Охуенная суббота

Форма, пошитая на заказ, сидела, как влитая.
- Гляди, очень даже мило,- шептала мать, суетясь вокруг сынишки, сдирая с пиджака катышки.
- Ну-у… - промычал Йиржи, уныло глядя в зеркало – тамошняя картина не радовала. Что за цирк? Какой-то пиджак, какая-то рубашка, вправленная в штаны, синий галстук, штаны, еще и короткие, сволочи, разве это так мило?
- Ладно. Собирайся, я сейчас тебя провожу, и мы распрощаемся.
- Ну мам!
- Всего лишь на неделю, до следующей субботы! – успокоила она его.
Однако Ирка совсем раскис, что-то бубня себе под нос и постоянно вздыхая – учеба в школе-интернате его ни коем образом не привлекала.
«Элитная же школа!» - причитал он, «Будут там всякие интелли…ин-тел-ли…интелли…гентные хуи ошиваться, даже матюгнуться не дадут, вот блядь!»
- Что-то не так?
- Да не, мам, все зае…зашибись все! Только я это, скучать буду! И еще кое-что! Ма-ам… - не отставал тот, - Можно я напоследок с одним другом попрощаюсь?
Та слабо кивнула, собирая Ирке портфель, в то время как сам Ирка бросился на всех парусах к заброшенной после пожара многоэтажке.
- Ирка? Что-то случилось? – сонно отозвался Мартин, потягиваясь.
…и уже спустя нескольких секунд после объяснений Йиржи оба лихорадочно стягивали с себя одежду, пытаясь друг другу помочь.
- Ну же! Быстрее, блядь, быстрее! Хуй знает, может, это наш последний шанс перепихнуться!
- Вот именно…последний… - пыхтел Мартин, сражаясь с замком-молнией, который так не вовремя заело, - А вдруг…мы вообще больше никогда не увидимся? Я же тебя люблю и все такое.
- Нашел, бля, время, когда об этом заикаться! – шипел Ирка, вставая перед Мартином на колени и расстегивая непослушную молнию, - Вот ща как позвонит мать, как скажет, мол, домой, вот и все! Резче давай!
Однако стоило ему взять в рот член Мартина, как «раскладушка» покоящаяся в кармане свеженького, чистенького пиджака-формы интерната, заголосила «System Of A Down» – мать звонит.
- Охуенно! – возмутился Йиржи, вставая с коленей и отряхивая испачкавшиеся штаны.
- Ну…пока…прощай…давай… - тихо пробурчал Мартин, застегнув джинсы обратно и взамен прощального секса только поцеловал его.
Интернат был не так уж и далек от дома, всего за пару улиц прочь. Скромное здание, хоть и как оказалось, было просто ну очень огромным. Всего два крыла. Первое – ученическое, второе – жилое, а посередине – столовая. Однако накатывал ужас от одной только мысли о том, что здесь ты проведешь не сколько-то там, как в детском лагере, а целых четыре года…
- Все документы я уже подала. Тебя все ждут. Иди, мой хороший, давай, с Богом.
- Угу… - простонал Йиржи, против собственной воли проходя в холл школы.
«Пиздец. Пиздец. Пиздец. Пиздец. Я должен повторить это слово как можно больше, чтоб не возникало желание его произнести вслух»
- Итак, дети, - объявила училка в классе, куда его заслали, - У нас новый ученик. Зовут его Йиржи Фрейн. Йиржи, ты проходи, займи свободное место.
