Глава 35. Пока Лейлу вели в клинику, ее сердце гулко билось, а ноги дрожали

Пока Лейлу вели в клинику, ее сердце гулко билось, а ноги дрожали. К счастью, Фьюри и Куин без затруднений поддерживали ее вес.

Однако в этот раз ее опыт принципиально отличался… благодаря присутствию Праймейла. Когда внешняя дверь в помещение отъехала в сторону, одна из медсестер встретила их и мгновенно отвела в совершенно другую часть клиники, если сравнивать с той палатой, в которой она была прошлой ночью.

Когда их провели в смотровую, Лейла в смятении оглянулась вокруг. Что… это? Стены были покрыты бледным шелком, на равных промежутках висели картины в золотых рамках. Не было медицинского стола для осмотра, как прошлой ночью… здесь стояла кровать, укрытая элегантным покрывалом, со стопкой пышных подушек. А дальше, вместо раковины из нержавеющей стали и простых белых ящиков, целый угол комнаты был отгорожен цветной ширмой… за которой, решила Лейла, хранился медицинский инструментарий Хэйверса.

Только если их не отвели в личные покои терапевта?

– Он скоро будет у вас, – сказала медсестра, улыбнувшись Фьюри и кланяясь. – Могу я принести вам что-нибудь? Чай или кофе?

– Только доктора, – ответил Праймейл.

– Сию секунду, Ваше Превосходительство.

Она снова поклонилась и в спешке покинула комнату.

– Давай усадим тебя сюда, хорошо? – сказал Фьюри у кровати.

Лейла покачала головой. – Вы уверены, что мы пришли туда?

– Ага. – Праймейл подошел к ней и помог пересечь комнату. – Это одна из ВИП-палат.

Лейла посмотрела через плечо. Куин устроился в углу напротив ширмы, его упакованное в кожу тело было подобно тени, отбрасывающей угрозу. Он оставался неестественно неподвижным, его дыхание было ровным, он не отрывал взгляда от пола, а руки держал за спиной. Но Куин не был спокоен. Нет, казалось, он был готов к убийству, способен на него, и на мгновение, укол страха пронзил Лейлу. Он никогда раньше не пугал ее, но, с другой стороны, она никогда не видела его в таком потенциально агрессивном состоянии.

Но, по крайней мере, эта сдерживаемая жестокость, казалось, не была направлена на нее или даже на Праймейла. Также Док Джейн, которая сидела на обитом шелком кресле, тут не причем.

– Давай, – сказал нежно Фьюри. – Вот сюда.

Лейла попыталась подняться, но матрас был слишком высоко над полом, а ее руки такими же слабыми, как и ноги.

– Я помогу. – Фьюри осторожно обхватил руками ее за спину и под коленями, а потом аккуратно поднял. – Вот так.

Она застонала, устраиваясь на кровати, резкая судорога сжала ее живот. Когда абсолютно каждый взгляд в комнате обратился к ней, Лейла попыталась прикрыть гримасу улыбкой. Безуспешно: хотя кровотечение оставалось на одном уровне, волны боли нарастали, их продолжительность увеличивалась, промежутки между ними становились короче.

И вскоре это превратится в одну непрекращающуюся агонию.

– Я в порядке…

Стук в дверь оборвал ее.

– Могу я войти?

Ей захотелось вскочить от одного голоса Хэйверса.

– О, Дражайшая Дева Летописеца, – выдохнула она, собираясь с духом.

– Да, – мрачно сказал Фьюри. – Входи…

Затем все происходило так быстро и стремительно, что описать это можно лишь одной фразой, которую она узнала от Куина.

Все черти ада сорвались с цепи.

Хэйверс открыл дверь и вошел внутрь… и Куин напал на врача, выпрыгнул из угла, ведомый кинжалом.

Лейла в тревоге закричала… но он не убил мужчину.

Однако он закрыл дверь телом терапевта… или, может, это было его лицо. И было сложно сказать, что стало источником стука – удар дверной панели о косяки, или тела целителя – о саму дверь. Возможно, и то, и другое.

Пугающе острое лезвие прижали к бледному горлу.

– Угадай, что ты сделаешь первым делом, козел? – прорычал Куин. – Ты извинишься перед ней за то, что обращался с ней словно с гребаным инкубатором.

Куин рывком развернул мужчину. Очки в роговой оправе были разбиты, одна линза покрылась паутиной из трещин, дужки торчали под неправильными углами.

