Ловушка для мышки

Саша

Родной дом для Саши стал родным всего неделю назад. До этого он жил далеко отсюда, ближе к морю, и сюда почти никогда не приезжал, довольствуясь регулярными визитами родителей. Не сказать, чтоб разлука с семьёй его так уж угнетала – когда человек из года в год живёт один, он как-то к этому привыкает. Тем более, родители не желали ему плохого – просто местный климат Саше не подходил, и детство он провёл в больницах и диспансерах. Не такая уж астма страшная болезнь, скорей, раздражающая, но однажды когда ему было одиннадцать и он после очередного приступа приходил в себя в палате, отец принёс цветастую брошюрку частной школы-пансионата откуда-то из Краснодарского края и молча положил ему на тумбочку.
С тех пор Саша жил в частной школе, домой приезжал регулярно, но после того, как у него по приезде домой на выходные случился очередной приступ удушья, каникулы Саша тоже проводил в школе, выезжая оттуда разве что с другими ребятами на экскурсии.
А потом он бросился с ножом на однокурсника.
Он не был тихим забитым мальчишкой, который обязательно есть в каждом классе и которого обязательно хотя бы раз в жизни, да шпыняли все остальные, чтобы кинуться на обидчика. Он не был задирой и забиякой, чтобы ожидать от парня подобного. Саша был обычным парнем, возможно, немножко более сдержанным, чем большинство, чуть менее шумным, не таким вспыльчивым и нахрапистым; учился хорошо, ни с кем открыто не враждовал и в драке был замечен лишь однажды – собственно, когда бросился с ножом.
Ни куратору курса, ни психологу, ни директору, ни родителям Саша ничего не рассказал. Он вообще молчал и зыркал из-под чёлки серыми глазищами. Мать плакала, отец его ударил. Неделя под домашним арестом Сашу не сильно угнетала – он всё равно не знал, что делать в незнакомом месте, к тому же после морского воздуха Краснодарского края, пыль Подмосковья забивала едва-едва окрепшие лёгкие.
Не сказать, чтоб ему было так уж плохо. Или слишком хорошо. Саша… не знал, как ему было. Он вернулся домой и понял, что нелюбовь старшего брата никуда не делась. Максим его с детства задирал и изводил: ставил подножки, подкидывал пауков в постель или подсыпал соль в чай. Жаловаться было бесполезно – отец постоянно был занят на работе, домой приходил уставший и взгревал того, кто первым попадался под руку… Сашу. Потому что Максим всегда был проворным и отлично знал, когда нужно делать ноги. А ещё лучше провернуть всё так, чтобы Саша ещё и виноватым остался. Например, разозлить, а когда тот бросится, отскочить в сторону и позволить младшему брату вписаться в сервант. Помнится, тогда разбилась какая-то фарфоровая чашка, а Саша впервые попробовал на себе шнур от пылесоса. Матери он тоже не жаловался. Во-первых, она была слишком болезненной, чтобы её расстраивать, а во-вторых, именно из-за её любви Максим изводил брата.
Когда-то давно, кажется, всё было совсем по-другому. Максим в младшем братишке души не чаял. Во всяком случае, Саша смутно помнил, как тот дулся, если он не хотел с ним играть или не играл отданными ему игрушками. А потом Максим узнал, что его папа на самом деле не его папа, и всё изменилось.
Глупо всё это. Отец никого не выделял – ни родного сына, ни приёмного. А мать у них точно была одна. И всё же Максима точно подменили, даже фамилию настоящего отца теперь взял.
Потом Сашу отправили в частную школу и с братом он не виделся пять лет. Но оказалось, что за это время ничего не изменилось – отец по-прежнему уставал на работе и не желал вмешиваться в «детские разборки», мать тоже здоровее не стала, а последняя Сашина выходка её вообще в больницу отправила. Максим же стал ещё более прытким на гадости, да к тому же обзавёлся замечательным другом – таким же выдумщиком и садистом.
Прошла реабилитационная неделя, Саша пошёл в школу. Спокойная жизнь кончилась.
В первый день Саша почему-то ещё думал, что гадкая выходка брата с дружком будет первой и единственной. Вроде как – я здесь главный, а ты пыль под ногами и не забывай об этом. Но на следующий день всё повторилось – его опять заволокли в подсобку.