Он вздохнул, кивнув, осторожно пиная портфели в проеме, выслушивая ехидные комментарии своих новоиспеченных одноклассников:
«Пидар…»
«По любому хуи сосет»
«Охуеть, еще один…»
- Пиздец! – радостно шепнул он себе, швыряя портфель у парты и усаживаясь, растягивая улыбку до ушей, радуясь тому, что здесь не «ин-тел-ли-ген-ты»
Первым уроком был английский язык, на котором Йиржи, как и подавляющее большинство просто пинал балду, поскольку ни черта в нем не понимал, даже зубрить не мог. Его, разве что подняли с вопросом «What food you do not like?», тот честно ответил, мол, «I do not like pears», после чего на него все покосились. Почему? Потому, что кто-то расслышал не «pears», а «bears», то есть, медведи, и какого это черта он заикнулся о медведях, когда речь шла о еде? Кто-то и подавно расслышал «beers», так мало того, что так не говорят, так ведь это еще и пиво! А ведь Ирка заикался о каких-то вполне себе невинных грушах…
- Комната номер четыреста девяносто девять. – Пояснила по окончанию урока училка, поправляя на горбатом носу очки, - Там три места. Два уже занято. Живут там мальчик и девочка, твои сверстники, из параллели…
«Ну ок», пожал плечами Йиржи, разыскивая нужную комнату, а разыскав, прям расплылся в улыбке: прям с порога его повстречала чья-то аппетитная и подтянутая задница. Очевидно, неизвестный что-то обронил и теперь ползает на карачках, в попытке разыскать пропажу, зато зрелище-то какое…
- У-у, бля… - протянул обладатель задницы, обернувшись и нахмурившись. – А ты кто такой?
- Новенький, - тихо растянул тот, улыбаясь.
- Ну охереть теперь! – шипел тот. Весьма привлекательный тот. Того даже не портили очки, все и так было заебись…просто идеален. Темные, аккуратно стриженые волосы, вытянутые по горизонтали глаза, маленький носик, длинные губки…
- Тебя как зовут? – вкрадчиво тянул Йиржи, пожирая его взглядом.
- Грр, Святослав!
- Круто, а я Йиржи, - мурлыкал он.
Тот всячески бушевал, и из его речи было понятно лишь то, что он потерял свою драгоценную линзу и очень зол.
- То всяких шмар подселяют…то пидаров с эмовскими челками…пожить нормально уже не дают! Козлы!
Спустя секунду Ирка почувствовал на себе чью-то резкую тень.
- О, бля, а вот и шмара! Весь цирк собрался! Блеск!
Йиржи обернулся…
- БЛЯДЬ!
Девчушка позади него встрепенулась от резкого крика.
А Йиржи аж грохнулся на пятую точку, в страхе отползая и вопя.
«Да быть такого не может…»
- Не…не…не…Немец?!
Та пожала плечами.
- Ч-ч-что ты здесь делаешь, Немец?!
- Вообще-то, - фыркнула она, - Я здесь живу. Вопрос, что здесь тут делаешь ты…
А Немец Ева ничуть не изменилась. Та же коротенькая юбка, та же явная бесполость во внешности, все то же.
Веселая компания собралась в блоке номер четыреста девяносто девять…
Шлюховатая бесполая извращенка, аутичный и дерганный гей-шизофреник и Святослав, просто Святослав, как один в океане против этих акул.
А вот Еву Ирка боялся, ох, как боялся…
- Да не ссы ты, – успокоила она его, когда Слава в том же гневе и ярости покинул блок в неизвестном направлении, держась руками за глаз, - Никому я не собираюсь рассказывать о том, что у нас было. У меня тут все равно друзей нет, здесь собран тот же сброд, что и в той школе, вот и все. Так что… - она развела руками.
Йиржи поежился, однако Ева протянула ему руку, чтобы помочь ему встать.
- Предлагаю мир. Таких шизофреников как мы с тобой здесь не любят, а в одиночку тут не выжить, зашибут.
Ирка, конечно, обиделся на данное ему, как он расценил, оскорбление, как шизик. Хотя…как будто это не так? Йиржи вновь вернулся к мысли, нормальны ли его деяния, или нет. Однако руку в ответ на жест Евы протянул, та улыбнулась, помогая ему встать.
- Запоминай. Ни с кем из параллелей не общайся, даже не пытайся.
- Уебут?
- Да. И еще кое-что, если что-то недоедаешь в столовке или вообще к еде не притронулся – не бойся и предлагай ее всем, кто на нее позарится. Продавай. Здесь так принято. Бери пять крон за одно блюдо, а за стакан – две кроны. Деньги важны, еще способ их заработать – это суббота. По субботам нам выдают по сотне и отправляют под присмотром по магазинным лавкам неподалеку, после чего отправляют к родителям, а им, в свою очередь, нельзя говорить, что деньги тут выдают, проси у них, дави на жалость, тебе обязательно дадут. Гляди, я так уже полторы тысячи накопила.
