И Очерки истории этики. —М., 1969. —С. 122.

рицая их, он утверждал, что если бы они были врожденными, то были бы присущи всем людям, в том числе детям, больным, умственно отсталым и др. Д. Локк твердо стоял на позициях зависимости психики от окружающей среды, что наносило серь­езный удар по идеализму и стало основным положением для французских материалистов XVIII в.

Д. Локк считал, что нравственными принципами должны быть практические интересы человека, которые диктует ему жизнь. В гармоническом развитии личности большое значение он придавал воспитанию чувств.

Как и многие материалисты его времени, Д. Локк придержи­вался мнения о неизменности «человеческой природы», которая сложилась под действием «естественной среды» в далекие времена.

Он признавал «моральным» такое государство, которое не угрожает свободе каждого гражданина, его праву распоря­жаться собой и своим имуществом. Таким обществом ему пред­ставлялась конституционная монархия, которая могла бы за­щищать «этические принципы» английской буржуазии, идеоло­гом которой он и являлся.

Д. Локком была также создана теория рефлексии — «... на­блюдение, которому ум подвергает свою деятельность и способы ее проявления...»¹³. Рефлексия, по его мнению, является вторым источником мышления, но возникает на основе чувственного опыта.

Французский философ-материалист Ж. Р. Робине (1735— 1820) отверг это учение.

В этических взглядах Д. Локка отчетливо видны две тен­денции. Согласно первой, добро и удовольствие не являются врожденными чувствами. Согласно второй тенденции, добро оп­ределяется в результате добровольного подчинения людей боже­ственным и гражданским законам, а также общественному мне­нию своей страны за те поступки, которые они совершили. Эти взгляды хотя и отражали идеологию буржуа, но отрицали, что мораль определяется всевышним, она неизменна и перед нею все равны. К. Маркс положительно оценивал эти взгляды Д. Локка, считая, что «не может быть философии, отличной от рассудка»¹⁴.

Д. Локк допускал ошибку и колебался между материализ­мом и идеализмом, когда говорил о своей концепции «первич­ных» и «вторичных» качеств. «Первичными» качествами мате­рии, по его теории, были протяженность, фигура (форма), не­проницаемость, движение, покой. «Вторичными» качествами являлись цвет, звук, запах, вкус, которые не имели объектив­ной значимости для предмета. У него это как бы субъективные ощущения человека, которые образуются в сознании человека

на основе ощущений. Это положение послужило основанием дла субъективных идеалистов, которые, отбрасывая материалисти­ческую тенденцию сенсуализма Д. Локка, прочно* обосновывав лись на идеалистических позициях. Ярким примером этого яв­ляется английский философ Беркли, который объединил «вто­ричные» и «первичные» качества и все это превратил в свои* ощущения.

Своим двойственным восприятием окружающего мира Д. Локк дал пищу как материалистам, так и идеалистам. В связи с этим В. И. Ленин заметил: «И Беркли и Дидро выш­ли из Локка»¹⁵. Тем не менее механистический материализм^, которого придерживался Д. Локк, несмотря на его ограничен^ ность и односторонность, был в науке шагом вперед.

Его материалистическая теория вместе с теориями других философов-материалистов (Бэкона, Гоббса, Толанда) положи­ла начало новой форме материализма — метафизическому ма­териализму. Эта теория и метод нашли свое более полное раз­витие в трудах французских и русских материалистов XVIII в. Особенно много сделал французский просветитель Э. Б. Кондиль-як (1715—1780), который были искренним поклонником сен­суализма Локка. К- Маркс в «Святом семействе» по этому по­воду писал: «Непосредственный ученик и французский истолко­ватель Локка Кондильяк немедленно направил локковский сенсуализм против метафизики XVII века. Он доказал, что-французы с полным правом отвергли эту метафизику как не­удачный плод воображения и теологических предрассудков»¹⁶.

Высоко ценил материалистические основы, которые зало­жил Д. Локк, и французский философ К. А. Гельвеции (1715 —. 1771). К- Маркс, говоря об отношении К-А. Гельвеция к филосо­фии Д. Локка, писал в «Святом семействе»: «У Гельвеция, ко­торый тоже исходит из Локка, материализм получает собствен­но французский характер. Гельвеции тотчас же применяет его к общественной жизни (Гельвеции. «О человеке»). Чувственные впечатления, себялюбие, наслаждение и правильно понятый личный интерес составляют основу всей морали. Природное равенство человеческих умственных способностей, единство ус­пехов разума с успехами промышленности, природная доброта человека, всемогущество воспитания — вот главные моменты его» системы»¹⁷. Это говорит о значительном влиянии Д. Локка на мировоззрение многих философов. Подтверждением этому яв­ляются и слова самого К. А. Гельвеция:

Для наших первых дней полезен будет Локк, И начинающим он ценный даст урок. Хоть цели не достиг и этот мудрый гений, Он путь нам указал для новых достижений.

¹³ Локк Д.//Избр. филос. произв. — М., 1960. —Т. I. — С. 129.

¹⁴ Маркс К., Энгельс Ф.//Соч. — Т. 2. — С. 144.

¹⁶ Ленин В. Я.//Полн. собр. соч. — Т. 18. — С. 127.
» Маркс К.., Энгельс Ф.//Соч. — Т. 2. — С. 144.

¹⁷ Там же.

