Постскриптум. Недавно (в январе 1985-го) я столкнулся с похожей дилеммой в связи с

Недавно (в январе 1985-го) я столкнулся с похожей дилеммой в связи с

еще одним пациентом. Мигель О. поступил к нам в клинику с диагнозом

'маниакальное состояние', но вскоре стало понятно, что причиной

перевозбуждения был нейросифилис. Простой пуэрториканец, работник с фермы,

из-за дефектов речи и слуха Мигель не мог внятно выразить свое состояние

словами, но ему удалось замечательно проиллюстрировать его с помощью

рисунков.

При первой нашей встрече он был очень разгорячен, и, когда я попросил

его скопировать простую фигуру (рис. А), с жаром произвел ее трехмерную

версию (рис. Б). Так, по крайней мере, я сначала подумал, но он заявил, что

это открытая коробка, и тут же стал дорисовывать в ней фрукты. Кипя

воображением, он проигнорировал кружок и крестик, но сохранил и

конкретизировал идею 'вложенности'. Открытая, полная апельсинов коробка - не

занимательнее, не живее, не естественнее ли это моего скучного рисунка?

Через несколько дней я снова с ним встретился. Его распирала энергия и

энтузиазм, он летел, парил на кры-

Рис. А

Рис. Б. Вдохновенное фантазирование ('открытая коробка')

льях мыслей и чувств. Я попросил его нарисовать ту же фигуру, но второй

рисунок оказался совершенно не похож на первый. Порывисто, ни на минуту не

задумавшись, он переделал оригинал во что-то вроде трапеции или ромба и

пририсовал к нему нитку и мальчика (рис. В).

Рис. В. Возбужденное воображение ('парящий змей')

- Мальчик пускает воздушного змея, змеи летит в воздухе! - крикнул

Мигель возбужденно.

Еще через несколько дней я принял его в третий раз. Его поникшая фигура

и вялые движения наводили на мысль о паркинсонизме (в ожидании последних

анализов спинномозговой жидкости ему в качестве успокоительного давали

галоперидол). Я опять попросил его перерисовать ту же фигуру, но на этот раз

у него получилась просто точная и тусклая копия. Слегка уменьшив все в

Рис. Г. После приема лекарства: ни следа прежней живости и фантазии...

размерах ('микрография', вызванная галоперидолом), он ничего не добавил

и не изменил (рис. Г). Не было ни живости, ни изобретательности предыдущих

рисунков.

- Теперь уже не то, - сказал он. - Я вижу не так, как раньше. Тогда все

вокруг было реальным, живым... Что ж, вылечат меня - и это умрет?

Рисунки 'пробуждаемых' L-дофой пациентов с болезнью Паркинсона столь же

поучительны. Если попросить обычного больного Паркинсоном нарисовать дерево,

он изобразит чахлое, низкорослое, убогое, зимнее деревце без единого листка.

Но по мере того как его 'разминает', 'приводит в себя', оживляет L-дофа,

оживает и рисунок. Появляется энергия, воображение - и листва. Если L-дофа

перевозбуждает пациента, дерево может расцвести буйным цветом, обрасти

извилистыми ветвями, покрыться пышной кроной со всевозможными завитками и

лиственными арабесками, пока его первоначальная форма не растворится без

остатка среди этих фантастических, барочных художеств. Такой стиль

характерен для синдрома Туретта, а также для произведений, созданных под

действием амфетамина, ускоряющего работу сознания, - изначальная форма,

изначальная мысль теряется при этом в джунглях последующих украшений и

дополнений. Сначала воображение пробуждается, а затем возбуждается и

перевозбуждается, переходя все границы разумного.

Какой парадокс, какая жестокость и ирония в том, что внутренняя жизнь и

воображение человека могут так и не проснуться, если их не разбудит наркотик

или болезнь!

Именно этот парадокс лежит в основе моей книги 'Пробуждения'; он же

отвечает и за искушения синдрома Туретта (см. главы 10 и 14), а также, без

сомнения, за особую двусмысленность, связанную с действием наркотиков типа

кокаина (который подобно L-дофе и Туретту повышает уровень дофамина в

мозгу). В связи с этим становится яснее поразительное замечание Фрейда о

том, что вызываемое кокаином ощущение благополучия и радости 'никоим образом

не отличается от нормальной эйфории здорового человека... Чувствуешь себя

нормально, и вскоре становится трудно поверить, что находишься под влиянием

наркотика'.

Подобной же парадоксальной привлекательностью может обладать

электростимуляция определенных участков мозга: некоторые виды эпилепсии

приводят к опьянению и порождают зависимость, так что больные сами начинают

регулярно вызывать припадки (крысы с вживленными в мозг электродами не могут

остановиться и непрерывно раздражают свои 'центры удовольствия'). Правда,

существуют и разновидности эпилепсии, которые приносят истинный покой и

ощущение благополучия. Хорошее самочувствие может быть подлинным, даже если

оно есть результат болезни. Такое парадоксальное ощущение здоровья способно

приносить долговременную пользу, как в случае миссис О'К. с ее странными

навязчивыми 'воспоминаниями' (глава 15).

Здесь мы вступаем на незнакомую территорию, где все привычные суждения

могут поменяться на противоположные, где болезнь может обернуться здоровьем,

а нормальное состояние - болезнью, где нервное возбуждение может стать как

рабством, так и освобождением, а истина - обойти трезвенника и открыться

сатиру. Это царство Амура и Диониса.

Дата добавления: 2015-10-13