто ровным спокойным голосом.
- Потому что отец считает меня психом!
- Ты спишь с мужиками…
- Меня изнасиловали!
- …и калечишь людей…
- Потому что меня ИЗНАСИЛОВАЛИ!
- Да ты собственному брату чуть череп не раскроил в нашем же доме!!! Он тоже тебя «изнасиловал»?!!
- Па, я говорил, что он тут не причём…
Удивительно, но голос Максима действительно был искренним, вряд ли он думал, что его милая шутка обернётся катастрофой. Саша посмотрел на брата, на губах заиграла незнакомая змеиная улыбка. Сказать или не сказать, что у старшего сына тоже мозги поплыли? Максим смотрел в ответ широко открытыми глазами. Он понял Сашины мысли… и согласно закрыл глаза. Больной! Вот уж кто точно больной на голову! Чёрт с ним, с Глебом, его Саша не воспринимал как брата – просто едва знакомый человек, неожиданно оказавшийся с той же кровью, но Макса он знал всю жизнь; Максим всегда был старшим братом, который защищал или обижал, но всё равно был тем, кто в детстве дулся, если Саша отказывался с ним играть. Как его любовь могла принять такие уродливые формы? Уж не по вине ли отца, воспитывавшего «настоящих мужчин»? Он вспомнил затравленный взгляд тёти Нади, сболтнувшей немножко про отца Глеба, и самого Глеба, тут же ощетинившегося колючками. Его отец бросил прямо в роддоме, не поленился – пришёл и обрадовал, нашёл другую… мать Саши с едва родившимся Максимом. Хор-рош… настоящий мужчина… Семья – рассадник психов.
- Он прав, па, тогда в доме это было случайно, и я не виноват. – Отец напоказ помассировал ноющие виски. Саша солнечно ему улыбнулся.
Была у него одна тайна, которую раскусила когда-то только его первая подруга. Саша был жестоким. Не напоказ, как Максим, но если его зажимали в угол, он защищался или защищал, не обращая внимания ни на кого – будь то влюблённая, но неудобная этой любовью подруга, больная мать или сердитый, как чёрт из пекла, отец.
– А вот у речки я ударил брата по голове специально. Помнишь несчастный случай на день рождения Макса?
В гостиной стало тихо-тихо, даже мать перестала рыдать, глотая слёзы в гробовом молчании.
- И Максим всё помнит, он это знал, просто прикинулся валенком, чтобы меня выгородить.
- Заткнись, идиот, - обескуражено пробормотал меловыми губами Максим.
- Мало этого, - продолжил топить себя Саша, - когда мы подрались в доме…
- Сашка!..
- Я был обдолбан. И ещё…
- Он врёт! Это я его тогда довёл!
Саша расхохотался, громко и напоказ безумно. Лишь бы у Максима не хватило ума рассказать, у кого именно он подвизался всё это время.
- И ещё он меня перед вами покрывает. Весь этот месяц я жил у своего парня!
Тишина стала вязкой и густой.
- Живо собирать вещи, - процедил отец, когда, наконец, смог говорить.
Саша опять сладко улыбнулся.
- Не-а.
- Живо, поганец…
Рука взлетела ещё раз. Саша даже не дёрнулся с места, только глаза сузил.
- Ну, что? Прибьёшь никчёмного сына? Ай-ай, а что люди вокруг скажут?
- Да ты смерти моей хочешь???!!! – взревел старший Микольский.
Его схватили за грудки и оторвали от пола. Саша сжался, едва дыша пережатым из-за врезавшегося в него ворота горлом. Мать больше не плакала и не звала мужа, она была в обмороке. Но на неё никто не обращал внимания. Максим рванул к обезумевшему родителю, попытался вырвать у него брата, но отец оттолкнул, а сам принялся ещё яростнее трясти хихикающего младшего сына. Сгрёб в охапку и поволок в его спальню. Шикнул на ринувшегося следом Максима, чтобы принёс воды матери, а сам выбил ногой дверь Сашиной комнаты, так, что она слетела с петель, и швырнул сына на пол как можно сильнее.
- Собирайся! Немедленно! – рявкнул он и сам зарылся в шкаф, выгребая прямо на пол Сашины вещи.
- Сбегу, - коротко и чётко сказал он. Отец замер, медленно обернулся.
- Что ты там прошипел, выродок?
- Я законнорождённый, пап. Хочешь ты того или нет, я твой сын.
- Нет у меня такого сына!
- О да, я в курсе, как легко и просто ты умеешь избавляться от родительских обязательств.
- ЧТО-О?!
Саша проворно отполз от отцовской ноги. Наверно, перестарался всё же.
- Надежда Таманина. Я знаю о ней.
- Ничего ты не знаешь!
- У неё есть сын от тебя.
- Да мало ли от кого она нагуляла своего байстрюка!
- Это ты его оставил байстрюком!!!
- Да как ты смеешь!
- А как смеешь ты?!
От оплеухи он всё-таки не увернулся. В глазах разом потемнело, зазвенело в ушах. Отец навалился сверху, на горле привычно и страшно сжались сухие жёсткие пальцы.
- Папа!!!
Не он. Кто-то другой прокричал. Сам Саша уже давно перестал звать отца «папой». Сокращённо ещё мог, но вот так просто и по-домашнему уже язык не поворачивался. Отца оторвали от него, кое-как оттащили. Максим, бледный, запыхавшийся, перепуганный.
Саша осторожно помассировал ноющую пережатую шею, не пытаясь подняться на дрожащие после короткой яростной схватки ноги. Глянул на брата. Удивительно, но он не чувствовал ни злости, ни злорадства. Максим оказал ему огромную услугу, именно так и можно разрубить этот узел, иначе никак не распутать.
- Доволен?
Максим загипнотизировано, не отрывая от брата больших выразительных глаз, покачал головой. Саша опять улыбнулся, хотя, в его состоянии, это больше напоминало оскал сумасшедшего.
- А зря, – повернулся к раскрасневшемуся от злости отцу. – Я поеду в психушку, только если ты признаешь Глеба Таманина сыном.
Именно так. Глеб ненавидит отца, но без его поддержки, с больной матерью он далеко не уйдёт, а в этом мире у него всё равно больше никого нет. Ну, и папочка заодно пускай помучается, расплатится за грехи юности.
Невнятное шипение.
Вкрадчиво:
- Я могу быть о-очень буйным, ты же помнишь?
Отец молчал долгую минуту, а потом вылетел из комнаты.
- Это расценивать как согласие? – крикнул вслед Саша. Ни веселья, ни сил в нём не осталось, он тяжело опустился на пол, с которого и так едва поднялся.
В коридоре грюкнуло, звякнуло, разбилась очередная напольная ваза. Саша удовлетворённо закрыл глаза и усмехнулся.
Победил.
Главное - не думать, какой ценой…

Дата добавления: 2015-09-06