Глава XVIII 2 страница

Большинство крупных торговцев Восточной провинции начали свою деятельность как подрядчики АРАМКО. Некоторые из них — бывшие служащие АРАМКО, например Сулейман Олаян, который одно время был водителем грузовика в компании, а затем смог соз­дать транспортную фирму. Отдаленный родственник клана аль-Гусайби начинал с поста мелкого клерка, затем приобрел автоза­правочную станцию, стал представителем фирмы «Пепси-кола» ⁸¹.

Выход на международную арену давался саудовским купцам с трудом. Исключением явились четыре крупных бизнесмена, кото­рые стали мультимиллионерами международного масштаба: это Хашшогджи, Гейс Фараон — оба дети бывших медиков короля, Сулейман Олаян, который возглавил «Сауди — Бритиш Бэнк», и Акрам Одджех, родившийся в Сирии, но принявший саудовское подданство.

Хашшогджи нажился на поставках вооружения саудовской ар­мии, получая «комиссионные» от американских военно-промыш­ленных фирм, создал конгломерат компаний с капиталом в 400 млн. долл. под названием «Триад Холдинг Корпорейшн» со штаб-квартирой в Люксембурге ⁸².

Фараон стал председателем «Саудовской корпорации иссле­дования и развития». Его деятельность охватывала торговлю продукцией машиностроения, участие в производстве пищевых и других потребительских товаров, страховое дело.

Одджех действовал через свою компанию также со штаб-квар­тирой в Люксембурге — «Текник д'Авангард». Его самой нашумев­шей покупкой был океанский лайнер «Франс», который он обста­вил антикварной французской мебелью.

Эта группа бизнесменов вкладывала деньги как в иностран­ные фирмы, связанные со строительством, так и в банки. Но по­пытки установить контроль над крупными западными банками столкнулись с сопротивлением финансового капитала развитых стран и с отсутствием опыта и административных кадров у сау­довских нуворишей. Четверка саудовских дельцов вкладывала деньги в банки стран Азии, Африки и Латинской Америки, а также в туристские, гостиничные комплексы, в мореходные компании, повсеместно в недвижимость.

Саудовская буржуазия, тесно связанная с кланом Саудидов, образовала своеобразную торгово-финансовую олигархию. Она сложилась в тепличных условиях, защищенная от внешней конку­ренции, выросла в основном на импорте, который оплачивался в конце концов доходами от нефти. «Саудовская королевская семья и члены правительства пытаются избежать публичных обви­нений в связях с этими бизнесменами, но известно, что некоторые посредники служат для прикрытия коммерческой деятельности членов королевской семьи и правительства», — писал «Мидл Ист Экономик Дайджест» ⁸³.

Через руки правящего клана Саудидов и связанных с ним семей отчисления от экспорта нефти распределялись среди бю­рократического аппарата, в котором коррупция стала полуле­гальным общественным институтом, расходовались на армию и полицию, обогащая и их верхушку, и посредников, но главным образом иностранные фирмы, шли на различные общественные работы и экономические проекты, ставшие кормушкой для тех, кто за них отвечал, иностранцев и опять-таки посредников. Саудов­ское купечество наживалось и за счет отсталости саудовского общества, поглощая значительную часть нефтяных доходов страны при вторичном распределении.

Землевладение и землепользование. Какое же воздействие оказал рост нефтяных доходов на традиционные отрасли хозяйст­ва — земледелие и животноводство, в которых было занято боль­шинство населения, на общественные отношения в оазисе и в ко­чевом и полукочевом племени? Основная часть территории страны считалась землей мири, т. е. находилась в собственности госу­дарства в лице короля. На деле большая часть земель мири была в пользовании тех, кто ее занимал, — главным образом племен, или являлась «феодальными» поместьями (икта) с неполными правами собственности на нее. Земля, которая не попадала под категорию мири, принадлежала отдельным лицам, кланам, семей­ным общинам, племенам или вакфам.

Мири включала пастбища и пустыни, принадлежавшие племе­нам, охватывавшие 80% национальной территории. Король Абд аль-Азиз в 1925 г. урезал традиционные племенные пра­ва на районы дира и в случае нужды менял их границы по своей воле.

Государству в лице короля и правительства принадлежали все богатства недр, поэтому оно могло переселять племена с одной территории на другую, если это было необходимо, напри­мер, для эксплуатации подземных ресурсов. В остальном племена продолжали пользоваться землей, как и раньше. По большей части кочевые племена не нарушали границ своих и чужих дира. Но когда в тех или иных районах выпадало больше дождя, племена могли перекочевывать и на пастбища других племен.

