Глава 60. Воздушный шар

Весной и летом время бежит в ритме фокстрота: медленно-медленно, быстро-быстро, медленно. Белла изучает шаги, держится хорошо. Верит, что все идет так, как и должно.

Лето она проводит, работая в лагере для детей-инвалидов. Привязывается к девятилетней Молли, губы которой всегда расплываются в улыбке, несмотря на ее слепоту. Ночью Молли просит Беллу рассказать ей истории о Зевсе, Гере, Геркулесе и его подвигах. Когда Молли засыпает, Белла пропадает в собственных воспоминаниях — всегда хороших — размышляя о страсти Эдварда к преподаваемому им предмету.

В августе он отправляет свой первый твит: «Я все делаю правильно?». Она смеется и дает ему ответ: делает селфи оттопыренных больших пальцев.

После этого он справляется сам. Присланные по почте письма дополняются скоропалительными обновлениями статуса. Он присылает ей снимки закатов и восходов, уличных рынков и мезе. Они такие выразительные, что она почти чувствует их запах.

От каждой фотографии она как воздушный шарик раздувается от радости. Иногда ей кажется, будто она плывет по воздуху.

В последние месяцы его пребывания заграницей она видит, что с каждым днем он становится сильнее. Иногда он гладко побрит, иногда отращивает щетину, и оттого ей хочется погладить его по щеке. Но всегда он кажется счастливее, здоровее, довольнее.

Она чувствует то же самое.

Они обмениваются рассказами о терапии, о психологах, о поездках, которые мысленно совершают. Об открытиях, осознании. Счастливом мире принятия самих себя.

Не нужно было исцелять друг друга. Все заключалось в самоисцелении. Залечивании собственных ран. На которых растет новая кожа. Где когда-то жила боль, теперь остается только тонкий серебристый шрам.

Те безумные декабрьские дни она вспоминает без слез и сожалений. С головой окунается в учебу, наверстывая упущенное. Когда наступает конец ноября — годовщина своего рода — она отправляет ему твит: «Счастливого Дня благодарения».

Его ответ: «Я благодарен за тебя».

Это не ухаживание за женщиной посредством твиттера. Не отношения на расстоянии. Нельзя дать определение тому, что у них есть, но теперь на лице у нее постоянно сияет улыбка. Улыбка не требующая, но нуждающаяся. Удовлетворенная, но задумчивая. Немного рассеянная сегодня днем.

В этот холодный осенний день она понимает, что тоже благодарна.

Глава 61. Шторы

Он намеревался остаться здесь всего на год, но все же понимает, как горько уезжать. В Греции воздух кажется слаще, легче, будто совершеннее его не бывает. Открывать шторы каждое утро – больше удовольствие, чем задача. Он греется на Эгейском солнышке.

Но все подходит к своему завершению. Он решает уехать в декабре, а не в январе, не желая растягивать свое пребывание здесь на праздник, предназначенный для семьи. Если ему и придется терпеть его, то лучше возвратиться домой, в город, где живет его семья, его воспоминания, милая девушка, чье сердце он однажды разбил.

Он выпивает свой последний узо, доедает последнюю мусаку, прощается с приобретенными там друзьями, с увиденными достопримечательностями. Отправляет последний твит с греческих берегов.

В аэропорту он запасается подарками. За два дня до Рождества, когда он вернется домой, у него вряд ли будет время ходить по магазинам. Он звонит Джасперу, договариваясь остановиться у него и Марии, отправляет родителям письмо по электронке, обещая навестить их, когда там не будет Элис.

Они пожилые. Они ни в чем не виноваты. Он устал от разбитых сердец, сотканных из страданий. Лучше оставить их в несведущем счастье, чтобы они думали, что с их детьми все хорошо. Он может не испытывать теплых чувств к сестре, но родителей любит. И ради них будет держать ситуацию в мирном русле.

И еще есть Белла.

Он не знает, кто он теперь для нее. Друг, знакомый? Бывший любовник – определённо, и от этого воспоминания ему становится печально. Но не из-за того, что таковым больше не является, причина в боли, которую он ей причинил. Несмотря на то, что в своих письмах она казалась счастливой, довольной, он всегда будет сожалеть о тех муках, которым ее подверг.