- Хуя се! Полторы? За такое маленькое время? Охренеть! Стоп, а на что ты копишь?
Ее глаза воодушевленно загорелись.
- На байк.
- Велик?
- Нет, именно байк. Мотоцикл.
Тот чуть рот от удивления не раскрыл.
- Что-о, нах тебе мотоцыкл?
- Ты не понимаешь! Это моя мечта! – всплеснула руками та, - Я на нем с батей гоняла, о-ох, это нечто! Теперь хочу себе свой, личный.
- И, ты думаешь, что тебе позволят разъезжать на нем в четырнадцать лет?
- А ты думаешь, что в четырнадцать я смогу на него накопить? Хах. К восемнадцати как раз и накоплю, плюс на работу устроюсь, да и предки пообещали платить мне, если я буду хорошо учиться. Так-то!
Йиржи пожал плечами.
- Успокойся ты, я уже сейчас водить его умею, батя научил! Ну, если не веришь, то скажу, что в свое время я в GTA когда играла ездила исключительно на зеленый цвет.
- Ва, ты в натуре готова! – улыбнулся тот своим безобразным ртом, по которому плакала стоматология. Та улыбалась в ответ, сказав, что Ирке бы стоило копить деньги, мало ли, никогда лишними не бывают. Однако, взамен на предложенную идею потребовала не много-не мало пятьдесят процентов с его прибыли. Ничего не поделаешь, евреи – они в Чехии евреи.
«Договорились!» - и те пожали руки.
Потянулись первые ученические суровые будни. Однако, несмотря на загруженность и вечную усталость с тоской по дому напополам, Ирке здесь определенно нравилось, что бы ни говорила Ева про злобных и опасных парней из параллели; тот хоть и не спешил с ними знакомиться, однако занимал места в первом ряду на показ спектакля, как те выходят из физзала в намокшей от пота сменной форме. Да-а, самые симпатичные мальчики, включая Святослава, как назло учились именно в параллели. И, судя по выражениям лиц, те действительно были настроены крайне враждебно, но это не смущало Ирку, тот продолжал на них глазеть. Так продолжалось, пока его не одернула Ева после уроков.
- Слушай, Ирка, - торопливо выговаривала она, - Я никому не скажу, но я видела, как ты…смотрел на Славу. Он тебе нравится? Скажи, чисто физически, нравится?
Тот, что-то рассеянно прикинув, кивнул.
- Ага! – обрадовалась она, - Слушай, мы же друзья, правда? Правда?
- Ну…не думаю, что друзья платят друг другу за идеи, но-о типа того.
- Отлично! – в конец разулыбалась она, - А раз ты мне друг, помоги мне отомстить Славе! Он смотрит на всех свысока, а на меня в первую очередь. А еще считает меня паталогической психопаткой. Так вот, я хочу, чтобы ты показал ему, что значит «паталогический психопат»…
- Делать-то что?
- Изнасилуй его, да похлеще! Вот и все!
Йиржи озадачено нахмурился.
- Поверь, ты ничего не теряешь! Всю вину я возьму на себя и прикрою тебя, если что, да и вряд ли он захочет сам рассказывать о своем позоре остальным. Он целыми днями дрыхнет и сваливает все на болезнь, так что, застать его врасплох и выиграть время тебе вполне удастся. Ну и ты, разумеется, словишь кайф, что надо…
Тот хихикнул на слово «кайф» - действительно, давненько же он ни с кем не спаривался, пора бы…хотелось же…
- Ладно, ладно. Но что бы по любому, ок?
Та радостно кивнула, потерев руки в предвкушении сладкой мести, убежав вприпрыжку прочь. Йиржи же принялся обдумывать план заказа, неутешительно для себя заметив, что сегодня пятница, а значит, завтра суббота, а по субботам мы не учимся, а значит, Святослав будет вместе со всеми шляться по городу, транжиря карманные сбережение, вот уж никак не спать. Обидно, но придется подождать до понедельника.