- Ба, какие люди,- довольно проворковал опять сидящий на диване парень. Отложил в сторону тетрадки с ручкой и воззрился на Сашу. Тот раздражённо стряхнул руки шестёрок.
Максим предпочитал не пачкаться и сам брата не тащил. Сегодня он вообще сидел на том же диване и курил. Нагло выпустил в лицо Саше облачко едкого дыма. Парень закашлялся.
-Что сегодня?- без тени раздражения, от чего Макс отчётливо заскрипел зубами, поинтересовался Саша. У Глеба. Брат остался в роли пустого места. Брат это понял.
- Ммм… Я слышал, ты тут мою приятельницу обидел?- лениво протянул Глеб, словно размышляя, а такая уж приятельница?
- Патлы крашеные, физиономия наштукатуренная?
Дружок усмехнулся. Не такая уж. Так, повод прицепиться.
- Не хорошо, Сашуль, не хорошо…
Саша сощурился. Всё-таки скосил глаза на Максима. Наверняка, гад, растрепал, что его коробит, когда имя перекручивают.
- Хорошо… Глебчик,- легко согласился он. Про себя злорадно ухмыльнулся – парня передёрнуло точно так же, как и его самого только что.- Тогда передай ей мои извинения. А заодно объясни, что у меня просто с собой презервативов не было, не хотел испачкаться. И вообще я чистеньких люблю, на таких пользованных как-то не поднимается…- и по дури ляпнул:
- В отличие от тебя…
Глеб вроде бы даже не шевельнулся. Но через мгновение Саша забарахтался в его хватке, точно попавшая в паутину муха. Сильные крепкие руки сцапали его за воротник, встряхнули так, что затрещала ткань.
Глеб оказался куда шире в плечах, чем Саша. И выше, хотя и не настолько, чтобы задирать голову, но всё же ноги оторвались от пола и пару раз взбрыкнули, пытаясь вернуться на твёрдую землю.
- Щурёныш,- процедил он, перекрутив уже «Шуру», не менее ненавистный выверт имени. Тоже Максимова находка – всю неделю, что Саша сидел дома во время адаптации, он экспериментировал с кличками и прозвищами, ища, как бы побольнее уколоть брата.
- Глебчик-хлебчик!- упрямо пропыхтел Саша. И впритык уставился в расширенные от злости глаза противника, две колючие ледышки. Как и большинство блондинов, Глеб был голубоглаз, но если у Сашиного отца, тоже чистого блондина, такие же голубые глаза были яркими и тёплыми, то у скрутившего его парня они были холодными, почти стальными, как осенний лёд на реке. Серый, холодный, но поймавший в ледяные оковы ещё ультрамариновое небо.
Глаза зло сощурились.
- Что вытаращился? Нравлюсь?
- Прости, не в моём вкусе, я же говорил, что чистеньких люблю…
Губы Глеба, слишком пухлые для парня, брезгливо скривились.
Его оттолкнули. Саша не удержался и упал. Подняться не успел – чужая рука властно зарылась в спутанные волосы и смыкнула голову, запрокидывая вверх. Боль оказалась такой резкой, что на глаза навернулись слёзы. Совсем немного, просто как защитная реакция – только в уголках глаз защипало. Саша зажмурился. Ещё не хватало, чтобы эти два недоумка себе что-то надумали.
- На меня посмотрел!- властно потребовал Глеб под сдержанное урчание Максима.
- Ты же был недоволен, что я вытаращился,- ещё сильнее зажмурился Саша.
- Живо глянул!
По ощущениям половина волос осталась в кулаке мучителя. Саша открыл глаза, слепо хлопнул ресницами, смаргивая цветные кляксы. Глеб склонился над ним, впившись в его лицо не менее пристально, чем он всего несколько секунд назад.
- Что вытаращился? Нравлюсь?- вернул ехидно.
И тут же тонкое, смутно знакомое лицо, брезгливо скривилось. Глеб гадливо оттолкнул его и отступил, точно боясь запачкаться.
- За что ты меня ненавидишь?- спокойно, будто это не его сейчас по полу вываляли, спросил Саша.
Глеб замер. Даже Максим перестал тихо кудахтать от веселья, тоже удивлённо воззрился на друга. А тот, ещё мгновение назад сжимающий побледневшие скулы с играющими на них желваками, внезапно расслабился, едко ухмыльнулся.
- Не в моём вкусе.