Потому что он любит ее. Думает, что всегда будет любить. На этот раз, правда, это чувство не всепоглощающая страсть, которую он однажды ощущал. Оно легче, нежнее. Тепло солнца, а не бушующий ад.

В углу вестибюля располагается крошечный закуток с ювелирными украшениями. Он разглядывает стеллажи в поисках идей для подарка маме. И тогда видит ожерелье, свисающее с крючка на стене - бледное серебро блестит при свете.

Воробей в разгар полета. Крылышки целы, вытянуты и сильны. Он приподнимает ожерелье, растирая пальцами металл, восхищаясь его красотой, его силой. Снимая его с крючка, он несет его к кассе, прося завернуть украшение в подарочную упаковку.

Белла никогда не была сломлена. Немного потрепана, изранена, возможно, но ее силы всегда хватало, чтобы выстоять. Его же собственная сила духа присутствовала не столь часто. Но его синяки заживают, кости крепнут, сердце вновь сможет научиться любить.

Убрав ожерелье в свою ручную кладь, он отсчитывает минуты до отправления. После Рождества он хочет ее найти. Сначала позволит ей отметить праздник, не омраченный его присутствием, не затемненный их воспоминаниями.

После же все ставки станут недействительны.

Спустя час его самолет отрывается от земли.

Эдвард устремляет взгляд на новый, но такой знакомый горизонт.

Глава 62. Сумка

Больше всего Белла боялась Рождества. День Благодарения был довольно сложным — дни, перемешанные с воспоминаниями об Эдварде и их украденных выходных. Нежность его прикосновения, тепло его кожи до сих пор кажутся такими живыми. Когда Майк пригласил ее провести праздник с его семьей, она с радостью согласилась.

Он стал для нее хорошим приятелем – лучшим из друзей.

Но сейчас, на суровом декабрьском ветре, она отклоняет все предложения празднования Рождества: от Майка, от Джаспера и Марии. Даже ее мама позвонила: высокопарный разговор, наполненный несказанными словами. Их отношения всегда будут трудными – странными в лучшем случае, определенно не теми, с какими можно провести наполненные любовью праздники.

Порой празднование в одиночестве кажется менее одиноким, чем в окружении семьи.

В конце концов, она бронирует себе комнату в мотеле, соглашаясь навестить рождественским утром Марию и Джаспера – это время обмена подарками. Белла распаковывает свою сумку, заполняет пустынный номер маленькой елью, украшенной красными и золотыми игрушками, затем зажигает свечу, чтобы ознаменовать новый день.

В руках она сжимает его последнее письмо — плотная бумага, испещренная аккуратным черным подчерком, уже таким знакомым. Ей нравятся его твиты и фотографии, но написанные от руки сообщения она ждет сильнее всего остального.

Он рассказывает ей о своем последнем проведенном в Греции месяце, запланированных визитах, людях, по которым он скучает. Говорит о своем возвращении в Штаты на Новый год, о квартире, которую нашел для него Джаспер, о страхе воссоединения с семьей. Несмотря на все это, она замечает его тон, окутанный надеждой. В его словах оптимизм, предвкушение будущего – мужчина на пути к выздоровлению.

Она также начала этот путь. Он был каменистым, порой болезным. То, что казалось издалека небольшими холмами, вблизи оказывалось горами. Все же она сумела вскарабкаться на них, подняться к пропасти. Оценить открывшийся вид после большой физической нагрузки.

Стать сильнее.

Не в первый раз девушка задумывается, кто же она для него.

За этот год они стали… друзьями. От этой мысли у нее на лице появляется улыбка. Но эти чувства — не чувства девушки к мужчине, с которым она подружилась во время переписки. Она стала восхищаться его силой, положительным настроем, способностью жить дальше.

Он будет жить дальше без нее?

От этой мысли ей становится больнее, чем она ожидала. Лежа в постели и по-прежнему сжимая письмо в правой руке, она понимает яснее чем когда-либо: она хочет его.

Она не знает, то ли вновь влюбилась в него, то ли чувство, первоначально испытанное, оказалось настоящим. Вот что понятно: она любит его, и этого более чем достаточно, чтобы придать ей решимости.

Внезапно она не может дождаться следующей встречи.

Впервые за, казалось бы, вечность Новый год кажется даром, а не предвестием дурного.

