А. С. Серафимович и мариупольские евреи

Александр Серафимович Попов стал заведующим мариуполь­ской конторой газеты «Приазовский край», издававшейся в Ростове-на-Дону, с 15 декабря 1896 года.

Сын казачьего офицера, он учился в Петербургском универ­ситете, был знаком с А. И. Ульяновым, старшим братом В. И. Ленина. Это знакомство стоило ему ссылки в Архангельскую губернию, где и началось его литературное творчество.

В Мариуполь он приехал начинающим, несмотря на свои 34 года, писателем, автором всего лишь нескольких рассказов, опубликованных под псевдонимом «Серафимович». Это имя по­лучит международную известность после того, как в 1923 году будет опубликован «Железный поток», справедливо названный эпосом революции. Но это случится четверть века с лишним спустя, а в Мариуполе А. С. Серафимович делал первые шаги как журналист. За 13 месяцев пребывания в этом городе он на­писал 113 корреспонденции, запечатлевших Мариуполь в пере­ломном 1897 году, когда он, благодаря пуску металлургическо­го завода «Никополь», из купеческого превратился в промыш­ленный.

По переписи 1897 года население Мариуполя составляло 31116 человек, в том числе 5013 евреев (Серафимович в одной из своих корреспонденции называет другую цифру: 8—9 тысяч евреев в тогдашнем Мариуполе).

В Мариупольской публицистике Серафимовича присутству­ет и еврейская тема. Так, 23 февраля 1897 года «Приазовский край» опубликовал его корреспонденцию, в которой анализиро­вались отчеты о работе местных гимназий, мужской и женской, в предыдущем учебном году.

Отчеты эти сохранились по сей день, потому что на деньги купца А. Д. Хараджаева и благодаря организаторской деятель­ности Г. И. Тимошевского они были изданы типографским спо­собом.

Директор мужской гимназии Григорий Иванович Тимошевский оставил о себе добрую память, издав в 1892 году книгу «Мариуполь и его окрестности», одним из авторов которой он был. Посредственный преподаватель словесности, он отличил­ся как талантливый организатор. В русской литературе ему «по­везло». Я беру это слово в кавычки, потому что в «Записках моего современника» В. Г. Короленко дал Балмашевскому (Г. И. Тимошевскому) нелестную характеристику. В Мариуполе же Григорий Иванович, тоже не названный по фамилии, попал под перо Александра Серафимовича.

Г. И. Тимошевский на службе был педантом, строго следо­вал параграфам всех инструкций. И поскольку антисемитизм в тогдашней России имел государственный, так сказать, статус, то Григорий Иванович, будучи по натуре, как я понимаю, человеком добрым, отдал дань и этому веянию тогдашней офици­альной моды. Так, например, он подсчитал, что всех взысканий в отчетном году было 169, причем в низших классах на одного гимназиста приходится 0,6 наказания, а в старших — 0,7. «На одного христианина, — пишет Г. И. Тимошевский, — прихо­дится 0,6 наказания, а на одного еврея — 1,1; благодаря это­му наказуемость в высших классах повысилась, в низших же классах, где евреев меньше, понизилась».

А. С. Серафимович был из тех российских интеллигентов, которые юдофобство считали явлением позорным, а стать на защиту гонимых — делом совести и чести. Антисемитский ду­шок скрупулезных подсчетов Г. И. Тимошевскопо сразу же на­сторожил молодого писателя. Серафимович не поленился под­нять отчеты о работе гимназий за предыдущие годы и обнару­жил такой, к примеру, вывод Г. И. Тимошевского: «Ученики ев­реи замечаются виновными во лжи, уклонении от требований дисциплины, порядка и проч.».

«Откровенно сказать, — комментирует эти пассажи Г. И. Тимошевского Александр Серафимович, — плохо верится все­му этому. Дело в том, что доступ евреям в гимназию ограничен известным процентом. В Мариуполе их много, и они букваль­но рвутся в гимназию, убивая последние силы и средства на подготовку. И действительно, еврейские дети являются в гим­назию с блестящей подготовкой, лучшие ученики — евреи. Кроме того, это забитый, загнанный народ; они вечно озира­ются в ожидании окрика, и, пожалуй, заушения даже (среди мальчуганов, конечно), да и родители их знают отлично, что по­ложение их в гимназии очень непрочно. И при таких-то условиях ученики евреи вдруг выказывают ВДВОЕ БОЛЬШУЮ склон­ность к шалостям, проступкам, нарушениям дисциплины, чем христианские мальчики! Как хотите, господа, но поверить это­му почти невозможно! То же самое говорят и в обществе. Ос­тается предположить одно, что племенная рознь вторгается и в такие области, где место ТОЛЬКО человеческим отношениям. Очень печальное явление».

Будучи в Мариуполе, Серафимович посетил также талмуд-тору, низшее учебное заведение, предназначенное для бедных еврейских детей.

