MFilia clarissima, filia jocosa et risoria (Burchard, II. 280, 493).

стойные комедии. Александр и кардиналы смотрели представление. Современник восклицает: «И все это было во славу Всемогущего Бога и Римской церкви!»⁸¹⁴

Какое-то время Лукреция провела со своим мужем в его владениях, а потом развелась с ним, обвинив в импотенции. Дело о разводе решала комиссия карди­налов. Некоторое время принцесса пробыла в монастыре, а потом вступила в брак с доном Альфонсо, герцогом Бесильи, внебрачным сыном Альфонсо II Не­аполитанского. Свадебная церемония снова проходила в Ватикане, а через не­сколько месяцев герцог был убит.

Тем временем донна Санча, жена Жоффрея, прибыла в город в мае 1496 г. Ее встретили у ворот кардиналы, Лукреция и другие высокопоставленные лица. Пана в окружении 11 кардиналов, с Лукрецией по правую руку, приветствовал своего сына и невестку в Ватикане. Согласно Бурхарду, две принцессы смело заняли скамьи священников в соборе Св. Петра. Позже, как сообщали, два шу­рина Санчи, герцог Гандии и Чезаре, ссорились из-за нее и владели ею по очере­ди. Александр отослал ее назад в Неаполь — неизвестно, по этой причине или по какой-то другой. Позже ее вновь принимали в Риме.

Чезаре, хотя его ежегодные доходы и достигали 35 тыс. дукатов, быстро устал от церковной карьеры. Епископ и кардинал-диакон, он признался перед собрать­ями-кардиналами, что с самого начала испытывал отвращение к рукоположе­нию и принял его только из послушания отцу. Грегоровиус говорит, что эти слова, возможно, были единственной правдой, которую принц вообще когда-либо сказал. Священная коллегия единогласно исполнила просьбу Чезаре. Александр, который теперь старался установить прочные связи между Францией и папст­вом, надеялся, что Людовик XIII, преемник Карла VIII, займется мирской карь­ерой его сына⁸¹⁵. Людовик был занят разводом со своей уродливой и бездетной женой Иоанной Валуа и собирался жениться на молодой вдове Карла Анне, при­даным которой была Бретань. Соглашение оказалось выгодным для обеих сто­рон. Королю разрешили развестись, а Чезаре стал герцогом Валентинуа, и ему обещали жену из королевского рода.

К отъезду Чезаре из Рима хорошо подготовились. Он увозил с собой богатей­шие ткани, золотые и серебряные сосуды, деньги, так что в момент отъезда перед молодым человеком шла вереница мулов, навьюченных вещами, стоимость кото­рых составляла 200 тыс. дукатов. Автор того времени описывает, как Александр стоял у окна, глядя на двигавшийся к западу кортеж, в котором уезжали четыре кардинала. Кортеж ехал через Авиньон. Чезаре выбрал себе в жены Шарлотту д'Альбрет, девушку шестнадцати лет, но, к разочарованию, не получил ее. Вме­сто нее ему была обещана сестра короля Наваррского. Когда новость об этом браке, заключенном в мае 1499 г., достигла Рима, Александр и испанцы устрои­ли фейерверки в своих домах и на улицах, гордясь таким событием. С этого момента все силы Александра VI были направлены на продвижение этого распу­щенного человека. История Чезаре Борджиа полна мрачнейших моментов, от­вратительной чувственности, предательства и жестокости. Никакое преступле­ние не пугало его. Ничто не могло помешать его похотливым амбициям и нена­сытной жадности. В конечном итоге его отец, готовый ради продвижения сына

⁸¹⁴Infessura (р. 286 sq.) завершает свой отчет о свадьбе словами, что всего не будет рассказывать, потому что ему просто не поверят. Рассказ Боккаччо, посланника Феррары, который присут­ствовал там, приводится в Gregorov., Lucr. Borgia, pp. 59-61.

пожертвовать всем, что было свято в религии и человеческой жизни, стал рабом собственного ребенка и не осмеливался сопротивляться его замыслам.

Скоро герцог вернулся в Италию, сопровождаемый французской армией с Людовиком XII во главе. Последовала сдача Милана и Неаполя. Когда Милан был взят, это лишило Александра былого союзника, а кардинал Асканио Сфорца был взят в плен, но в Ватикане приветствовали эту новость. Александр хотел с помощью Людовика создать для своего сына великое герцогство на севере Ита­лии, а в конечном итоге сделать его королем всего полуострова. Неаполь пал отчасти из-за коварства папы, заключившего союз с Людовиком и низложившим неаполитанского короля Фридриха.

Чезаре, получивший от отца гордый титул герцога Романьи и сделанный ка­питаном-генералом церкви, с помощью 8000 наемников заявил о своих правах на Имолу, Форли, Римини и другие города. Некоторые его победы отмечались в соборе Св. Петра торжественными богослужениями. В то же время Лукреция стала регентшей Непи и Сполето. Заботясь о благополучии своей семьи, папа собирался объявить войну дому Гаэтани и ограбить Колонна, Савелли и Орсини. И никому не позволялось вставать на пути его амбициозного и бессовестного сына. Ему был дарован также символ чистоты характера и возвышенного служе­ния церкви, Золотая Роза.

Празднование «святого года» в первый год нового века, который оказался так богат событиями, привело в святой город сотни тысяч паломников. Громадные суммы, вырученные от них, были отложены на крестовый поход против турок или использованы на продвижение Борджиа. В булле, объявлявшей о празднике, посетившим Рим обещалось отпущение самых тяжких грехов. Накануне Рож­дества 1499 г. Александр ударил в Золотые ворота серебряным молотом, повто­рив слова Откровения: «Он отворяет — и никто не затворит».

Но благочестивые представления паломников о «святом годе» подорвал Чеза­ре, вступивший в Рим в феврале с видом завоевателя. Среди праздников, при­званных оживить монотонные религиозные обряды, был испанский бой быков. На площади Св. Петра поставили ограждения, и зрители смотрели, как Чезаре, сын папы, убил пять быков. Голову последнего он отсек одним ударом меча.

Атмосфера «святого года» была омрачена еще одним ужасным событием в семействе Борджиа — убийством мужа Лукреции герцога Бесильи, которому она родила сына⁸¹⁷. Он возвращался домой поздно вечером, когда на него напали на ступенях собора Св. Петра и всадили нож в спину. Его отнесли в его дворец, и он поправлялся. Чезаре навещал его несколько раз, но в конце концов велел его заду­шить (18 августа 1500 г.). Сын папы открыто признавался, что несет ответственность за происшедшее, и оправдывал свое поведение тем, что принц якобы угрожал ему.

Так в папском городе наступил новый век. Однако он стал продолжением предыдущего. Назначение кардиналов превратилось в удобное средство пополне­ния папских сундуков и осуществления замыслов папской семьи. В 1493 г. Але­ксандр добавил к священной коллегии 12 новых членов, в том числе Александра Фарнезе (впоследствии Павел III), брата папской любовницы. Говорят, это позво­лило папе заработать 100 тыс. дукатов⁸¹⁸. В 1496 г. добавилось еще четверо кар-

⁸¹⁸Burchard, II. 591-593.

^В17Родриго был крещен в соборе Св. Петра 1 ноября 1499 г. в присутствии 16 кардиналов, нахо­дившихся на тот момент в Риме, многих послов и других должностных лиц. В 1501 г. он получил герцогство Сермонету (Burchard, II. 675, 578; III. 170).

⁸¹⁸Infessura, p. 293.

диналов (все — испанцы, в том числе племянник папы, Джованни Борджиа), и 9 испанцев вошло в кабинет Александра. Когда 28 сентября 1500 г. было назна­чено 12 кардиналов, Чезаре получил в награду 120 тыс. дукатов. Он открыто говорил, что ему нужны деньги для осуществления его замыслов в Романье. В 1503 г., перед смертью его отца, герцог получил 130 тыс. дукатов еще за 9 карди­нальских шапочек. За назначение новых аббревиаторов ему поступило 64 тыс. ду­катов. Даже мертвецы не были свободны от поборов. После смерти кардинала Фер- рари из его наследства было взято 50 тыс. дукатов. А когда умер кардинал Микиэль, племянник Павла П, на счет герцога были перечислены 150 тыс. дукатов.