Глава 63. Испортить

Первым делом в рождественское утро Эдвард пишет твит Белле. Лишь наполовину проснувшись, он лежит в гостевой комнате, стараясь игнорировать непрестанно веселые песнопения Джаспера, желавшего всем Feliz Navidad (С Рождеством – исп.) на удивление приятным баритоном.

«Счастливого Рождества, bswan11».

Спустя несколько минут приходит ответ.

«Καλά Χριστούγεννα Cullen123 (С Рождеством – греч.)».

Он не может скрыть улыбки.

Ему удалось пережить двадцатичетырехчасовой перелет в Штаты без надлома, несмотря на знакомые лица, холодную погоду, заснеженный пейзаж. Сила, которую он обрел в Греции, прилетела с ним, больше не принцип дальнего расстояния, а часть его психики. Какое клише, но он чувствует себя другим мужчиной, не таким, каким уезжал год назад. Стал сильнее, добрее, лучше.

За завтраком они едят пирожные, пока Джаспер посвящает его в рабочие сплетни. Когда разговор обращается к недвижимости, Эдвард понимает, что испытывает чувство благодарности.

— Не могу поблагодарить тебя в достаточной степени за все, что ты сделал. Справился с продажей дома, нашел мне жилье…

— Прости, что не смогли закончить его вовремя. Мы не ждали тебя до января. – Мария наливает ему кофе. Он делает глоток дымящейся горькой жидкости, вспоминая те дни, когда это представляло собой завтрак. Когда он следовал за рассветом со стаканом виски, пачкой сигарет.

Столько всего изменилось. Но все же он не чувствует полноту, которую жаждет. Финальные нити не принадлежат ему. Ими полностью владеет кто-то совсем иной.

— Еще кое-что. – Джаспер ерзает на стуле, смотря в свою тарелку. – Мы… Я… Белла Свон зайдет на кофе сегодня утром. Мы пригласили ее до того, как узнали, что ты возвращаешься. – В конце концов, он встречается взглядом с Эдвардом. – Не уверен, захочет ли она видеть тебя, особенно сегодня.

Закрыв глаза, Эдвард потирает негнущимися пальцами лоб.

— Тогда я уйду. Во сколько она будет здесь?

— Около одиннадцати. Мне так жаль, Эдвард. У меня такое чувство, словно мы тебя выгоняем. – Мария хлопает его по плечу. Он одаривает ее слабой улыбкой. Уголки губ приподнимаются, вокруг глаз появляются морщинки.

— Все в порядке. Думаю, я испортил ей достаточно праздников. – Внезапно к нему приходит мысль. – Где она остановилась?

Не дыша, он ожидает их ответа. У нее есть бойфренд? Она не упоминала никого в своих письмах, но зачем стала бы это делать? Они друзья, не возлюбленные. Она ничего ему не должна.

— В мотеле в центре города.

— Одна?

— Она не сказала. Мы пригласили ее на ужин, но она отказалась. Мы надеемся взять ее в плен после кофе – приготовить на ужин индейку. – Смех Марии тих и нежен, но Эдвард замечает в нем разочарование. В первый раз после возвращения домой он тоже чувствует сожаление.

Еще один ее праздник, который он смог испортить. Ему хочется пнуть самого себя за вторжение в ее жизнь после столь долгого времени, проведенного вдалеке.

— Я покатаюсь. Посмотрю новую квартиру. А вы вдвоем постарайтесь убедить Беллу остаться. Я поем, что останется, когда она уйдет. – Он задумывается о том, чтобы навестить родителей, но затем вспоминает, что там будет Элис. Лучше посидеть в пустой квартире, чем оказаться под ее злобным взглядом. Ему не хочется ругаться с ней в это Рождество.

— Ты уверен?

Он думает о Белле в последний День Благодарения, как ее тело было свернуто в безнадежный клубочек на его крыльце. Последнее Рождество – отчаяние в ее глазах, когда он сказал правду. Ее рассказы о несчастном детстве, полном несдержанных обещаний и отторжения.

Думает об искуплении, которое он нашел в далеких землях. Успокоении, которое ему также хочется передать ей.

— Уверен.

