Глава 45. Обвести вокруг пальца

Просто держи себя в руках.

Сломанные кости, испорченные визиты. Отсутствие материнской любви. Белла пережила все это, чувствовала боль, терпела ее. Но ничто не смогло подготовить ее к тому, что она только что услышала.

Держи себя в руках.

Когда она наконец выдыхает, звук скорее походит на всхлип: резкий, скорбящий крик о пощаде. Эдвард врывается в ее мысли: он смеется, улыбается, целует свою жену. Белла пытается избавиться от картинки в мысли, но она упрямится. Обводит девушку вокруг пальца. Цепляется за мысли как навязчивый звук плачущего ребенка.

Держись.

Девушка едва замечает катящиеся слезы. Но все равно их не видит. Она ослеплена им, его обманом, пониманием того, что она лишь замена и ничего более. Нелепая подделка его единственной настоящей любви.

И от этого становится больно, очень больно.

Глубокие раны в душе.

Все те взгляды, нежности, тихие слова, прошептанные на ухо, - они были предназначены не ей. Она была всего лишь заменой, дублером, выходящим на сцену в самую последнюю минуту. Посредственная, просто альтернатива, последняя надежда.

Ей приходится бороться за то, чтобы сделать вдох. Будто ее тело уже сдалось. Перекрыло дыхательные пути.

— Я похожа на твою жену, — вновь произносит она, пытаясь заставить себя понять, поверить в это. — Твою покойную жену.

— Ты могла бы быть ее точной копией. — Голос Элис. Она говорит так, словно злорадствует.

— Белла, пожалуйста, выслушай меня. — Наконец он делает шаг вперед. Протягивает к ней руку. Но уже слишком поздно. Она видит лишь правду.

Угнетающую, болезненную правду.

Эта жизнь никогда не была для нее.

— Мне нужно идти. — Она не знает куда, не знает как. Но ей необходимо выбраться из этого дома. Дома Мэгги. Дома Эдварда и Мэгги. Подальше от надвигающихся стен. Белла встает и делает движение назад, оставляя Эдварда стоять на месте с протянутой рукой и выражением мольбы на лице.

Потому что она похожа на Мэгги.

— Не прикасайся ко мне. — Она продолжает отступать. — Мне невыносима мысль об этом.

— Не буду, я не прикоснусь к тебе. Пожалуйста, останься.

— Это всегда была она? Именно поэтому ты попросил меня быть с тобой? Потому что ты скучаешь по ней? — Девушка вытирает поток слез. Сейчас для них не время. – Ее ты видел, когда мы?..

Хотя она и не может заставить себя произнести эти слова, он понимает. Она видит это в его взгляде.

— Я никогда не представлял ее, когда прикасался к тебе. Была только ты.

Ложь, все ложь. Он кормил ее ложью как ребенка. Позволял ей поглощать ее, проглатывать, верить, что между ними все хорошо. Вся ложь трепещет у нее в желудке, напоминая, как низко она пала. Как страшна на вкус ложь.

— Ты ублюдок.

Ей приходится закусить губу, чтобы остановить вырывающийся крик. Она больше не может смотреть на него. Поворачивается, бежит по коридору, на крыльцо.

Холод ударяет ее прежде, чем она успевает спуститься по лестнице. Окутывает ее как злой любовник, покалывая кожу, заставляя дрожать. Ее тонкий шерстяной свитер не предназначен для снега. Хлопья цепляются за волокна, смачивая ткань.

Только бы дурак остался здесь, когда прямо перед тобой есть теплый дом. Только бы сумасшедший человек убежал от тепла. Но именно так поступает она, пробегая по дорожке, ее обувь оставляет узоры на белоснежном покрывале.

Добравшись до тротуара, она видит, что дверь его машины открыта. Ключи по-прежнему вставлены в зажигание. Эдвард зовет ее по имени, бежит за ней, и девушка понимает, что есть только один путь.

Один путь для побега.

Она садится в его машину, колеса шумят по дороге, прежде чем Эдвард может ее остановить.

Глава 46. Вызов

Она едет два часа, наблюдая, как стрелка топливного бака медленно ползет к нулю. Скоро он опустеет, и Белла, выбежавшая на всех парах из дома Эдварда, понимает, что ей необходимо принять решение.

Канун Рождества. Она одна, без денег. Без сумки, телефона, совсем ничего. Даже если найдется место в гостинице, она не сможет за него заплатить.

В этот момент ей вовсе некуда пойти.

Она едет в кампус, останавливается на привычном месте Эдварда. На другом конце площадки тихо и молчаливо стоят общежития. Они закрыты на рождественские праздники, их замки на время заперты. Девушка смотрит на них, взгляд притягивает ее окно на третьем этаже. Затем он устремляется к факультетским зданиям слева. И в ее мыслях только… Эдвард.

С наступлением вечера воздух в машине становится холоднее. Белла укутывается в покрывало, найденное в багажнике машины, пытаясь хоть как-то согреться. Используя свет панели приборов в качестве освещения, она убивает время за чтением потрепанной копии Диккенса, найденной среди беспорядка на заднем сидении.

В книгу вложена старая фотография его жены.

