Если нет времени возиться, то курицу на соли, – буркнула я.

Это как? – спросил хор голосов.

Беру сковородку, высыпаю в нее пачку соли «Экстра», сверху кладу спинкой вниз тушку бройлера и в духовку, – поделилась я рецептом. – Запекается примерно час двадцать, если курочка кило двести.

Надо запомнить, – обрадовалось меццо.

Еще за пять минут рыба в сливках готовится, – приободрилась я.

У нас завязался разговор о кулинарии, и я даже была разочарована, услышав фразу: «Сейчас поедем в палату». Не успела сообщить хирургам, как готовить потрясающую творожную запеканку с морковкой и изюмом!

Поскольку наркоз был местным, то я поспала всего пару часов, а потом спустилась на первый этаж, позвонила Оксане и воскликнула:

Ты не поверишь, когда услышишь, как меня оперировали!

Что случилось? – насторожилась подруга.

Я поведала историю про огурчики и завершила рассказ словами:

Представляешь, они совершенно не думали о больной. Правда, я узнала замечательный рецепт грибного супчика, вернусь домой, непременно его опробую. Но ведь так же нельзя! Просто безобразие!

Оксана засмеялась.

– Ничего ты не понимаешь, дурочка! Если доктора в момент операции обсуждают ситуацию с пациентом, значит, дело плохо. А когда говорят про огурчики-котлетки, рассказывают о том, как провели отпуск, да жалуются на свекровь-невестку, все идет по плану. Руки сами шьют, нитки завязывают. Просто чудесно, что они количество соли и специй обсуждали, значит, ни малейших сложностей не было. Поменьше увлекайся медицинскими сериалами, никакой правды в них нет. А как они супчик-то варят?

Овариэктомию мне делали под общим наркозом, но он был недолгий, очнулась я не в реанимации, а в палате. Обнаружила на животе три крохотные наклейки, спокойно встала и, не испытывая ни малейших неприятных ощущений, отправилась звонить домой. Шрамов от операции у меня не осталось.

А сейчас – о другом. Не знаю, кто и по какой причине распространяет в Интернете ложную информацию о невероятной болезненности операции под названием «радикальная мастэктомия». Может, это ближайшие родственники паникерши Ирины Львовны стараются? Она-то обожала рассказывать о горе трупов, которую сама видела в подвале больницы. Или женщин запугивает родная сестра Гали, той самой, вещавшей, как на нас испытывают лекарства от СПИДа?

Саму операцию по удалению груди вы не запомните, заснете в операционной, проснетесь в палате реанимации. Шов будет заклеен, от него к стеклянной банке потянется резиновая трубка. Это дренаж, грубо говоря, вывод ненужной вам жидкости. Он не мешает, боли не причиняет. Захотите пойти погулять, сунете банку в карман халата – и вперед. После операции вам будут давать разные лекарства. Поверьте, никаких мучений вы не почувствуете. Будет слабость, может кружиться голова, в течение дня многократно захочется спать, но это все. Поймите, никто из врачей не желает причинить пациенту страданий.

Перевязки тоже не приносят неприятных ощущений. Доктор просто аккуратно снимет наклейку, обработает шов сверху лекарством, снова закроет его специальным пластырем, и гуляйте спокойно. Не надо читать в Сети рассказы о «непереносимых муках послеоперационного периода» и слушать речи тех, кто кликушествует в коридорах больницы.

Хотя я совершила-таки распространенную ошибку – сидя в очереди на перевязку, пообщалась с симпатичной женщиной Мариной. Та, взглянув на меня, спросила:

Дата добавления: 2015-09-06