Глава 64. Мигающий

Белла подъезжает к Уитлокам на ржавой машине, купленной на летние заработки. На ее губах появляется улыбка, когда девушка видит гирлянду огней на подъездной дорожке – новое добавление к их уже украшенному дому. Поднимаясь по ступенькам лестницы, она старается удержать кучу подарков, ее сумка балансирует сверху словно пошатывающаяся гимнастка.

Ее телефон покоится в кармане. После твита Эдварда она надеется на ответ ее приветствия. Хочет знать, по-прежнему ли он счастлив в Греции, когда планирует вернуться в новом году.

Задумывается, скучает ли он по ней.

Праздники всегда имеют горьковатый привкус, и сегодняшний день не исключение. Проснувшись в тихом гостиничном номере, она думала отказаться от кофе и остаться в постели на весь день. Ленивое валяние казалось естественным откликом на ее ситуацию.

И только его слова изменили ее планы. Понимание, что кто-то думает о ней в этот благословенный день.

Когда она стучит в дверь, Джаспер открывает ее почти мгновенно. Улыбка на его лице отражается на ее лице. Она не может сдержаться и хихикает над его рождественским свитером.

— Мило. – Она указывает кивком головы на оленя, вышитого спереди. Нос сделан из мигающего огонька. – И счастливого Рождества.

— Белла! – Мария выходит из кухни в привычном фартуке – этот точно соответствует празднику. Ее теплая улыбка мгновенно расслабляет Беллу. Порой девушка мечтает о том, чтобы Уитлоки ее удочерили. Думает, какой могла бы быть ее жизнь, если она родилась в похожей семье.

— Счастливого Рождества. – Она протягивает подарки, Джаспер забирает их, отдавая обратно сумку. Она уже готовится выслушивать речи о том, что ей не стоило этого делать, и, к собственному удивлению, радуется, когда слышит их.

— Ты уже завтракала? – спрашивает Мария. – Я только что поставила вариться кофе.

Белла покрывается румянцем, вспоминая, какую огромную стопку блинов съела в закусочной мотеля.

— Да, завтракала. От кофе не откажусь.

Когда кофе готов, они сидят у камина, обмениваясь подарками. Бинг Кросби поет о своих мечтах на заднем плане, заставляя Беллу чувствовать себя задумчивой, тоскливой. Она улыбается слишком огромной елке, гордо занявшей комнату, оленю на каминной полке и пирогу из брусники на столе. Рядом со стулом лежит старый кожаный портфель. Изначально он был темно-коричневым, некоторые куски кожи ободрались, демонстрируя более светлый внутренний слой.

Она мгновенно его узнает. Вспоминает, как он лежал на рабочем столе Эдварда, на его столе с книгами, стоял у его ботинок в коридоре. Он никогда не отходил от него далеко.

Куда шел он, туда следовал и портфель.

— Это портфель Эдварда? – охает она, встает, идет к столу. Не замечает, как Джаспер и Мария обмениваются встревоженными взглядами.

— Да, Эдварда. – Ответ Джаспера неестественен, но он не будет лгать.

Белла поднимает портфель, пальцы сжимаются вокруг эластичной ручки. В тех местах, где кожа кажется нетронутой, она постарела до насыщенного коричнево-красного цвета.

— Он здесь? — Ее слова – тихие, почти мечтательные. Она не может перестать смотреть на портфель, поглаживая потертую кожу.

Ей не нужен их ответ. Ее быстрое сердцебиение подсказывает ей то, чего не говорят их голоса, – это все, что ей нужно знать.

Он вернулся.

Глава 65. Прогулка

Новая квартира славная. Эдвард бродит по своему пустому жилищу, осматривая две спальни, ванные, небольшую кухоньку. Стены холодного оттенка, пол — теплого: пора начинать жизнь с чистого листа.

Если его дом всегда, казалось, нуждался в дополнениях, то эта квартира — простое скопление кирпичей и древесины. Отсутствие убранств успокаивает Эдварда сильнее, чем он подозревал.

Сюда еще не завезли мебель — малую ее часть он до сих пор хранил на складе, но он с легкостью представляет ее в своем новом доме. Он видит себя на диване, на кухне, спящим на двуспальной кровати в просторной спальне. Все это он рисует в своем воображении.

И он один.

Он прислоняется к подоконнику, смотрит на деревья, растущие вокруг дома. Джаспер сделал отличный выбор, зная, как не хотелось бы жить Эдварду в центре города. Бетону и шуму он предпочитает листья и цветы.