Все надежды, что у нее оставались, исчезают с этой находкой. Как только она видит это лицо, эти волосы, в ее груди образуется пустота. Это как смотреть на иную версию самой себя. Более уравновешенную, уверенную, красивую.

Любимую.

Шум снаружи автомобиля пугает Беллу. Затем кто-то стучит в окно. Она сильнее закутывается в пальто и одеяло, пытаясь исчезнуть.

— Эй? Есть тут кто? — Не его голос. Облегчение, которое она ожидает испытать, странным образом не появляется. Ручка дергается. Но она заперлась – она не глупа. Он пытается вновь. — Откройте дверь. — Она все-таки поднимает глаза, и их взгляды встречаются. Его глаза становятся огромными, когда мужчина узнает ее. — Белла?

Девушка медленно кивает, отпирая дверь.

— Профессор Уитлок. — Она помнит его по инциденту с кофе. Как много времени прошло.

— Что ты делаешь в машине Эдварда?

Она уклоняется от ответа. Вопрос на вопрос.

— Что вы здесь делаете?

— Я забыл подарок для жены. Оставил его в своем столе, а то она как ребенок, пришлось его спрятать. Я подумал, что все же лучше его забрать. Не хочу рисковать и сердить ее с завтрашнего утра. — Он усмехается и протягивает руку с маленькой, обернутой бумагой коробочкой. — Эдвард знает, что ты здесь?

Она качает головой в ответ на его вызов.

— Н-нет… не знает. — Делает судорожный вдох. — Общежития закрыты на каникулы. Мне больше некуда пойти.

Выражение лица Джаспера смягчается. Он опирается одетой в перчатку рукой о крышу машины, затем вздрагивает.

— Грустно. Ты не можешь здесь оставаться — замерзнешь до смерти.

Девушка пожимает плечами. Разве это важно?

— Сегодня Рождество. Тебе действительно больше некуда пойти?

Маленький домик, спрятанный среди деревьев, мелькает у нее в голове.

— Некуда, — шепчет она. Дрожь сотрясает тело девушки, заставляя глаза мужчины загореться беспокойством.

— Я не могу оставить тебя здесь, моя жена меня убьет. Ты можешь побыть у нас. Там тепло и уютно. У нас даже есть гостевая комната.

Белла не двигается. Она вспоминает другие каникулы, другую комнату. Ее руки дрожат.

— Со мной все будет в порядке. В-возможно, я смогу завтра заехать в общежитие. — Возможно.

— Я не оставлю тебя здесь, в машине, на лютом морозе. — Его голос решителен, не допускает никаких возражений. — Либо ты едешь со мной, либо я звоню Эдварду и говорю, что ты здесь.

Внутри у нее все сжимается. Она с неохотой выходит из машины, пряча книгу и фотографию во внутренний карман своего пальто. Затем следует за профессором Уитлоком к его машине, припаркованной за ее, свесив голову как нашкодивший ребенок.

Еще один праздник, еще один бардак.

Счастливого Рождества.

Глава 47. Разрывать

На дорогах тихо, если не считать попавшегося по дороге автомобиля, в котором ехала большая семья. Белла ерзает на сидении – ее внутренний дискомфорт проявляется в невозможности оставаться спокойной – старается не смотреть на профиль Джаспера, пока тот сосредоточен на дороге.

— Ты в порядке? — тихо спрашивает он, будто разговаривая с ребенком.

Девушка смотрит в окно, опершись подбородком на ладони. Думает, какой же ответ ожидает мужчина.

Он не получает никакого.

— Я позвонил Марии и попросил приготовить гостевую комнату. Она позаботится о тебе. Она может налить тебе ванну, если хочешь. Чтобы согреться.

Но дрожь Беллы вовсе не связана с холодом.

На улице начинает темнеть, лишь праздник разрывает охватывающую тьму. Загораются рождественские огни, один за другим. Санты смеются, олени везут, подарки сверкают. Не в первый раз она чувствует себя незваным гостем, заглянувшим на праздник. Но в этот раз пилюля кажется более горькой. Такой контраст с бывшей когда-то сладостью.

Они подъезжают к дому Джаспера – маленькому коттеджу на окраине города. Из окон виден желтый свет. Дорожка расчищена, но повсюду лежит снег. Визитная карточка Рождества.

Когда она выходит, фотография выпадает из ее кармана. Медленно покачиваясь, она опускается лицевой стороной на занесенный снегом мокрый гравий. Она наклоняется, чтобы поднять ее, но Джаспер опережает девушку. Он переворачивает фото. Смотрит. Хмурится.

— Ты знала Мэгги? — Он передает ей фотографию. Неохотно девушка берет ее.

Она качает головой. Не знает что сказать. Когда она открывает рот, срывается всхлип.

— Господи. — Он притягивает ее ближе, растирает ее руку. Вместе они идут по тропинке. Когда они подходят к двери, она оказывается уже открытой. На пороге стоит миниатюрная брюнетка. На ней – фартук. Ее лицо усыпано мукой.

Как только Бела смотрит на нее, эмоции на лице женщины меняются. Это не злость и не шок. Даже не жалость. Белла видит сострадание, смотря на жену Джаспера.