Прилежно он следил развитие ума

От колыбельных дней до смертного холма,

И, человеческой души открыв строенье,

Он в чувствах всех нашел основу размышленья¹⁸.

Д. Локк ограничивал познание ощущениями, в связи с чем подвергался критике. Так, Кондильяк писал: «Недостаточно повторять вслед за Локком, что все наши знания происходят из ощущений: если я не знаю, каким образом они происходят от них, то я стану думать, будто, тотчас же по получении от пред­метов впечатлений мы оказываемся обладателями всех тех •идей, которые могут содержать в себе наши ощущения. Думая так, я ошибусь. В свое время я впал в эту ошибку, и в нее про­должают впадать все те, кто пишет по этому вопросу. Люди не знают, по-видимому, что существует разница между тем, чтобы.видеть, и тем, чтобы смотреть; а между тем мы вовсе не обра­зуем тотчас же, как только мы видим; мы образуем их лишь тогда, когда смотрим в определенном порядке, методически»¹⁹.

Говоря о слабых сторонах философии Д. Локка, следует ^отметить, что он был недостаточно решительным в критике феодализма, непоследовательным в отношении к религии, колеб­лющимся в признании материалистического мира в своей тео­рии сенсуализма, когда все ощущения делились на первичные, и вторичные. Д. Локк идеалистически представлял себе вопрос об образовании государства. Характеризуя его непоследователь­ную позицию, Ф. Энгельс писал: «Локк был в религии, как и в политике, сыном классового компромисса 1688 года»²⁰.

Положительным в учении Д. Локка было то, что он призна­вал реально существующую материю, которую мы познаем че­рез ощущения и опыт. Он признавал, что человек, его характер есть продукт среды и воспитания. Им отрицалась концепция врожденных идей, разработана теория воспитания, сыгравшая большую роль в дальнейшей разработке этой проблемы после­дующими поколениями философов-материалистов и социали­стов-утопистов XIX в.

Д. Локк был таким ярым противником врожденных идей, что асю первую книгу своего «Опыта человеческого разума» он по­святил критике этого учения. Известный французский философ-просветитель Э. Б. Кондильяк, творческий период которого при­ходится на вторую половину XVIII в., заметил по этому поводу: «Локк оказал много чести учению о врожденных идеях числом «солидностью своих возражений, ибо для опровержения столь лустой и фантастической теории не требовалось столько уси­лий»²¹.

Вместе с тем Э. Б. Кондильяк отмечал его положительную роль в вопросах познания окружающего мира. Он писал, что

¹⁸ Гельвеции К- А. Счастье. — М., 1936. — С. 52.

¹⁹ Кондильяк 3.//Соч. — М., 1982. — Т. 2. — С. 300.

²⁰ Маркс К., Энгельс Ф.//Соч. — Т. 37. —С. 419.

*' Кондильяк Э. Б.//Соч. —М, 1982. —Т. 2. —С. 63—64.

128"

Локк «...вскрыл происхождение наших знаний, но не изложил достаточно подробно и ясно их дальнейшего развития. Он — на пути к истине как человек, вынужденный первым проклады­вать себе дорогу»²².

Бернард де Мандевиль (1670—1733)—по происхождению француз, но живший в Англии; помимо врачебной деятельно­сти, занимался литературой и экономикой. Как писатель он при­надлежал к демократическому направлению, интересуясь проб­лемами морального характера. Его философские взгляды фор­мировались под влиянием материалистического мировоззрения английских философов Томаса Гоббса и Джона Локка. В исто­рию философии Бернард де Мандевиль вошел благодаря своей басне-сатире «Ропчущий улей, или Плуты становятся доброде­тельными» (1705), затрагивающей ряд философских проблем. Первое издание этой книги вышло анонимно в Лондоне. При последующих изданиях, которые начали осуществляться спустя 9 лет, это произведение уже вышло под названием «Бас­ня о пчелах». В 1723 г. книга вышла с новыми комментариями и дополнениями. В новом издании появились «Исследования о происхождении нравственной добродетели» и «Изыскание о природе общества». Книга получила широкое распростране­ние, вызвавшее поток брани со стороны реакционных сил. Осо­бенно неистовствовал реакционный философ Беркли (1685— 1753), стоявший на позициях субъективного идеализма. Отклик­нулся на нее и Вольтер, написавший басню сатирического ха­рактера «Марселец и лев».

В этой сатире Б. Мандевиль, используя аллегорический прием, подверг острой критике современное ему только что за­родившееся буржуазное общество. Выявившиеся его пороки в результате классовых противоречий были изображены им ал­легорически в виде пчел — хозяев улья, которые беспокоились только о своем благополучии. Жизнь между насекомыми в улье им представлена на фоне пороков, где господствуют мошенниче­ство и подкуп. Конец для этой подкупной и несправедливой жизни автор увидел п гневе Юпитера, который наказал их тем, что установил честный порядок. Однако это привело к невоз­можности его существования, так как обитатели улья при че­стной жизни стали жить бедно и их царство разорилось. Таким концом автор хотел подчеркнуть, что капиталистическому об­ществу объективно присущи пороки, от которых нельзя изба­виться, и что они являются движущей силой развития этого не­справедливого общества. Он показал, что господствующая мо­раль используется эксплуататорскими классами как орудие закабаления угнетенных. Б. Мандевиль считал, что для каждого общественного строя характерна своя специфичная мораль. Для капиталистического же общества характерен эгоизм, яв-