И была суббота.
- Йиржи! – замахала рукой мать, спешно идя к своему сыну, заметив его в счастливой толпе одноклассников, которые демонстрировали друг другу покупки, - Иди сюда!
Тот радостно бросился в ее объятия, проскулив о своей нехватке денег, как и говорила Ева.
- Ничего, ничего, - успокаивала она его, - Я тебе все дам, не бойся. Идем домой. Только ты путь отсюда домой помнишь? Да? Ты иди, мне еще на работу заскочить нужно.
Он кивал, улыбался, несся по пустынным улочкам к родному дому, зная, что ему наконец-то предоставится компьютер, по которому тот также изрядно соскучился. Ключи у Ирки всегда были с собой, на всякий, как говорится, случай, после, полязгав ими в скважине обоих входных в квартиру дверей, заходя на порог квартиры улыбка Ирки мгновенно потухла и сменилась страхом.
«Опаньки…»
На пороге, в месте, отведенном под снятую обувь, стояла пара совершенно неизвестных ему ботинок.
«Мать честная, что же это -мама кого-то привела? Еще и оставила одного? Не-е-е, она бы так в жизни не поступила. Это же мама. Она бы позвонила мне и попросила прийти самому… тогда…воры?! А что за воры…ин-тел-ли-ген-тные пошли, раз теперь перед тем, как напиздеть имущества разуваться стали? Хотя…ну да, разуваться, чтоб не оставлять следов…»
Он долго сражался со своими внутренними доводами на хуй убежать навстречу мамки и нажаловаться на чью-то неизвестную ему пару обуви, лишь после чего тот тихо прошел к своей комнате. А та изменилась. Определенно изменилась. Конечно же, Камилла убрала весь тот былой срач, наводимый своим чадом.
«Ебать!»
За его родимым, насиженным местом за компом сидел посторонний. Похоже, хозяин оставленных ботинок. Мужчина, лет за двадцать явно, может, скорее всего, и за тридцать. Сидел, чуть ссутулившись, нависая над клавиатурой и что-то на ней барабаня. Непричесанные, блекло-каштановые волосы частенько колыхались на ветру, доносимом из открытой форточки…
«Стоп…это…это…»
Почувствовав присутствие рядом, незнакомец повернул на Ирку голову.
- А, это ты…привет, - прохрипел тот своим низковатым голосом и, пытаясь убрать с лица беспорядочную челку.
- ПАПА?!
Тот улыбнулся.
- Ага.
Ирка затрясся. Отец. Это и в самом деле был его отец, которого в последний раз он видел…ебаный в рот, когда? Кажется, что с тех пор прошла сотня лет, не меньше. Звали его папашу Эммануэлем, однако это было фактически всем, что знал о нем Ирка. Ну, кроме имени он знал еще две вещи, о которых ему говорила мама: то, что они очень с отцом похожи и то, что это неправильно и что на него быть похожим не стоит, потому, что как человек Эммануэль все-таки говно. Так утверждала мать.
Тот встал со стула, чуть поправив помятую рубашку на себе, протягивая Ирке руку для рукопожатия, хоть тот и находился на противоположном конце комнаты.
- Ну, иди сюда уже.
Йиржи неуверенно подошел к нему, на что тот все-таки не пожал его руку, а заключил в объятия.
- Блин, Ирка, скучал я по тебе.
- …а мне мамка говорила, что ты по бабам пошел…
Он засмеялся.
- Пойдешь тут по бабам. Я, думаешь, когда твою мать под венец вел, знал, что у нее ВИЧ? Не знал. А она как партизан на войне, молчала до последнего. Во всяком случае, ты уже был зачат. – Он почесал затылок, - А я уже был заражен. Грустно это все.
Йиржи пожал плечами, скрасив ситуацию своим привычным «да не жалуюсь», что он отвечает всякий раз, когда кто-либо начинает расспрашивать его о СПИДе.
Мануэль слабо улыбнулся.
- Ну, как ты?
- Ты-то как?