— Белла? Заходи, грейся. — Она опускает руку на предплечье Беллы. — Я заварю тебе горячего чая.

Белла заходит в дом, ее пальцы по-прежнему сжимают мокрую фотографию. На ней растаял снег, смазывая чернила, размывая лицо Мэгги. Но если изображение исчезло, то тоска осталась.

Потому что как бы Белла его ни ненавидела, она тоже по нему скучает.

По его прикосновениям, его губам, его объятиям.

Тому, что он знает о ней больше, чем кто-либо еще.

От этой мысли ей становится как никогда одиноко.

Глава 48. Обрушиваться

Резкие слова. Обидные обвинения. Все было произнесено и услышано в ответ. Старые воспоминания воскресают с самыми хлесткими оскорблениями. Элис рявкает как собака, рычит, кружит по комнате. В первый раз он кусает ее в ответ.

Ее удивление, когда он просит ее уйти, почти доставляет удовольствие.

Почти.

После ухода Элис Эдвард смотрит на снег. Наблюдает, как хлопья присоединяются к своим собратьям, образуя холодную массу. Он думает о Белле – на морозе, ведущей его машину, пока обрушивается с неба снег. Вспоминает разбитое выражение на ее лице, когда он признал правду.

Он уничтожил ее.

Это убивает его.

В пять звонят из охраны кампуса, желая знать, есть ли какие-то проблемы с его машиной, простоит ли она на парковке все выходные. Сотрудник утверждает, что она не повреждена, пуста, аккуратно припаркована на своем привычном месте. Будто ее вообще никогда не трогали.

Именно в этот момент он понимает, что все кончено. Она покинула его, его машину. Разорвала связи, которые уже трещали по швам. Он вспоминает ее последние слова, ее мучительный взгляд. То, как она рванула с его подъездной дорожки.

Он может винить Мэгги. Верить, что даже в смерти она мстит сама. Забирает то, что он любит. Разрушает, пока они не превращаются всего лишь в грязь на земле. Но это не ошибка Мэгги, как и не ошибка Беллы.

Как бы он не злился на сестру, но это и не ее действия привели к такому итогу.

Вина гордо лежит на нем.

Он погряз так давно, что и забыл, каково это – быть нормальным. Быть честным с самим собой. Он больше привык к тьме и не смог разделить ее свет, он погасил его. Пытался утащить девушку с собой.

Наступает ночь. Он делает кофе, не обращая внимания на громкий призыв наполовину открытой бутылки виски в шкафу. Не обращает внимания на холодильник, заполненный нетронутой едой. Индейка бледна, не обжарена. Обернутые пищевой пленкой пироги, которые никто не вкусит с наслаждением. Прислонившись к столу, он попивает неудовлетворяющую жидкость, смотря во двор. Все те вечера, проведенные на веранде за курением. Он думал, что спасается от Мэгги.

Оказывается, он спасался от самого себя.

Он нашел идеальное укромное местечко в Белле. Использовал их страсть, чтобы смыть свою вину. Использовал ее губы, чтобы забыть вкус других. Но где-то по пути он влюбился в нее.

И потом сломил ее.

Когда звонит телефон, мужчина чувствует: его сердце пропускает удар. Затем видит имя Джаспера Уитлока. Первому звонку он дает перейти на голосовую почту. Второму тоже. На третьем все же не может вынести пронзительной трели. Отвечает на звонок. Подносит аппарат к уху.

— Джаспер?

— Эдвард, нам необходимо поговорить.

Глава 49. Дикая

Прием ванной согревает ее. Успокаивает. От влаги курчавятся волосы, вода сморщивает кожу. Она не выходит, пока не становится слишком холодно. Выбравшись из ванной, девушка надевает пижаму, которую ей одолжила Мария. Красная с зеленными рождественскими елями, она теплая, уютная. Костюм для этой пародии на Канун Рождества.

— Ты вышла. Будешь горячий шоколад? — Обернувшись, Мария улыбается Белле, когда девушка входит в комнату. На телевизионном экране мелькает старый праздничный фильм. Джаспера нигде не видно.

— Было бы отлично. — Белла слабо улыбается. — Могу я помочь?

— Конечно.

Позже, когда фильм закончен, а шоколад выпит, Мария включает музыку.

— Где Джаспер… то есть профессор Уитлок?

— Он везет Эдварда, чтобы тот забрал свою машину.

Дикая тревога зарождается в душе Беллы.

— Они же сюда не приедут, да?

— Нет, нет, дорогая, обещаю. — Мария берет Беллу за руку. — Ты его боишься? Что он тебе сделал?

Солгал. Изменил. Заставил почувствовать, будто она – нечто особенное.

— Я не знала, что похожа на Мэгги. Думала, что он желал меня из-за меня. А не из-за схожести. Не потому что я похожа на нее.

— Вы состояли в отношениях?

Белла кивает.

— Но ты – его студентка?

Снова кивок.

— О чем он думал? — Мария притягивает ее ближе. Обнимает девушку. Сначала Белла противится, боится, что может расклеиться. Но тепло влечет, девушке необходимо утешение.