²² Кондильяк Э. Б, //Соч. — М., 1982. —Т. 2. — С. 63—64.
9—129 129

ляющийся пружиной личного и общественного совершенствова­ния. Но это была не защита буржуазного общества, а вскры­тие наиболее характерных его черт. Это видно из множества примечаний автора к басне. Б. Мандевиль был одним из пер­вых «хирургов», который вскрывал гнойные язвы капитализма. Он показал нарастающие противоречия в нем между господст­вующим классом и угнетенным большинством страны. Его вы­вод сводился к тому, что роль бедных — работать на богачей, а существование богатых невозможно без наличия угнетенной массы. Богатые и бедные в капиталистическом обществе — это закономерный социальный процесс, изменить который невоз­можно в рамках данного общественно-экономического строя. Б. Мандевиль первым высказал мысль о неизбежности и даже полезности зла в условиях социального неравенства, выступив тем самым против взглядов Шефтсбери. Позже эту идею Ман-девиля развил в своей философии Гегель.

На его труд обратил внимание К. Маркс, назвав его,«...че­стным человеком и ясной головой»²³. К. Маркс писал, что Ман­девиль был «...бесконечно смелее и честнее проникнутых фили­стерским духом апологетов буржуазного общества»²⁴.

Анализируя его труды, можно сказать, что он был фило­соф-материалист, стоящий на позициях деизма. Как и его пред­шественник англичанин Г. Черберн (1583—1648), ставший ро­доначальником этого философского направления, он считал, что мир сотворен богом, но развивался под действием своих собственных законов.

В «Очерке истории этики» (1969) говорится, что Б. Манде­виль «...утверждал, что голод, нужда, инстинкт продолжения рода пробудили стремление к сытости, отдыху, страх перед тяжелым трудом развили леность, жадность, эгоизм, волю к власти. Основу личности человека и жизни общества состав­ляет не доброе начало, а злое. Счастье достигается не осуще­ствлением нравственных идеалов, а их попранием. Мандевиль раскрывал резкие противоречия между показным, ханжеским характером нравственности «добродетельного гражданина» и бесчеловечностью политики Англии в колониях, проводимой представителями тех же «добродетельных» буржуа через пар­ламент».

Б. Мандевиль не соглашался с теми идеологами буржуазии, которые утверждали, будто человек предрасположен к добру и красоте. В своей известной басне он писал: «То, что делает человека общественным животным, заключается не в его общи­тельности, не в добродушии, жалостливости, приветливости, не в других приятных и привлекательных свойствах; самыми необ­ходимыми качествами, делающими человека приспособленным к жизни в самых больших и, по мнению всего света, самых

*» Маркс К., Энгельс Ф.//Соч. —Т. 23. —С. 629. ²⁴ Там же. - Т. 26. — Ч. I. - С. 395.

счастливых, самых процветающих обществах, являются его наи­более низменные и отвратительные свойства»²⁵.

Б. Мандевиль считал, что человеку свойственны корысть, упрямство, хитрость и другие пороки, поэтому в своей басне он наделил людей склонностью к обману, роскоши и тщеславию, т. е. теми особенностями поведения людей, без которых не мо­жет существовать буржуазное общество. В нем считается допу­стимым все, что полезно.

К- Маркс в своей работе «Теория прибавочной стоимости» цитирует Б. Мандевиля, чтобы показать, как он одним из пер­вых доказал, что «... в современном обществе пороки необходи­мы и полезны. Это отнюдь не было апологией современного об­щества»²⁶. Вот эта цитата: «То, что мы называем в этом мире злом, как моральным, так и физическим, является тем великим принципом, который делает нас социальными существами,— является прочной основой, животворящей силой и опорой всех профессий и занятий без исключения; здесь должны мы искать истинный источник всех искусств и наук; и в тот самый момент, когда зло перестало бы существовать, общество должно было бы прийти в упадок, если не разрушиться совсем»²⁷. Б. Манде­виль был сторонником того, что самые добрые качества, кото­рыми человек может обладать от природы, не являются осно­вой общества и не всегда проявляются в нем. Многие идеологи капитализма, видевшие в развитии его наступление золотого века, считали, что с дальнейшим расцветом общества матери­альные блага польются полным потоком всем его членам. Б. Мандевиль, высмеивая таких теоретиков, как бы предупреж­дал их, что нужно видеть так, как оно есть на самом деле, и го­ворить правду, быть честными и, возможно, придется питаться желудями²⁸.

Б. Мандевиль по вопросам этики и эстетики стоял на пози­циях своих предшественников Гоббса и врача-философа Д. Лок-ка. По его мнению, добро, красота и некоторые другие положи­тельные качества людей являются лишь фикциями. Он писал: «К чему я стремился до сих пор это доказать, что ри!спгит е1: Нопез1ит, превосходство и истинная ценность вещей, чаще все­го непостоянны и переменчивы, меняются в зависимости от изменений моды и обычаев; что, следовательно, заключения, выводимые из их определенности, ничего не выражают, и что благородные понятия относительно природной доброты человека вредны, поскольку они вводят в заблуждение и являются прос­то химерическими».

Свою мысль он подтверждал тем, что никогда нет единого мнения об оценке произведений искусства и природы. Критикуя

²⁵ Мандевиль Б. Басня о пчелах. — М., 1974.— С. 45. ²⁸ Маркс К., Энгельс Ф.//Соч —Т. 2 —С 146.

