И снова Сасово

Приехав домой и, приступив к проработке модели, я убе­дился, что ответы на поставленные вопросы подтверждают предлагаемую модель явления в первом приближении и ка­чественно, но не позволяют даже приблизительно количе­ственно оценить энергию, выделившуюся при образовании кратера. И дело было не в тринитротолуоловом эквивален­те, его подсчитать не сложно, да и оценка ему была дана военными, а в образующейся в кратере локальной гравита­ционной аномалии и силе ее воздействия на окружающие предметы, именно эта сила вызвала втягивание грунта внутрь воронки и раскрытие кольцевых трещин. Именно она накло­нила третий столб к воронке. А насколько наклонила? Есть ли отколы и трещины у столба? Наклонились ли другие стол­бы и насколько? Каков характер распространения гравита­ционного воздействия...? Вопросы возникали один за дру­гим, а ответов, даже приблизительных, не было.

Но и это не все. Весь комплекс загадок, преподнесен­ных сасовским кратером, с одной стороны, подтверждал, что взрыва на луговине не было, а, с другой, показывал, что вместо отсутствующей взрывной волны наличество­вала волна разряжения (всасывания). Создавалось впе­чатление, что в месте возникновения воронки в течение секунд образовалась сфера глубокого атмосферного ва­куума радиусом до километра, а возможно, и более. И именно в эту сферу хлынуло воздушное «цунами».

Мне известен только один механизм естественного об­разования атмосферного вакуума - быстрое выделение из глубин Земли значительного количества очень сжатого ионизированного эфира. В качественной модели этот ме­ханизм был заложен. Именно его следствием становилось явление слабого неонового свечения, но предполагаемый при этом выброс эфира был в сотни раз меньше, чем сле­довало из наблюдений.

Становилось ясным, что выброс большого количества эфира послужил причиной всех постигших город разру­шений, обусловил возникновение солитонной волны, до­несшей отзвуки явления за 30 км (до поселка Чучково), и, возможно, именно остатки воздушно-эфирной смеси, по­хожей на туман, наблюдали жители, первыми подошед­шие утром к воронке.

Но поскольку выброс ионизированного эфира был большим, он должен был сопровождаться дополнитель­ными явлениями, которые я во время пребывания в Сасове и не пытался искать.

Качественная модель предсказывала, что значительное количество эфира должно было начать незаметно проса­чиваться через почву задолго до возникновения кратера, распространяясь по луговине к городу, воздействовать на животных и в некоторой степени на настроение людей. Ближе к началу события его выход увеличивается, начи­нается слабое дрожание земли на луговине, животные на­чинают беспокоиться, издавать звуки, стремиться поки­нуть место своего обитания, т.е. возникают признаки, пред­шествующие землетрясениям.

Получалось также, что в момент возникновения вакуума вследствие быстрого перепада давления даже в отдален­ных от воронки местах города некоторые жители могли ощу­щать сильное давление на барабанные перепонки, которое могло ассоциироваться спящими как звук взрыва.

За некоторое время до возникновения кратера и в про­цессе его возникновения следовало ожидать помехи в ра­боте радиоприемников, трансляционно-принимающей ра­диоаппаратуры в радиусе нескольких километров.

В момент кучного выброса ионизированного эфира мог­ла возникнуть зона локального тумана с образованием туч, последнее зависело от особенностей местности и погоды в районе выброса эфира.

В течение двух-трех дней после образования воронки вблизи кратера должно было наблюдаться отставание ча­сов - следствие переноса эфиром внутрипланетного вре­мени, гравитационная и магнитная аномалия. За первые сутки часы у воронки могли отстать от течения точного времени на 10 - 12 мин., за вторые на 4 - 5 мин., а за третьи - на 1 - 2 мин.

Предсказать поведение воздушных масс в момент обра­зования кратера и структуру разброса грунта было просто невозможно из-за значительного количества неизвестных ав­тору привходящих факторов, влияющих на эти процессы.