Одно преступление следовало за другим. Кардинал Орсини, наносивший папе визит, был захвачен в плен. Его дворец разграбили, других членов семейства схватили и конфисковали их замки. Матери кардинала, восьмидесяти лет, пришлось уплатить Александру 2000 дукатов и отдать дорогую жемчужину, собственность любовницы Орсини, которая сама отнесла ее Александру, пере­одевшись мужчиной⁸¹⁹, только чтобы обеспечить своего сына хлебом насущ­ным. Но несчастный был обречен. Поговаривали, что он был отравлен по при­казу Александра⁸²⁰.

Последним из пресловутых достижений Александра, заботившегося о благе семьи, был брак Лукреции с Альфонсо, сыном Эрколе, герцога Феррары (1502). Молодому герцогу было 24 года, он был вдовцом. Предубеждение его отца было преодолено с помощью хороших должностей от французского короля и сокраще­ния дани, которую Феррара должна была платить как папский лен, с 400 дукатов до 100 флоринов, на что коллегия кардиналов дала свое согласие. Во время пере­говоров Александр, три месяца отсутствовавший в Риме, доверил свою переписку и дела дочери. Вследствие этого назначения коллегия кардиналов оказалась под­чинена ей.

Лукреция активно участвовала в переговорах, приведших к помолвке, и в подготовке свадьбы. Когда в начале сентября 1501 г. весть о подписании брачно­го контракта достигла Рима, Лукреция отправилась в Санта-Мария-дель-Пополо в сопровождении 300 рыцарей и четырех епископов и публично выразила свою благодарность. По пути она сняла с себя плащ, который, как говорили, стоил 300 дукатов, и отдала его шуту. Он надел плащ и ехал по улицам, крича: «Ура прославленной герцогине Феррары! Ура Александру VI!»⁸²¹ Три часа звонил боль- щой колокол на Капитолии. По городу жгли костры, «призывая всех радовать­ся»* Дочери папы, уже четырежды помолвленной и дважды замужней, к момен­ту этой последней свадьбы был всего 21 год. Посол Феррары говорил, что лицо ее было прекрасно, а манеры очаровывали⁸²². В составе блестящего эскорта, кото­рый Эрколе прислал, чтобы сопроводить свою будущую невестку в ее новый дом, были два младших сына герцога, которые воспитывались в Ватикане. Чезаре и 19 кардиналов, в том числе кардинал Ипполито Эсте, встретили эскорт у Порто- дель-Пополо. Ночь за ночью в Ватикане устраивали танцы и театральные пред­ставления, По просьбе своего отца Лукреция исполняла особые танцы. Формаль-.ная церемония бракосочетания состоялась 30 декабря в соборе Св. Петра. Дон Фердинанд был представителем своего брата. Впереди невесты в базилику шло

'"Burchard, III. 236.

""Так сообщает Пастор, хотя и с некоторыми колебаниями (III. 491). Даже Крейтон (IV. 40) не

опровергает это обвинение. Но в другом месте (р. 265) он, похоже, сам себе противоречит.

⁸²¹ Burchard, III. 161 sq.

^шПисьмо приводится в Gregor. ( Lucr. Borgia, p. 212).

50 фрейлин, а по сторонам от нее — герцоги. О ее приближении объявляли му­зыканты, игравшие в портике. Внутри на своем престоле сидел понтифик, окру­женный 13 кардиналами. После проповеди, которую Александр велел сделать покороче, герцог Фердинанд надел кольцо на палец Лукреции. Потом прибли­зился кардинал д'Эсте. Он возложил на стол еще четыре кольца, с бриллиантом, изумрудом, бирюзой и рубином, а после, по его приказу, открыли шкатулку со множеством изделий из драгоценных камней, в том числе головным убором из 16 бриллиантов и 150 крупных жемчужин. Прелат очень вежливо просил прин­цессу не отвергать подарок и сообщил, что в Ферраре ее ждет еще много драго­ценных камней.

Всю ночь в Ватикане пировали и представляли комедии, одним из ведущих артистов в которых был Чезаре. К чести некоторых кардиналов и других долж­ностных лиц следует сказать, что они удалились в самом начале пира. Вся следу­ющая неделя была полна развлечений, включая бой быков на площади Св. Пет­ра, в котором Чезаре опять участвовал как матадор.

Праздники завершились 6 января 1502 г. Приданое невесты и другой багаж везли 150 мулов. Щедрый отец велел ей забрать с собой все, что только захочет­ся. Ее денежное приданое составляло 100 тыс. дукатов. Блестящая кавалькада, в которой приняли участие все кардиналы, послы и городские власти, сопровож­дала кортеж до городских ворот и дальше, а кардинал Франческо Борджиа про­делал с группой весь путь. Задумываясь об этой свадьбе, мы не можем не испы­тывать симпатий ко столь заботливому отцу, тогда как нарушение им священ­ных обетов католического священника и верховного понтифика может вызвать только негодование. Александр следил за кавалькадой, пока мог, переходя от окна к окну. О матери невесты никто из авторов не упоминает. Следила ли она за торжествами тайно — или открыто, с возвышения?

Лукреция не вернулась в Рим. Эта знаменитая женщина, судьба которой про­буждает в нас величайший интерес и величайшее сочувствие, покинула страни­цы истории папства и заняла свое место в анналах благородного дома Эсте. Она заслужила уважение двора и восхищение всего города, вела спокойную, домаш­нюю жизнь до самой смерти в 1519 г. Мало кто из людей видел собственными глазами за столь краткий период времени столько притворства и преступлений, как она. Ей не было еще сорока, когда она умерла. Древнее представление о ней как о женщине с кинжалом, отравительнице, виновной в кровосмешении, усту­пило место более сдержанному суждению Ремона и Грегоровиуса, с которыми соглашается и Пастор. Они не объявляют ее безгрешной, но заявляют, что она не была такой уж бессовестной распутницей, и показывают беспристрастному чита­телю, что отец сделал ее орудием своих амбициозных планов, связанных с семь­ей, и что она была преданной женой и матерью. Ее сын, Эрколе, правивший до 1559 г., женился на Рене, принцессе, которая приветствовала при своем дворе Кальвина и Клемана Маро.

Наконец смерть Александра положила конец его скандальному правлению. После увеселений, устроенных кардиналом Адрианом, у папы и его сына Чезаре началась лихорадка. Говорили, что яд, приготовленный ими для кардинала, по ошибке или умышленно был положен в их собственные кубки. Болезнь понти­фика продолжалась меньше недели. На третий день он начал истекать кровью. На смертном одре он играл в карты с некоторыми из своих кардиналов. Наконец он щяшял причастие и елеосвящение и умер в присутствии пяти членов священ­ней, дсоллегии. Хорошо информированный автор дневника, Бурхард, отмечает особо, что во время болезни Александр не произнес ни слова о Лукреции или евоем сыне, герцоге. Чезаре был слишком болен, чтобы прийти к отцу, но, услы­шав о его смерти, послал Микелетто требовать у управляющего ключи от пап­ское казны, угрожая в случае отказа удушить кардинала Казанову и выбросить его яз окна. Кардинал, перепуганный (perterritus), уступил, и убитый горем сын унес с собой 100 тыс. дукатов золотом и серебром.

_; При оценке деятельности Александра VI следует помнить, что народ и совре­менники были против него⁸²⁴. Ходили слухи, что сам дьявол явился к нему в момент смерти с требованием отдать то, что было ему обещано за 12 лет папства, а Александр ответил: да, он понимает, что настало время платить по счетам⁸²⁵.

Интеллектуальные способности Александра подтверждаются его успехами в дипломатии — он смог организовать политическое возвышение Чезаре Борджиа, с поддержкой Франции, которая когда-то его унизила; он смог привлечь на свою сторону несогласных кардиналов; он обеспечивал свою безопасность с помощью насилия, хотя в конечном счете его все-таки отравили. Мы осуждаем его безмер­но.^ отсутствие принципов. Умственные способности, которые, как говорили, он получил от самого дьявола, не могут заменить моральных качеств. В сердце Александра гнездились коварство, предательство, похоть и убийство⁸²®. Он не стеснялся пойти на преступление ради своих амбиций, но и не стремился участ­вовать в торжественных богослужениях, и даже мессу лично не служил. Чтобы измерить глубину его греховности, говорят, достаточно сравнить его действия с простыми предписаниями: «Не убивай, не прелюбодействуй, не кради». Возвы­шение на ответственный пост обычно отрезвляет человека, но Родриго Борджиа унизил высшую должность христианского мира ради собственных плотских же­ланий. Даже если мы не соглашаемся с целями Григория VII и Иннокентия III, их моральные качества не могут не вызвать у нас уважения. А Александр VI был рабом своих чувств, и его умение управлять людьми, сколь бы велико оно ни было, не смягчает того отвращения, которое вызывают у нас его порочные замы­слы. Человек может устрашить окружающих с помощью грубой силы, но сила эта остается грубой.