Сначала он не замечает звонок в дверь. Думает, что это один из тех звуков, что служат сопровождением к еще чужому дому — скрип в трубах, побрякивания кирпичей. Но потом он раздается снова — три раза подряд. Именно это постоянство привлекает его внимание.

Он открывает дверь только через минуту. Эдвард не привык пользоваться замками, не умеет правильно поворачивать ключ. Он не смотрит в дверной глазок. Отперев последний замок, он опускает ручку, ожидая увидеть соседа или Джаспера с Марией.

Но видит гостя намного приятнее. Она стоит в дверном проеме с разрумянившимися от непродолжительной прогулки щеками, нервно теребя руки. Белла одета в теплое пальто, разноцветный шарф петлей намотан вокруг шеи. Она такая же красивая, какой он ее помнит.

— Привет, — тихо молвит она. — Надеюсь, ты не против. Джаспер сообщил, где тебя найти…

Все как прежде, все совсем иначе. Несмотря на нежность в ее голосе, он замечает решительность, ранее им не слышанную. Как сталь, покрытая бархатом. Она оставалась в городе, но, выходит, ее пребывание здесь тоже оказалось плодотворным.

— Ничуть. Проходи. — Он уступает дорогу. Когда она проходит мимо него, ему приходится сжать руки в кулак, чтобы не дотрагиваться до нее. — Я бы предложил тебе что-нибудь выпить, но у меня ничего нет.

Она замирает посреди гостиной. Осматривает пустое пространство.

— Когда ты вернулся?

— Вчера.

— Почему не предупредил меня?

— Хотел устроить тебе завтра сюрприз. Думал, что хотя бы эти рождественские каникулы не стоит портить.

На миг она закрывает глаза. Облизывает губы.

— Ты ничего не испортил.

И в ту же минуту он чувствует это… незабвенную потребность, желание, которое пламенем загорается внутри, заполняя клеточку за клеточкой, пока не поглощает его целиком.

Она ловит его взгляд, но не краснеет — смотрит открыто, приоткрыв губы, с прерывистым дыханием. Теперь пустая комната кажется полной — не только воспоминаниями, но и надеждой. Он шагает к ней, внимательно следя за ее реакцией.

И от увиденного его сердце начинает биться чаще.

— Я скучал по тебе, — вырывается у него.

Дважды моргнув, она делает шаг вперед. На этот раз без осторожности. Ее походка уверенная, как и выражение ее лица. Такая же уверенная, как прикосновение ее руки, которую она протягивает к нему.

Когда она прижимает свои губы к его щеке, наступает его черед закрывать глаза.

— С Рождеством, Эдвард.

Глава 66. Беспокойство

Просто поцелуй. Милое, невинное прикосновение к его щеке. Он кладет руку ей на талию, и она выдыхает теплый воздух ему на кожу. Прежняя бледность исчезла с его лица, сменившись легким зимним загаром. Эта перемена в нем так сильна, что ей хочется коснуться его губ.

Но она не осмеливается. Пока нет.

Он выглядит моложе. Счастливее. Спустя год разлуки он наконец обрел душевное спокойствие, которого ему так не хватало до… всего. Она отстраняется, чтобы взглянуть Эдварду в лицо, но он кладет вторую руку ей на талию, притягивая к своему теплому телу.

Нет ничего предосудительного в том, чтобы обхватить его за шею. Прижавшись лицом к его твердой, но уютной груди, она закрывает глаза, вдыхает его аромат. Отвечает на прикосновение его рук, ласкающих каждый кусочек ее тела. Она надеется, что ее толстое пальто не слишком ему мешает.

Ее глаза по-прежнему закрыты, когда он кладет палец под ее подбородок. Крепко жмурится, когда он приподнимает ее голову, чтобы она посмотрела на него. Она вбирает в себя силу этого момента, изумленно пробует его свежесть. Наконец взглянув на него, она вся замирает.

Именно так.

Говорят, жизнь предопределена заранее. Что мы следуем по неминуемому пути, намеченному богами и монстрами. Люди верят в судьбу и рок, в неотвратимую долю. Белле тоже легко было верить в это. Сетовать на богов, винить в своих бедах других.