Когда Белла тает в теплых объятиях Марии, по ее щекам бегут первые слезы Со злостью девушка стирает их. Уставшая от слез, столь уставшая быть жертвой, просто уставшая и безутешная. Впервые она понимает, что жизнь – это череда из принятых решений. Она может не иметь контроля над тем, что с ней происходит, как люди обращаются с ней, но она полностью контролирует свою реакцию.

В этот холодный канун Рождества в уютных объятиях незнакомки она дает клятву.

Больше никогда она не будет жертвой.

Глава 50. Укрощение

В комнате тихо. Воздух заряжен исповедью, покаянием. Эдвард обнажил душу, теперь ждет суда. В собственных мыслях он был уже осужден и приговорен.

Джасперу требуется несколько мгновений, чтобы ответить.

— Ты переспал со студенткой? — в ужасе произносит он. — Господи, Эдвард. Комитет по этике отлично проведет время по этому случаю. Не могу поверить, что ты был так глуп.

Они стоят на кухне Эдварда. Кажется, это не тот разговор, который нужно вести сидя. Они не герои какого-то женского фильма. Они не обмениваются откровенностями.

Эдвард практически ставит крест на своей карьере.

— Это был не просто секс. — Он не знает, почему необходимо прояснить этот момент. Почему ему нужно, чтобы его поняли. Вздыхая, он трет глаза ладонями. Почему он ожидал, что кто-нибудь поймет, если он сам едва может во всем разобраться? — Теперь неважно, что это было нечто большее. Я совершил ошибки и готов заплатить.

— А как же Белла?

Вот к чему все и сводится. Мысль, которая съедала его с момента ухода девушки. Он понимает, что никогда не сможет исправить эту катастрофу. Никогда не искупит свои грехи. Но все же он должен ей кое-что.

Все.

— Как она? — Хочет ли он слышать ответ? Он будет в отчаянии, если она сломлена. Не хочет ничего более, чем пожертвовать собой ради ее счастья.

— Она… — Джаспер делает паузу, будто пытаясь подобрать правильные слова. — Не знаю. Она, казалось, была в шоке. Не могу поверить, что ты не сказал ей о Мэгги.

— И я не могу. — Голос Эдварда тих, на грани. — Я никогда не хотел причинять ей боли.

— Ты не думал? Господи, ты не только свою карьеру разрушил. А как же она? Ей сколько — восемнадцать, девятнадцать? Из-за этого ее выкинут из университета, эта ситуация может разрушить и ее жизнь.

Эдвард смотрит в окно. Несмотря на всю зимнюю красоту, он способен видеть только ее.

Беллу.

Ее взгляд на него после слов Элис.

Шок, горе.

Эта картина причиняет ему физическую боль. Как удар коленом в пах.

— Ты же понимаешь, что по этическим соображениям я должен сообщить об этом, да? — произносит Джаспер. Трет свои брови пальцами. — Как бы мне ни хотелось, но она была твоей студенткой. У нас существует кодекс поведения.

Эдвард поворачивается, чтобы взглянуть на своего коллегу, видит его отчаянное ожидание. Еще один невиновный, попавший в этот круговорот. И, несмотря на то, что он должен чувствовать себя испуганным, загнанным в угол, боящимся потерять свою работу, это ничего не значит. Совсем ничего.

После всего, через что он прошел, потеря своего рабочего места – меньшее из зол. Даже широко раскрыв глаза, он все равно видит лишь лицо Беллы.

В этом доме, в холодный канун Рождества он принимает решение. Возможно, первое здравое решение за год. Его решимость придает ему сил, дарит ему надежду. Он был эгоистом – прекрасно это понимает. Верил, что мир вращается вокруг него. Видел ее как отпущение всех его грехов.

Он ошибался. Сильно ошибался.

Повернувшись к Джасперу, Эдвард прочищает горло. Пытается укротить боль.

— Не надо ни о чем сообщать. Я подам заявление об увольнении, как только университет откроется после праздников. Я не позволю ей вновь понести наказание.

Глава 51. Осколок

Кампус настиг самый лютый за целое десятилетие январь. Когда Белла выдыхает, в воздухе образуются мельчайшие кристаллики замерзшей влаги. Она делает вдох, отчего у нее леденеют губы. Опустив голову вниз, закрывшись ото всех шапкой и шарфом, она бегло идет от здания к зданию, не останавливаясь и ни с кем не разговаривая. Даже сидя на лекциях, она молча их слушает, слишком замершая, окоченевшая — только дышит. Посидев долгое время в тепле, она немного забывает о своих горестях. По крайней мере, если смотреть со стороны. Не только из-за погоды она вялая и медлительная.

И все же Беллу тянет к тишине. Она упивается ею. Пытается не слушать разговоры о семейном отдыхе, обмене подарками, посещаемых вечеринках. Уходит от вопросов, быстро кивнув головой, медленно пожимая плечами.

Люди не склонны дважды задавать вопросы.

Даже склонив голову, она видит его всюду, куда ни посмотрит. Представляет бурные ссоры, слезливые признания. Хочет поцеловать его и ударить одновременно. Но его нет здесь, нигде нет. Он просто исчез из вида. Его отсутствие мучительнее самого злющего ветра.

На следующий день она становится храбрее. Идет на кафедру, к его кабинету. Собирается наорать на него, отругать за обман, но слова остаются прахом на ее губах.