Собственность на большие участки земли обычно появля­лась в результате того, что правительство передавало землю мири в «феодальное владение» — икта. Многие такие икта были даны военным чиновникам или крупным купцам. Новые владельцы сдавали потом эти земли в аренду на условиях издольщины. Со­гласно королевскому декрету 1957 г. претенденты на икта должны были получить разрешение местного эмира и короля на приоб­ретение этой земли и регистрацию ее. Неясно, однако, распрост­ранялся ли этот декрет на старые икта или только на новые. После регистрации этой землей можно было распоряжаться: пере­давать другим лицам, дарить, сдавать в аренду и передавать религиозным учреждениям. Хотя с формальной точки зрения земли икта оставались собственностью государства, само икта было пере­ходной формой владения к частной собственности — мульк ⁸⁴. Данных о размерах икта в Саудовской Аравии у нас нет.

Мульк — единственная форма частной собственности на зем­лю, признаваемая в королевстве. Юридическое лицо владеет зем­лей и имеет полное право распоряжаться ею. Мульк был в особен­ности распространен в Асире, где сельское хозяйство более раз­вито, но практически не охватывал засушливых земель.

В стране существовало также общинное землевладение — мушаа. В некоторых случаях участки этой земли перераспределялись среди членов большой семьи или клана для обработки. Часто сын главы клана назначался управителем коллективной собственности. Иногда она передавалась в аренду издольщикам, а доходы перераспределялись потом главой клана между его членами. Но в рамках этой общинной земли шло перераспределение долей в соответствии с правами наследования. Считалось, что мушаа охватывало примерно ¹/₆ обрабатываемых земель; оно было распространено в основном в Неджде и Восточной провинции. Существовали неродовые, неклановые формы общинного зем­левладения. Коллективно землей могли владеть жители оазисов. В Асире была известна практика, когда общины совместно владе­ли землей, обрабатывали ее и собирали урожай. Доли урожая поровну распределялись между ее членами.

В Джабрине и Хайбаре оазисные земли принадлежали бедуин­ским племенам. Так как в оазисах была распространена малярия, племена появлялись здесь только для того, чтобы опылять, а затем собирать финики. Остальную часть года местные батраки, как правило потомки вольноотпущенников, ухаживали за пальмо­выми рощами. Затем урожай делился между взрослыми мужчина­ми племени с учетом размеров их семей ⁸⁵.

Земля вакф — специфическая для мусульманских стран. Му­сульманин может передать свою землю на содержание религиоз­ных или благотворительных заведений. Земля вакфа не подлежит продаже и отчуждению. Большая часть вакфов (вакуфов) передается прямо религиозным учреждениям, например школам или мечетям, и они становятся как бы их собственниками, распоря­жаясь ими, в частности сдавая их в аренду. Собственность вакфов не может быть конфискована правительством. По оценке саудовской администрации вакфов, сделанной в 1956 г., этот вид соб­ственности охватывал в Асире 5%, в Хиджазе — 10, в Восточной провинции и Неджде— 15% обрабатываемых земель ⁸⁶.

Высокая смертность среди земледельцев, которая столетия делала практически невозможным расширенное воспроизводство населения, естественным образом ставила преграду на пути чрез­мерного дробления земельных участков. Когда этого «естествен­ного регулирования» не было, в семьях предпринимали меры про­тив продажи или дробления обрабатываемых участков. Наслед­ники часто соглашались совместно владеть полученным участком, а старшему в своем семейном клане предоставлять право обраба­тывать эту землю или распоряжаться ею, например сдавать в аренду. Эти функции — обработка земли или распоряжение ею — могли передаваться в семье по очереди. Тот, кому были переданы эти функции, кроме доли урожая получал еще и определенную плату. В целях сохранения земельной собственности внутри клана предпочитали жениться на двоюродных сестрах ⁸⁷.