Но главное, для того чтобы получить хотя бы некото­рое представление об объеме локализации гравитаци­онного поля, надо было знать изменение состояния не­которых тел, находящихся на разном расстоянии от цен­тра локализации, под воздействием силы притяжения. В условиях луговины разное отклонение железобетон­ных столбов в сторону воронки и могло стать информа­цией для хотя бы приблизительного определения этого воздействия. Можно было предполагать, что какие-то следы притяжения могли сохраниться и в элементах кон­струкции летнего навеса, находящегося за ручьем (воз­можно, наклон, или перемещение плохо закрепленных или подгнивших элементов конструкций под действием притяжения). Но у меня было отмечено, и то приблизи­тельно, отклонение только одного третьего столба.

Второй, более приближённый способ, тоже не способ, а возможность самого общего подхода к попытке коли­чественной оценки локальной силы притяжения, вклю­чал использование системы кольцевых трещин. Но и здесь трудности вызывались отсутствием справочной информации, неоднородностью грунта и, поскольку ни­какой эмпирической информации о поведении веществ в условиях сжатия гравиполем еще не накоплено, умоз­рительным представлением процесса притяжения и рас­тяжения грунта под воздействием гравитационного поля. Некоторые теоретические посылки изменения размеров тел в таком поле были изложены в изданной мною за год до описываемых событий книге «Реалии теории от­носительности». И этот материал достаточно условно можно было бы использовать при наличии сведений о плотности и сжимаемости различных состояний черно­зема. Но, увы, существующие физические справочники такого материала не содержат. Оставался единствен­ный выход - вторично осмотреть место «взрыва» и тща­тельно произвести замеры тех изменений предметов, ко­торые подверглись воздействию локального гравиполя.

Но сразу выехать не удалось. Работа, затянувшаяся вес­на с дождями в первой половине мая и связанные с этим заботы задерживали отъезд. А время шло и неумолимо стирало свежесть и отчетливость следов, и большую часть процесса стирания составляла человеческая деятельность. В Сасово выбраться удалось только 15 мая. И тот же по­езд Москва-Вернадовка в то же время подвозит меня к городу, те же справа только позеленевшие луга, на кото­рых, но уже менее заметно, чернеет насыпь воронки. И первые потери фактов, в какой-то степени свидетельству­ющих об апрельском «взрыве», наблюдаются даже из окна вагона. Летний навес для скота полностью изменился. Вместо покосившегося сооружения под старым шифером просматривалось беловатое, как потом выяснилось, об­шитое тесом, капитально отремонтированное помещение под рубероидной кровлей.

И вот я, минуя вокзал, знакомой дорогой направля­юсь к воронке. Попытка пройти напрямую лугом опять не удалась. Канава мелиораторов почти до ручья Сасовка превратилась в болото. Пришлось придерживать­ся старого маршрута - грунтовой дороги вдоль продол­жения все той же канавы. Воронка производила теперь грустное впечатление. Отвалы оплыли, были ископаны и истоптаны. Место нахождения селитры тщательно за­чищено, по-видимому, бульдозером, мешки из-под се­литры отсутствовали, а остатки их валялись все в той же мелиоративной канаве, воды в которой уже не было, но на дне еще сохранился разжиженный ил. На месте бывшей селитры находилась лужа маслянистой корич­невато-ржавой воды, вероятно, ее концентрированный раствор. Из трех трещин сохранилась самая большая, но ее ширина с 7 см уменьшилась до 3 см, глубина же составляла около 20 см. остальные оказались засыпан­ными. Сама воронка, если не считать трещин усыхания, изменилась мало. Внутри нее все также находился ос­таток холмика и две еще не высохшие лужи. С самой луговины, как и из канавы, вода вся ушла, и на ней вы­делялись черными оплывшими кочками те комья, кото­рые во время «взрыва» упали в воду. ЛЭП, оборванная с двух сторон, была отремонтирована, провода натяну­ты и только верхний крюк с изолятором на третьем стол­бе оставался изогнутым. Комья чернозема, звездооб­разно разбросанные на лугу, в большинстве своем вы­сохли, осыпались и расслоились. Необычность «взрыва» постепенно стиралась, терялась, уходила в историю.