- Я-а… - протянул он в ответ, - Никак, в общем. Я вот все коплю себе на машину. Знаешь, на «мерседес»! Моя детская мечта, как тебе?
Тот вновь пожал плечами, поскольку не только ну совсем не разбирался в машинах, но и не понимал, зачем они нужны – прогулки пешком его привлекали больше.
- Эх, ты… - неодобрительно покачал головой отец, похлопав его по плечу, - Ты-то сам хоть о чем-нибудь на этом свете мечтаешь? Копишь на что-нибудь? Слышу же, как в карманах мелочь звенит, вот на что.
Йиржи впал в ступор. Ну, как на что, Ева сказала – копи, деньги всегда нужны, а на что именно копить он и сам не знал. Ну а что? Телефон есть, комп есть, интернет есть, что еще нужно?
- Эх, ты… - неодобрительно вздохнул он, - В жизни должна быть цель. Иначе ведь никак, понимаешь…
- То есть, я должен на что-то копить, чтобы жить?
- Нет, нет, не так… - Мануэль почесал затылок. – Не так все это. Знаешь, что, нужно жить так, чтобы не возникало желание взять и повеситься, наплевав на вежливость и близких, кого бы мог повергнуть в отчаяние твой суицид.
Ирка в конец оторопел.
- Ладно, ладно… - слабо улыбнулся отец, выпуская его из объятий, - Не грузи себе голову этим. Просто помни, что мы с твоей матерью любим тебя, что ты у нас последняя надежда на все. Живи и радуйся этой паршивой жизни, просто помня о том, почему для тебя она может в любой момент оборваться.
Похлопав сынка по плечу, Эммануэль попросил его закрыть входную дверь, которую тот со страху не закрыл. Тот послушно закрыл ее на защелку.
- Па-ап, а ты по какому поводу при…пап? Ты где? – вот, что странно – Эммануэль куда-то делся из его комнаты. – Пап? – интуитивно Ирка принялся бродить по коридору, заглядывая во все двери квартиры, пока не нашел нужную, ту, где спала Камилла. – Пап, ты…ебать! – не удержался тот, еще и чуть не рухнув с ног - Эммануэль, сидя на ее кровати, неторопливо вскрывал себе вены кухонным ножом.
- Па-па… - в немом ужасе еле выдавил из себя Йиржи, предприняв отчаянную попытку наброситься на него и отнять нож, однако Эммануэль сам направил на него лезвие, прохрипев «прочь от меня! Еще не хватало, чтоб ты на мне отпечатки оставил, чтоб тебя в этом обвинили. А я просто хочу умереть. К этому я и стремился…»
Йиржи с ужасом смотрел, как темного оттенка кровь бежит прочь из зарезанных рук его папы. Смотрел он в полном недоумении. Как же…так? Выходит, он приехал, просто чтобы убить себя при сыне? Да он чудовище! Хотя, Ирке, конечно, вид крови далеко не чужд, он и вовсе наслаждается ее видом, но…
- Па-апа! – хныкал он, стоя на коленях. А Мануэль нагло так улыбался, что доказывало их просто необсуждаемую схожесть. Сделал гадость – сердцу радость, и то верно…
А главное, что мама пришла прежде, чем он умер.
К вечеру этой злополучной субботы и он, и она были в суде. Судья в фирменной строгой ухмылке перебирал документы, в то время как адвокат что-то объяснял Камилле, которая ни на секунду не прекращала тихо плакать, что разрывало сердце Йиржи.
- Значит так… - протянул своим бархатным голосом адвокат, - В чем, собственно дело? Мы рассматриваем дело по убийству господина Фрейна.
- Что-о?! Какое еще убийство? Это было самоубийство! – принялся упираться Ирка. – Я тому свидетель! И…какой мне толк убивать собственного отца?!
- Корысть, – пожал плечами адвокат. – Эммануэль Фрейн оставил наследство, в котором было указано, что все его приданное достается прямому наследнику, тебе. А это, немного-немало, сто тысяч крон.
У Йиржи отвисла нижняя челюсть.
- Сто тысяч?! Крон?!