. Следует признать, что, когда Родриго стал кардиналом, моральные стандарты жизни в Риме были низки, и римский летописец мог утверждать, что у каждого

улицах. Ranke (D. гот. Papste, р. 35) явно склонен верить в отравление. Так же считает и Hase (Kirchengesch., III. 353). Многие авторы того времени верили в отравление — Гвиччардини, кардинал Бембо, Иовий, кардинал Эгидий и др. Врач Александра назвал непосредственной

. причиной смерти апоплексический удар. Против теории отравления говорит тот факт, что кардинал Адриан тоже заболел. С другой стороны, есть свидетельства, что тело Александра сразу после смерти раздулось и было обезображено, что изо рта у него шла пена и что Чезаре заболел одновременно с ним с теми же симптомами. Грегоровиус (VII. 521) объявляет эти факты сильнейшими свидетельствами в пользу теории отравления.

•"Есть одно исключение — обращение, сделанное в конклаве после смерти Александра еписко­пом Галлиполи. См. ст. Garnett, Engl. Hist. Rev., 1892, p. 311 sq.; единственная дошедшая до нас копия текста хранится в Британском музее.

"^Герцог Мантуи, который стоял лагерем недалеко от Рима, писал своей герцогине, что в момент смерти папы в его комнате появились семь чертей, что его тело распухло и его вытаскивали из постели с помощью веревки (Gregorovius, Lucr. Borgia, p. 288).

⁸²⁸Епископ Creighton (IV. 44) подчеркивает, что среди пороков Александра не было лицемерия. *Грин (в Hist, of the Engl. People) прославляет «первого реформатора», а покойный профессор " Вигг (Wayside Sketches, p. 131) утверждает, «что его верования в основном совпадают с веро­ваниями большинства современных англичан, чем подтверждаются справедливость, ясность ι Я искренность его мысли*. Католический историк Англии (Lingard, IV. 192) говорит об ин-. теллектуальных заблуждениях Виклифа, но при этом называет его «необыкновенным челове­ком, который, подавая пример в моральном отношении, выступал против порока со свободой и строгостью апостола».

⁶⁸³См. Tschackert, р. 230. Д'Альи настаивал на своем и после того, как покинул Констанц.

Виклиф и Гус оставались в его глазах опасными еретиками, pernitiosi heretici (Van der Hardt,

VI. 16).

""Workman, Hus' Letters, pp. 226, 289-241. ^И5См. Workman, pp. 185, 245, 248.

⁷⁸²Mansi (XXXII. 374 sqq.) приводит буллу о непорочном зачатии от 5 сентября 1483 г., как и Mirbt, р. 170.

священника была любовница и почти все римские монастыри превратились в lupinaria — публичные дома⁸²⁷. Но святые традиции сохранялись в священных местах города. Проводились торжественные христианские обряды. Распущен­ность римских императоров по-прежнему казалась адской в сравнении с жертвой креста. Однако за два года до смерти Александра, 31 октября 1501 г., в Ватикане, по воле Чезаре, состоялась оргия, которую не превзошли даже худшие из импера­торских пиров. 50 куртизанок танцевали всю ночь в присутствии слуг и других лиц, сначала одетые, потом — обнаженные, а папа и Лукреция смотрели на них. Обна­женные женщины, двигаясь на четвереньках, собирали с земли каштаны, за что получали в награду плащи, туфли, шляпы и другие предметы одежды⁸²⁸.

Для Александра не было ничего святого — ни должность, ни добродетель, ни брак, ни жизнь. Будучи кардиналом, он присутствовал на свадьбе молодой Джу­лии Фарнезе и, вероятно, именно тогда задумал развратить ее. Несколько меся­цев спустя она уже была известна как его любовница. Кардинал Гурка сказал флорентийскому послу: «Когда я думаю о жизни папы и некоторых его кардина­лов, я вздрагиваю от того, что нахожусь в курии, и мне не хочется иметь с нею ничего общего, пока Бог не проведет реформы в Своей церкви». Некие немецкие рыцари, когда их пригласили в Рим, написали понтифику, что они — добрые христиане, служат графу Палатину, который поклоняется Богу, любит справед­ливость, ненавидит порок и никогда не был обвинен в прелюбодеянии. «Мы верим, — продолжали они, — в справедливого Бога, Который ввергнет в вечное пламя грабителей, святотатцев, насильников, злоупотребляющих наследием Христа, имеющих наложниц, симонистов и прочих грешников, которые оскорб­ляют христианскую церковь»⁸²⁹.

Приятно перейти к нескольким поступкам этого последнего понтифика XV века, которые не были продиктованы исключительно эгоизмом или грехов­ными побуждениями. В 1494 г. Александр канонизировал Ансельма, не упоми­ная, однако, ни про великий трактат этого схоласта об искуплении, ни про его доводы о существовании Бога⁸³⁰. Он пропагандировал культ святой Анны, матери Девы Марии, к которому впоследствии был причастен и Лютер⁸³¹. Он почти бого- хульственно объявлял, что находится под особой защитой Девы, которая якобы несколько раз избавляла его от смерти — в море и в папском дворце.

В соответствии с более поздней практикой римской католической церкви, Александр ограничил свободу печати, запретив издавать что-либо без согласия епископа⁸³². Во время его понтификата был открыт целый континент на западе, но из его отношения к Америке явствует, что о целях Провидения он не был осведомлен. В двух буллах, от 4 и 5 мая 1493 г., он поделил Америку между

⁸²⁷Infessura, р. 287.

⁸²⁸Burchard (III. 167), который рассказывает об этой дикой сцене, умолчал о многих скверных событиях, происходивших в папском дворце. Другие свидетельства об этой оргии можно най­ти в издании Бурхарда Тюазном. См. также Villari, Machiavelli, I. 538. Читая о том, как папа и кардиналы на площади перед собором Св. Петра с замиранием смотрели на опытного кана­тоходца, державшего на руках ребенка, мы вполне можем поприветствовать это развлечение или отнестись к нему терпимо (Burchard, III. 210), однако душой Александра, похоже, владе­ли мрачные демоны зла.

⁸²⁹Burchard, III. 110.

^Mansi, XXXII. 533 sq.

⁸³¹ Кальвин рассказывал, что в детстве мать водила его в аббатство Урскамп, возле Нойона, где хранилась частичка мощей святой Анны, и он целовал реликвию.

^mDecretum de libris поп sine censura imprimendis (1501; Reusch, Index, p. 54).

Португалией и Испанией, проведя границу, с севера на юг, в 100 лигах к западу от Азорских островов. В этих документах Христофор Колумб упоминается как достойный человек, он заслуживает похвалы как умелый моряк, прошедший через великие опасности, трудности и испытания, чтобы обнаружить острова и континенты (terras firmas), доселе неведомые. Земли запада, уже открытые и которые лишь предстояло открыть, объявлялись постоянным (in perpetuum) вла­дением Испании и Португалии. Папа торжественно объявлял, что дарует им их из чистой щедрости властью всемогущего Бога, которая была дана ему через святого Петра, как наместник Иисуса Христа на земле⁸³³. Невозможно было вы­сказаться более определенно. Как преемник Петра, Александр считал себя впра­ве распоряжаться Америкой, и его дар имел вечную силу. Это притязание на владение западными землями вполне можно уравнять с выдумкой о даре Кон­стантина Сильвестру из поддельных Исидоровых декреталий⁸³⁴.

Если хоть какой-то булле требовалось подтверждение папской непогрешимо­сти, так именно этой, которая была тесно связана с судьбой великого американ­ского континента, а по сути, с историей мира в целом. Но сказанное в булле от 4 марта было отменено уже год спустя, когда 7 июня 1494 г. был заключен политический договор в Тордесильяс, согласно которому граница пролегла уже в 370 лигах к западу от островов Кабо Верде. Произошедшие после выпуска буллы события начисто опровергли официальный дар верховного понтифика, и сейчас на западном континенте уже ни клочка земли не принадлежит тем королевствам, которым она была навечно дарована папой. Мы не станем здесь мудрствовать о разнице, якобы существующей между доктринальными и дисциплинарными папскими решениями, про которую твердят многие католики, защитники уче­ния о папской непогрешимости. Чтобы опровергнуть эту догму, вполне достаточ­но буллы Александра об Америке и буллы Иннокентия III, упраздняющей Вели­кую хартию вольностей.