²⁷ Там же. — Т. 26. — Ч. I. — С. 394—395.

²⁸ Мандевиль Б. Басня о пчелах.— М., 1974.— С. 63.

капиталистическое общество, высмеивая его пороки, сам он так и остался идейно в этом обществе, не выходя за его пре­делы. По его мнению, человеческие пороки вечны и не зависят от принадлежности человека к той или иной общественно-эко­номической формации.

Как врач Б. Мандевиль специализировался по нервным и психическим заболеваниям. Он считал, что не только сердце, мозг, нервы, но и органы чувств, а следовательно, и сами чув­ства у высших животных такие же, как у человека. Как врач-психиатр он описал симптомы аффектов. Им указывалось на то, как один аффект подавляется другим. С точки зрения врача-психиатра он подробно проанализировал такие аффекты, как добродетель, стыд, сострадание, жалость и др.

Мельхиор Адам Вейкард (1742—1803) получил врачебное образование в Германии, последние годы жизни работал в Рос­сии. Был лейб-медиком императрицы Екатерины II. Им было написано много работ по медицине. Вместе с тем он опублико­вал также и философское произведение, которое так и называ­лось: «Врач-философ». Книга издавалась несколько раз. В этой книге он изложил идеи материалистической психологии. Он счи­тал, что психология человека — это не врожденная способность, как утверждали представители идеалистического направления, а результат влияния на человека многих различных обстоя­тельств. По его мнению, психические процессы зависят не толь­ко от физического состояния организма, но и от окружающей среды, полученного воспитания, климатических условий и др. Такой подход ставил его в ряды людей с передовыми, прогрес­сивными взглядами.

Голландский врач Иоганн Христиан Рейль (1759—1813) ра­ботал профессором университета в г. Галле (Германия) с 1787 по 1810 г., затем стал профессором Берлинского университета. Читая лекции по физиологии, он много времени уделял изуче­нию химических процессов, происходящих в головном мозге че­ловека и теленка. На основании экспериментальных исследова­ний И. X. Рейль пришел к выводу, что между биохимическими реакциями, происходящими в человеческом организме и у жи­вотных, не только имеются общие черты и закономерности, но и существенные различия. Его работы положили начало изуче­нию сравнительной биохимии, они свидетельствовали о тесной связи органического мира не только человека и животных, но и растений. Научное обоснование единства природы носило ма­териалистический характер. Вместе с тем И. X. Рейль занимал­ся и разработкой учения о «высшей жизненной силе», объеди­няющей подчиненные ей «силы механические, химические, пси­хические». Этот основной вывод из учений Рейля — в духе идеа­лизма — послужил отправной точкой для получивших широкую

известность и распространение исследований Ф. А. Месмера и его мистической системы «животного магнетизма».

Иржи Прохаска (1749—1820) был выдающимся чешским физиологом, анатомом, офтальмологом, а также автором ряда естественно-философских работ. Он являлся предшественником известного чешского ученого Я. Э. Пуркинье. В 1776 г. окончил Венский университет, медицинский факультет. Уже через 2 года после окончания университета был избран профессором анато­мии этого же университета. Проработав около 2 лет, он занял такую же должность в Пражском университете и лишь после 11-летнего перерыва вновь вернулся в Вену. Здесь И. Прохаска работал почти до конца своих дней. Особое внимание он уде­лял физиологии. В работах «О структуре нервов» (1779) и «Трактате о функциях нервной системы» (1784) Прохаска пы­тался объяснить многогранную роль нервной системы. Все про­цессы, происходящие в ней, он разделял на две особые функ­ции. Первая — определяла и давала информацию о природе нервного процесса. Вторая — свидетельствовала о соотношении между чувствительной и двигательной (моторной) частями рефлекторного акта. Этим самым И. Прохаска углубил начатое учение о нервном рефлексе, о рефлекторной дуге, подчеркнув значимость нервов во взаимодействии организма с внешней средой.

Работы И. Прохаски в области анатомии были направлены на изучение мышечной ткани, ее морфологической структуры, нервной и сердечно-сосудистой систем. Уже будучи квалифици­рованным специалистом, ученым с большим опытом, за 8 лет до своей смерти (1812) он делает важное открытие, свидетель­ствующее о том, что передние и задние корешки спинномозго-иых нервов выполняют разные функции. В последующем зако­номерность этих различий стала именоваться законом Белла — Мажанди в честь ученых, которые более подробно изучили эти образования и их функцию. Нервная система в целом у него рассматривалась как связующий центр всего организма. В сво­ем учебнике «Физиология, или наука о естестве человеческом» он писал: «У животных высшей организации при множестве и различии органов находится нервная система, где действия всех органов стекаются воедино».

Его научные и естественно-философские концепции носили стихийный диалектический характер. Он считал, что закономер­ной силой каждого движения в природе являются противоре­чия. В его трудах имелись также материалистические тенден­ции. И. Прохаска отмечал, что изучение заболеваний, особенно нервной системы, нельзя осуществить, не увязывая состояние здоровья с окружающей средой.

И. Прохаска был также крупным хирургом-офтальмологом. За свою продуктивную научную деятельность он был избран членом ряда зарубежных академий, в том числе Петербургской медико-хирургической академии и Казанского университета.