Лейла бросила взгляд на Фьюри. Праймейл, казалось, был не особо озабочен происходящим: он просто скрестил руки на своей огромной груди и прислонился к стене рядом с ее кроватью, очевидно, его абсолютно устраивало то, как все вышло. Реакция Джейн, сидящей в кресле напротив, была такой же, ее глаза цвета леса со спокойствием наблюдали за драмой.

– Посмотри ей в глаза, – выплюнул Куин. – И извинись.

Когда воин потряс целителя так, словно тот был тряпичной куклой, доктор что-то промямлил.

Ужас. Лейла должна была вести себя как леди и не получать от этого удовольствие, тем не менее в мести было свое наслаждение.

Печаль тоже, потому что до этого вообще не должно было дойти.

– Ты принимаешь извинения? – спросил Куин голосом, полным злости. – Или хочешь, чтобы он встал на колени? Я буду до одури счастлив превратить его в коврик у твоих ног.

– Этого достаточно. Спасибо.

– А сейчас ты скажешь ей… – Куин снова встряхнул терапевта, руки Хэйверса дергались в суставных сумках, его свободный белый халат был подобен флагу, – и ей одной, что, черт возьми, происходит с ее телом.

– Мне нужна… карта…

Куин обнажил клыки и придвинулся вплотную к уху Хэйверса… будто он хотел откусить его.

– Брехня. Ну а если ты не лжешь? То провал в памяти станет причиной твоей смерти. Мгновенной.

Хэйверс и без того был бледным, сейчас он основательно побелел.

– Говори, доктор. И будет чудесно, если Праймейл, который производит на тебя такое впечатление, будет так добр и сообщит мне, если ты вдруг отведешь от нее взгляд.

– С удовольствием, – ответил Фьюри.

– Я ничего не слышу, Док. А я едва ли отличаюсь терпением.

– Вы… – Его взгляд за разбитыми очками встретил ее собственный. – Ваш ребенок…

Она почти пожелала, чтобы Куин перестал настаивать на зрительном контакте. И без того было больно смотреть на врача, который обращался с ней так скверно.

Но, с другой стороны, Хэйверс был обязан смотреть на нее, а не она – на него.

Она смотрела в глаза Куина, когда Хэйверс сказал:

– Вы теряете своего ребенка.

В этот миг все помутилось, и Лейла поняла, что плачет. Но она ничего не чувствовала. Словно ее душа вылетела из тела, все, что двигало ею и связывало с миром, исчезло, будто никогда и не было этого.

Куин не выказал никакой реакции. Даже не моргнул. Не сменил стойки или положение кинжала в руке.

– Что-то можно сделать по медицинской части? – спросила Док Джейн.

Хэйверс хотел покачать головой, но застыл, когда острое лезвие врезалось в кожу его шеи. Выступила кровь и потекла за накрахмаленный воротник его официальной рубашки, красный хорошо подходил его галстуку-бабочке.

– Ничего из известного мне, – хрипло ответил терапевт. – На земле – нет, по крайней мере.

– Скажи ей, что это не ее вина, – потребовал Куин. – Скажи, что она не сделала ничего плохого.

Лейла закрыла глаза.

– Предполагаю, что это правда…

– С людьми обычно так и бывает, если не замешана травма, – вмешалась Док Джейн.

– Скажи ей, – настаивал Куин, его рука начала легонько вибрировать, будто он был на волосинке от того, чтобы выплеснуть свою жестокость.

– Это правда, – прохрипел Хэйверс.

Лейла посмотрела на доктора, нашла его взгляд за разбитыми очками.

– Ничего?

Хэйверс говорил быстро:

– Частота спонтанных выкидышей приблизительно равна одной из трех беременностей. Уверен, что, как и в случае с людьми, это вызвано саморегуляцией организма, которая не позволяет выносить ребенка из-за различных дефектов.

– Но я определенно беременна, – сказала она пустым тоном.

– Да. Анализ вашей крови подтвердил это.

– Существует риск ее здоровью, – спросил Куин, – если это продолжится?

– Вы ее Уорд? – выпалил Хэйверс.

Фьюри вмешался.

– Он отец ее ребенка. Поэтому относись к нему с тем же уважением, что проявляешь ко мне.

От этого терапевт выпучил глаза, его брови накрыли разбитую роговую оправу. И это было забавно; именно тогда Куин показал толику реакции… она мельком появилась на его лице прежде, чем суровые черты снова исказила агрессия.

– Отвечай, – выплюнул Куин. – Она в опасности?