У воронки, кроме меня, никого не было. И только час­тое «жужжание» самолетов нарушало мое утреннее уеди­нение. Именно теперь я обратил внимание на то, что са­молетов над Сасовом летает много, и даже где-то в по­ловине восьмого провел пятиминутный подсчет их появления. За пять минут через луговину проследовало семь самолетов типа АН-2 и два учебных самолета граж­данской авиации. Выходит, к «пению» воздушных моторов сасовцы привыкли основательно.

Обследование наклона столбов, а следовало обследо­вать столбы с №2 по №8 (рис. 1), я начал со столба №3. Во-первых, это был как раз тот столб, у которого в пер­вый раз я обнаружил зазор между поверхностью почвы и телом столба. Во-вторых, с него отходило ответвление на город. Увы, зазора не существовало, все провода были натянуты и линия восстановлена. Поскольку вокруг стол­бов никаких следов машин-автовышек обнаружено не было, следовал вывод, что на столб поднимались электрики, и они могли затоптать зазор. Второе - зазор исчез от намокания почвы (всю предыдущую неделю шли дожди). Осмотр столбов № 4 и № 5 дал тот же результат. Но столб № 4 в своем движении был ограничен вмороженным в землю упором, а № 5 находился на расстоянии двухсот с небольшим метров от центра воронки и удерживался про­водами, протянутыми от города. На всех трех столбах над поверхностью не наблюдалось заметного раскрытия тре­щин и сколов бетона.

Закончив изучение ответвления ЛЭП на город, я пере­шел к столбу №6 на основной, ведущей из-за реки Цны, линии. У этого столба фиксировалось четкое отклонение по месту соприкосновения с поверхностью земли на 6...8 мм, но в сторону выброса грунта, т.е. к воронке. Трещин и сколов бетона не было. Расстояние до воронки - при­близительно 70 м. Точно такое же отклонение и примерно в ту же сторону, но на 3 - 4 мм, оказалось и у столба № 8. Расстояние - примерно 120 м. Надо отметить, что у вер­ха всех этих столбов было заметное отклонение в сторо­ну воронки. У столба №9 ни зазора, ни отклонения по верху не наблюдалось. Однако отклонением по верху, на мой взгляд, доверять не следовало, так как столбы, идущие по луговине к Цне, «плясали» даже с большими отклоне­ниями в обе стороны, но в месте соприкосновения их с почвой отклонений у них не отслеживалось.

Надо было ожидать зазора и у столба №2. Но его не было. И столб №2, находящийся на расстоянии прибли­зительно 135 м от воронки, был после «взрыва» с обо­рванными проводами, и на него также поднимались элек­трики, а поскольку зазор с поверхностью грунта у этого столба вряд ли мог превышать 2 - 4 мм, его легко можно было затоптать, да и за прошедшее время он мог просто рассосаться. Таким образом, следовало констатировать, что зазоры все-таки были, но по оставшимся двум сле­дам крайне сложно было получить хоть сколько-нибудь достоверный расчетный радиус образовавшейся локаль­ной зоны притяжения.

Дальнейший осмотр никакой новой информации не принес. Время приближалось к 9, и кроме меня боль­ше никто у воронки не останавливался. Воронка ста­ла, так сказать, привычным атрибутом городской жиз­ни. Я собрался уходить, но тут движущийся по грун­товке к Алешне КамАЗ сворачивает и подъезжает к воронке. Из кабины выходит шофер с попутчиком, и они начинают расспрашивать меня, что я делаю и что думаю насчет «взрыва». Я рассказал, что занимаюсь обследованием воронки и ищу доказательства отсут­ствия взрыва. И поинтересовался у шофера, слышал ли он взрыв. Да, слышал и взрыв, и хлопки, а взрыв одновременно с землетрясением. «Далеко ли жи­вете», - продолжал я, - «Километров пять севернееворонки». Но если землетрясение от взрыва, то его Вы услышите секунд на пятнадцать позже. Шо­фер упорствует: «Нет, одновременно».