Глеб

Пацан оказался ещё гаже, чем он мог себе представить. Мелкий, вёрткий – хотелось подойти и раздавить. Может, потому что перевёлся в начале года, но в школу Саша вписался почти сразу, хотя не сказать, чтобы обзавёлся друзьями, просто как-то незаметно к нему стали относиться, как к своему. С ребятами он был приветлив, с учителями не задирался, и, тем не менее, он не был таким рубахой-парнем, как казался. Глеб это знал – Глеб за ним наблюдал. Саша был сам себе на уме. Он спокойно послал признанную красавицу Алку (ну да, Саша был не далёк от истины, когда предположил, что в постели у неё побывала уйма народу, но дело не в этом – Алку по умолчанию хотели ВСЕ) и так же спокойно снюхался с местным же синим чулком – Майей! Тихая, безответная… ботаник. Какого лешего этот недоэльф крутился рядом со старостой, да ещё и искренне её защищал, для Глеба оставалось тайной за семью печатями. Однажды он сам ради любопытства выловил девчонку после уроков и напрямую спросил, почему они с Сашей таскаются вместе. Майя даже ответить ничего не успела – откуда ни возьмись, появился её рыцарь и нагло заявил, что они встречаются. На предложение поцеловать девушку, пацан гадко ухмыльнулся и спросил, зачем оно Глебу надо? Уж ни фетиш ли – пялиться на целующихся, а потом, забившись в ванну, представлять себе чужие поцелуи. Гадкий, мерзкий пацан!!! Он делал всё, чтобы неприязнь к нему переросла в настоящую ненависть. Макс, недоумок, тайком порезал брату учебники, пока в классе никого не было, а ответный подарочек – дохлую крысу – в своей сумке обнаружил Глеб. И ведь не докажешь, что это именно этот гадёныш! А он ходит и скалится!
Вообще-то, братья были разными, как небо и земля. Вроде бы оба улыбчивые, общительные, но если действия Макса поддавались логике, то поведение Эльфа просчитать было невозможно. Глеб давно привык к тому, что общение должно приносить пользу. Например, Максим – подлый, ехидный, завистливый… но Президент школы. И сын влиятельного уважаемого человека, к тому же щедро спонсирующего ту самую школу. Ничего общего с Глебом, воспитанным только матерью и живущим в старенькой двухкомнатной квартирке. Максим жил в частном доме недалеко отсюда и, в отличие от его матери, сюда его семья переехала не потому, что в городе цены на жильё выше, а потому что больная супруга господина Микольского не уживается с выхлопными газами, да и младший сын унаследовал её болезненность… Кстати о младшеньком, а вот Саша кажется вообще чхать хотел на «элитность», если судить по той же Майке – она тоже жила в небольшой квартирёнке и тоже в неполной семье, правда, с отцом. Кроме мозгов и тихого характера ничем не выделялась, поэтому Глеб продолжал ломать голову, что же Эльфёнок рядом с ней позабыл. Встречаются? Ха-ха! Как бы Глеб не скрипел зубами, но даже на его взгляд, на физиономию пацан был достаточно смазлив, чтобы с первого взгляда приглянуться падкой на конфетные мордашки Алке, а если учесть, что девица отличалась приятно свободным нравом и никаких обязательств не требовала, то нужно быть полным придурком, чтобы хотя бы раз её не потискать. Наивным в плане секса Саша тоже не выглядел, чтобы увериться, что вот такая вот мышка – идеал для романтики, да и Глеб не раз успел проклясть тот день, когда сказал, что тот не в его вкусе – теперь каждый раз при встрече поганец выразительно облизывался, посылал украдкой воздушные поцелуйчики и вообще всячески его провоцировал. И всё же геем Саша не был. Глеб видел, как гадливо скривился парень, когда к нему попытался подкатить один школьный «голубь». Хм… ещё одного парня Глеб попросил уже самолично встретить щурёныша после школы. А потом угрюмо оплачивал ему гипс на средний палец, который Эльф вывернул «поклоннику». Откуда только силы в таком щуплом теле?! Глеб даже как-то сам попытался скрутить пацана, но тот увильнул от драки, как вода сквозь пальцы прошла – Саша старался не заедаться; очень странно для парня, который попытался прирезать однокурсника. Видимо, показывал он зубки только, когда его загоняли в угол.