Опровергнуть теорию папства как божественного установления и папские притязания на титул наместника Христа вполне можно на основании одних только качеств и деятельности Александра VI, и от этого довода нельзя отмах­нуться с помощью сомнительного толкования слов Господа, обращенных к Пет­ру. Даже если мы забудем о грешных папах IX — X веков, забудем о случае Гонория и о других папах, обвиненных в ереси, забудем о папах-преступниках эпохи Возрождения и обо всех их буллах, грешащих против здравого смысла, таких как булла Иннокентия VIII против колдовства, одного примера Александ­ра достаточно, чтобы опровергнуть эту теорию. Мог ли Бог на 12 лет доверить Свою церковь такому чудовищу? Действительно, католические историки созна­ют связанные с этим трудности, хотя и пытаются найти им объяснение. Карди­нал Гергенротер говорит, что «со смертью Александра христианский мир освобо­дился от великой скверны, но даже в этом случае, сколь бы недостойным ни был

^mDe nostra тега liberalitate... auctoritate omnip. Dei, nobis in beato Petro concessa, а с vicariatus J. Christi, qua fungimur in terris. Буллу см. в Mirbt, pp. 174-176. Также Fiske, Disc, of Am., I. 454-458; II. 581-593.

^Pastor (III. 520) старается опровергнуть обвинение Александра в близорукости, истолковывая слова donamus et assignamus как относящиеся к тем землям, которые Португалия и Испания уже захватили. Однако сама формулировка буллы делает это невозможным, ибо в ней явно сказано, что Испании и Португалии отдаются и те земли, которые еще только будут открыты в будущем, наряду с теми, что уже открыты (omnes insulas et terras firmas inventas et inveni- endas, detectas et detegendas). Буллу от 26 сентября 1493 г., в которой Индия отдается Испа­нии, см. в Davenport, Am. Hist. Rev., 1909, p. 764 sqq.

папа, надо следовать его учениям, и даже в этом папе исполнилось обещание, данное престолу святого Петра (Мф. 23:2,3). Александр VI не предписывал церк­ви ничего, что противоречило бы морали или вере, и никогда не сбивал^ верую­щих с истинного пути дисциплинарными декретами, которые, по большей части, превосходны»⁸³⁵.

Пастор пишет в том же духе⁸³⁶: «Несмотря на поведение Александра, чистота учения церкви осталась в неприкосновенности. Провидение словно давало по­нять, что человек может вредить церкви, но не в его силах уничтожить ее. Как плохое обрамление не уменьшает ценности драгоценного камня, так и грехов­ность священника не может повредить ни отправлению им таинств, ни учениям церкви. Золото остается золотом, держат его в чистых руках или в грязных. Должность папы — выше личностей, занимающих престол. Она не может утра­тить свое достоинство или, наоборот, приобрести его в зависимости от того, дос­тойны или недостойны владеющие ею. Петр сильно согрешил, однако ему была доверена должность верховного пастыря. С этой точки зрения смотрел на ситуа­цию папа Лев Великий, когда говорил, что достоинство святого Петра не теряет­ся, даже если его преемник недостоин {Petri dignitas etiarn in indigno haeredo поп deficit)». И Пастор делает слова Льва девизом своей истории.

Примеры, приводимые в таких рассуждениях, сомнительны. Неважно, дер­жат свинец в чистых руках или в грязных, — он все равно остается свинцом. Мутный камень остается мутным, обрамишь ты его в золото или в олово. Личное мнение Льва Великого не может противостоять человечеству, укрепляющемуся в осознании того, что Глава Церкви не допускает хранения священной истины в руках греховности, и не вверяет пастырское душепопечение людям нечестивым и с нечистыми устами. Папская теория о наследстве святого Петра, даже если бы ей не противоречили никакие исторические свидетельства, не может оправдать Александра VI, подававшего пример предельной греховности. Истинные преем­ники святого Петра наглядно показывают, что «Царствие Божие внутрь их есть». Так может ли последний понтифик XV века служить примером исполне­ния заповедей Всемогущего Бога?⁸³⁷

§55. Юлий II, папа-воитель. 1503 — 1513

Преемник Александра Пий III, племянник Пия II и обладатель большой се­мьи, через месяц после избрания умер от подагры и других болезней. После него избрали Джулиано Ровере, старого соперника Александра, который в качестве

^Hergenrother-Kirsch, II. 987. ""III. 503.

⁸³⁷Пастор в своей длинной оценке (Gesch. der Papste, III. pp. vi, 601 sq., etc.) говорит: «Жизнь этого сластолюбца (Genussmenschen), человека необузданных страстей, во всех отношениях противоречила тем требованиям, которые к нему предъявлялись. Он до самого конца безудер­жно грешил». Ранке пишет (Hist, of the Popes, немецкое издание, I. 32): «Всю свою жизнь Александр наслаждался миром, жил в свое удовольствие, удовлетворял свои страсти и амби­ции». Оценка Грегоровиуса (City of Rome, VII. 525) такова: «В истории Александра невозмо­жно обнаружить никаких принципов, кроме презренного желания любой ценой возвеличить своих детей. Этому плачевному непотизму и накопительству он приносил в жертву собствен­ную совесть, счастье народов, существование Италии и благо церкви». Епископ Creighton (IV. 43-49) уделяет центральное внимание политическому опыту Александра, его решительности и обходительности манер, но начисто игнорирует его аморальность и святотатство по отноше­нию к своей должности и к себе. Похоже, на него повлиял Роскоу, приписывающий Алексан­дру «много великих качеств» (I. 195).

кардинала играл выдающуюся роль более 30 лет. Он оказался самым способным и энергичным понтификом со времен Иннокентия III и Григория IX в XIII веке.

После смерти Александра Чезаре Борджиа попытался взять ситуацию под контроль. Позже он говорил Макиавелли, что предвидел любое происшествие, кроме одновременной болезни его самого и своего отца⁸³⁸. В Риме царило смяте­ние, но Чезаре, несмотря на поддержку послов Франции, Германии, Венеции и Испании, пришлось покинуть город, в который вновь вернулись семьи Орсини и Колонна, оскорбленные Александром.

Избрание Джулиано Ровере, который принял имя Юлия II, состоялось 31 октября 1503 г., после того как он прибег к подкупу. Испанские кардиналы, числом 11, до тех пор находившиеся под влиянием Чезаре, отдали ему свои голоса при условии, что Чезаре будет признан гонфалоньером церкви. Верный папский церемониймейстер, «Дневник» которого мы так часто упоминали, был назначен епископом Орты, но умер два года спустя. Юлий родился в Савоне, в небогатой семье, и был назначен в священную коллегию своим дядей Сик- стом IV. Он только что вернулся в Рим после 10 лет изгнания. Получив доход от многочисленных епископств и других должностей, он стал богатейшим из кар­диналов. Хотя новый понтифик не отличался особым благочестием, его понтифи­кат оказался облегчением в сравнении с грубыми преступлениями и домашними скандалами эры Александра. Действительно, у него было трое дочерей, одна из которых, Фелиция, вышла за члена семьи Орсини в 1506 г., получив в приданое 15 тыс. дукатов. Но свадьба не праздновалась в Ватикане, и дети понтифика не присутствовали постоянно в его дворце. Юлий позаботился и о своих племянни­ках. Двое из них вошли в священную коллегию 29 ноября 1503 г., а позже еще двое были удостоены этой чести. Назначив кардиналом испанского ученого Хи- менеса, Юлий заслужил похвалу своего собственного века и последующих. Он был прирожденным правителем. Внешность у него была достойная и внушитель­ная, взгляд ясный и пронизывающий. Голова у него была седой, а ум — пылким, как у юноши. Он двигался быстро, даже порывисто, и был отважен до дерзости! Поражения, которые смутили бы даже самых смелых, только увеличивали ре­шимость Юлия. Иногда он был резок в выражениях, но это можно оправдать тем, что резкие речи были приняты в то время. Как кардинал, он проявил себя скорее дипломатом, чем святым, а как папа — скорее воином, чем священником. Когда Микеланджело, которому велели отлить бронзовую статую папы, стал изо­бражать Юлия с поднятой правой рукой, папа спросил: «Что же ты вложишь в левую?» «Возможно, книгу», - отвечал художник. «Нет, пусть это будет меч, ибо я не ученый», — сказал папа. Весьма характерный эпизод⁸³⁹.

