Мороз Иван Константинович

Опубликовано 05 октября 2012 года

Я родился 6 марта 1922 года рождения, в Днепропетровской области село Большая Костромка, это примерно посередине между Днепропетровском и Херсоном. После окончания семилетки приехал в Херсон, где поступил в техникум сельскохозяйственного машиностроения. Два года проучился, а потом началась война – сперва наши войска освободили Бессарабию, потом началась Финская война.

Страна перед войной уже шумела, из техникума многих направили в военные училища и я вернулся домой. Отец мой увидел, что я без дела, и отправил меня в 10-й класс. Я 2 месяца проучился, из Кривого Рога приехали инструктора, набирали в аэроклуб. Из Костромки мы вдвоем с другом в него пуступили и в мае 1941 года окончили его. После окончания клуба мы направились в Чугуевскую школу, я поступил, а мой друг не прошел, воспаление среднего уха..

25 мая мы приехали в Чугуев, а 22 июня началась война. Сразу посты, наблюдения. Немец на Харьков летал, нам было видно, как сбивали их. Как попадет снаряд, так… А примерно через два месяца после начала войны вся школы была эвакуирована. Мы пешком прошли от Чугуева до воронежского Калача, где нас погрузили на эшелон, и через Ростов, Махачкала, Баку, Красноводск привезли в Чимкент. В Чимкенте я, сначала, обучался на И-15, а потом на ЛаГГ-3. В конце 1942 года меня направили на фронт.

Меня направили в 721-й истребительный полк 15-й воздушной армии, но весной 1943 года армия была потрепана и отведена на переформирование, а на смену ей из-под Сталинграда пришла 16-я воздушная армия. Наша дивизия вошла в состав 16-й воздушной армии и в ее составе участвовала в Курской битве.

Первоначально у нас в полку были ЛаГГ-3, а когда нас передали в 16-ю армию, нам дали Ла-5. Наш полк был направлен в Данково и вот там мы, наверное, месяц переучивались.

В основном наш 721-й полк выполнял какие задачи? Наша первая и вторая эскадрильи на сопровождение штурмовиков. Третья эскадрилья – разведка. И вот до самого конца войны так мы и работали. У меня из 210 боевых вылетов, 115 на сопровождение штурмовиков, 30 – на сопровождение бомбардировщиков, 30 – на прикрытие войск, свободная охота.

Ведущим у меня Александр Сергеевич Кобисской был. Полвойны я с ним пролетал, а вторую половину уже сам ведущим был.

Помню первые боевые вылеты. Кобисской водил нас на облет фронта, на высоте 2000. Он командиром звена был, но водил эскадрилью за комэска. Комэском у нас Окунев был, он был ранен и не все осколки удалили, так что он часто лежал в госпитале, как рана забеспокоит. Он мало летал, и вся тяжесть была на Кобисском.

В первом вылете, я помню, шарахался от зениток. Рядом снаряд взорвался, а в воздухе сложно понять – 100 или 200 метров и у меня инстинкт. А когда прилетели, Кобисской говорит: «Что ты шарахаешься?! Тот снаряд, который для тебя предназначен, ты не увидишь, как он взорвется».

Потом привыкли. Когда на разведку идешь, забираешься на 3000 метров, идешь, и молишь, ну скорей же. Потом сразу шлеп четыре черных точки, все, он уже больше меня не возьмет. Я чуть дернул, 200 метров, чуть опустил, 200 метров, а он с земли не видит, что я мотаю и все мимо.

Но я был плохой разведчик, я не мог найти танки в лесу. То есть, что танки есть – я мог доказать, они там в земле набуробят, а вот сколько – одна машина набуробила, или 100… Правда был случай, в районе Жлобина, под вечер, немцы начали танки маскировать под снопы. Мы увидели, доложили начальнику штаба, и ждали, что ночью эти танки накроют, но ничего не получилось. Потом уже, после войны, нас в Монино собрал маршал Руденко человек 600 было, все кто мог приехать. Мы уже подпили, и тут он спросил: «У кого есть вопросы?» Я говорю: «Товарищ маршал, у меня есть вопрос? Я помню, мы нашли танки в Жлобино, доложили, ждали, что их ночью разобьют». Он говорит: «Помню. Я доложил Рокоссовскому, он сказал, пусть ваши летчики за ними следят».

Кстати, когда Кобисской водил эскадрилью на прикрытие штурмовиков – ни один штурмовик не был сбит истребителями. Зенитками – да, ведь они подходят на цель на 600 метров, бросают бомбы, потом отстреливают из пушки, после еще фотограф проходит, так что зенитками их сбивали, а вот истребители нет. Мы, конечно, повыше летали, охраняли, как надо охранять истребителю и не давали истребителям до штурмовиков добраться.

Пару раз меня подбили. Первый раз дотянул до своих, а второй пришлось с парашютом прыгать.

Когда до своих дотянул, мы на Березино ходили, штурмовики сопровождать. Там истребителей не было, осколок откачивающую помпу масла перебил и я 60 километров тянул к своим. Дотянул туда, откуда сегодня утром немца только выгнули. Вдоль окопов сесть не сумел, сел под углом, тряска, хвост отвалился, самолет развалился, бронеспинка вылетела. Только вылез из кабины, тут солдат на лошади подъезжает. Документы проверил и говорит: «Ну, лейтенант, иди, танкисты обедают, покормят».

А второй раз меня истребитель сбил. Это в конце 1944-начале 1945 было, в Польше. Я видел фоккер, а у него под брюхом была подвеска, не то бомба, не то бак. Я тут же его прихватил и сбил. Я наверх, смотрю, ко мне кто-то пристраивается ко мне, думаю, это мой ведомый. Газок убрал, подставил хвост, он как шарахнул! Я выпрыгнул, сапоги потерял, размер большой был.

Меня танкисты подобрали, довезли до поворота. Командир подозвал старшину, который стоял на регулировке, говорит: «Определи лейтенанта, пусть переночует, посади на машину, чтобы он добрался». Танкисты отъехали, старшина говорит: «Видишь, домик в метрах 500-600, скажи пану, что тебя прислали ночевать». Поляк меня на сеновал определил. Я парашют развернул на сене, луна светит, есть не хочу, хорошо. А ко мне заходят, говорят продай парашют. Я их прогнал, а сам думаю, убьют. Загнал в патронник патрон, положил пистолет за пазуху, залез наверх и уснул. Проснулся, уже рассвет и шум. Я вылез, старшина подходит: «Пойдем, лейтенант, завтракать». Приходим к этому пану: «Пан, литр бимберу и яичнику на сале». Мы съели яичницу, выпили литр бимберу. У меня было 500 злотых, у старшины 30 рублей. Он дает 30 рублей, я 500 злотых, поляк говорит, мало. Старшина выругался матом, а я говорю: «Закончится война, рассчитаемся». Ну так я и добрался до дивизии. Командир дивизии дал 3-е суток отдыха. Отдохнул. Потом опять по-новому летать.

Последний боевой вылет был, когда Берлин брали.

В 1949 году меня демобилизовали по здоровью. Поступил на работу в Министерство авиационной промышленности, диспетчером в летно-транспортном отряде. 40 лет проработал в этом качестве.

Дата добавления: 2015-09-06