Но вот как раз загнать его в угол оказалось нелегко. Его и из себя-то вывести оказалось жутко сложно – на каждую колкость парень отвечал подобной гадостью. Стоило Глебу вымазать клеем Сашин стул (да, по-детски, но тогда ничего умного ему в голову не взбрело), как в столовой ему достался чай с солью вместо сахара. Да он тогда чуть не подавился! А мимо проплыл этот остроухий и Глеб мог поклясться, что губы его скривила довольная ухмылка. В следующий раз Глеб на соревнованиях по баскетболу между десятыми и одиннадцатыми классами «случайно» влепил мячом Саше в живот (тоже не слишком остроумно; особенно дураком он себя почувствовал, когда «жертва» картинно завалилась в полуобморок и потребовала, чтобы «этот бугай» оттащил его в медкабинет. А по дороге тяпнул за плечо!). Плечо, кстати, уже неделю зудело и радовало глаз цветастым синяком…
Не сказать, чтоб он не хотел открутить кое-чью всклокоченную башку, но рядом вечно крутился Макс, который почему-то взъелся на родного брата и был свято уверен, что Глебу просто нравится травить парня. Да, Глебу нравилось, но не потому, что так хотелось Максиму, а ещё Глеб понимал, как это может выглядеть со стороны, поэтому предпочитал молча наблюдать.
Счёт к поганцу рос, Глеб мрачно лелеял планы мести, а потом наступило одно чудесное утро, когда его отправили в учительскую за журналом. И там же он обнаружил мрачного как грозовая туча Сашу, которого отчитывала математичка.
- Я знаю, что ты можешь лучше,- нудно, в своей манере, бубнила она.- Я же вижу, что у тебя есть способности. Только желания не хватает.
Саша стеклянным взглядом вперился в окно за спиной учительницы, поджав губы. Такой взгляд у него становился каждый раз, когда ему было что-то неприятно, а уйти не было возможности. Как в подсобке. Как на общешкольной линейке на день Учителя, когда директриса выволокла его и Максима перед всей школой и долго растекалась в благодарностях их отцу, в очередной раз что-то пожертвовавшему школе. Максим пах и цвёл, а вот Саша стоял именно так – спина прямая, взгляд стеклянный и приклеенная неестественная улыбка на губах.
- Простите, я постараюсь,- механически буркнул Саша и попытался улизнуть из кабинета.
Глеб выбросил вперёд руку и, не слишком соображая, что делает, цапнул его за рукав, тут же улыбнувшись учительнице. Эльфёныш ощерился, не решаясь броситься на него при свидетельнице. Хе-хе, вот и тебе зубки пообломать можно…
- Глеб?- математичка приподняла брови домиком. Глеб ей нравился, как и прочим учителям. Спокойный талантливый парень из неполной семьи, ответственный, обязательный, не курящий и вообще во всех смыслах положительный – Глеб очень постарался создать себе хорошую репутацию. Хотя бы ради таких моментов.
- Живо меня отпустил,- прошипел Эльф, и Глеб не отказал себе в удовольствии сжать до хруста в костях его запястье. Теперь парень шипел не от злости, а от боли. Глеб улыбнулся ещё солнечнее.
- Я могу помочь.
- Прости?- не поняла учительница.
- Говорю, я могу позаниматься с Сашей.
- Да сейчас!- вякнул обсуждаемый, за что ему ещё раз сжали руку. Пацан скорчился, дёрнулся, но под недоумевающим взглядом математички поник и сдался.
- Нет, сейчас не выйдет,- сдерживаясь, чтобы не подхихикнуть от злорадства, протянул Глеб.- Но я вполне могу преподать тебе урок-другой дома. Ну как?
Глянул в покрасневшее от злости лицо попавшейся в ловушку мышки и едва сдержался, чтобы не облизнуться, точно кот, предвкушающий сытый ужин из мышатинки.
И вдруг Саша отмер, скопировал его собственную сытую ухмылку.
- Согласен.
И со всей дури наступил на ногу, старательно вдавив пяткой когда-то оплёванный им же туфель.
И уже выбегая из учительской, паразит задорно сверкнул глазами в сторону согнувшегося в три погибели Глеба и счастливо оскалился.
Интересно, кто же угодил в мышеловку?..