Эта школа была основана в 1870 году бывшим учителем ев­рейской общины М. А. Огузом и раввином Дином. Училось здесь поначалу 20 мальчиков. Они изучали еврейский язык, Библию, русскую грамоту и арифметику. Отметим, что с 1889 года попечителем мариупольской талмуд-торы был Г. О. Авер­бах. Позволительно, предположить, что речь идет о родственни­ке будущего академика, знаменитого офтальмолога М. И. Авер­баха. Если это так, то Михаил Иосифович был, следовательно, не первым медиком в купеческой «мешпохе» (род) мариуполь­ских Авербахов.

Ко времени посещения талмуд-торы Серафимовичем здесь училось уже около сотни мальчиков. «Посещают школу, — пишет он в корреспонденции от 11 ноября 1897 года, — дети самого бедного класса евреев. Надо только войти в школу, на­до только взглянуть на эти бледные, испитые лица детей, на их изодранный костюм, сапоги, чтобы увидеть, какие лишения ис­пытывают семьи этих детей. Тут много полусирот и немало круглых сирот. У последних нет ни отца, ни матери; этим де­тям негде преклонить голову, у них нет угла, о них некому по­заботиться, они не знают — будут ли они есть сегодня и не придется ли через два-три дня, через неделю, через месяц, как щенятам, умереть где-нибудь под забором... И этих детей дей­ствительно подбирает еврейская община, нанимает у какой-ни­будь женщины помещение, где их и оставляют. Но так как они совершенно голые, то Собирают старое платье и кое-как оде­вают их и определяют в талмуд-тору».

Занятия проводились в тесном помещении, в ужасающих условиях. А. С. Серафимович пишет: «Наконец наступила пере­мена. О, как хочется отдохнуть, побегать! Но побегать негде; шумной толпой высыпают они в коридор, но коридор тесный и узкий. Мало того, с обоих концов у него двери, и эти двери вы­ходят прямо на улицу и во двор: не только нет теплой перед­ней, а нет даже холодных сеней. Поэтому холодный, резкий ветер гуляет по коридору, и страшный сквозняк пронизывает детвору каждый раз, как отворяют двери».

Дети целый день сидят голодные. Ведь слишком далеко ид­ти домой, да и все равно дома нечего есть. А хочется, как му­чительно хочется есть!».

Нам известны имена людей, с которыми молодой писатель подружился в бытность свою в Мариуполе. Это местные интел­лигенты Георгий Георгиевич Псалти, Камбуровы, Рудевичи. То ли от них, то ли от интеллигентов-евреев, но Серафимович был отлично осведомлен о мельчайших подробностях жизни и дея­тельности еврейской религиозной общины. А подробности бы­ли неприглядными: в общине наблюдалось столкновение харак­теров, борьба мелочных честолюбий. Приведу строки из коррес­понденции Серафимовича от 11 ноября 1897 года, оставшиеся в подшивке «Приазовского края»: включая отрывок из нее в свое собрание сочинений, писатель исключил рассказ об ин­тригах в еврейской общине Мариуполя:

«С сожалением надо заметить, писал Серафимович, что здешняя еврейская община слишком далека от дружной работы Еще в сентябрьской корреспонденции молодой журналист писал: «Грамотность среди еврейских девочек распрастранена очень слабо; до сих пор решительно ничего не сделано, чтобы и девочкам дать возможность учиться. Правда, самое лучшее было бы — это поместить девочек в городские школы; но они, к сожалению, переполнены. Необходимо духовному правлению основать элементарную школу для девочек. Ведь имеются же такие школы в еврейских общинах других городов, — ну, хотя бы в Ростове, где она, кстати заметить, и поставлена прекрас­но именно потому, что там вся община, в лице своих членов, принимает деятельное участие в школьном деле».

В Мариуполе «Приазовский край» читали очень вниматель­но, а корреспонденции Серафимовича — в особенности. И что же вы думаете? С легкой руки корреспондента ростовской га­зеты начали хлопотать об открытии еврейского училища для де­вочек и еще в бытность Серафимовича в Мариуполе разреше­ние на открытие такой школы получили. Вскоре это училище было открыто во флигеле при главной синагоге (ныне Харлампиевская, 6). И через 100 без малого лет это обстоятельство сыг­рало немаловажную роль в жизни возрожденной еврейской религиозной общины: в 1993 году решением Мариупольского гор­исполкома здание того училища при синагоге было возвращено бездомной общине. Правда, не целиком, а всего лишь две ком­наты. Но и на этом спасибо.

Мы знаем, что Александр Серафимович стоял у истоков публичной библиотеки в Мариуполе и был инициатором многих других добрых дел. Ко всему этому мы можем добавить, что из­вестный писатель стал, по существу, вторым — после А.Ф. Петрашевского — историком евреев Мариуполя.

Дата добавления: 2015-10-13