Понтификат Юлия сразу же принес мир и уверенность священной коллегии и Риму. Если Юлий и не сдержал обещание в течение двух лет созвать собор согласно принятому конклавом протоколу, его можно простить, так как перед ним стояла серьезная задача по укреплению политической власти папского пре­стола. Это была главная задача его понтификата. Он заслуживает титул основа­теля церковного государства, которое, с незначительными изменениями, владело своей территорией до 1870 г. Добиваясь этого, он посвятил себя освобождению Италии от иноземных захватчиков. На его пути стояли три врага: Чезаре с дес-

^mThe Prince, ch. VII.

⁸³⁹Статую поставили перед Сан-Петронио в Болонье. И в левой руке он держал не книгу и не меч, а ключи. Pastor (III. 569) пишет: In einer derartigen, Persdnlichkeit lag mehr Stoff zu einem Konige und Feldherrn als zu einem Priester.

потами итальянских городов, французы, которые проникли в Милан и Геную, и испанцы, удерживавшие Неаполь и Сицилию. Предпринимавшиеся им попытки освободить Италию для итальянцев создали ему репутацию итальянского патри­ота. Его понтификат, как и понтификат Иннокентия III, завершился общецер­ковным собором.

Чезаре Борджиа вернулся в Рим, был признан гонфалоньером и получил апартаменты в Ватикане. Юлий был в дружественных отношениях с этим кня­зем во Франции, способствовал его браку, и Чезаре писал, что нашел в лице Юлия второго отца. Но теперь, когда Александр умер, Чезаре был подобен кораб­лю без руля. Он был выскочкой, а Юлий обладал властью и преследовал далеко идущие планы. Сотрудничество между ними было невозможно. Один был ковар­ным и лицемерным, другой — искренним и резким. Вторжение Венеции в Рома- нью одновременно привело к падению Чезаре и к полному восстановлению вла­сти папы над регионом. Для Чезаре наступили тяжелые времена. Он не мог надеяться на поддержку. У него больше не было власти. Юлий потребовал ключи от городов Романьи, говоря, что эта мера необходима для удаления оттуда Вене­ции. Чезаре уступил и удалился в Остию, замышляя отомстить. Он был схвачен, возвращен в Рим и заключен в замке Св. Ангела, в котором когда-то творил свои мрачные преступления. Он был вынужден отказаться от богатства, полученного после смерти отца, отдать Форли и другие города. Тогда его отпустили на все четыре стороны. Он принял протекцию испанского капитана Гонсальво де Кор­дова, но по прибытии в Неаполь испанец, с неописуемым коварством, схватил обманутого и отправил его в Испанию в августе 1504 г. Два года он был там узником, потом бежал и прибыл ко двору своего шурина, короля Наваррского. Он был убит при осаде Вианы в 1507 г., в возрасте 31 года. Так закончилась карьера человека, который некогда держал в страхе Рим, которого Ранке назы­вает «виртуозом преступления», а Макиавелли выдает за образец гражданского правителя. Этот автор встречался с Чезаре после возвышения Юлия и говорит в своем «Государе»⁸⁴⁰: «Мне кажется уместным предложить Чезаре Борджиа в ка­честве примера для всех, кто с помощью фортуны и чужого оружия достиг поло­жения правителя. Ибо он обладал великим умом и великими амбициями и не мог править иначе». Чезаре же отвечал теоретику: «Я никого не ограбил. Я здесь, чтобы играть роль тирана и покончить с тиранами». Если стремление к власти с помощью заговоров и убийств достойно восхищения, если подавление индивиду­альной свободы — справедливая задача правления, тогда мы можем смотреть на идеал Макиавелли без осуждения. Есть что-то патетическое в том, что этот бес­человечный брат до конца был любим своей сестрой, Лукрецией. Она просила освободить его из заключения в Испании; сохранилось письмо Чезаре к ней, в котором он извещает о своем побеге. Прослышав о его смерти, Лукреция посла­ла слугу Туллио в Наварру выяснить, правда ли это, и долго молилась о своем

^«Государь» {в одном из переводов — «Князь»}, написанный в 1515 г., был посвящен племян­нику Льва X Лоренцо Медичи, поскольку он в то время должен был получить в подчинение большой кусок итальянской территории. См. Villari: Machiavelli, III. 372-424. Также Louis Dyer: Machiavelli and the Modern State, Boston, 1904. Петр Франциск Юстул из Сполето воспел Чезаре Борджиа в 12 стихотворениях на латинском языке. Юпитер собирался уничто­жить мир за его греховность, но понял, что в мире есть один превосходный молодой человек, Чезаре, и послал Меркурия призвать его взяться за оружие ради спасения мира (Engl. Hist. Rev., Jan., 1902, pp. 15-20).

брате. Возможно, этот прекрасный пример сестринской любви означает, что от природы Чезаре обладал какими-то положительными качествами.

Юлий активно устранял и другие недостатки правления Александра, восста­навливая справедливость. Он вернул Сермонету герцогам Гаэтани. Документ, осуждающий Александра, гласил: «Наш предшественник, желая обогатить соб­ственных родственников и не стремясь к справедливости, обманом и ложью ста­рался лишить Гаэтани их имущества». С решимостью и твердостью Юлий объя­вил о намерении провозгласить свою законную власть над Папской областью. В сопровождении девяти кардиналов он покинул Рим во главе отряда из 500 чело­век и отправился провозглашать эту весть. Перуджа быстро согласилась с ним. С помощью французов папа вошел в Болонью, которую подверг интердикту. По возвращении в Рим его приветствовали как победителя. Победоносные войска прошли под триумфальными арками (среди которых была воспроизведена и арка Константина), возведенными на площади перед собором Св. Петра. В сопровож­дении 28 членов священной коллегии Юлий вознес Богу торжественную благо­дарность в соборе⁸⁴².

Следующей надо было подчинить Венецию. Папа через послания и легатов тщетно уговаривал дожа отдать Римини, Фаэнцу, Форли и другие части Рома- ньи, попавшие тому в руки. В марте 1508 г. он присоединился к Камбрейской лиге, прочими участниками которого были Людовик XII и император Максими­лиан, а позже — Фердинанд Испанский. Это было хладнокровное соглашение о дележе имущества Венеции. Стороны договорились также выступить войной против турок. Франция сохранила за собой Милан, ей отдали Кремону и Бре- шию. Максимилиану должны были достаться Верона, Падуя и Аквилея. Неапо­лю^ — венецианские территории в Южной Италии. Венгрии — Далмация. Са­войе — Кипр. Апостольскому престолу — утраченные им земли. Это был грабеж несмотря на то, что в нем участвовал папа. Юлий, обещавший, помимо силы оружия, воспользоваться своими правами священника, вел себя безжалостно и подверг республику интердикту 27 апреля 1509 г. Венеция тщетно взывала к Богу и просила о созыве общецерковного собора, но за ней накопилось достаточно грехов, чтобы ее подвергли такому суровому обращению. Она была вынуждена отдать Римини, Фаэнцу и Равенну и испила чашу унижения до дна. Венеция отказалась от права назначать епископов, распределять бенефиции и взимать налоги с клира без согласия папы. Ей пришлось открыть Адриатику для общей торговли. Ее послы, явившиеся в Рим для публичного извинения за прегреше­ния гордого государства, были вынуждены простоять на коленях в течение бого­служения, проводившегося вне стен Св. Петра и продолжавшегося час. При ка­ждом стихе из Miserere папа и 12 кардиналов прикасались к ним золотыми жезлами. После окончания службы двери собора открыли, и было объявлено о прощении. Когда Венеция в следующий раз попала под папское проклятие, таких мер уже оказалось недостаточно.

Затем Юлий выступил против французов, вероломно вторгшихся в Северную Италию и претендовавших на господство над нею. Прошли те времена, когда папа, кардинал Джулиано Ровере, сопровождал французскую армию Карла VIII.

"^Экспедицию описывают де Грасси, новый церемониймейстер папского дворца, ее сопровож­давший, а также Эгидий из Витербо.