Во время разговора, по-видимому, увидев у воронки группу людей, подошли трое следующих с удочками к Алешне рыбаков и один из них, вступая в разговор, ска­зал, что взрыва не слышал, но слышал два хлопка с ин­тервалом на слух 5-7 с. И что после этого над их частью города северо-западнее воронки при ясном небе набе­жало небольшое облачко, пролившееся маслянистым дож­дем (раствор селитры обладает щелочными свойствами), от которого висевший на дворе плащ жены частично по­крылся не отстирывающимися пятнами.

Я подозвал всех к луже с растворенной в ней селитрой и спросил, такого же цвета были капли дождя? Шофер намочил руку, потер пальцами и сказал - маслянистая. Видимо, прошел «селитряный» дождь. Гражданин, у кото­рого пострадал плащ, промолчал. Разговор перекинулся на версии «взрыва», на вину военных в этом «взрыве», потом на молчание местных средств информации: жите­лям никто ничего не сообщает и потому по городу ходят самые различные слухи о том, что «взрыв», в более силь­ном варианте, может повториться и что даже некоторые жители на ночь прячутся в погреба.

Потом шофер спросил, что я собираюсь делать, и отку­да приехал. Сообщил ему, что от лаборатории «Инвер­сор» издательства журнала «Техника молодежи» и что че­рез 10-15 минут отправляюсь в город - надо зайти в горотдел милиции и к председателю горсовета, постараться получить ответы на некоторые вопросы, касающиеся «взрыва». Шофер попросил подождать, он минут через 20 будет возвращаться, и подбросит меня в город.

КамАЗ уехал, рыбаки пошли своей дорогой. А со мной остался пожилой человек, как-то незаметно присоеди­нившийся к нашей группе. По инерции я спросил его мнение о причине «взрыва».

«Что ж тут думать - ответил он, - летающая тарелка взор­валась». Ответ был достаточно оригинальным и я, позна­комившись, попросил его обосновать свою версию. Ока­залось, что мой собеседник - Денисов Иван Петрович - проживает в 2 км северо-западнее воронки, прошел от начала и до конца всю Великую Отечественную войну, повидав тысячи различных воронок и даже покрупнее этой, не может припомнить что-то подобное этой воронке, на­сыпи и разбросу комьев грунта. Его убеждение - обычный взрыв такие комья не выбросит, и вертикально за двести метров они падать не будут. Да и побьются все. А раз так и «взрыв» все-таки был, ведь воронка же есть, то не ина­че как от взрыва летающей тарелки. Во время разговора мы переходили от одного комка к другому, и я уточнил:

«Скажите, а вы сами-то «взрыв» слышали или спали?

«Нет, не спал. Возраст - тяжело засыпаю. Но и взрыва не слышал. Только гул какой-то, и сразу же рамы вылете­ли, а гул как бы удалился. И не самолет гудел. Гул был пронзительный и какой-то хриплый».

Тут подошел КамАЗ и я, попрощавшись, поехал в го­род. Но и в машине разговор продолжался. Я попросил шофера представиться. Он назвался Павлом и сказал, что работает в совхозе «Новый путь», активно интересуется новостями науки и техники. Сам долго искал причину воз­никновения воронки, поскольку версия, теплового «взры­ва» ему не внушает доверия. И очень настойчиво просил рассказать ему, к какой версии склоняюсь я.

Пришлось коротко посвятить его в особенности возникно­вения локального гравиполя и выхода эфирогравиболида.

«А разве такое бывает? - воскликнул он. - Я что-то ниг­де о таком не читал».

Пришлось подтвердить «...да, о таком пока прочитать негде, но наука придет к признанию этого физического явления».