Комната пуста, осталась только мебель. Где раньше на стенах висели фотографии, теперь только квадраты темной краски. На столе, за которым работала Белла, лежат стопкой несколько книг. Ей необязательно смотреть на них, она и так знает, какие книги остались.

Книги Мэгги.

Белла заходит внутрь, ведет пальцем по их переплету. Она не знает, почему они остались, когда другие он забрал с собой. Внезапно на нее нападает желание крушить все на своем пути. Одним махом руки она скидывает книги на пол. С громким звуком они падают оземь.

Белла начинает паниковать. Паника вырывается из глубин ее души, пока в теле не остается ни крупинки воздуха. Мышцы ее парализует, превращая девушку в статую. При виде доказательств его отъезда… она медленно умирает.

— Белла?

Она не поворачивает голову, мгновенно признав низкий голос Джаспера. Он проходит в кабинет, каблуки его ботинок стучат по деревянному полу, тело отбрасывает на свету тень.

— Ты в порядке?

Она трясет головой. Потому что нет. Совсем она не в порядке. Уже очень-очень давно. Ее гнев на все вокруг меркнет до снедающей тоски.

Она чувствует себя пустой, полой, бесплодной как эта комната. Где когда-то билось ее сердце, теперь остался от него только осколок. Едкость воспоминаний выворачивает ее наизнанку. Дробит на части.

— Иди ко мне. — Джаспер притягивает ее к себе, но она не обнимает его в ответ. Несмотря на тепло, она замерзает, мир ее распадается на мельчайшие крупицы.

— Все будет хорошо. Обещаю.

— Но он уехал. — Она произносит эти слова так, словно только что узнала.

— Да, он уезжает.

Она отстраняется, вытирает глаза. Смотрит на Джаспера.

— Уезжает? Он еще не уехал?

Мысли хаотично путаются. Она не может понять, радоваться или огорчаться. Готова ли она отпустить прошлое или же нет. Все, что она знает: так больше продолжаться не может.

Это слишком.

— Пока нет. Но скоро.

— Тогда где он? — В ее тон прокрадывается щепотка нетерпимости. — Если здесь его нет?

— Он остановился в моем доме, пока опечатывает свой.

Она закрывает глаза, потирая виски, где начинает пульсировать боль. Пытается выровнять дыхание, чтобы обдумать услышанное. А потом смотрит на обеспокоенно нахмурившегося Джаспера.

— Я должна с ним встретиться.

Глава 52. Лирика

— Не понимаю. — Декан снова смотрит на заявление, врученное ему Эдвардом; между нахмуренными бровями морщится тонкая как пергамент кожа.

Эдвард прочищает горло:

— Я увольняюсь, сэр. Как уже объяснял в заявлении, не думаю, что могу и дальше тут работать. Мне придется уйти. После всего, что случилось.

Все не так уж болезненно, как он рассчитывал. Во всяком случае, не так болезненно как потерять Беллу. События последних двух недель позволили ему обдумать произошедшее. Слишком уж он привык быть жертвой, нанося вред другим людям.

Хватит.

— Ваше решение кажется мне опрометчивым. Знаю, вам многое пришлось вынести, но… — Декан откашливается. — Эдвард, вы превосходный преподаватель. Возможно, если вы хорошенько поразмыслите, то измените свое решение. Не против, если мы вернемся к этой теме в пятницу?

— Нет. — Ничего не изменится. У него уже намечены планы. Обещание дано, договоренность в силе. Он и так уже поставил Джаспера в неловкое положение. Связанный своей верностью этическому кодексу колледжа, Джаспер не может ничего поделать, кроме как составить рапорт о неподобающем поведении Эдварда.

Очередное добавление в копилку злодеяний Эдварда. Полено, израненное зазубринами.

— Сейчас середина учебного года. Где же мы найдем вам замену с таким поздним уведомлением? Вы ставите меня в трудное положение, Эдвард.

Муки сожаления. Вина.

— Могу обсудить это со своими коллегами, попросить их заменить меня в семестре. — Он так долго жил на автопилоте, что для них не составит труда заполнить пробелы. — Но опять же, вернуться сюда я не могу.

На одно безумное мгновение он представляет, как во всем сознается. Лирично воспевает об этом. Проливает преступление за преступлением на начищенный деревянный пол. Воображает себе лицо декана, когда тот услышит скандальную весть. Задумывается над возможными последствиями.

Нет, на подобный поступок он никогда не пойдет. Нет, если это отразится на Белле. Она и так достаточно сломлена.

— Вы понимаете, что должны были уведомить меня раньше? Я мог бы заставить вас придерживаться правил, предъявить вам иск, если вы откажетесь. По крайней мере, давайте подумаем о годе. Возьмите творческий отпуск. Что такого важного случилось, что вам сразу же приходится уехать?

Эдвард хочет расхохотаться. Если бы декан узнал правду, то выгнал бы Эдварда из своего кабинета в ту же секунду.

Декан откидывается на спинку кресла, положив на стол заявление. Сцепив в замок руки перед собой, он становится похожим на карикатуру врага Джеймса Бонда.