Простив Венецию, папа покинул Камбрейскую лигу. Сделав Венецию своей со­юзницей, он надеялся подчинить священному престолу Феррару. Герцогство процветало при поддержке Франции.

Юлий совершил важный ход, обеспечив себе помощь швейцарцев, которые сражались под знаменами Франции. Этим закаленным горцам, которым сейчас выгодно принимать туристов со всего мира, тогда было выгодно продавать свои услуги наемников. С помощью их могущественного земляка, епископа Шиннера из Ситтена, позже сделанного кардиналом, папа нанял на пять лет 6000 швей­царских воинов. Города, пославшие их, получали по 13 тыс. гульденов в год, каждый воин — по 6 франков в месяц, а офицеры — вдвое большую сумму. Капеллан швейцарских войск Цвингли трижды был в Риме, чего, как патриот, позже весьма стыдился. Потомки этих швейцарских наемников защищали Лю­довика XVI. Об их героизме напоминает лев Торвальдсена, высеченный из скалы в Люцерне. Швейцарские гвардейцы в желтой форме по сей день патрулируют подходы к Ватикану и его залы.

Французский король Людовик XII (1498 — 1515) попытался противостоять Юлию, подкрепив силу оружия весом религиозной ассамблеи. По его настоянию французские епископы собрались в Туре в сентябре 1510 г. и объявили, что папа отказался от ключей святого Петра, которыми пользовались его предшественни­ки, и схватил меч Павла. Они заявили, что князья имеют право сопротивляться, в том числе не подчиняться и вторгнуться на папскую территорию. Как и во время Филиппа Красивого, так и теперь было запрещено переводить деньги из Франции в Рим, и 9 кардиналов объявили о созыве собора в Пизе 1 сентября 1511 г. Турский собор объявил Юлия «новым Голиафом», а Людовик велел отче­канить монету с девизом: «Сотру имя Вавилона» (perdam Babylonis потеп). Кальвин в год своей смерти послал одну из таких монет Рене, герцогине Ферра­ры, в письме от 8 января 1564 г. и заявил, что это лучший подарок, который он в состоянии сделать ей. Рене была дочерью Людовика ХН. Юлий отлучил от церкви Альфонсо, герцога Феррары, как сына беззакония и корень погибели. Таким обра­зом, мы видим, как верховный священник христианского мира и наихристианней­ший король, первый сын церкви, вновь вступили в конфликт друг с другом.

В начале кампании Юлий слег от болезни, которая казалась смертельной, но, к изумлению двора, вдруг поднялся на ноги и посреди зимы, в январе 1511 г., отправился в лагерь папских войск. Его готовность действовать была разительно непохожа на политику выжидания Людовика, который тратил время на написа­ние писем и созыв церковных собраний, вместо того чтобы выступить в поход. С этого момента и до смерти папа носил бороду, и с нею он представлен на знаме­нитом портрете Рафаэля. Выпал снег, но Юлий подавал всем пример того, как надо сносить походные трудности. Чтобы довершить поражение французов, в октябре 1511 г. он собрал Священную Лигу, в которую вошли также Испания и Венеция. Позже к этим союзникам присоединились Максимилиан и Генрих VIII Английский. Генриху была вручена Золотая Роза. Поступок Генриха был пер­вым решительным вмешательством Англии в дела общеевропейской политики.

Тем временем французы заседали на Пизанском соборе. Папа предусмотри­тельно противопоставил его влиянию собор, заседающий в Латеранском дворце. Христианский мир раскололся между двумя враждебными церковными собора­ми и двумя противоборствующими армиями. Армии столкнулись у стен древнего имперского города Равенны. Племянник французского короля, военачальник французов Гастон де Фуа, которому было всего 24 года, оказался, несмотря на юность, одним из лучших полководцев своей эпохи. Болонья пала под его нати­ском, Равенне тоже пришлось уступить после кровавого сражения. Французская армия насчитывала 25 тыс. человек, армия Лиги — 20 тыс. Во французском ла­гере был французский легат кардинал Сансеверино. Верхом и в стальных доспе­хах он возвышался над шеренгами воинов. В рядах армии союзников присутст­вовали папский легат кардинал де Медичи, одетый в белое, и Джулио Медичи (позже — Климент VII). Битва произошла в день Пасхи 1512 г. Гастон де Фуа, оказавшийся на земле при падении лошади, был убит опытными испанскими воинами, которых тренировал Гонсальво. Победителя, боевым кличем которого был призыв: «Пусть те, кто любит меня, следуют за мной!», — внесли в город в гробу. Римини, Форли и другие города Романьи открыли свои ворота французам. Кардинал Медичи попал к ним в руки.

Казалось, дело папы безнадежно проиграно, но Юлий был выше поражения. Говорят, он даже воскликнул: «Я ставлю 100 тыс. дукатов и свой венец на то, что изгоню французов из Италии». Победа при Равенне оказалась новой Каноссой. Свирепые швейцарцы, число которых кардинал Шиннер увеличил до 18 тыс., продолжили борьбу вместе с венецианцами, а в результате варвары, как Юлий называл французов, были вынуждены отказаться от завоеванного, сдать Милан и постепенно отойти за Альпы. Парма и Пьяченца, из дара Матильды, отошли в руки Юлия, равно как и Редджио. Победа пышно праздновалась в Риме. В замке Св. Ангела стреляли из пушек, во всех церквях служили благодарственные мо­лебны. Папа признал заслуги швейцарцев, подарив им два больших знамени и постоянный титул защитников апостольского престола (auxiliatores sedis aposto- licae). Так завершилась эта примечательная кампания.

Юлий приобрел у императора Сиену за 30 тыс. дукатов и, с помощью опыт­ных швейцарских войск, взял Флоренцию и вернул к власти Медичи. В декабре 1513 г. Максимилиан, какое-то время вынашивавший чудовищную идею соче­тать свой императорский сан с должностью верховного понтифика, объявил, что поддерживает Латеранский собор, и папа согласился воспользоваться всеми дос­тупными ему духовными мерами для полного унижения Венеции. Однако даль­нейшему исполнению планов помешала смерть папы. В последние часы своей жизни, говоря с кардиналом Гримани, он ударил тростью об пол и воскликнул: «Если Бог позволит мне жить, я освобожу неаполитанцев от ига испанцев и избавлю от них страну».

Пизанский собор открылся 1 сентября 1511 г. в присутствии всего двух архи­епископов и 14 епископов. Кардиналов было всего шесть: Карвайал, Брисонне, При, д'Альбре, Сансеверино и Борджиа. Университеты Парижа, Тулузы и Пуа- тье были представлены их докторами. После трех заседаний собор перебрался в Милан. Победа при Равенне внушила ему некоторую уверенность. А когда фран­цузы потерпели поражение, он вновь перебрался, на этот раз в Асти, в Пьемонте, где состоялось девятое заседание, после чего он был перенесен в Лион, а там распущен⁸⁴⁹. Гергенротер, Пастор и другие католические историки называют этот собор «соборишком» (conciliabulum), как писал Юлий в своих буллах⁸⁵⁰. Среди его актов было осуждение синода, проводимого Юлием в Латеранском дворце. Делегаты даже дерзко призвали папу предстать перед собором и объяви­ли его лишенным всякой духовной и светской власти. Синод также подтвердил постановления пятого заседания собора в Констанце, согласно которым общецер­ковный собор имел больше власти, чем папа.

Совсем иначе обстояли дела на Пятом Латеранском — последнем общецерков­ном соборе средних веков и восемнадцатом в списке вселенских соборов, приня­том Римской церковью. Он продолжался почти пять лет и закончился как раз накануне момента, когда к двери церкви в Виттенберге были приколочены 95 тезисов. Этот собор примечателен главным образом тем, что он ничего не решил. Единственным из его заявлений, имевшим более чем временный интерес, было подтверждение теории Бонифация о высшей власти Римского понтифика над всеми государствами и частными лицами.