3. Курить вредно, пить противно, а умирать здоровым…

Саша

Испортившееся в школе настроение дома упало вообще ниже нуля, потому что Саша на свою голову спросил у Максима, где живёт Глеб. Он был свято уверен, что брат уже в курсе новой выдумки дружка, но тот удивлённо моргнул и принялся вызванивать Глеба… дабы узнать его адрес. Странно как-то, Саша был уверен, что дружили они со средней школы, так почему же Максим до сих пор не удосужился побывать дома у лучшего друга?
Ответ пришёл, когда они с Максом вышли из такси (можно подумать, нельзя было явиться с меньшей помпой! Сюда и на маршрутке вполне доехать можно было – по объяснениям Глеба; а ещё лучше – вообще пешком прогуляться, ноги б не отпали, тем более по-над речкой, пусть и заросшей камышом – хороший ориентир, не заблудишься).
- Ох у тебя и развалина! - весело сообщил брат вышедшему их встретить Глебу. Парень недовольно воззрился на товарища. Возможно, Саше только показалось, но тот почему-то был недоволен присутствием Макса.
- Ну уж простите, что не хоромы,- слегка окрысился в ответ он, окинул мрачным взглядом Сашу, точно ожидая высказывания по поводу своей обшарпанной пятиэтажки ещё и от него. Саша промолчал. Ему старое облезлое здание с посыпавшейся по углам штукатуркой… понравилось. Такие многоэтажки есть везде и всюду – старые, неухоженные, вернее, ухоженные, но каждая квартирка следит только за своим отрезком пространства, поэтому пестрят стены этих панелек разноцветными заплатками выкрашенных с колером стен, а, бывает, нет денег или лень – и между зелёными и фиолетовыми квадратами пространства выедают глаз грязно-жёлтые межпанельные швы. Кто-то захотел выделиться и остеклил изначально открытый балкон – и выкрасил рамы в ядовито-зелёный или яркий красный цвет, кто-то про свой балкон вообще забыл и ржавеет тот под дождём и ветром, заставляя каждый раз вздрагивать идущих по дорожке от въедливого ржавого скрипа над головой. Во внутреннем дворике обязательно растут старые, за полвека, деревья, закрывающие тенью и дома, и дворик, и даже детскую площадку в самом его центре. И люди здесь тоже друг друга знают. Обязательно найдётся свой склочный старик и всем на свете недовольная бабка, молодая, замученная ребёнком, мамочка, забулдыга под кустом шиповника или шалопай-пятиклассник со свистуном в зубах и рогаткой в кармане. Все они обязательно грызутся между собой и всё же не могут жить друг без друга…
Когда-то давно, в своё самое первое лето в той школе, когда родители решили не забирать Сашу домой, его в гости пригласил сосед по комнате. Жил он недалеко, всего в десяти километрах, смены климата и ухудшения здоровья ему не грозило, поэтому уехать Саше разрешили. Там тоже была такая пятиэтажка, разве что ещё и плющом заросшая – старый куст упрямо плёлся по углу дома. Они любили лазить по нему, пока однажды Сашин друг не сорвался и едва не разбился. Им тогда обоим здорово влетело. Папа приятеля ещё и ремнём приложил. Обоим, чтоб неповадно было. Давно прошло то лето и друга у Саши уже тоже не было, но он до сих пор вспоминал об этой семье с теплом, с которым никогда не думал о собственной, вроде бы такой же большой и дружной.
Их собственный дом был большим, как хотел отец, и светлым, как требовала мать. И неуютным, как казалось Саше, холодным. Возможно, он просто слишком долго жил отдельно, но старая двухкомнатная квартира на пятом этаже, куда привёл их Глеб, показалась ему куда теплее и обжитее, чем хотя бы собственная здоровенная спальня. Мебель из хрупкой ненадёжной прессовки заботливо подклеена и приколочена, ничего нигде не отпадает и не отваливается. Саша вспомнил свою многострадальную тумбочку в общежитии – ручка в ней отпала уже к вечеру, когда новую мебель привезли со склада, а через день ящик с вещами вообще развалился на сегменты и они с соседом долго над нею колдовали, чтобы собрать воедино и не получить нагоняй от смотрительницы этажа. Дорожка в прихожей вытоптана, но не от старости, а потому что не самая качественная – самая обычная дорожка.
- Иди давай,- Максим грубо толкнул его в спину, прошёл сам. Не разуваясь.