– Я-я… – Хэйверс сглотнул ком. – Нет медицинских гарантий. В общем и целом я бы сказал «нет»... она здорова в других отношениях, а потеря ребенка протекает по обычному ходу. В дальнейшем…

Когда доктор продолжил говорить, Лейла отметила, что его образованный, благородный тон был более неспокойным, чем предыдущей ночью.

Все ушло, исчез слух, вместе с ощущением температуры в комнате, кровати – под ней, тел, окружавших ее. Она видела лишь разноцветные глаза Куина.

Единственная ее мысль, когда он держал кинжал, приставленным к горлу мужчины?

Пускай они не любили друг друга, он был именно тем, кого Лейла хотела видеть отцом своего ребенка. С тех самых пор, как решила вступить в настоящий мир, она познала, как трудна жизнь, что другие могут строить против тебя козни… и что порой принципиальная сила – единственное, что помогает пережить ночь.

Последнего у Куина было в избытке.

Он был великим, внушающим страх защитником, именно тем, в ком нуждалась женщина, будучи беременной, кормящей, ухаживающей за ребенком.

Это и его врожденная доброта делала его благородным в ее глазах.

Вне зависимости от цвета его глаз.

***

Почти в пятидесяти милях от клиники, в которой Хэйверса напугали до усрачки, Эссейл сидел за рулем своего «Рэнж Ровера», качая головой в неверии.

События вокруг этой женщины развивались все интереснее и интереснее.

Благодаря GPS, он издалека отследил ее «Ауди», когда она решительно покинула свой район и выехала на Северное шоссе. На каждом съезде в пригород он ожидал, что она соскочит с шоссе, но когда они оставили Колдвелл далеко позади, он начал думать, что женщина вполне могла направляться прямиком в Манхэттен.

Но нет.

Вэст Поинт, дом почтенной военной школы для людей, располагался на полпути между Нью-Йорком и Колдвеллом, и Эссейл испытал облегчение, когда «Ауди» съехала с шоссе в этом месте. Многое могло произойти в землях, где почтовые коды начинались с «100», а он не хотел сильно отдаляться от дома по двум причинам: во-первых, близнецы до сих пор не сообщили, показались ли те диллеры из низшей лиги, и, во-вторых, рассвет рано или поздно настанет, и ему не нравилась перспектива оставить свой навороченный и укрепленный «Рэнж Ровер» на обочине где-то там, когда ему придется дематериализоваться в безопасное место.

Съехав с шоссе, женщина сбавила скорость до четких сорока-пяти миль в час, минуя преамбулу из пригородных заправок, туристических отелей и ресторанов фаст-фуда. Потом, в конце вереницы этого «быстро, дешево и без проблем», все становилось дороже. Начали появляться величественные дома, перед которыми лужайки стелились словно ковры, их невысокие каменные стены растянулись по обеим сторонам дороги. Однако женщина проехала мимо поместий, наконец, припарковавшись у небольшого парка с видом на реку.

Когда женщина вышла из машины, он проехал прямо мимо нее, повернув голову в ее сторону, оценивая.

Сто ярдов спустя, за пределами ее зрения, Эссейл остановился на обочине, вышел на пронизывающий ветер и застегнул свое двубортное пальто на все пуговицы. Его легкие туфли не были приспособлены для слежки на снегу, но плевать. Ноги потерпят холод и влагу, а дома в шкафу, его ждет дюжина аналогичных пар.

Так как следящее устройство было на машине женщины, а не ее теле, Эссейл не терял ее из виду. Разумеется, вскоре она надела беговые лыжи, а потом, накинув белую лыжную маску и укрыв свое стройное тело бледной камуфляжной паркой, она буквально растворилась в зимнем ландшафте.

Он не отставал от нее.

Материализуясь через пятнадцать-двадцать ярдов, он находил сосны, которые укрывали его, пока женщина двигалась вперед к особнякам, а ее лыжи преодолевали укрытое снегом расстояние.

Она направлялась к одному из тех огромных домов, подумал Эссейл, нагоняя ее, предугадывая ее направление, по большей части, верно.

Каждый раз, когда она проходила мимо него, не зная об этом, его тело хотело выпрыгнуть на нее. Завалить. Укусить ее.

По какой-то причине, от этой женщины в нем просыпалась жажда.

Стратегия «кошки-мышки» была весьма эротичной, особенно если об игре было известно только кошке.

Частная территория, на которую они, в конце концов, проникли, была примерно в миле, но, несмотря на дистанцию, ее изнурительный темп на тех лыжах нисколько не замедлился. Она заехала с правого угла передней лужайки, подошла к низкой стене, а потом продолжила свой курс.