По данным «Регионального справочника», в аренду сдава­лось 60% земель и лишь 40% обрабатывалось их владельцами. В Асире и Хиджазе аренда охватывала от 70 до 80% земель ⁸⁸. Эти данные совпадают с информацией конца 50-х годов: 40% зе­мель обрабатывались их владельцами, 10% — арендаторами, ко­торые платили деньги, и 50% — арендаторами-издольщиками ⁸⁹. В. В. Озолинг считает, что в целом по стране около 60% обра­батываемых земель принадлежало крупным и средним владель­цам (с размером надела свыше 5 га), которые частично или целиком сдавали их в аренду ⁹⁰. По другим данным (явно занижен­ным), в аренду сдавалось только от 20 до 22% обрабатываемых земель⁹¹. Все эти разноречивые оценки лишний раз показывают, с какой осторожностью следует подходить к статистическим дан­ным по Саудовской Аравии. В исследовании «Законы о труде и практика в Саудовской Аравии» арендованные участки определя­ются на конец 60-х годов всего лишь в десятую часть всех зе­мель ⁹². Но, видимо, к этим землям отнесли лишь те, за кото­рые взималась денежная плата.

В аренду могли сдаваться все категории земли — мири, икта, мульк, мушаа, вакф и родо-племенная земля. Условия сдачи в аренду были и письменные и устные.

В 70% соглашений об издольной аренде предусматривалось, что хозяин предоставлял землю, воду, семена, иногда жилье. Если арендатор работал круглый год и имел свой скот, удобре­ния и сельскохозяйственную технику, питание и дом, он платил владельцу земли 50% урожая зерновых и 75% фиников. Если же арендатор предоставлял только рабочие руки, хозяин получал 80% зерновых и 95% фиников. Но соглашений такого рода было примерно 5%. Около 10% арендных соглашений предусматривали, что арендатор предоставлял семена, получая при этом большую долю урожая. Доля владельца земли менялась в зависимости от качества земли, наличия воды, близости рынков и т. д. Внедре­ние машинной техники привело к тому, что арендаторы с маши­нами пользовались лучшими условиями, чем другие ⁹³.

Если случался неурожай, арендатор был вынужден брать взаймы, чтобы прокормить семью. Обращаясь за помощью к хозя­ину, он нередко настолько влезал в долги, что не мог из них выб­раться и становился полностью зависимым от землевладельца ⁹⁴. Договор об аренде земли под финики или фруктовый сад за­ключался на срок от четырех до семи лет. В этом случае дейст­вовала особая форма издольщины под названием «мугараса». Арендатор давал обязательство посадить деревья и вырастить их до первого плодоношения, за что получал весь урожай в между­рядьях сада ⁹⁵.

Аренда земель мири подвергалась более строгой регламен­тации, которая зависела от отдаленности территории, качества почвы, типа ирригации, количества пальм, спроса на сельскохо­зяйственные продукты. Аренда земли мири заключалась на более долгий срок, примерно на пять лет, хотя в Асире иногда на год ⁹⁶.

Земли вакфов контролировались администрацией вакфов под руководством министерства паломничества и религиозных учреждений в Мекке и сдавались, как правило, в издольную аренду ⁹⁷.

Большая часть прав на воду в Саудовской Аравии могли быть куплены, проданы, сданы в аренду или переданы в на­следство независимо от земли. Поэтому если кто-либо покупал, наследовал или арендовал участок земли, где не хватало воды для ирригации, он мог дополнительно купить или арендовать воду. Права на воду только в Асире и Асирской Тихаме совпадали с правами на землю ⁹⁸.

Регулирование прав на воду среди оседлых было очень раз­витым и сложным, оно охватывало и ротацию в ее использовании, и время, и сезон ирригации, и количество воды в соответствии с участками. Распределение воды часто находилось под наблюде­нием и контролем лиц, специально назначаемых и оплачиваемых владельцами и потребителями воды. Вода из колодцев, скважин и источников могла принадлежать одному лицу или группе лиц. Обычно землевладелец имел право на все водные источники на принадлежавшем ему участке, и никакого особого разрешения не было нужно для сооружения колодца на его земле. Но требовалось особое разрешение, если колодец сооружался на прежде не обраба­тываемой земле, перешедшей в икта. Колодцы, вырытые кочев­никами, были во владении племени в тот момент, когда оно находилось в этом районе. Если племя откочевывало, колодец ста­новился «общим». Существовали усложненные формы владения подземными каналами.

Права на воду из артезианских колодцев, например в Во­сточной провинции, зависели от вклада первоначального вла­дельца в сооружение специальных устройств, резервуаров и рас­пределительных механизмов. Своя система прав на воду была разработана при распределении водных потоков по долинам — вади ⁹⁹.

По данным Кнауэрхейза, из 70 352 земельных владений страны 33242 (47,3%) составляли участки менее 0,5 га, 13661 (19,4%) — от 0,5 до 1 га ¹⁰⁰. Таким образом, примерно 67% при­ходилось на парцеллы размером менее гектара. Эти цифры приб­лизительно подтверждает справочник «Законы о труде и практика в Саудовской Аравии» ¹⁰¹. Мелкотоварный сектор господствовал в земледелии.