Известный французский врач Рене Теофиль Гиацинт Лаэн-

нек (1781—1826) был автором философского труда о войне. Он родился в семье офицера. В 14 лет его отдали на обучение в центральную школу общественных трудов, созданную в Па­риже революционным Конвентом. Это было вскоре после Вели­кой Французской буржуазной революции конца XVIII в. Но первая его работа была посвящена перитонитам (1802). В ней впервые было описано различное течение этого заболевания, приведены точные описания его симптомов. Круг интересующих Р. Т. Г. Лаэннека медицинских проблем был достаточно широк. Он изучает вопрос о связи человека с природой и публикует работу о глистах. Его интересуют защитные средства мозга, в результате чего появляется работа об оболочках мозга. Он изучает печень, результатом чего становится работа о цир­розе печени.

Р. Т. Г. Лаэннек был избран председателем анатомического общества, основанного его другом известным хирургом Дюпюи-треном.

Большой интерес представляет диссертация Лаэннека. Им была высказана мысль о том, что Гиппократ — имя собира­тельное. Его творение Лаэннек расценивал как деятельность целой группы исследователей.

Изобретенный Лаэннеком стетоскоп (1816) и новый метод обследования больных открыли большие возможности в выяв­лении заболеваний, их уточнении и целенаправленном лече­нии.

Он же широко стал применять патологоанатомические вскрытия, делать сопоставление с ходом лечения. Используя лупу, Р. Т. Г. Лаэннек описал многие патологические процессы. Его книга о медицинской аускультации, написанная в 1819 г., не утратила своей значимости до наших дней. В ней нашли отражение многие проблемы пульмонологии.

В этой книге подробно рассмотрена также проблема тубер­кулеза легких. Это было первое наиболее полное описание данного заболевания, в котором излагались не только симптомы болезни, но и анатомические понятия, связанные с его локали­зацией. Разные формы течения заболевания он объединил еди­ным названием: туберкулез, так как в основе их всегда лежал бугорок как анатомическое образование. Эти мысли были вы­сказаны Лаэннеком задолго до открытия возбудителя туберку­леза и являлись важным источником знания в дальнейшем изу­чении данной болезни. Рассматривая вопрос о кровохарканье, Р. Т. Г. Лаэннек разъяснял, что оно является не причиной болез­ни, а ее следствием.

Но он не только дал описание туберкулеза, но и высказал мысль о его излечимости, о возможности заживления каверны. Лаэннек советовал больным сохранять душевное и физическое спокойствие, хорошо питаться и больше находиться на свежем воздухе.

За большие заслуги в медицине его избрали членом Меди­цинской академии.

Р. Т. Г. Лаэннек стихийно стоял на материалистических по­зициях. Он показал, что многие болезни зависят не только от состояния организма, но и от влияния на него внешних условий.

Окончив центральную школу общественных трудов, он решил посвятить свою жизнь медицине. После обучения на медицин­ском факультете Парижского университета он стал военным врачом (1802). Это был период, когда начиналась слава Напо­леона, пытавшегося покорить весь мир. Р. Т. Г. Лаэннеку тоже пришлось участвовать в войне с шуанами в качестве военного врача. В этот период им была написана философская работа о войне. В ней приводится мысль о случайности войн, но вместе с тем подчеркивается роль медицины в военных баталиях.

Служебная карьера Р. Т. Г. Лаэннека складывалась весьма успешно. Недолго пробыв в положении хирурга 3-го класса, в 1799 г. он уже стал хирургом 2-го класса, что открывало ему широкую дорогу по службе. В 1801 г. ему удалось переехать в Париж и поступить в школу здоровья. Здесь он не только совершенствовал свои медицинские знания, но и проходил в Ша­рите практику у Корвизара, который при обследовании боль­ных широко использовал перкуссию.

Франц Иосиф Галль (1758—1828) — австрийский врач, круп­ный ученый в области анатомии и френологии. Известен как исследователь анатомии мозга. Он автор теории локализации мозговых центров. Тщательно исследуя головной мозг, Ф. И. Галль установил связь мозговых нервов с продолговатым мозгом. Это было новое слово в науке. При этом им было пра­вильно определены ядра I—VIII пар черепных нервов, а также открыт перекрест пирамидных путей. Еще со времен итальян­ского врача М. Мальпиги (1628—1694) считалось, что кора го­ловного мозга выполняет функции секреторной железы. Галль опроверг этот домысел, утверждая в своих трудах, что кора мозга является средоточием нервных путей, местом образования их, особенно пирамидных. Исследуя головной мозг, Галл при­шел к важному открытию, что он состоит из двух структурных частей: серого и белого вещества. За этим выдающимся откры­тием последовал его вывод и о том, что для каждой структуры мозга характерна своя специфичная функция. Вместе с тем он скептически относился к попыткам определить функцию органа по его структуре. Но, накопив большое количество фактов о фи­зиологических особенностях головного мозга и изменении его функций при патологических процессах, Галль начал изучать структуру мозга.

Научные труды Галля имели большое прогрессивное значе­ние не только для медицины, но и для философского понимания сущности человеческого мышления. Работа «Философско-меди-цинские исследования о природе и искусстве в больном и здо-

ровом состоянии человека», опубликованная в 1791 г., принесла ему достаточно широкую известность. Когда вышла его книга, Ф. И. Галль стал частным образом читать лекции о форме чере­па. Вначале он читал их в Вене, но из-за протеста церковников ему запретили выступать с публичными лекциями, и ои выехал в Париж, а затем в Лондон.