Совсем нелогично. В случае ее обнаружения, машина была оставлена слишком далеко. Более близкая парковка была логичней? В конце концов, в любом случае, сейчас она была как на ладони, вокруг ни деревьев, за которыми можно укрыться, ни возможной защиты против незаконного проникновения, если ее заметят.

Только если она не знала владельца. В таком случае, зачем скрываться и красться в ночи?

Лужайка в семь-восемь акров постепенно уводила к каменному дому в пятнадцать-двадцать тысяч квадратных футов, модернистские скульптуры стояли словно слепые, светящиеся сторожа, сады растянулись сзади. Все время женщина держалась вплотную к стене, и, наблюдая за ней, с расстояния в семьдесят пять футов, он чувствовал, что впечатлен ею. Она двигалась по снегу словно ветер, невидимая и быстрая, ее тень падала на серую каменную стену, словно растворяясь на ней…

Аааааа.

Вот почему этого она выбрала этот маршрут, ведь так?

Да, действительно, лунный свет лился под таким углом, что ее тень падала прямо на камни, тем самым создавая отличный камуфляж.

Странное покалывание прошлось по нему.

Умно.

Эссейл устремился вперед, находя укрытие между насаждениями в стороне от дома. Вблизи он увидел, что величественный особняк не был новой постройкой, но он также не был старинным… но, с другой стороны, в Новом Свете сложно встретить что-то построенное ранее восемнадцатого века. Полно освинцованного стекла. Веранды. И террасы.

В общем итоге? Богатство и знатность.

Без сомнений, защищено различными видами охранных примочек.

Казалось маловероятным, что она просто выслеживала на местности, как было с его территорией. Во-первых, кольцо леса росло по ту сторону каменной стены, вдоль которой она передвигалась. Она вполне могла сбросить лыжи, устроиться у этого кустарника длиной в десять и высотой в двадцать футов и вполне насладиться видом на дом. Во-вторых? В таком случае, ей бы не понадобилось то, что лежало в рюкзаке на ее плечах.

Он был достаточно большим, чтобы уложить в него тело, и он был полным.

Она остановилась как по сигналу, достала бинокль и осмотрела местность, совершенно не двигаясь, только ее голова еле заметно шевелилась. А потом она устремилась через лужайку, двигаясь еще быстрее чем раньше, она буквально неслась к дому.

К нему.

Действительно, она направлялась прямо к Эссейлу, в промежуток между кустами, украшавшими переднюю сторону особняка, и высокой изгородью, опоясывавшей задний сад.

Очевидно, она хорошо знала территорию.

Так что он выбрал лучшее место.

И при ее приближении он отодвинулся лишь немного… потому что будет не против, если его засекут.

Женщина остановилась на лыжах прямо в пяти футах от него, оказываясь так близко, что он мог учуять ее запах не только в своем носе, но и на задней стенке горла.

Ему пришлось сдержать себя, чтобы не заурчать.

После усилий, приложенных для того, чтобы быстро пересечь этот газон, она тяжело дышала, но ее сердечнососудистая система быстро восстановилась – признак полного здоровья и силы. И скорость, с которой она сейчас действовала, воистину возбуждала.

Сняла лыжи. Открыла рюкзак. Достала…

Она собиралась забраться на крышу, подумал он, когда женщина извлекла нечто похожее на гарпун, направила его высоко и спустила с курка хватательный крюк. Мгновение спустя издалека раздался лязг металла.

Посмотрев вперед, Эссейл осознал, что она выбрала один из немногих участков камня без окон… и он был защищен весьма длинной стеной из высоких кустарников, в которых прятался он сам.

Она собиралась проникнуть внутрь.

И тут Эссейл нахмурился… и дематериализовался с того места, откуда наблюдал за ней.

Снова появляясь позади особняка, на уровне земли, он уставился в многочисленные окна, приложив руки к холодному стеклу и наклоняясь ближе. Внутри было преимущественно темно, но не полностью: тут и там были оставлены включенные лампы, светильники испускали свет на мебель, которая представляла собой комбинацию антиквариата и современного искусства. Стильно, весьма: в своей безмятежной дремоте место напоминало музей, или сцену, снимаемую для журнала, все было расставлено с точностью, предполагавшей, что хозяева не привыкли расставлять мебель и предметы искусства.

Никакого беспорядка, ни буднично разбросанных газет, счетов, писем, квитанций. Ни пальто, переброшенных через спинку, сброшенных у дивана туфель.

Абсолютно все пепельницы были кристально-чистыми.

На ум пришел один, всего один человек.

– Бенлуи, – выдохнул он себе под нос.

Дата добавления: 2015-09-03