Психология людей против усилий конфликтологии?

В предисловии для русских читателей к своей книге «Человек и ситуация» Л. Росс и Р. Нисбетт (напомним, что Росс — один из авторитетнейших современных исследова­телей проблем психологии социальных конфликтов) отмечают, что если бы их книга писалась сегодня, они уделили бы гораздо больше внимания психологическим факто­рам, способствующим разжиганию социальных конфликтов: «События на Ближнем Востоке, в Боснии, на Кавказе и в Руанде со всей непреклонностью свидетельствуют о том, что каждая из сторон, вовлеченных в международные или межэтнические столк­новения, пребывает в уверенности, что только она обладает "объективным", т. е. соот­ветствующим реальности, видением проблемы. Претензии, действия и их оправдания, приводимые противоположной стороной, объясняются корыстными намерениями или предвзятостью подхода и даже расцениваются как свидетельство присущей противнику непорядочности и бесчеловечности. Более того, протесты и попытки вмешательства со стороны третьих лиц отметаются из-за того, что они якобы основаны на ложных посыл­ках, что служит дополнительным подтверждением того, что лишь "наша" сторона ви­дит истину и вполне понимает создавшееся положение, что лишь "мы" одни в состоянии оценить неразумность и вероломство противоположной стороны» (Росс, Нисбетт, 1999, с. 21).

В приведенной цитате упоминаются события последнего времени. Но для психо­логов такого рода факты не новы.

Обратимся к данным, приводимым в той же книге Росса и Нисбетта.

В известном эксперименте еще 50-х годов двум группам футбольных болельщи­ков демонстрировалась запись матча между их командами. Создавалось впечатле­ние, что они видели разные игры, ибо, суммируя их реакции, можно было сказать, что «представители каждой из сторон наблюдали борьбу, в которой свои выступали врали "хороших", а их противники — в роли "плохих парней". И каждая из сторон полагала, что эта "истина" должна быть очевидна любому объективному наблюда­телю происходящего» (Росс. Нисбетт, 1999,с. 138).

Спустя 30 лет этот классически и эксперимент Д. Хэсторда и Х. Кэнтрил а факти­чески был повторен Валлоном, Россом и Липпером. На этот раз в качестве материа­ла использовалась видеозапись программ новостей, освещавших проблемы ближне­восточных отношений. Две противостоящие стороны зрителей не просто были не согласны с подачей информации о происходивших событиях, «несогласие между ними возникало по поводу того, что они на самом деле видели»: «Так, и проарабскии и произраильски настроенные зрители, просмотрев одну и ту же тридцатиминутную видеозапись, заявили, что при освещении действий противоположной стороны (в отличие от освещения действий их собственной) было использовано большее число фактов и ссылок, выставляющих ее в благоприятном свете, а негативной информа­ции было меньше. Участники обеих групп полагали также, что общи и тон, акценты и содержание видеозаписей были таковы, что подводили нейтрально настроенного зрителя к изменен ню его отношения в сторону большей благосклонности к противо­положной группе и большей враждебности к их собственной» (там же, с. 140).

Если посмотреть на эти результаты с точки зрения разрешения конфликтов, то вслед за Россом и Нисбеттом приходится прийти к удручающему выводу: «Любое предложение, которое будет казаться выдвигающей его группе отвечающим общим интересам или ожиданиям, в глазах представителей группы, получающей предло­жение, будет выглядеть невыгодным и служащим интересам противной стороны» (там же, с. 141).

Подтверждением этого тезиса служит Другой эксперимент, предметом исследова­ния в котором послужил реальный конфликт между администрацией Стэндфордского университета и студентами, требовавшими от руководства университета отказа от финансовой деятельности в Южной Африке по политическим мотивам. Изучалась реакция студентов на разнообразные компромиссные предложения администрации университета. Предварительные оценки предлагаемых альтернатив показывали, что студенты считают их приемлемыми примерно в равной степени. Но как только им давали понять, а затем и сообщали официально, какой из вариантов собирается при­нять руководство, как он немедленно начинал оцениваться как все менее удовлетвори­тельный. Авторы эксперимента назвали это явление «реактивным обесцениванием», практический смысл которого в том, что «сторона, предлагающая компромиссные пред­ложения, обречена столкнуться с разочарованием, когда ее инициативы встречают холодный прием, а предлагаемые ею уступки отметаются как ничего не значащие или даже служащие ее собственным интересам» (там же, с. 143).

Вряд ли нужны дополнительные иллюстрации и аргументы в пользу того, какую огромную роль в конфликтах и их разрешении играют психологические факторы.

Именно они, возможно, лежат в основе многих практических неудач конфликто­логов. Ориентация на «проблемно-разрешающие модели», уповающие на эффективность рационалистических подходов к разрешению конфликтов, характерная для первых десятилетий конфликтологической практики, не оправдала себя. И своеобразным барьером на пути использования многих заслуживающих внимания находок конф­ликтологов стало, на наш взгляд, то, что они уделяли мало внимания психологичес­ким аспектам конфликтов, шла ли речь о войнах, межэтнических, экологических или иных проблемах. Уже отмечалось, что современная конфликтология в своих теоре­тических и практических поисках все более обращается к психологии.

Тем большее значение это имеет для молодой складывающейся отечественной конфликтологии, у которой есть возможность учесть опыт западных коллег и стать подлинной междисциплинарной областью, в которой подобающее ей место займет и психология.

Резюме

1. С начала своего возникновения конфликтология принимает практико-ориентированный характер, видя своей задачей разрешение конфликтов. Соци­альные ученые начинают занимать активную позицию в практической рабо­те с конфликтами. Одним из первых с парадигмой «активного исследования» выступил К. Левин.

2. В соответствии с современной точкой зрения, однозначно негативное отно­шение к конфликтным явлениям и стремление к их избеганию считаются не­
правомерными. Вместе с тем, очевидно, что конфликты могут оказывать де­структивное влияние на человеческие отношения, а потому признается не­обходимость их регулирования. Фундаментальная идея, лежащая в основе современных методов управления конфликтами, в разных формулировках сво­дится к тому, что конфликт может быть управляем, причем управляем таким образом, что его исход будет иметь конструктивный характер.

3. Современная практика использует разные формы работы с конфликтами. При этом признается, что эффективное преодоление конфликтов и оптимальное решение должно опираться на согласие участников конфликта.

4. К факторам, оказывающим наибольшее влияние на конструктивное или дест­руктивное развитие конфликтов, относятся характер проблем, затронутых конфликтом, характеристики конфликтующих сторон, факторы ситуации, стратегии поведения участников, навыки управления конфликтом и др.

5. Среди способов урегулирования конфликтов отчетливо доминирующее поло­жение сегодня занимают переговорные модели. Активно разрабатываются принципы и технологии эффективного проведения переговоров.

6. Особое место в конфликтологии занимает практика привлечения «третьей сто­роны» к решению конфликтов. Существуют разные формы участия третьей стороны в работе с конфликтами, среди которых особой популярностью пользуется медиаторство.

7. Интенсивное развитие практики медиаторства сопровождается ростом иссле­дований в этой области, основной интерес которых сосредоточен на вопросах

эффективности медиаторства, возможностях и релевантности его применения, стратегиях и техниках, используемых медиаторами, и др.

8. Несмотря на бурное развитие переговорной практики — и медиаторства в том числе — многие вопросы как практического, так и теоретического характера нельзя считать решенными. Наибольшие сложности возникают в эффективной работе с психологическими факторами разрешения конфликтов.

Дата добавления: 2015-10-13