В этой работе он изложил свою концепцию локализации множественных центров в головном мозге и их независимости друг от друга. Это было сделано еще до его многочисленных анатомических исследований путем разрезов мозга. Его концеп­ция не смыкалась со взглядами механистов, психофизиков.

Конечно, не все в его трудах соответствовало истине. Пра­вильно оценив роль продолговатого мозга в механизме дыхания и кровообращения (сердечной деятельности), он вместе с тем подкорковым образованиям отвел лишь роль центров склонно­стей и влечений. Мозговые полушария также были ограничены в своих функциях.

Однако самым большим недостатком в учении Галлля была его лженаучная идеалистическая теория — френология. Соглас­но этой теории, на основании краниометрических данных (из­мерение черепа) можно судить о психических способностях че­ловека. Ф. Галль, несомненно, внес большой вклад в изучение мышления. Именно за свои прогрессивные взгляды, не отвечаю­щие взглядам церковников, австрийские власти запретили ему вести пропаганду своего учения. В 1805 г. он покинул родину из-за преследований. Около двух лет ему пришлось скитаться по разным странам и лишь после этого обосноваться в Париже. Ф. И. Галлем создан многотомный труд, посвященный ана­томии и физиологии нервной системы. В результате научных исследований им сделаны некоторые открытия в области анато­мии и физиологии мозга. Однако его выводы по поводу кранио­логии и френологии сделаны на произвольных предпосылках. Материалистическая философия отвергла френологию как анти­научную теорию, так как еще никто не мог привести фактиче­ский материал, который бы свидетельствовал, что на основании краниометрических данных можно судить о психических способ­ностях человека.

Уильям Куллен (1712—1790) получил медицинское образо­вание в Эдинбургском университете. Хотя начал свою меди­цинскую деятельность с сельского врача, тем не менее в 43 года он уже стал профессором химии в университете, который окон­чил. Позже, с 1766 г., когда ему было уже 54 года, он начал чи­тать курс теоретической медицины. Спустя 7 лет У. Куллен на­чал читать курс физики, что свидетельствует о широком диапа­зоне его знаний.

Он стоял на позициях солидарной патологии, отрицая гумо­ральное учение. Опираясь на труды Т. Виллизия и А. Галлера, установивших раздражимость мышц и чувствительность нервов,

а также на труды Ф. Гофмана о «тонусе» и об «атонии», он разработал оригинальную теорию о главенствующей роли нерв­ной системы, от которой зависит здоровье и болезнь человека. Согласно его теории, болезнь зависит от наличия «флюида», или «нервного вещества». При избыточном движении «флюида» в организме отмечается напряжение (спазм). И наоборот — при недостаточном — расслабление (атония) нервной системы.

Таким образом, У. Куллен обосновал «нервный принцип» регуляции всех жизненных процессов. Но этот принцип односто­ронне и метафизически истолковывался им применительно к ле­чению больных.

Его учение имело широкое распространение во второй поло­вине XVIII в. не только в Англии, но и в Германии, Франции²⁹.

Джои Броун (1735—1788) пошел и историю своей системой лечения, которая получила наименование «броунизм». Его ме­дицинской практике предшествовало занятие богосло!зием. Став в возрасте около 40 лет доктором медицины (1779), он уже через год опубликовал свой знаменитый труд «Е1етеп4а тесН-стае». Эта работа получила широкую известность не только в Англии, но и в Германии, где она была издана на немецком языке. Позднее она была переведена и на русский язык.

Смысл его теории заключался в отрицании гуморальной патологии. Появление болезни он связывал с изменениями в плотных частях тела. Он считал, что все плотные части тела в отличие от жидких (кровь, слизь) обладают возбудимостью. Возбудимость, полученная в результате раздражения извне или из самого организма, определяется состоянием здоровья. Болез­ни, по его мнению, зависели от степени раздражения и ответной возбудимости. Повышенная возбудимость, по его мнению, вела к стеническим болезням, пониженная — к астеническим. Если же возбудимость находится на среднем уровне, то такое состоя­ние у него ассоциировалось со здоровьем, или нормальным со­стоянием организма. Для выражения возбудимости им была создана специальная градуированная шкала, наивысший пока­затель которой соответствовал 80 градусам. Полученные пока­затели на шкллс и промежутке между 30-м и 50-м градусом соответствоипли здоровью, а все, что лежало выше или ниже этого диапазона, расценивалось как болезнь. Исходя из своих ошибочных посылок определения болезни, он предложил наду­манную систему лечения их. Она сводилась к регулированию степени возбудимости с помощью медицинских препаратов — повышению или понижению³⁰.

«Броунизм» явился в известной мере воспроизведением в но­вых условиях древнеримской методической школы последова­телей Асклепиада.

²⁹ Лозинский А. А. К истории некоторых важнейших медицинских систем
18-го и 19-ге веков//СПб., 1905.— С. 84,

³⁰ Броун Д. Система врачебной науки//СПб., 1806, 1807.— Ч. 1—3.