— Разумеется, вас вызовет правление, чтобы обсудить контракт…

— Не против. Давайте договоримся на завтра, поскольку в среду я улетаю в Афины. — Голос Эдварда спокоен, сдержан.

— Что?

— Я уезжаю на год. Так что, выходит, или завтра — или в следующем январе. Выбор за вами.

— Ваше решение может разрушить вам карьеру. Если потянутся слухи, что вы ненадежный…

Эдвард даже не задумывается о подобной угрозе. Все равно бессмысленно — после случившегося. Его куда сильнее волнует Белла и защита ее стипендии и доброго имени.

Только пять человек знают правду, но все будут молчать. Даже Элис после настойчивого предупреждения вняла его просьбе. И все же сходство Беллы с Мэгги могло ее раззадорить. Он принял меры предосторожности, передав Джасперу некую сумму денег на случай, если ее финансы потерпят крах.

— Тогда говорить дальше бессмысленно. Надеюсь, вы понимаете, что делаете, Эдвард… ох… трагедия, случившаяся с вашей женой — единственное оправдание вашим действиям.

— Моя почившая жена не имеет к моему решению никакого отношения. — Впервые Эдвард повышает голос. — За свои действия я беру полную ответственность на себя. — Он встает, устав от этого разговора. Слишком пресытившийся колледжем, всеми этими претензиями. — Если вам нужно будет со мной поговорить, свяжитесь через моего адвоката.

Когда он выходит из здания факультета, кампус уже кишит веселыми студентами, бегающими по траве. Прислонившись к дереву, он вытаскивает телефон.

— Алло?

— Джаспер?

— Эдвард. Как все прошло?

Пожимает плечами.

— Готово. Больше я здесь не работаю. — Короткая пауза, пока он обдумывает, как будет правильнее задать вопрос. — Я выполнил свою часть уговора. Теперь поговоришь с Беллой? Передай, что я хочу встретиться с ней, объясниться.

Глава 53. Прыжок

В восемь лет Белла сломала запястье, спрыгнув со школьных качелей. Боль была мучительной, но девочка стойко выдержала рентген и наложение гипса, консультацию и выписку. Доктор сказал, что переломы вроде ее быстро заживают, а сустав делается еще крепче.

Но сердце не кость. На коростах ее боли, может, и образовались струпья, но их легко сорвать. Она охраняет свое сердце как никто другой. Носит на груди щит решительности, предназначенный отражать любые раны.

— Ты уверена, что готова? — Начиная с Сочельника, ее защитником был Джаспер. Ему и Марии удалось добиться от нее цельного презренного рассказа. Они отнеслись к ней как к ребенку, которого у них никогда не было: держали в объятиях, когда она плакала, уговаривали поесть, когда она не чувствовала ни малейшего намека на голод.

— Мне нужен подытоживающий разговор.

Джаспер ведет Беллу по коридору своего дома в стеклянную комнату, в которой летом наверняка очень красиво. Даже зимой красиво — она подсвечена маленькими лампочками, искрящимися с потолка.

— Он там.

Она на мгновение замирает перед тем, как пройти за дверь. Делает глубокий вдох, пытается представить, что за ней. Он до сих пор горюет, оплакивает свою жену? Выдержит ли она, если это так?

Дверь клинит, когда она заходит внутрь — дерево отсырело из-за влажного лета и ледяной зимы. Когда она наконец открывается, то от силы, приложенной к ней, ударяется о стену. От этого громкого звука Белла подпрыгивает.

Вот он. Не монстр из ее кошмаров и не ангел из ее снов. Именно Эдвард, ее Эдвард — тот, что привел ее в чувство, когда она забыла, как жить. Он смотрит на нее с тем же выражением — тем, которое она расценивала как любовь.

Только ее не суждено любить.

— Белла. Спасибо, что согласилась встретиться. — Он держится на расстоянии. Она задается вопросом, что именно рассказывал ему Джаспер. — Я даже не рассчитывал.

Когда она идет к ближайшему стулу, у нее подкашиваются ноги. Она садится, прежде чем упадет.

— Я хочу услышать правду.

— А я хочу рассказать ее тебе. Обещаю, как только я закончу, то покину твою жизнь. Я оставил должность профессора. Уезжаю — по крайней мере, на некоторое время. Не хочу причинять тебе большей боли. Мне очень-очень жаль. — Он проводит трясущейся рукой по волосам.

— Ты причинил мне боль в ту же минуту, когда солгал. Ты обязан был рассказать, что хочешь меня только потому, что я похожа на нее. На женщину, которую ты любил.

Он распахивает рот, а потом наклоняется вперед, словно желая взять ее за руку. Но тут же останавливает себя, делает шаг назад, и она почти чувствует разочарование.

— Не правда. Клянусь. Я никогда не спал с тобой, потому что ты похожа на нее. И влюбился в тебя я совсем по иной причине.

Встретившись с ним взглядом, она видит искренность. Искренность, от которой у нее начинает трепыхаться сердце.

— Нет?

Он медленно качает головой.

— Нет. Не стану врать, между вами сильное сходство. Именно потому я заметил тебя в лекционном зале. Но я не искал Мэгги замену. Никогда не стал бы искать. — Он тяжко вздыхает. Нервно пощелкивает пальцами. — Белла, я не любил свою жену. Я ее ненавидел.