Саша затормозил, не спеша, тем не менее, разуваться сам – просто не хотел проходить внутрь.
- М-да,- многозначительно высказался Максим.- Не сладко тебе тут, брат, не сладко.
Саша при слове «брат» дёрнулся, глянул на Глеба. Возможно, он ему немного позавидовал – его самого давно исключили из списка родни. Впрочем, он не страдал меланхолией и разучился цепляться за привязанности. Не нужен? До свидания.
- Долго там топтаться будешь?- раздражённо рявкнул на Сашу Глеб.
- А Карамелька нас боится,- мерзко хихикнул Максим.
Саша молча ощерился. Будь его воля, сидел бы он дома, но едва Максим заслышал, что предстоит веселье, как сам чуть от радости не закудахтал, даже собственноручно собрал сумку «для занятий». А по дороге остановил такси и купил в магазине несколько бутылок пива. После этого Саше вообще ехать куда-то расхотелось.
- Ну, чего рожу скорчил?- Максим как раз скинул с плеча Сашину сумку, достал из неё звякнувшие бутылки.
Глеб нахмурился, покосился на пиво.
- Обувь сними,- буркнул, и ушёл на кухню за открывалкой.
Саша секунду смотрел, как Максим возится с бутылками, пристраивая их у трельяжа, потом решился и осторожно провернул ручку входной двери.
- Куда намылился?- стегнул насмешливый голос брата.
- Домой.- Оборачиваться он не хотел, но тяжелое дыхание Максима обожгло затылок. Его без обиняков подцепили за шиворот и толкнули в коридор, прямо под ноги вернувшемуся Глебу.
- Что-то случилось?- ни переживаний в голосе, ни удивления.
- Карамелька удрать хотела, я подумал, что без неё скучно будет.
- Выпустите меня,- стараясь держать себя в руках и не хамить, потребовал Саша. Глеб склонился и так же грубо, как и брат минуту назад, подцепил его за узкое горло водолазки. Саша дёрнулся, одежда затрещала по швам.
- Ишь, свободолюбивый,- удивился Глеб, но пальцев не разжал. Поднял парня и толкнул в свою спальню.
Окно здесь было зашторено плотными жёлтыми занавесками, отчего спальня окрашивалась в тёплый янтарный свет и выглядела ещё уютнее. Под окном стол, у стены диван-кровать, между ними зажата тумбочка. У другой стены комод, над ним полка с учебниками. В углу в кресле – старая захватанная гитара. А вот струны блестящие, серебряные,- мельком отметил Саша, – рабочие. Вообще-то, комнатка была маленькой и перегруженной, места здесь оставалось разве что зайти и выйти – всё остальное занимала мебель, вроде бы и необходимая, но жить в двух метрах пространства Саше было… непривычно. Дома его спальня была размером с мельком увиденный здесь зал, в общежитии хоромы были вполовину меньше, но и жили там втроём… И всё же, как этого не хотелось признавать, закиданная мебелью и вещами комната ему понравилась.
Его опять грубо оттолкнули в сторону.
- Может, ты меня всё же отпустишь?- не сдержался Саша, потирая ушибленное плечо. Глеб мрачно сверкнул глазами, подступил к разложенной кровати, немного над ней помудрил – и сложил. В комнате сразу прибавилось места, даже дышать легче стало.
- Наивный ты, Карамеля,- доверительно сказал ему вошедший следом за другом Максим.- Ну отпустим мы тебя, а нам что делать?
- Пить,- хмуро буркнул Саша.
- И ты с нами будешь,- расплылся в коварной ухмылке братец.
- И не подумаю!
- С чего вдруг?- ещё больше развеселился Максим.- Неужели ты у нас действительно такая паинька? Ни куришь, ни пьёшь. Ай-ай-ай, я прямо себя ущербным чувствую.
Саша заскрипел зубами. Уж брат то знал, что курить он даже не начинал из-за астмы, а алкоголь не принимал организм. Глеб спокойно заправлял диван – его совершенно не волновало, что Максим специально цепляется к брату.
- Брезгую!- не удержался и отгавкнулся тот.