ВРАЧИ-ФИЛОСОФЫ РОССИИ в XV—XVIII ВЕКАХ

Во второй половине XV в. известным ученым стал выходец из России доктор медицины и философии Георгий Дрогобыч (1450—1494), настоящая фамилия которого, по данным иссле­дователя И. Кревецкого, Котермак. С 1478 г. его имя уже упо­минается как преподавателя астрономии итальянского универ­ситета в г. Болонье. Наряду с астрономией по праздничным дням он преподавал медицину на философском и медицинском факультетах. В 1483 г. Г. Дрогобыч переехал в Северную Ита­лию, г. Феррару, который в те времена был крупным культур­ным центром. Далее его путь лежал в Братиславу, где в тече­ние двух лет он был вице-канцлером и профессором Истропо-литанской академии. В 1488 г. Г. Дрогобыч уже являлся про­фессором Ягеллонского университета в Кракове. Здесь он и умер в 1494 г.

В период своей работы в Италии он издал в Риме книгу, которая называлась «Прогностическое суждение текущего 1483 года, магистра Георгия Дрогобыча с Руси, Болонского университета, философии и медицины. Счастливо исполненное». До наших дней дошло только 2 экземпляра этой книги. В кни­ге 10 глав, большинство из которых посвящены астрологии, и лишь в 8-й главе «О состоянии чумы и смертности» затраги­ваются медицинские проблемы. В этот период чума беспощадно истребляла людей во многих странах Европы, и не случайно, что автор взялся за научный анализ этого вопроса. Причаст­ность к астрологии отчетливо прослеживается и в этой главе. Так, рассуждая о чуме, он пишет: «Хотя в период вращения мала сеть причин для чумы и смертности, однако в этом году первое затмение луны дает большое подозрение, что в некото­рых городах Италии будет чума. Этому тоже помогает хозяин поднимающегося вращения... Луна в противостоянии Сатурну тоже дает подозрение на чуму, и пусть ее бог отвратит. Забо­левания, к которым тела людей особенно предрасположены, будут хронические лихорадки и боль левых глаз более, чем пра­вых, у женщин больше, чем у мужчин. И, согласно Альбумаза-ру, Марс как господин года в знаке Тельца обозначает смерть женщин и коров»¹. Одна уже эта выдержка свидетельствует о том, что его медицинские взгляды и философское мировоззре­ние были идеалистическими. В книге автор указал свою при­надлежность к русской национальности, отметил, что его род­ные места г. Львов и г. Дрогобыч относятся к Руси, и подчерк­нул, что Москва является столицей великого государства². Это было сказано тогда, когда только образовалось независимое Русское централизованное государство.

¹ ОгоНоЫсг О. ЛиеНсиип рго^позИсит. — Кота, 1483.— 5. 7.

² Оборин, Н. А. Первопечатная книга первого русского доктора медици-
ны//Сов. здравоохр. — 1959. — С. 35—39.

Среди первых ученых медиков России был Георгий (Фран­циск) Скорина (1490—1541). Он был белорусским просветите­лем, первопечатником. Получил широкое образование. Вначале философское в Польше, в Краковском университете, где в 1506 г. он стал бакалавром, а спустя некоторое время маги­стром. Кроме философского образования, у него было и меди­цинское, однако точное время получения врачебного образова­ния остается неизвестным, хотя есть предположения, что этот факультет он окончил после философского. В 1512 г. в знаме­нитом Падуанском упииерситете (Италия) Г. Скорина удостаи­вается степени доктора философии и медицины.

Его просветительская и издательская деятельность прихо­дится на период, когда белорусы пели борьбу за свое нацио­нальное единство, право па свою собственную культуру, против иностранных поработителей. Это не позволило ему издавать книги на территории Белоруссии, и ему приходилось скитаться по городам многих стран. Он печатал на белорусском языке книги в Праге, Вильне (Вильнюсе), Кенигсберге. Цель, кото­рая им ставилась перед собой, — оказать содействие в просве­щении простого народа.

По своему мировоззрению Г. Скорина стоял на идеалисти­ческих позициях, однако в его высказываниях были и прогрес­сивные стороны. Будучи врачом и сталкиваясь при лечении больных с многими неизвестными ему явлениями, он призывал к более глубокому познанию природы человека. Залогом этого стремления была его вера в разум человека. Он признавал беспредельность человеческого разума.

В целом деятельность Г. Скорины имела прогрессивное зна­чение, так как он поднимал массы на борьбу с польскими за­воевателями и литовскими феодалами. Его произведения были направлены также против католицизма.

Дмитрий Кантемир (1673—1723) был не только государст­венным деятелем, представителем передовой культуры XVIII в. румынского и молдавского пародов, одним из образованных людей своего времени, писателем, историком, знатоком музыки, восточной культуры, этнографии, фольклора, но и имел меди­цинское образование и занимался философией. Многие годы своей жизни Д. Кантемиру пришлось жить в Константинополе, где он с усердием изучал медицину врачей древности и Восто­ка. Это он первый ввел в румынский язык многие медицинские термины, взятые у греков и у врачей Римской империи. В его произведениях описаны симптомы отдельных заболеваний, опе­рация по поводу грыжи, приведены сведения, отражающие кли­ническую картину кровоизлияния в мозг, и др. Д. Кантемир яв­лялся биографом некоторых выдающихся врачей Румынии, в ча­стности Александра Маврокордато.

В 1710—1711 гг. Д. Кантемир был господарем Молдавии и проводил политику, направленную на соединение с Россией.