- Именно. Указывалось, что это сбережения на машину «мерседес», но покойный почему-то бросил свою мечту и решил передать все деньги своему чаду, после чего умирает, не кажется ли это странным?
Йиржи было глубоко по хуй на слова адвоката. Его воодушевили слова «сто тысяч»
«Это ж охуеть, как много…комп можно купить…нет, два! Нет, десять! Или двадцать, но хуевого качества! Стоп, а зачем мне двадцать компов хуевого качества? Нахуй мне вообще комп, когда он у меня есть?»
Мать, рыдая, еле выкрутила Ирку из числа подозреваемых, в то время как тот пребывал в грезах, то есть, где-то в астрале.
- …прикинь!
- Хуя себе!
- Да не то слово!
А за окном лупила гроза, частенько раскрашивая небо нитями молний. И дождь колотился в окна без стекол, потому было холодно, Йиржи и Мартин сидели, прижавшись друг к другу и укутавшись в одеяло.
- Прям на твоих глазах? Страшно было?
- Ну, страшно, но не от вида крови, а от того, что…отец, как-никак. Хуевый, конечно, отец, которого я в последний раз видел лет эдак в десять, который ни алиментов не платил, ни даже с днюхами всякими не поздравлял…но-о…блядь. Нехорошо как-то.
Мартин прижал Ирку к себе, гладя его взъерошенную голову.
- Не бойся ты так. Согласись, сто кусков того стоили.
Йиржи пожал плечами.
- Мамка теперь с ума сходит.
- Да ладно тебе! Успокоится. Иди лучше ко мне.
Вдоволь нацеловавшись, натискавшись и наобнимавшись, те полезли друг другу в штаны, дроча друг другу, а кончив, Мартин принялся расспрашивать своего любовника о жизни в интернате. Ирка все, как есть сказал, мол, норм ваще, жить можно, хотел еще заикнуться о своих планах на понедельник и на Святослава, но вовремя прикусил язык: ай-яй-яй, нельзя такое болтать любимому.
«Стоп, а нормально ли то, что я буду ебаться со Святославом, даже в благих намерениях? Это же измена…бля…но-о, для меня интернат – как тюрьма, а в тюрьме все долбятся, что, я хуже что ли?»
- Скучаешь хоть по мне?
- Скучаю…
- А я…о, глянь. – Мартин кивнул в сторону угла, который как нельзя кстати оказался освещенным молнией – в углу сидела крыса. – Помнишь ее? Я ее печеньем кормлю, ей нравится. – В доказательство этого факта Марти бросил ей шоколадную печеньку, хранившуюся в кармане, та схватила и утащила ее в свою нору. – Лол, да? Я назвал ее Деметрией. Деми, иди сюда!
Странно, но та даже не дала о себе знать. Мартин нахмурился, вылезая из-под одеяла и тяня «Де-е-еми, так дела не делаются!» и полез рукой в ее нору, вытаскивая грызуна наружу.
- Опа…глянь, она мне еще пользу принесет! Хе-хе, она мне крону принесла!
Ирка в желании убедиться и удостовериться в этом несколько фантастическом заявлении, что крыса в ответ на печенюшки принесла деньги, однако это оказалось правдой – та и в самом деле сжимала в руках монетку.
- Ты глянь…монета-то странная какая-то…несовременная совсем…Ты…ты глянь… - взяв из лап Деметрии монетку, тот внимательно рассмотрел ее, на что чуть не подпрыгнул на месте: - Хуя себе, она еще прошлого века! Прикинь, за нее же можно бабла отвалить!
Мартин, честно говоря, охуел с такой находки, а потому отчаянно принялся разгребать нору своего питомца.
- Ирка, помоги! Здесь этого бабла туева хуча! Брр, хуева туча!
Нора Деметрии была беспощадно разорена. А найдены в ней были…
- Хуя себе, это кусков на сто, а то и на двести потянет! Во пруха-то!
Да, несмотря ни на что, это была самая охуенная суббота в жизни Ирки.
Самая охуенная.
Самая-самая.
Даже смерть Мануэля ее не испоганила.

Дата добавления: 2015-09-06