Быт и нравы еврейских хлебопашцев

В 1908 году в Петербурге вышла книга М. Е. Земцова «Ев­рейские крестьяне» — об еврейских земледельческих колони­ях Екатеринославской губернии. На эту тему до революции на­писано немало, однако, не все источники отличаются объектив­ностью и благожелательностью к субъектам исследования. Ко­нечно, не приходится говорить об исследованиях авторов-евре­ев — Б. Д. Бруцкуса или А. Улейникова (псевдоним А. Бинштока: — здесь, понятно, нет и следа предвзятого отношения к еврейским колонистам. Откровенную тенденциозность с отрицательным знаком мы видим в некоторых других источниках. На их фоне труд М. Е. Земцова выделяется не только безупречной научной добросовестностью, но и сочувствием к нелегкой судь­бе еврейских крестьян, я бы сказал даже, симпатией к ним.

Чувство благодарности ему побудило меня поискать сведе­ния об этом русском человеке, подлинном интеллигенте, начис­то лишенном вековых предрассудков.

По сведениям на 1910 год, Михаил Евстафьевич Земцов воз­главлял в Мариуполе Товарищество взаимного кредита, которое размешалось в доме Михайловского на Екатерининской улице. Жил на Марии-Магдалиновской в доме Цыплакова, гласного Мариупольской думы (следовательно, собственного жилья не имел). Профессиональный статус его был не очень высок —по­мощник присяжного поверенного, то есть адвоката, однако чин имел достаточно приличный — коллежского советника. По та­бели о рангах это соответствовало армейскому званию полков­ника или военно-морскому — капитана I ранга. Чтобы получить такой чин, надо было, следует полагать, не один год попотеть на казенной службе.

Товарищество взаимного кредита, председателем которого был М. Е. Земцов, находилось в основном в руках мариуполь­ских евреев. Так, из трех членов правления один был грек — Кузьма Юрьевич Хаджинов, и два еврея — Моисей Яковлевич Хейфиц и Семен Яковлевич Сахаров. Бухгалтерию там вел Со­ломон Владимирович Гойхман, а его помощником был Марк Моисеевич Липец. Видимо, длительное и тесное общение с ев­реями выработало у Михаила Евстафьевича уважительное отно­шение к ним. а то обстоятельство, что. занятия в Товариществе проводились с девяти часов утра до двух дня, оставляло ему время для научных занятий, но не только. М. Е. Земцов зани­мался еще и политикой.

Имя его стало широко известным во время революции 1905 года, в особенности после манифеста 17 октября- когда в Мари­уполе, как и во -всей России, стали бурно, как грибы после дож­дя, вырастать различные' политические партии. Руководителем мариупольских кадетов (конституционных демократов) стал Ми­хаил Евстафьевич Земцов.

В советских источниках о кадетах можно прочитать немало, но, только лишь ругательное. Между тем эта партия имела ши­рокое влияние и поддержку в либерально-демократических кру­гах и возглавлялась интеллектуальной элитой России. Среди ее лидеров — П. Н. Милюков, П. Б. Струве, В. Д. Набоков и дру­гие выдающиеся умы и кристально чистые и честные личности. Чтобы не быть многословным, скажу, что по мнению нынешних политологов, идеи академика Андрея Дмитриевича Сахарова во многом совпадают с программой старых российских кадетов.

Насколько влиятельным среди местных конституционных де­мократов был Михаил Евстафьевич Земцов, свидетельствует факт его избрания депутатом I Государственной Думы (1906) от Мариупольского уезда.

Особенно активной была политическая деятельность М. Е. Земцова в 1917 году. В июне этого года его избирают делега­том VII съезда своей партии, на котором он выступил с докла­дом. Судя по всему, это был крупнейший деятель кадетской партии не только на Мариупольщине, но и на всем юге страны.

Проследить дальнейшую судьбу М. Е. Земцова — тема от­дельного исследования, но понятно, что была она печальной, если учесть, что через несколько недель после октябрьского пе­реворота правительство Ленина специальным декретом объяви­ло кадетов «партией врагов народа». Члены руководящих уч­реждений этой партии подлежали аресту и преданию суду ре­волюционного трибунала.

