Можно мой приятель здесь постоит?

Кто? – вздернул вверх брови Грошев.

Кучеренко, – пояснила я. – Он меня за руку держит, так, знаете ли, спокойней. Дайте ему халат.

Ах, Кучеренко… – протянул Игорь Анатольевич. – Ему можно так, в простой одежде.

Я улыбнулась. Психотерапевт погладил меня теплой ладонью по лбу, стало очень тихо. Больше я ничего не помню.

Проснулась я в реанимации, опутанная трубками. На соседней кровати лежал старик, издававший невероятные звуки, то ли храп, то ли хрип. На его левой руке равномерно сжималась манжетка тонометра. Я попробовала пошевелиться, поняла, что ничего не чувствую, затем попыталась сесть. Попытка не удалась – я была привязана к какой-то банке. Вернее, из тела шла трубка, на конце которой болталась стеклянная емкость. Она зазвенела, я испугалась и мгновенно приняла лежачее положение. Старик зашевелился, открыл глаза и просипел:

Ты кто?

Донцова, – пролепетала я.

Не, мужчина или женщина?

Вроде женщина.

О, хорошо, – заявил дедулька, – хоть перед смертью на голую бабу полюбуюсь.

Вымолвив эту фразу, он закрыл глаза и мгновенно заснул. Тут только я сообразила, что мы оба без одежды.

Дедулька был очень забавный. Проснувшись в очередной раз, он поинтересовался:

Ты матерные анекдоты знаешь?

Ну, не слишком много, – пробормотала я, – так, штук двадцать.

Начинай, – велел старик, – поржем перед смертью.

Вообще-то я не собираюсь умирать, – на всякий случай сообщила я, – совершенно не хочется.

– А кто тебя спросит? – фыркнул старичок. – Ну, давай сам заведу…

Дедулька оказался просто кладезем скабрезных историй. Я, не большая любительница генитального юмора, чуть не рыдала от смеха. Лежавшая у окна женщина молчала, поджав губы, потом начала тоненько подхихикивать. Я вспомнила годы, проведенные в «Вечерке», тоже стала выдавать истории. А хихикающая тетка принялась петь частушки, самым приличным словом в которых было «жопа». Не знаю, отчего нам все это казалось дико веселым, но в конце концов в палате появился врач и сказал:

Ну что, Евдокимов, опять безобразничаешь?

Да мы просто поем, – сообщил старик, – помирать, так с музыкой.

Реаниматолог хмыкнул:

– Ну вы-то все точно не помрете! Подобрались три сапога пара. У одной желудка нет, у другой шов через всю грудь и спину, а Евдокимов…

Чего Евдокимов? – перебил его дед. – Сюда же ни радио, ни телика нельзя, вот и веселимся.

Доктор покачал головой и ушел, а мы продолжили веселиться, припоминая различные истории. Утром женщину, лежавшую у окна, перевели в обычную палату. Когда ее провозили мимо меня, она сказала:

Вообще-то я в школе преподаю русский язык и литературу, ты не подумай, что забулдыга какая-то. Частушки в деревне узнала, дом у меня там.

Дата добавления: 2015-09-06