Белла свою жизнь не выбирала, но она в силах оставить прошлое. Не утопать в своем горе, а двигаться вперед. Принять оливковую ветвь и взвиться ввысь, к облакам. Смотря в глаза этого почти незнакомца, она знает, какое напишет для них будущее.

— Привет. — Он не придвигается ближе. Просто обнимает ее и улыбается.

Новая улыбка. Такой она раньше не видела. Полная греческого солнца и принятия. Ей нравится, как он светится от этой улыбки.

— Привет, незнакомец. — Его лицо близко к ее. Достаточно, чтобы чувствовать его теплое дыхание напротив своего лба. Она видит морщинки на его коже, в уголках глаз. Смотрит на резкие очертания его подбородка, где пробивается щетина.

На мгновение он безмолвен. А потом начинает смеяться. Линии вокруг глаз становятся глубже, когда у него дрожит грудь.

— Что? — Она тоже смеется. Не может сдержаться. — Что смешного?

— Не так я представлял себе первую встречу, — говорит он искренним голосом. Она пытается отстраниться, но он не выпускает ее.

— А как ты ее себе представлял?

— Хотел дать тебе время. Возможно, написать письмо. Свыкнуться с мыслью о моем возвращении. Я не хотел тебя торопить.

Она смотрит на его руки, крепко обхватывающие ее — очень крепко, — а затем снова и снова смеется. Судя по выражению его лица, ему этот звук нравится.

Она ерзает в его объятиях, но не потому что хочет вырваться.

— Ты не торопишь меня. Нисколько.

На самом деле, как раз наоборот.

Глава 67. Застежка

Им столько предстоит наверстать в его пустой квартире. Он показывает ей комнаты, водит, делится планами на новый дом. Внимательно изучает ее каждый раз, когда она говорит. Странный способ проводить Рождество, но не плохой: лучше, чем в прошлом году, когда праздник оказался испорченным самыми мрачными открытиями.

Когда она смотрит на него и улыбается, он чувствует первый всполох надежды. Возможно, он не совсем испортил ей этот день.

Примерно час спустя они спускаются к взятой им машине напрокат и едут в поисках открытого ресторана. Найденное ими заведение имеет не совсем благотворную обстановку — скорее семейную, но здесь открыто и тепло, и подают им на удивление сочную индейку.

— Как учеба?

Она поднимает глаза, удивившись его вопросу.

— Хорошо. Я наконец-то выбрала специальность.

Эдвард наклоняется вперед.

— Какую?

— Классическую литературу. — Она вдруг выглядит смутившейся. Устремляет взгляд на накрытый стол. Не видит его довольного выражения. Но чувствует, что он на нее смотрит. Его взгляд согревает быстрее солнца.

— А потом?

Она пожимает плечами.

— Не знаю. Хотелось бы поездить по миру, но сначала нужно найти работу. Накопить деньжат. — После долгой молчаливой паузы она встречается с ним взглядом. Он чувствует, как его тело наливается теплом. — Расскажи про Грецию. Хотелось бы и там хоть раз побывать.

— В Греции было… — Как же выразить словами? Там была красота и жизнь, тайны античных времен и современные чудеса света. — В Греции было все. — И потом он несколько часов описывает достопримечательности, людей, море, культуру. Время от времени интересуется, не заскучала ли она. Она качает головой, просит его продолжить. Улыбается так же задумчиво, как он.

Позже они выходят из ресторана, и он отвозит Беллу к ее припаркованной возле его дома машине. Только надев пальто, он вспоминает про приготовленный подарок, лежащий в нагрудном кармане пиджака. Вытащив его, вручает ей.

— Купил для тебя. С Рождеством, Белла.

Она принимает подарок, смотрит на оберточную бумагу.

— А я тебе ничего не приготовила.

— Это подарок, а не бартер. Я купил его, потому что он напомнил мне о тебе.

Она молча разворачивает его, аккуратно снимая ленточку и не разрывая бумагу. Когда в руку ей падает кулон, она очень долго на него смотрит.

И наконец говорит хриплым нежным голосом:

— Как красиво, спасибо. — Ее глаза полны слез. Он хочет стряхнуть их поцелуем, чтобы они исчезли.

Хочет, чтобы в ее мире не нашлось места печали.