Но это будет потом, а пока обратимся к книге «Еврейские крестьяне», чтобы воссоздать быт и образ жизни в еврейских колониях Приазовья.

Михаил Евстафьевич Земцов, сравнивая быт и труд земле­дельцев-евреев с другими крестьянскими хозяйствами края, приходит к любопытным выводам. Вот и часть его наблюдений:

«У евреев ниже смертность и рождаемость. Человеческая личность у евреев ценится незавиисмо от ее работоспособнос­ти. Жена колониста — прежде всего мать. Она много работает и в хозяйстве: при скоте, на огороде. Недаром в местечках же­ны-колонистки считаются лучшими работницами. На поле ко­лонистки редко выходят, ибо они не оставят без присмотра детей. Крестьянские мальчики целый день занимаются пасть­бой скота и птицы. Еврейские дети до 13 лет сидят в хедере, и

колонист не позволит себе оторвать их от учебы; для пастьбы скота нанимают пастухов. Субботу еврей-колонист чтит также более свято, чем крестьянин воскресенье.

Работа ложится сильнее на плечи колониста — главы семьи. Уже поэтому производительность работы колониста должна быть выше, чем производительность работы крестьянина.

Обучение детей не только уменьшает рабочие силы семьи, но также сопряжено со значительными расходами. Как ни пло­хи меламеды в колониях, им приходится платить по 8 руб. за семестр. Празднование субботы требует приобретение пшеничной муки, куска мяса, которое едят один раз в неделю. Евреи очень редко одеваются в домотканную одежду, да и то это ис­ключительно нижняя одежда; их верхняя одежда — всегда из по­купной ткани. Лапти колонисты кое-где носят, когда занимают­ся сельскими работами, но вообще ходят в сапогах».

М. Е. Земцов отмечает также значительные расходы еврей­ских колонистов на лечение, на приданое дочерям, религиоз­ные расходы. Один из важнейших выводов исследователя: «В быту колонистов женщина прежде всего мать, а потом работни­ца».

Колонии были расположены в водоразделе между Азовским морем и бассейном Днепра, в месте, представляющем собой голую открытую степь с характерными для нее сухими безвод­ными балками. Нигде ни речки, ни ручейка. В некоторых коло­ниях с трудом доставали подпочвенную колодезную воду, ча­ще всего она оказывалась непригодной для питья, так что ко­лонистам приходилось возить воду за несколько верст. Так, например, без своей воды была Графская, она возила воду из Зеленого Поля за четыре версты и из Сладководной — за во­семь. Колонисты Веселой (родины Левки Задова) возили воду из хутора Ивоницкого за четыре версты. Для других нужд веселовцы сделали «прекрасный ставок», то есть пруд. Ставок были в Приютной, жители которой ходили за питьевой водой к общественному колодцу за полверсты. Новозлатополь дос­тавлял воду за семь верст из Туркеневки, а Нечаевка — из Гайчура, а также за семь верст из Сладководной, получившей свое название, как нетрудно догадаться, из-за вкусной питьевой воды.

«Недостаток воды» — пишет исследователь, — настолько существен, что местами вода в колодцах служит предметом кражи и серьезных столкновений».

Пища колонистов, сообщает тот же автор, главным образом состоит из молочных продуктов, в праздники же (по субботам) даже бедный еврей старается раздобыть кусок мяса. Завтра­ком служит обыкновенно, на немецкий манер, кофе, с той лишь разницей, что вместо кофе употребляют цикорий. Приготовля­ют также домашним способом кофе из ячменя. Некоторые упо­требляют вместо кофе чай».

Мы уже говорили, что в колониях высоко ценили образова­ние. Грамотность здесь была стопроцентная. В каждой коло­нии функционировало народное училище с четырехклассным курсом. Учителями сначала назначали русских, затем — евре­ев. Закон Божий преподавал меламед.

Дата добавления: 2015-10-13