Возле здания милиции мы распрощались. Дежурный предупредил, что начальник милиции проводит совеща­ние, освободится не ранее, чем через полчаса, и граждан принимает после рабочего дня. Тогда я пошел в. Горсо­вет, но и председатель оказался в отпуске, а его секре­тарь соединила меня с начальником милиции, и мы дого­ворились через полчаса встретиться. В назначенное вре­мя я входил в его кабинет. И хотя мы были уже знакомы по первому приезду, я нашел необходимым представить­ся Геннадию Леонидовичу и предъявить свои документы. Был самый разгар рабочего дня, и у начальника милиции даже такого городка, как Сасово, свободного времени практически не было. Поэтому мы решили встретиться после 18 ч. И все же я, не удержавшись, попросил его прочитать подготовленный мною черновик тезисов о том, как происходило и чем сопровождалось возникновение во­ронки. А также найти мне сотрудников милиции или сол­дат, стоявших в охранении у воронки 13 и 14 апреля. Он удивился и поинтересовался, зачем?

Я - ответил, что у дежуривших 13 -го апреля часы за время дежурства, ровное 8 часам, должны отстать не менее чем на 4 - 5 минут, а 14-го апреля - за то же время - на 2 - 3 мин (остаточное влияние эфира).

Он выслушал это разъяснение серьезно и сказал, что за 12-е апреля его часы отстали на 7,5 мин., и он даже предположил, что села батарейка. Но вечером оказалось, что они идут и после корректировки по программе «Время» до сего дня никаких сбоев у них не было. Это един­ственный сбой за 6 лет, которые он их носит.

На вопросы, сколько он пробыл на воронке, какая мар­ка часов и насколько они точны, он ответил, что был на воронке не менее 5 ч, марка «Saviton», США, носит их ше­стой год и уходят они за год на 15 сек. вперед. Ни одного отставания за шесть лет не припомнит, и поинтересовал­ся: Какие еще явления могли наблюдаться на воронке?

Я коротко описал сопутствующие выделению сжатого эфира эффекты и, в частности, сказал, что во время пре­бывания в районе воронки его масса возросла на несколь­ко килограммов, а рост уменьшился на 10 -15 сантиметров.

Он воспринял это с недоверием и спросил, почему же окружающие не заметили этих изменений?

Дело в том, сказал я, что заметить эти изменения мож­но, находясь вне зоны эфира и наблюдая людей в этой зоне с незначительного расстояния. То есть тогда, ког­да переход в насыщенную эфиром зону, достаточно рез­кий; на луговине же такой переход составлял несколь­ко десятков, а то и сотен метров. Поэтому уменьшение роста происходило постепенно со всеми попадавшими в зону, и не было предмета, который можно было бы при­нять за эталон. Да и кто на воронке задумывался о та­кой возможности?

Вот если бы вы прибыли в зону воронки через 15-20 минут после взрыва, когда была еще велика ее насы­щенность эфиром, то Ваш рост, как и размер машины, могли уменьшиться в 2-3 раза и не заметить этого с луга было бы невозможно. Но взрыв произошел ночью, и за 8-9 часов истечение эфира из воронки почти пол­ностью прекратилось, а выделившийся эфир быстро рассасывался и производимые им изменения станови­лись как бы не замечаемыми.

На этом беседа закончилась и он, внимательно про­читав тезисы, отметил, что, в общем, события происхо­дили так, как они описаны.

Из милиции я отправился в городскую библиотеку. Хотелось посмотреть, что сообщают о «взрыве» город­ская и областная газеты, какие новые факты проясни­лись в процессе расследования чрезвычайной комис­сией обстоятельств и последствий «взрыва». Что пи­шут в газеты жители и пострадавшие и, наконец, какие версии выдвигаются учеными, обследующими образо­вание воронки. И оказалось, что на лугу мои собесед­ники высказали совершенно справедливые претензии к своей прессе. Городская газета «Призыв» за месяц после «взрыва» опубликовала только перепечатку из центральной газеты о причинах взрыва, и никаких ги­потез не приводилось. Четыре небольшие публикации не могли удовлетворить потребности жителей в инфор­мации, и образовавшийся вакуум, как и отмечали со­беседники на луговине, щедро заполнялся слухами. О впечатлениях жителей, их переживаниях, возникших вопросах, о том, как преодолевать общую беду, ни го­родская, ни областная газеты ничего не писали. Кста­ти, в областной газете «Приокская правда», если не считать двух информации по нескольку строчек, по­явилась только одна статья «Не растерялись» от 17-го апреля и больше ничего за весь последующий месяц. В «Призыве» от 20-го апреля опубликовано следующее подтверждение одного из моих выводов о влиянии эфира на людей: «... До взрыва ощущался феномен какого-то предчувствия, пропадал сон, испытывали ка­кой-то страх и т.д.»