Она не может оторвать от него взгляда. Он тоже смотрит на нее, взгляд его полыхает под светом потолочных лампочек, грудь быстро поднимается и опускается. По каким-то причинам от его признания ей хочется улыбаться, смеяться, праздновать. Оттого она чувствует себя невесомой, когда должна крепко опираться на землю.

Поэтому наконец-таки она заставляет себя попросить рассказать то, что они отказывались обсуждать несколько долгих недель.

— Расскажи о своей жене.

Глава 54. Вспышка

Расскажи о своей жене.

Не то чтобы он не ожидал такой просьбы. В комнате — медицинской — его уже спрашивали об этом. И все же впервые этот вопрос причиняет ему боль физическую. Вспыхивает у него в груди фейерверком. Вот его бремя, его тайна.

Он не хочет, чтобы она разделила с ним эту ношу.

Но от него уже ничего не зависит.

— Впервые я встретился с Мэгги, когда мне было двадцать семь. Она оказалась моложе меня на три года. Я как раз учился в аспирантуре, когда нас представила друг другу моя сестра. Они познакомились на каком-то благотворительном вечере — неважно каком — и стали лучшими подругами. — Он откидывается назад, закрывая глаза при воспоминании о тех днях. Мэгги была сгустком энергии, притягивающим к себе взор каждого. Горела так ярко, что все остальное казалось унылым по сравнению с ней.

Все остальные.

Конечно, он был ослеплен — кто бы ни был?

— Когда она обратила на меня свое внимание, все поразились. Думаю, больше всех удивилась Элис. Я прослыл молчаливым, занятым наукой одиночкой. Когда я сам ответил ей взаимностью, все решили, что я решил прыгнуть выше собственной головы, что она отвергнет меня. Думаю, вероятно, так и было.

Когда он наклоняется вперед, поставив на бедра локти, Белла неосознанно повторяет его движения. Он дышит, она дышит. Он моргает, и она тоже.

— Оглядываясь назад, думаю, с самого начала я понимал: что-то пошло не так. Мой опыт по части отношений был скудным. В школе и университете я встречался с некоторыми девушками, но ничего серьезного… А Элис… ну, она тоже не была похожа на остальных девушек.

— Что же пошло не так? — переспрашивает Белла его же словами. Он вспоминает сеансы психотерапии: белые стены, равнодушные лица.

— Когда мы встречались, бывало, что Мэгги исчезала на несколько дней. Я судорожно названивал ей, приезжал к ней домой, но не находил ее там. Потом она без объяснений возвращалась, словно так и должно было быть.

— Где же она пропадала?

— Тогда я понятия не имел. — Он пожимает плечами. — Она никогда не рассказывала мне, а спустя какое-то время я просто сдался. — Он вздыхает, качая головой. — Все, что я знаю… она не была готова срывать маску. Тогда нет.

Белла отчетливо дрожит. На миг ему приходится прерваться. Взять себя в руки. Как же ему трудно рассказывать об этом, как же, должно быть, тяжело слушать Белле.

— Знаю, что кажусь слабаком. Таким я и был. Ослепленный красивой женщиной, ее обаянием. Привык оценивать вещи по внешнему виду, верить всему, что кажется. Но в итоге я сломался, потребовал от нее объяснений, где она находилась, угрожая бросить ее. Мэгги умоляла не оставлять ее, дать еще один шанс. Обещала, что покончит с таким стилем жизни. И слово она сдержала. По крайней мере, на какое-то время. Она стала внимательнее, не такой отстраненной. Перестала исчезать. Несколько лет нас называли золотой парой. Цвет кампуса, отрада в глазах родителей. И Элис. Она грелась в отражении лучей. Все мы. Всем нравилось бывать в обществе Мэгги. Тогда она была совсем другим человеком. Мы были счастливы. В то время я искренне верил в это.

Эдвард снова замолкает, затягивается воздухом, а потом медленно выпускает его.

Белла понимает, что он рассказал далеко не все.

— Я заканчивал аспирантуру по философии, а она работала адвокатом в городе, так что мы оба были очень заняты. Каждый раз, когда мы выходили в свет, люди с завистью глазели на нас. И мужчины, и женщины. Она всех притягивала к себе. После пяти лет отношений мне казалось естественным начать жить вместе, но она хотела большего. Требовала, чтобы вначале мы поженились. Безусловно, я согласился.

Разве можно было отказать Мэгги? Она — избалованный ребенок, обожаемый подросток. Став взрослой женщиной, она в качестве должного решила, что все должны ей поклоняться.

— Примерно через три месяца после нашей свадьбы я понял, какую серьезную совершил ошибку.

Глава 55. Динамичный

Белла уже не уверена в своих силах. Сначала она хотела получить ответы, почему он так непонятно к ней относился. Но теперь, услышав описание его жены, видя, как перекашивается его лицо от слишком мучительных воспоминаний, его признание больше напоминает ей исповедь. Словно он ждет отпущения грехов.

Она не имеет на то права.

— Почему ты так считаешь?