Позже он эмигрировал в Россию, где, по данным его биогра­фов, хотел поступить в медицинскую школу Российской Акаде­мии наук для углубления своих знаний в области медицины.

В России Д. Кантемир продолжал заниматься научной дея­тельностью, но главной его деятельностью стала работа в каче­стве советника Петра I. В 1714 г. за вклад в науку он удостаи­вается чести быть избранным членом Берлинской академии. Широкую популярность ему принесла книга «История возвыше­ния и упадка Оттоманской империи», которая широко распро­странилась в ряде стран Европы. Она говорила о его высокой образованности. В своем произведении он отразил идею центра­лизованного государства, осуждая тенденции, порожденные феодализмом и ведущие к раздробленности государства. Д. Кантемир дал отрицательную характеристику турецкой экс­пансии, выразившейся в порабощении многих народов Европы, в том числе и молдавского.

В своих философских взглядах Д. Кантемир не был посто­янным. Работы, написанные им до 1700 г., отражали теологиче­ский идеализм. Его работа «Диван, или Спор мудреца с миром» (1698) отражала стоицизм и христианскую теологию. Однако в работе «Неописуемый образ священной науки» (1700) влия­ние теологии уже уменьшается. Здесь наглядно отразилось его критическое отношение к признанным авторитетам философии. Он критикует Платона за его постулат об отрыве идеи, образа от содержания, а также Аристотеля за его теорию о соотноше­нии времени и движения.

Д. Кантемир пробовал свои силы и в изучении логики. В работе «Всеобщая сокращенная логика», написанной на ла­тинском языке, он отразил идеи схоластической логики, но в ней были отражены и некоторые материалистические подходы к объяснению ее законов.

В последующих его работах уже намечаются тенденции пе­рехода к рационализму. Изучая историю развития человеческо­го общества, он приходит к выводу, что она наполнена периода­ми прогресса и регресса, которые сменяли друг друга. Периоди­ческая смена монархов и их влияние на развитие мировой исто­рии были им истолкованы с идеалистических позиций. В его понимании, государства, которые он именовал монархиями, не могут быть вечными. Как и все исторические явления, они «... должны появляться и исчезать, изменяться и возрождать­ся, рождаться и умирать, иметь какой-то конец». Однако, рас­сматривая проблему смены монархий, он вошел в противоречие со своими взглядами, заявив, что вершиной исторического раз­вития является «Северная монархия», под которой имелась в виду Россия во главе с Петром I. В этом противоречии ниче­го удивительного не было, так как в основе его учения отсут­ствовал подлинно научный фундамент.

Хотя Д. Кантемир и настаивал на существовании объектив­ных законов, которые должны быть открыты наукой, тем не ме-

нее он сам же отрицал свои убеждения, утверждая, что неумо­лимые законы и их действия диктуются божеством. Правда, следует оговориться, что он допускал и возможность активных, независимых, свободных действий человека.

Рассматривая вопрос общественных отношений, Д. Кантемир стоял на патриотических позициях и критиковал боярскую знать Румынии, которая пела протурецкую политику, обвиняя их в том, что они «... плетут для народа венки из шипов и брас­леты из оков»³. Он сочумстиспно относился к самому многочис­ленному классу — крестья метну и отмечал, что жизнь угнетенно­го крепостного крестьянина уподоблена жизни мученика, нахо­дящегося в огненном пламени. Это так им образно изобража­лось: «Жилище бедпяк;| что огонь, а жизнь его огненному пламени подобна»⁴. Между тем, —подчеркивал он, — крестьяне, как трудолюбивые пчелы, выполняют тяжелый труд и обеспе­чивают самым необходимым общество. Бояре же у него в отли­чие от крестьян алчные, злые, ненасытные звери, беспощадно угнетающие и наносящие неизлечимые раны порабощенному крестьянству. Но им не только констатировались подобного ро­да суждения, но и формулировались выводы о необходимости сурового наказания эксплуататоров, ибо, как он писал, «... не­естественно и недопустимо, чтобы угнетатель спасся и чтобы притеснитель защищаем был»⁵.

Следует отметить, если в молодости Д. Кантемира больше привлекали вопросы философии, то в зрелом возрасте его все больше интересуют социально-исторические проблемы. Это го­ворит о том, что Д. Кантемир по своему мировоззрению зани­мал религиозно-идеалистическую позицию, высказывая иногда мысли, имеющие материалистический характер. К таким мыс­лям следует отнести его правильное понимание всеобщей связи явлений и предметов в природе и обществе, их взаимообуслов­ленности, детерминизм. В одной из его работ указывается на то, что «...любая вещь имеет первоначальную, истинную и есте­ственную причину»⁶. Материалистические идеи прослеживаются у него в отдельных случаях и в его теории познания. В част­ности, он придавал большое значение познанию данных, полу­ченных в результате чувственного восприятия и опыта. «Все знания извлекаются из того, чему нас научат чувства»⁷, — ут­верждал он. Но им не отвергался и опыт на основе чувствен­ного восприятия, позволяющего изучить вещь, используя аргу­ментацию, основанную на знаниях. Д. Кантемир писал: «Опыт и исследование вещей может быть истиннее, чем любые умст-

⁸ В Румынии осуществлено многотомное издание трудов Д. Кантемира. Приведенные цитаты приводятся по его VI т. и цитируются по «Историв философии». — М., 1962. —Т. 2. —С. 663.

Дата добавления: 2015-10-13