Призывая к созыву синода, Юлий объявил кардиналов, принявших участие в Пизанском соборе, схизматиками и сынами тьмы⁸⁵¹. По весу и количеству участников Пятый Латеранский собор не мог сравниться с собором в Констанце. На первом заседании, 16 мая 1512 г., было 16 кардиналов, 12 патриархов, 10 архиепископов, 70 епископов и 3 генерала орденов. Вступительную речь произ­нес Эгидий из Витербо, генерал августинского ордена. Он поговорил о недавних героических победах Юлия и восславил оружие света, которое находится в рас­поряжении собора, — благочестие, молитвы, обеты и наперсник веры. Собор дол­жен был посвятить свои силы примирению христианских князей, чтобы армии христианского мира могли выступить против Мухаммеда, заклятого врага Хри­ста. Затем собор объявил участников Пизанского собора схизматиками и подверг Францию интердикту. Юлий, выслушавший это красноречивое обращение, при­сутствовал на 4 заседаниях.

На втором заседании Гаэтан долго рассуждал о любимой папской теории двух мечей.

На четвертом заседании венецианец Марчелло произнес в честь Юлия восхва­ление, равное которому по лести трудно найти в истории хвалебных речей. Ора­тор утверждал, что Юлию пришлось терпеть невыносимый холод, проводить но­чи без сна, страдать от болезни ради интересов церкви, но он изгнал французов

⁸⁴⁹Hefele-Hergenrother, VIII. 520.

⁸⁵⁰См. Mansi, XXXII. 570.

⁸⁶¹В связи с Пизанским собором широко развернулись памфлетисты. Среди авторов, выступав­ших на стороне папы, был Томас де Вио Гаэта, генерал доминиканского ордена и позже про­славившийся как кардинал Гаэтан, который вел диспуты с Лютером. Людовик XII приказал сжечь его трактаты. Гаэтан заявлял, что собор не может считаться общецерковным, если его не поддерживает папа. О литературной перепалке рассказывается в Hefele-Hergenrother, VIII. 470-480.

из Италии, удостоившись великого триумфа. Юлий — это наставник, пастырь, врач, правитель, администратор — словом, Бог на земле⁸⁵².

После пятого заседания, во время которого папа был при смерти, зачитали буллу, в которой строго осуждалась симония во время выборов папы. Остальные заседания собора проходили уже при преемнике Юлия.

Юлию не было 70, когда он умер. Ни один из его современников не пережил столько волнующих моментов. На смертном одре он позвал Пари де Грасси, своего церемониймейстера, и напомнил ему, с каким неуважением на его памяти обращались с телами покойных пап. Некоторых из них оставили нагими, что не подобало делать. Он заставил пообещать, что о его теле позаботятся как следует и обеспечат ему достойное погребение⁸⁵³. Послали за кардиналами. Умирающий понтифик сначала обратился к ним по-латински и призвал избегать симонии на приближающихся выборах, а также напомнил, что они, а не собор, должны избрать ему преемника. Он простил кардиналов-схизматиков, но исключил их из конклава, который должен был собраться после его смерти. Затем, словно для того, чтобы подчеркнуть свое происхождение, он перешел на итальянский — дрося кардиналов подтвердить права его племянника, герцога Урбино, на обла­дание Пезаро и прощаясь с ними. Ему дали последнее лекарство, жидкое золото, но оно не принесло пользы. Он умер 20 февраля 1513 г.⁸⁵⁴

Смерть Юлия была воспринята народом совершенно иначе, чем смерть Алек­сандра VI. Город был полон скорби. Покойного понтифика считали патриотом. То, что он сделал для восстановления гражданского порядка в Риме и ради его славы, искупало его недостатки как священника Божьего⁸⁵⁵.

⁸⁴²Ти pastor, tu medicus, tu gubernator, tu cultor, tu denique alter Deus in terris (Mansi, XXXII. 761). Hefele-Hergenrother (VII. 528-531) говорит, что выражение «Бог на земле» использова­лось и раньше, Григорием И, и является не более чем риторическим украшением. См. также Pastor, III. 725.

Де Грасси сообщает, что о смертельной болезни папы ходили разные слухи. Говорили, что он умирает от галльской болезни и что желудок его не выдержал избыточного чревоугодия. Он рассказывает также, что великое множество людей приходило посмотреть на тело папы и поцеловать его ноги (Dollinger, III. 432).

""После смерти понтифика появилась сатира Julius exclusus, в которой папа описывался как явившийся к вратам рая с великим грохотом и шумом. Петр заявил, что такой храбрый человек, у которого была такая большая армия и много золота, который так много построил, должен построить и свой собственный рай. В то же время апостол напомнил ему, что фунда­мент должен быть прочным, чтобы он мог выдержать атаки дьявола. Юлий в ответ высоко­мерно заявил: он дает Петру три недели на то, чтобы тот открыл ему небесные врата. Если Петр откажется, он начнет осаду рая с армией в 60 тыс. человек. Этот памфлет напоминает мне историю, которую доктор Филип Шафф рассказывал о Григории XVI (с которым он од­нажды встречался, будучи молодым выпускником Берлинского университета). Григорий был знаменит среди римлян как знаток вин, и римляне рассказывали, что после смерти Григорий подошел к вратам рая, достал свои ключи и попытался открыть запор, но ключи не подходи­ли. На шум выглянул Петр и, посмотрев на связку ключей, сказал своему наместнику, что тот по ошибке взял ключи от винного погреба, так что пускай он вернется в свой дворец и возьмет нужные ключи.

""Гвиччардини говорит, что Юлий был священником только номинально. В письме, отправлен­ном из Рима 24 февраля 1513 г., которое цитирует Brosch (р. 363), есть слова: Hie pontifex nos omnes, omnem Italiam a Barbarorum et Gallorum manibus eripuit, — которые Эгидий и Марчелло использовали до Латеранского собора. См. также Пари де Грасси в Dollinger (р. 482). Pastor (III. 732) и Hergenrother (Conciliengesch., VIII. 535) оправдывают внимание Юлия к войне на том основании, что он сражался за правое дело и за владения, которые принадлежали папам с VIII века. Право папы защищать Папскую область неразрывно связано с самим суще­ствованием Папской области. Даже святой Лев IX бывал на войне, говорит Pastor (р. 741).

Ватикану было полезно избавиться от семейных скандалов, от которых он столько времени страдал. Если смотреть на происшедшее с мирской точки зре­ния, то Юлий возвысил папский престол до положения, равного национальным тронам Европы. Под натиском Лютера папство могло бы разрушиться, если бы Юлий не восстановил его прочность силой оружия. Но Юлий II не имел никакого намерения проводить религиозные реформы, которых требовало время и кото­рые начал Лютер. Неизвестно, какие меры мог бы принять этот папа, сильный волей и уверенный в исполнении своих планов, если бы движение на Севере началось в его время. Именно в его понтификат монах из Эрфурта в первый и последний раз ступал по улицам Рима. Как раз когда Лютер на коленях подни­мался на scala santa и обходил церкви, прося, чтобы его родители попали в чистилище и он мог помолиться за них, Юлий договаривался о великолепной тиаре с драгоценными камнями стоимостью 200 тыс. дукатов, которую он впер­вые надел на годовщину своей коронации в 1511 г. Однако эти два человека, оба скромного происхождения, лучше соответствовали друг другу, чем Лютер и пре­емник Юлия, Медичи, выросший в роскоши⁸⁵⁶.

При Юлии папские финансы процветали. Хотя на кампании приходилось тра­тить много денег, он оставил после себя наследство в 400 тыс. дукатов. Часть этого фонда была собрана за счет продажи индульгенций. Юлий превратил в предмет торговли прощение грехов, предлагая получить его на выбор — или немедленно, или в чистилище⁸⁵⁷.

Юлий отличился также как покровитель искусства и культуры. Кому еще удалось собрать вместе три таких таланта, как Браманте, Микеланджело и Рафа­эля! Его портрет в галерее Питти, во Флоренции, — важный объект исследова­ния для тех, кто пытается найти в линиях и красках Рафаэля секрет власти понтифика⁸⁵⁸. Художник представил Юлия как бородатого старика, который ле­вой рукой схватился за подлокотник своего кресла. На пальцах у него кольца с драгоценными камнями. Лоб высокий, губы решительно сжаты, во взгляде вид­ны усталость, решимость и властная энергия.

Юлий также занимает определенное место в истории Америки. В 1504 г. он учредил архиепископат и два епископата в Испаньоле, то есть на Гаити. Прела­ты, которым были вверены эти диоцезы, так никогда и не побывали за морем. Семь лет спустя, в 1511 г., он отменил это решение и учредил епархии Сан-До- минго и Консепсьон де ла Вега на острове Гаити и епархию Сан-Хуан в Порто-Ри- ко. Все три были отданы под надзор главе Севильской митрополии.