Скудость информации о необычном «взрыве» в мест­ной печати настроила меня на мысль посетить редак­цию газеты «Призыв». Хотелось поинтересоваться при­чинами, по которым так плохо информируются горожа­не о «взрыве» и его последствиях, и постараться познакомиться с теми материалами, которые идут в ре­дакцию от жителей. Там я встретил редактора Алексан­дра Николаевича Голикова и корреспондента «Приокской правды» Нину Николаевну Авдонину.

Беседа получилась интересной, во многом подтвер­ждающей выводы модели о воздействии эфира и воз­никновении других сопровождающих факторов. Что же касается информации жителей, то редактор пожаловал­ся, что научные сотрудники всех экспедиций, побывав­ших на воронке, категорически отказались давать га­зете информацию до тех пор, пока этот вопрос не будет проработан в их научных коллективах и обсужден на Ученых Советах. Собственное же свое мнение они до обсуждения выражать не могут.

Узнав, что у меня есть черновой набросок материа­лов о причинах возникновения воронки и процессе про­текания «взрыва», редактор с корреспондентом упро­сили меня передать им черновик, чтобы у них было хоть что-то сказать о причинах и последствиях «взрыва».

Написав в конце черновика о том, что в ближайшие годы повторение подобных «взрывов» в Сасове и его окрес­тностях не состоится и договорившись с редактором, что данный материал будет опубликован как интервью, я подписал черновик и оставил его редактору. (Редак­ция опубликовала черновик не как интервью, а дослов­но, но только через месяц.)

В дальнейшей беседе член комиссии по чрезвычай­ным обстоятельствам корреспондент «Приокской прав­ды» Нина Николаевна Авдонина, которая собирает весь материал и для комиссии и для редакций, ответила на целый ряд моих вопросов. В частности, она подтверди­ла, что почти за сутки животные начали беспокоиться, подавать голос, подвывать (собаки). Некоторые из нихпорывались сбежать. Подтвердилось и предположение о том, что у некоторых жителей ощущалось давление на барабанные перепонки. Действительно, такое воздействие наблюдалось, например, у работников ночной сме­ны станции и строительного комбината, от перепада дав­ления закладывало уши.

Нина Николаевна сама сказала, что люди, слушав­шие радиоприемники, замечали примерно с 1 ч 20 мин. шумы и нарушение радиосвязи. Отметила она также, что примерно половина жителей города взрыва не слы­шали, а слышали два хлопка с промежутком между ними в 4 - 5 с. Была не одна, а три воздушные солитонныеволны: первая вызвала дрожание стекол в Чучково в 30 км от Сасова, другая была слышна в Кадоме за 40 км и третья, в северном направлении, открыва­ла окна и двери в Игошино - в 50 км от Сасова. В промежутках же между этими волнами даже в 10 км ничего не регистрировалось.

Таким образом, все посылки, вытекающие из моде­ли, получили подтверждение, правда, пока еще без се­рьезной статистики.

Вечером, как и договорились, я побывал в милиции, где Геннадий Леонидович долго расспрашивал меня об особенностях явления и его периодичности, о том, на­блюдались ли такие явления раньше, и почему наука не имеет о них четкого представления. Конечно, большую часть беседы составляли вопросы конкретного сасовского «взрыва». В 9-ом часу беседа завершилась, и я, откланявшись, отправился на вокзал.

Вторая поездка закончилась.

Дата добавления: 2015-09-06