В Эт-Таифе, Медине и Бурайде в начале 60-х годов были соз­даны сельскохозяйственные кооперативы. Они занимались раз­личной деятельностью — от предоставления семян до хранения и сбыта сельскохозяйственной продукции, но не получили широ­кого распространения ¹⁰².

В сравнительно густонаселенных оазисах в Асире, Хиджазе и Эль-Хасе на земле обычно работали члены семей землевладель­цев, редко нанимая батраков. Такое же положение было в от­дельных оазисах Неджда. Но в Касиме и Джебель-Шаммаре нанимали батраков на долгосрочный и краткосрочный период. В сезон интенсивных сельскохозяйственных работ батраков не хватало, в особенности в Восточной провинции, и их привлекали из второстепенных отраслей промышленности ¹⁰³.

Батраки нанимались на основе контрактов, устных или пись­менных, однако патриархально-феодальная эксплуатация вольно­отпущенников и некоторых батраков сохранялась ¹⁰⁴.

В Неджде на земле работало больше женщин, чем мужчин. Мужчины предпочитали становиться торговцами, складскими ра­бочими, механиками, строителями, погонщиками, ремеслен­никами ¹⁰⁵.

Средний доход крестьянина-бедняка составлял в начале 70-х годов примерно 1500—1600 риалов в год (без учета прира­ботков) ¹⁰⁶. Но колебания в доходе были большими в зависимо­сти от зоны, размера надела, выращиваемых культур, наличия воды. Постоянный сельскохозяйственный рабочий получал от 1600 до 2000 риалов в год ¹⁰⁷. Квалифицированные сельскохозяйст­венные рабочие (трактористы, механизаторы) зарабатывали до 3500 риалов в год ¹⁰⁸, но их было мало, причем большинство из них несаудовцы. В целом крестьяне-бедняки и батраки не могли обеспечить сносных условий существования своим семьям.

Прослойка среднего крестьянства (размер надела от 2 до 5 га) составляла примерно 10,7% всех хозяйств. Но в ряде слу­чаев к «середнякам» можно было отнести и тех, кто владел уча­стками от 0,5 до 2 га, особенно там, где собирали больше од­ного урожая в год. У большинства крестьян-середняков был ста­бильный годовой доход в размере 3—5 тыс. риалов, что обеспечи­вало прожиточный минимум их семьям, но не давало необходимых средств для модернизации производства. К категории «зажиточ­ных» можно отнести хозяйства с размером надела от 5 до 10 га (примерно 4,8% общего числа). Их владельцы имели го­довой доход от 6 тыс. до 10 тыс. риалов и располагали возможно­стями для перехода к интенсивному товарному производству на базе использования ирригационной техники и удобрений ¹⁰⁹. Однако многие из таких наделов принадлежали купцам, ростов­щикам и чиновникам и сдавались в аренду на полуфеодальных условиях.

Крупных хозяйств (размер надела — свыше 10 га) насчиты­валось примерно 3,5—5 тыс. (4,5—7% общего числа хозяйств) ¹¹⁰. Среди крупных землевладельцев преобладали помещики, шейхи племен, представители правящей династии, купцы, религиозные учреждения.

Подавляющее большинство крупных владельцев жило в горо­дах, сдавая землю в аренду. Лишь немногие перешли на интен­сивное товарное хозяйство, используя достижения агротехники. Доходы с крупных владений составляли от нескольких десятков до 100 тыс. риалов в год, но часто обращались на «потребле­ние» самих владельцев и членов их семей — приобретение недви­жимости, предметов роскоши, автомобилей — и практически не ис­пользовались для расширения и интенсификации сельскохозяйст­венного производства ¹¹¹.

Рост крупных землевладений сопровождался, по мнению всех исследователей, разорением мелких хозяев. Но так как по этому вопросу отсутствует точная статистика, приходится ограничи­ваться лишь определением общих тенденций. Разоряющиеся мелкие хозяева, в том числе имеющие долю в коллективной собствен­ности, могли продавать свои участки или свой пай. Они обязаны были прежде всего предложить свой участок другим общинникам, и, таким образом, в руках богатого крестьянина могло сосредо­точиться несколько долей-участков. Но если не находился жела­ющий, то продавали на сторону. Мелкие хозяева, неспособные возвратить ссуду за землю, отданную в залог, рассчитаться с кредиторами, выплатить за приарендованный участок, в конце концов распродавали свои земли или отдавали их за долг ростов­щикам. Основными покупателями земли были городские купцы. Земли покупали также и чиновники, разбогатевшие на взятках, и другие нувориши ¹¹².