§56. Лев X. 1513 — 1521

Преемником воинственного Юлия II на престоле понтифика стал сладостраст­ный Лев X. Прелата, обладавшего железной волей и ясным умом, сменил чело­век непостоянный и любящий наслаждения. Лев любил жить в свое удовольст­вие и был лишен возвышенных целей. Его эпикурейское отношение к высшей

⁸⁵⁶См. Ranke, Hist, of the Popes, I. 35.

⁸⁵⁷Pastor (III. 575) осуждает Юлия за это: tadelnswerth erscheint dass das Ablassgeschaft vielfach zu einer Finanzoperation wurde.

⁸⁵⁸Набросок к этому портрету хранится во дворце Корсини во Флоренции. В 1889 г. я встретил во Флоренции тюбингенского профессора Вейцсакера, который стоял перед портретом Юлия и изучал его. Я был у него в гостях до того, как он отправился в путешествие, и он сказал мне, что полон предвосхищения от поездки в Италию, так как сможет там изучить портрет одного из самых сильных (thatkraftig) пап.

должности христианского мира выражено в письме, которое он вскоре после избрания послал своему брату Джулиано. Он говорит в нем: «Будем наслаждать­ся папством, ибо его дал нам Бог»⁸⁵⁹. Понтификат последнего папы Средневеко­вья вполне соответствовал его мирской философии. Лев хотел хорошо проводить время. Мысли о духовной миссии его не посещали. В Ватикане не предпринима­лось никаких попыток защищать интересы истинной веры.

Джованни де Медичи, второй сын Лоренцо Великолепного, родился во Фло­ренции 11 декабря 1475 г. и получил от жизни все, что ему причиталось. Его семья занимала выдающееся положение, была богата, у него были прекрасные учителя, такие как Полициано. В возрасте 7 лет он принял тонзуру и сразу же, еще будучи ребенком, стал продвигаться по церковной лестнице. Людовик XI Француз­ский подарил ему аббатство Фонте Дольче, а в 8 лет он уже претендовал на сан архиепископа Экса, хотя эта номинация не была подтверждена. В каждой из кафедральных церквей Тосканы у него была должность каноника. Всего у него было 27 должностей, в том числе аббата Монте Кассино и папского нотария⁸⁶⁰.

Ему были уготованы высшие церковные посты, и 9 марта 1489 г., еще не достигнув 14 лет, он стал кардиналом-диаконом при Иннокентии VIII. Три года спустя, 8 марта 1492 г., Джованни был формально посвящен в свой сан в Риме. Письмо, которое Лоренцо написал ему в связи с этим событием, полно нежных отеческих советов и предусмотрительных замечаний опытного человека. Оно принадлежит к той же категории, что и письма лорда Честерфилда к его сыну. Лоренцо напоминал Джованни, что его назначение на высокую церковную дол­жность — замечательная удача, но еще замечательнее то, что он оказался не только младшим в коллегии кардиналов, но и первым кардиналом, получившим должность в столь юном возрасте. Можно даже простить Лоренцо ту гордость, с которой он говорит, что это — высшая честь, когда-либо оказанная дому Меди­чи. Он предупреждал сына, что Рим полон всяческой скверны, и призывал его жить добродетельно, избегать хвастовства, вставать рано — хотя как раз этому совету сын никогда не следовал — и пользоваться возможностью послужить сво­ему родного городу. Лоренцо умер несколько месяцев спустя⁸⁶¹. Молодой прелат был назначен папским легатом в Тоскане и жил в своем родном городе.

Когда умер Юлий, Джованни де Медичи было только 37 лет. В Рим его несли на носилках — из-за язвы, которую ему оперировали, когда собирался конклав. Джованни принадлежал к младшей партии. Благодаря любезным манерам у него было много друзей и не было врагов. Похоже, его избрали без особых усилий с его стороны. Правнук банкира Козимо выбрал имя Льва X. Он был рукоположен на священство 17 марта 1513 г. и на епископство 19 марта. Римляне бурно выра­зили свое согласие с избранием. На праздник в честь интронизации было потра­чено 100 тыс., а может быть, и 150 тыс. дукатов, взятых из накоплений расчет­ливого Юлия.

""Эти слова подтверждает посол того времени Марино Джорджи, свидетельство которого мы не можем отвергнуть. Свидетельствует о подобном и биограф Льва (в Cod. Vat., 3920), которого цитирует Dollinger (Papstthum, p. 484): volo ut pontificatu isto quarn maxime perfruamur. Pastor (IV. 353) старается опровергнуть свидетельства о том, что Лев так говорил, однако соглаша­ется, что любовь к удовольствиям была его главной и неутолимой страстью (eine unersattliche Vergiigungssucht, etc.). Hefele-Knopfler (Kirchengesch., p. 488) говорят в том же духе: Des neuen Papstes vorziiglichstes Streben gait heiterem Lebensgenuss, etc.

"°Cm. Vaughan, p. 13 sq.

⁸⁸¹ Это знаменитое письмо приводится в Roscoe, Bohn ed., pp. 285-288, и Vaughan, p. 23 sqq.

В шествии участвовало 250 аббатов, епископов и архиепископов. Альфонсо д'Эсте, отлученный Юлием II, вел белого коня папы — того самого, на котором Юлий год назад ездил в Равенне. На зданиях и арках, украшавших улицы, бок о бок стояли статуи Козьмы и Дамиана, покровителей дома Медичи, и олимпий­ских богов и нимф. На одной из арок, на Пьяцца ди Парионе, были представлены Персей, Аполлон, Моисей и Меркурий, персонажи из священной и мифологиче­ской истории вперемешку — подобно тому как во дворце Александра Севера в III веке стояли бюсты Авраама и Орфея. Епископ (позже — кардинал) Андреа делла Балле поместил на своей арке исключительно древние божества — Аполлона, Вакха, Меркурия, Геркулеса и Венеру вместе с фавнами и Ганимедом. Антонио из Сан-Марино, ювелир, украсил свой дом мраморной статуей Венеры, под кото­рой было написано: «Сначала правил Марс, потом Паллада, Венера же будет править вечно»⁸⁶².

Как правитель, Лев не отличался дерзостью и силой своего предшественника. Он усвоил политику оппортунизма и был непостоянен в отношениях как с союз­никами, так и с врагами. Он всегда был готов примкнуть к побеждающей сторо­не. Чтобы сопротивляться притязаниям французов на Северную Италию, в Мех- лине 5 апреля 1513 г. он вступил в союз с Максимилианом, Генрихом VIII и Фердинандом Испанским. К его удовольствию, французы были разбиты Генри­хом VIII при Спурсе, потом они снова были изгнаны из Италии благодаря храбрости швейцарцев у Новары 6 июня. Людовик легко уступил папскому пред­ложению мира и признал авторитет Латеранского собора. Смещенные кардина­лы Карвайал и Сансеверино, активно участвовавшие в Пизанском соборе, подпи­сали унизительное признание и были возвращены в коллегию. Лев сказал им, что они подобны овцам из Писания, которые заблудились, а теперь найдены. В тайном соглашении, заключенном понтификом и королем Людовиком, к которо­му позже присоединился Генрих VIII, французскому королю обещалась в жены Мария Тюдор, младшая сестра Генриха, и признавались его права на Северную Италию. Но пока продолжались эти переговоры, Лев тайно пытался поссорить Венецию с Францией и расстроить планы французов по повторной оккупации Милана. Людовик внезапно умер 1 января 1515 г. в возрасте 52 лет, за три месяца до свадьбы с шестнадцатилетней Марией.

В том же месяце Лев договорился с Максимилианом и Испанией о том, что Джулиано де Медичи, брат папы, получит Парму, Пьяченцу и Редджио. Лев купил у императора Модену за 40 тыс. дукатов и ежемесячно посылал 60 тыс. дукатов для поддержки армий своих тайных союзников.

В то же самое время папа вел переговоры с Венецией, чтобы изгнать своих испанских союзников из Италии.

⁸⁶²См. Schulte, р. 198 sq., и Reumont, III, part II, p. 67. Перед домом банкира Агостино Киджи стояли фигуры Аполлона и Меркурия и два маленьких мавра с надписью: Olim habuit Cypria sua tempora, tempora Mavors Olim habuit, sua nunc tempora Pallas habet. («Были свои времена у богини с Кипра и у Марса, А сейчас царит Минерва»),

Дата добавления: 2015-09-06