Макс злорадно сузил глаза, и Саша тут же раскаялся, что опять не сдержался. В отличие от Глеба, он доводил его постепенно, словно поджаривая на медленном огне. Максим не разменивался на сравнительно безобидные детские пакости вроде того же вымазанного клеем стула – он имел возможность действовать на нервы круглосуточно, чем бессовестно и пользовался. Позавчера подсунул свои сигареты, точно зная, что отец вечером проверит сумку, вчера спёр мобильный и запер в классе, и Саша ждал, пока уже на закате не прошёл проверяющий и не открыл дверь кабинета. Дома ему опять влетело от отца, а он даже не мог сказать, что это проделки Максима, потому что Максим первым же и поднял тревогу, «волнуясь», где так долго пропадает младший братишка. Теперь к безграничной своей радости, он мог делать гадости ещё и по дороге в школу и из неё, потому что теперь Саше запрещалось ходить без старшего брата.
- Странно даже,- задумчиво заметил Максим, откидываясь на диване.- Подружка твоя моей компанией не брезговала.- Заметил непонимание на лице Саши, растянул губы в похабной ухмылке и великодушно объяснил:
- Вчера мы с ней неплохо в библиотеке зажгли.
- Кури меньше всякой гадости,- приторно прощебетал Саша,- чтоб тебе всякая ерунда не мерещилась.
А перед глазами против воли встало заплаканное лицо Майи. Она отпросилась с уроков и ушла домой, а сегодня вздрагивала от любого шороха и старалась держаться подальше от одноклассников, зарывшись в учебники. Не сказать, чтоб он так сразу воспылал к ней любовью или она его вообще привлекала, как девушка. Просто с ней ему было непривычно удобно. Просто когда-то ему тоже нравилась девчонка с весенним именем…
В груди знакомо сдавило сердце, точно лёгкие стали в два раза больше нормы, заполнив собой всё вокруг. В висках застучала кровь. Этот гад обидел его подругу. Пусть не подругу, пусть приятельницу. Майе и так не повезло, что он обратил на неё своё внимание – тут же местная королевка красоты окрысилась, так ещё и этот гад решил допечь.
- А она ничего,- ядовито добил Максим, любуясь побелевшими костяшками на Сашиных кулаках.- Мешки носит, но под ними очень даже лакомые кусочки.
И облизнулся.
В голове даже щёлкнуть не успело – Саша молча бросил тело вперёд, метя кулаком в наглое самодовольное лицо. В стёсанных костяшках полыхнуло болью. Саша редко кидался на брата с кулаками – наученный горьким опытом, он старался отмалчиваться. Слишком горячий, в детстве он постоянно получал ремня от отца за то, что ударил брата, поэтому давно приучил себя не обращать на его издёвки внимания, а если и огрызаться, то коротко и ядовито, чтобы отбить охоту цепляться.
Но сейчас Максим перегнул палку. Не ожидавший, что всё-таки доведёт брата, он пропустил удар, успев только немного отпрянуть, и получил не в нос, а в скулу. Саша был невысоким, худеньким, и прыгнул через полкомнаты, но сложенный диван под ними скрипнул и ощутимо прогнулся, где-то внутри предсмертно треснула перекладина. Едва закончивший заправлять его Глеб, ругнулся, развернулся и перехватил разбуянившегося гостя за талию. Попытался отцепить, но взбеленившийся парень только сильнее вцепился в брата, стараясь достать пальцами до открытого горла.
- Да отклей ты его от меня!- взвыл Максим, совсем как Глеб, когда Саша кусанул его за ногу. Сейчас он был в таком же невменяемом состоянии – развернулся и, не слишком соображая, боднул под челюсть уже второго своего мучителя.
- Вот же ж засранец мелкий!..- ругнулся тот, перехватил драчуна удобнее, до хруста сжимая руками рёбра, и оторвал от Максима, и вообще от пола. Позволил взбрыкнуть ногами… удариться об тяжеленный стол.
Слизнул с уголка прикушенной губы солёную капельку.
- Неси пиво,- зло кинул приходящему в себя Максиму.- Сейчас мы этого мелкого гада накачаем.
- Пустите меня!
- Цыц! Сам сюда пришёл!
В тот момент он понял, что никто ему не поможет. Что бы там ни было, Глеб был… странным типом, не похожим на брата. Да, он методично отравлял ему жизнь – сплёвывал обидные прозвища, учебники зачем-то порезал, натравил на него какого-то извращенца. Саша плохо ладил с собственным языком – гадости с него слетали быстрее, чем он соображал и замолкал, вот громиле и не понравилось, что его петухом потасканным обозвали, видать, сидел – такие вообще болезненно на подобные заявления реагируют. Он тогда чудом целым остался – мужик споткнулся и брякнулся, а пока он матюгался из-за отшибленного пальца, Саша удрал. Глеб после того его чуть по стенке не размазал, хорошо Майя мимо шла и он нашёл повод удрать.
