После Павлова

ВЛАДИМИР ЛЕВИ

ОХОТА ЗА МЫСЛЬЮ

(ЗАМЕТКИ ПСИХИАТРА)

Если бы одна книга смогла вме­стить все о человеке, наверное, от­пала бы нужда в книгах. Прочитав эту, вы узнаете новое о глубинных пружинах настроений и чувств;

и веществах, взрывающих и леча­щих психику;

о скрытых резервах памяти,

о гипнозе н тайных шифрах сно­видений;

о поисках и надеждах исследова­телей и врачей; кое-что о йогах

и о том, что может сделать со сво­ей психикой человек, если сам ею не слишком доволен.

ПОСЛЕ ПАВЛОВА

Все науки, даже самые отвлеченные, имеют к нам от­ношение. Не сегодня, так завтра... Но есть какая-то иерархия по степени каждодневной близости. Для чело­века не может быть науки ближе, чем наука о человеке. А в человеке нет ничего важнее, чем его мозг.

Стремительный, резкий человек, уроженец Рязанской губернии Иван Павлов в первой половине нашего века вывел науки о человеческом мозге на орбиту разбега, как в свое время физику вывел Ньютон.

Он стремился загнать ускользающую механику пси­хики в тонкие и прозрачные сети эксперимента. И этого показалось ему мало.

Научный эксперимент — это вопрос, задаваемый че­ловеком природе. Но природа сама умеет ставить вопро­сы, а лгать не умеет. «Клиника — это эксперимент, по­ставленный жизнью» — павловские слова, они могли бы служить эпиграфом книги. Психиатрия — громадная це­лина, физиологическое освоение которой было начато им в конце жизни. Он увидел в мире животных своих санг­виников и меланхоликов, сильных и слабонервных, гип­ноз и постепенные переходы между болезнью и нормой.

Тридцать пять лет прошло после Павлова. Много ли это? Немного, если измерять время человеческими по­колениями. Много, если учесть происходящую в мире цепную реакцию прироста емкости времени.

Науки, исследующие живое, делают небывалый ры­вок и выходят на одну прямую с науками, изучающими неживое. Эти последние стартовали раньше, мускулы их крепче и бег уверенней. Лидер естественных наук, физи­ка, дает непревзойденный пока образец сложившейся, гордой науки, с ее духом строгости и свободы. Не уди­вительно, что именно в физике уже успел появиться Эйнштейн. Физика пока впереди, но биологические нау­ки набирают головокружительный темп и, по-видимому, готовятся выдвинуть собственного Эйнштейна.

После Павлова мозговедение развивается лавинооб­разно. Десятки исследовательских школ, сотни лабора­тории... К нейрофизиологам, психологам и клиницистам присоединились биофизики, биохимики, фармакологи, генетики и представители других ветвей биологии. Ки­бернетики моделируют мозг, бионики воплощают его принципы в инженерных устройствах. Социологи и фи­лософы тоже не могут пройти мимо... А лингвисты, исто­рики, антропологи?

Сквозное взаимопроникновение. К мозгу имеет отно­шение все. Неизбежное дробление на все более узкие области возмещается открытием все новых участков стыка. Гора фактов растет все быстрее. Теорий тоже более чем достаточно, одни из них во многом совпа­дают, другие во многом расходятся. Я сумею здесь рас­сказать лишь о немногом из того, с чем меня до сих пор сталкивали профессия и личный интерес. Лучшее, на что я мог бы надеяться, это чтобы книга стала той ложкой, попробовав которую можно узнать о содержи­мом котла. Но и на это рассчитывать слишком самона­деянно, ибо котлов много и одной ложкой из всех не зачерпнешь.

Если бы книгу пришлось начинать сейчас, она, навер­ное, была бы совсем другой, импульс переписать все для автора первой книги, вероятно, естествен. Но переизда­ние есть переиздание, насколько это было возможно, я постарался логически выпрямить материал, прояснить

некоторые мысли, убрать лишнее, явно устаревшее. Структура книги по сравнению с первым изданием не­сколько изменилась: исчезли, частично растворившись в других, две главы, вместо них написана новая — о сне и гипнозе, включившая в себя некоторый материал из бывшей третьей*

Дата добавления: 2015-10-13