Он закрывает глаза, пальцами сжав переносицу. По языку его тела Белла понимает, что они подошли к самой тягостной части. Она мысленно готовится услышать ее, как пассажир, ожидающий катастрофы.

— Мэгги не была… она не… — Он вздыхает, скрежещет зубами. — У нее были ужасные периоды в жизни. Не постоянно — они наступали и проходили. Возобновилось все после нашей свадьбы. Какое-то время все было чудесно, пока ее поведение не стало меняться — она снова начала исчезать. Каждый раз я был на грани. Каждый раз, когда она возвращалась домой, я не понимал, радоваться мне или горевать. Я никогда не спрашивал, где она пропадала, потому что к тому моменту начал бояться ее ответа. — Он дрожит, словно сами воспоминания причиняют ему боль. — Когда она впервые рассказала, где была, это, черт возьми, чуть меня не прикончило.

Белла молчит. Она знает: он скажет, когда будет готов.

— У Мэгги было повышенное либидо. Сильнее, чем у остальных. Раньше она язвила, что я не могу удовлетворить ее нужды, что ей всегда нужно больше, чем я могу дать. В первый раз рассказав мне о… своих интрижках… она практически расхохоталась над моим ответом. Сказала, что я в принципе должен радоваться, что именно ко мне она возвращается после всех этих вечеринок.

Он поднимает глаза, смотря на Беллу.

— Думаю, ты понимаешь, какие вечеринки я имею в виду. Воскрешаю в памяти прошлое и понимаю, каким я был идиотом. Нужно было бросить ее в ту же минуту, но я позволил себе увязнуть в этом болоте, позволял ей унижать меня, пока не стал ощущать себя никчемным существом. Это я виноват в том, что не мог удовлетворять ее. Иногда посреди ночи она заползала на кровать и описывала каждый половой акт. — Эдвард замолкает, трет лицо тыльной стороной ладони. — Она… заводила меня, а потом усаживалась сверху. Рассказывала, что достоинство ее последнего любовника больше моего. Когда я кончал, то чувствовал себя хреновым ничтожеством.

Он даже не в силах смотреть теперь на Беллу. Не хочет видеть, какого она мнения о нем.

Если бы он только знал. Она хочет протянуть руку, коснуться его, но он похож на камень — такой же неподатливый. Не желающий прикосновений.

— Я никому не рассказывал. Да и что я мог сказать? Что позволяю своей жене наставлять мне рога, трахать по приходу домой после многодневной пропажи — бог знает где, бог знает, чем занимаясь? Представь, как смеялись бы надо мной люди. Я все время представлял себе это. Белла, я был слаб, даже не противостоял ей. Когда я попросил ее хотя бы пользоваться презервативом, она рассмеялась мне в лицо. Не могу даже выразить словами, как мне повезло не подхватить какую-нибудь заразу. Поверь, я проверялся. Часто.

Белла отшатывается. Он тут же успокаивает ее:

— Я здоров. Могу поклясться. Я никогда не стал бы подвергать тебя опасности. Тем более после всего, через что сам прошел.

Ее голос слабый. Напряженный.

— Ты был оскорблен.

— Она приходила с кровоподтеками. Ее руки были испещрены полосами. Между бедрами — синяки. Она заставляла меня касаться их. Ласкать. Рассказывала, как получала каждый из них.

Наконец он поднимает голову. По его щекам бегут слезы. Высыхают на его коже, когда он качает головой.

— Я должен был быть сильнее. В прошлом году я понял, что дальше так продолжаться не может. Тогда я оказался на самом дне. Терять оказалось нечего. Или так я считал. В прошлом сентябре я сообщил ей наконец, что ухожу. Что хочу развода. Я даже нашел дом, сдаваемый на короткий срок.

Белла не позволяет этому откровению разжечь надежду в ее сердце. Оба знают, что в этой истории нет счастливого финала.

— Тогда-то Мэгги и нанесла смертельный удар. Попросила меня встретиться с ней, чтобы кое-что обсудить. Когда я приехал домой, увидел, что она приготовила ужин. Зажгла свечи. Протянула мне бокал вина. Я собирался уйти, но она протянул мне лист бумаги, снимок УЗИ. Сказала, что беременна.

Тошнит. Ее сейчас стошнит. Белла пытается подавить рвоту, но та все равно поднимается по горлу. Вкус отвратительный.

— Я практически рассмеялся ей в лицо. Чувствовал себя сильным, неукротимым. Я наконец-то вырвался на свободу, у нее не оставалось в запасе возможностей меня удержать. Даже если она забеременела, я сомневался, что этот ребенок от меня. Когда я сообщил ей об этом, она заплакала, начала меня умолять. Говорила, что я ошибаюсь, есть шанс, что ребенок мой. Что без меня она не справится.

Он снова останавливается, смотря себе под ноги.

— Я просто хотел уйти оттуда. Мне нужно было покончить с этим. Поэтому… я сказал, что если она не может справиться самостоятельно, то пусть делает аборт.

Следующий его вдох рваный. Белла тоже охает, накрывая рот ладонью, чтобы не вскрикнуть.

— Я не хотел этого говорить. Не так. Клянусь, я не хотел.

Дата добавления: 2015-10-13