— Позволь, — его голос тоже осип. Он встает у нее за спиной, через плечо перекидывает ее волосы. Ее шея соблазнительна, кожа — цвета нежного фарфора. Он скрепляет застежку, задержав на ней пальцы. Чувствует теплую шелковистую плоть. У нее напрягается спина.

А когда он наклоняется вперед, коснувшись ее шеи губами, Белла охает. Его поцелуй ласковый, нежный — в отличие от водоворота чувств.

— Извини, — сдавленно шепчет он ей в кожу. Он не понимает, за поцелуй просит прощения или за нечто большее. Все возможно.

— Не извиняйся. — Она поворачивает шею, поворачивается к нему. — Он прекрасен. — Она наклоняется вперед, прижимается к нему губами, и они оба понимают, что она говорит не только про кулон.

Он обеими руками обхватывает ее лицо, кончиками пальцев лаская щеки. Легкое касание губ друг друга оборачивается поцелуем. Чувственная нежность превращается в страсть. Он — голодающий, впервые вкусивший пищу, отчаянно желая ее отведать, съесть, употребить. Он пытается отстраниться, потрясенный собственным пылом, но она не отпускает его.

Вместе они тонут.

Сладкое удушение.

Болезненная потребность.

Когда они наконец останавливаются — инстинктивно, а не намеренно, — никто из них не в силах заговорить. Они только дышат. Но глаза говорят за них обоих. Их взгляды и прикосновения.

Он думает только о любви.

Глава 68. Прерывистые

Зимние каникулы они проводят вместе. Узнают друг друга заново, делятся новостями и мечтами. Повторно изучают страсть, словно это старая песня, которую они почти позабыли. Каждая значительная перемена еще сильнее их сближает. Сердцебиения звучат в унисон, дыхание становится прерывистым, мелодия завораживает их обоих.

Они хотят петь.

В канун Нового года они проводят ночь в его недавно обставленной мебелью квартире. Пьянеют от холодного шампанского, теплых поцелуев, совершенно реального существования друг друга. Когда прикосновения ведут к продолжению, он входит в нее легко и нежно. Вместе они быстро достигают неминуемого забвения.

Они воедино слетают с пика удовольствия. Прыжок быстрый и изящный. Кажется, что бесконечный. Его кожа горячая, когда он прижимает ее к себе крепко-крепко. Она просит не отпускать ее, и ему не приходится ее переубеждать. Он успокаивает ее взглядом. Она смотрит в его глаза, пока вечер тихо переходит в ночь, а бессонница становится сном. Даже во сне она видит его.

Когда утром она просыпается, его половина кровати пустая и теплая. На придавленной подушке лежит свернутая записка. Она лениво разворачивает ее, читая прищурившись выведенные черной ручкой слова.

«Любовь — волшебство отчасти. Она не имеет времени или срока давности. Она не подчиняется правилам науки. Летучая как газ. Я мог бы сказать, что люблю тебя, потому что ты красива или потому что обладаешь самым нежным сердцем. И хотя эти слова — правда, причина моей любви не в том. Я люблю тебя, потому что ты нужна мне, чтобы дышать. Потому что у меня нет выбора. Даже если бы был, я бы выбрал тебя.

Я люблю тебя, Белла, потому что ты моя.

А я всегда был твоим».

Кажется логичным, что он объясняется в любви посредством письма. В отношениях, где властвует написанное слово, его заявление дополняется постоянством. Делает его более настоящим. Она снова читает записку, по ее лицу текут слезы. Она понимает, что дом — это не место, а состояние души.

Это он.

Так всегда было.

Когда Эдвард заходит в квартиру с круассанами и кофе, Белла бросается ему на шею. Среди пролитой жидкости и крошек кондитерского изделия она тоже признается в любви. Он обнимает ее за талию, пока она покрывает его лицо поцелуями. Его губы расплываются в улыбке, на щеках появляются ямочки, возле глаз — морщинки.

Это та улыбка с греческих островов, которая ей так полюбилась. Она хочет плавать в ней, чувствовать тепло воды, жар солнца. Но вместо того предлагает свою собственную улыбку, полную юных грез и взаимной любви.

Он смахивает улыбку своими губами, языком. Прижимается к ней своим телом, пока оба не забывают, как они начали и чем закончили. Больше это не имеет значения, ведь они там, где и должны быть.

Вместе.

Дата добавления: 2015-10-13