- За юбку прячешься?- презрительно бросил тогда Глеб.
- А ты под дудку моего братишки пляшешь,- не стался в долгу Саша.
И всё же Глеб был другим. Иногда казалось, он готов размазать по стенке, а в другой момент сам же утаскивал на руках в медпункт.
Возможно, он действительно ненавидел Сашу. Просто так, ведь бывает же, что человек раздражает сам по себе. Он привык, что всех и всегда раздражает…
Сашу повалили на диван. Зря он брыкался и отворачивался. Глеб от всей души ткнул кулаком в бок, чтобы он перестал выкручиваться юлой. Надо было успокоиться, затихнуть, чтобы Глебу с Максом просто расхотелось его мучить. Саша на собственной шкуре знал, что покорные жертвы не интересны, к ним быстро остывают и отпускают, если же трепыхаться – только сильнее раздражаешь. Может, он бы и замер, но Глеб дёрнул его за ноги, подмял под себя и сел сверху, захватив в тиски ещё и запястья.
…Тогда всё тоже началось по глупости. И первым ударил тоже Саша. Лучше бы себя потом ножом полоснул…
В губы толкнулось стеклянное горлышко, противно завоняло пивными дрожжами.
- Пустите меня!!!- не слыша сам себя, закричал он. Жидкость пролилась в рот, потекла по горлу, раздражая заднюю стенку пищевода. Попавшее мимо рта пиво стекло по лицу на шею, залило водолазку. Собрал остатки выдержки, набрал полный рот гадкого пойла и наослепь плюнул в склонившееся над ним лицо.
- Сука!- матюгнулся Максим, тыльной стороной ладони стирая плевок с глаз.- А ну-ка дай мне его сюда…- Чуть подтянул упирающегося Сашу, зафиксировал его голову между коленей, вставил горлышко в рот, чтобы не мог избавиться, и запрокинул бутылку.
…Два склонившихся над ним лица, злых и невменяемых. Две пары жёстких сильных рук, ломающих тело.
Сначала это тоже была драка – глупая ссора из-за подружки. А потом его вот так же скрутили и разложили по кровати. Разве что не пивом накачали, а дурью…
Мягкий янтарный свет комнаты полыхнул и погас, в висках всё громче стучала кровь, сердце рвануло о рёбра, дёрнулось и замерло, внутри тягуче заломило от нехватки воздуха – слишком противно, до ужаса знакомо. Последний вдох был тугим и болезненным.
- Макс, стой!!!- хватка на ногах ослабла, тяжесть переместилась вверх, смыкнула полуодурманенного, задыхающегося парня на себя, выливая на него же остатки пива, потрясла за плечи.- А ну, дыши давай!
Грудь словно набили стекловатой – ни вдохнуть, ни выдохнуть. И ощущение раздуваемого внутри шара, забравшего себе весь воздух. У Саши давно не было приступов, так давно, что он поверил в своё выздоровление.
- Где его ингалятор?- рявкнул над ухом Глеб. Максим нервно огрызнулся в ответ. Ха-ха, уж кому как не ему знать, где ингалятор – уже неделю лежит утопленный в унитазе. Глеб выругался.
- Марш на кухню! Нужен тёплый чай.
Сам он подхватил Сашу, усадил на диване, больше прижимая к себе, чтобы не упал, свободной рукой подложил между спиной и спинкой дивана подушку.
Сжимаемая спазмом грудная клетка расправилась, дышать сразу стало легче. В мир начали возвращаться краски.
- Придурок!- не удержался после минутной тишины Глеб.- Какого хрена ты так бурно реагируешь? Не насиловать же мы тебя, в самом деле, пытались?
Саша прикрыл трясущейся рукой глаза. Дыхание восстанавливалось медленно, внутри хрипело на разные лады, дышать было больно и противно.
- Если бы вы попытались меня изнасиловать,- тихо, но, как обычно, спокойно, сказал он,- я бы вас прирезал…

Дата добавления: 2015-09-06