Большинство крестьян еще в начале 60-х годов, по данным директора департамента в саудовском министерстве сельского хозяйства Абдаллаха ад-Даббага, становились постоянными должниками купцов и крупных землевладельцев. Долг рос из года в год, заставляя крестьянина в конце концов продавать свой на­дел. Число безземельных крестьян и сельскохозяйственных рабо­чих увеличивалось¹¹³.

С середины 60-х годов стали предприниматься первые по­пытки укрепить средний слой крестьянства. В 1968 г. был издан королевский декрет, касавшийся распределения среди населения необработанных государственных земель, пригодных для земле­делия и животноводства. Любой гражданин страны мог получить на правах икта участок земли, если он был в состоянии его обработать ¹¹⁴.

Крестьянам предоставлялись наделы от 5 до 10 га, а ком­паниям (в том числе иностранным) — участки до 400 га. Однако декрет ожидаемых результатов не дал, и государство, чтобы при­влечь на новые земли поселенцев, само «оживляло» их путем орошения, строительства дорог, каналов ¹¹⁵.

Саудовский ученый Абдуррахман аш-Шариф провел в середине 60-х годов социально-экономическое исследование рай­она Анайзы ¹¹⁶. К мелкому и мельчайшему землевладению в Касиме (от 0,1 до 2,5 га) он отнес 45,3% всех хозяйств.

Пятая часть всех владений были относительно крупными. По утверждению автора, они, как правило, образовались в ре­зультате «оживления» пустующих, т. е. государственных земель. Но под «оживлением земель» необязательно подразумевалось их превращение в пахотные или орошаемые. Достаточно было посадить деревья, и участок превращался в собственность «оживляющего». Естественно, что возникало много споров в определении наследства и границ земельных владений такого типа. Споры решались на основе шариата. В 1961 г. было издано постановление совета министров, согласно которому тот, кто собирался «оживить» земли, должен был получить согласие эмира области. Если на этих землях планировалось какое-то строи­тельство, то эмир передавал дело на рассмотрение муниципалитета, а муниципалитет — в министерство внутренних дел и совет министров. Если же речь шла о сельскохозяйственной земле за пределами муниципалитета, то решение принимали министерство сельского хозяйства и совет министров. Тот, кто получил разреше­ние на «оживление» земли и не выполнил своих обязательств, терял право собственности на эту землю. Новое постановление предупреждало, что собственность на землю передается только декретом короля или распоряжением председателя совета мини­стров или его заместителя.

Земля могла сдаваться в аренду на срок до 100 и 1 тыс. лет, т. е. практически бессрочно. Арендатор превращался как бы в собственника земли, но в конце года он должен был вносить арендную плату. Эту землю долгосрочный арендатор мог сдавать в субаренду или отдавать под застройку. Подобные арендные соглашения передавались по наследству от отцов к детям. По мне­нию аш-Шарифа, такая форма аренды была наиболее распростра­нена в Анайзе.

Когда сдавалась земля, где были деревья, в основном пальмы, арендатор платил уже с учетом наличия пальм и колод­ца, ранее вырытого хозяином. Если земля требовала дополнитель­ных вложений, арендатор становился вторым владельцем земли, но платил определенную долю первоначальному хозяину земли, который был как бы его партнером. Плата в этом случае, как правило, составляла четверть урожая. Хозяин земли мог потребо­вать от арендаторов выделить ему несколько финиковых пальм на участке.

Еще одно ценное полевое исследование положения саудов­ских крестьян сделала японка Мотоко Катакура ¹¹⁷, которая с 1968 по 1970 г. работала в вади Фатима в Хиджазе.

По данным Катакура, большая часть осевших бедуинов имели в вади Фатима свою землю (от 0,6 до 2 га) и сами ее возделывали. Арендовали они землю предпочтительно у своих соплеменников. Землю делили между всеми наследниками, что приводило к уменьшению размера участка. Иногда братья обрабатывали землю совместно.

В 1946 г. в вади Фатима была основана компания «Айн Азизийя» с правительственным и частным капиталом. Она снабжа­ла водой Джидду и Мекку. Многие владельцы земли с источниками воды уступили компании за вознаграждение свои участки и пере­ехали в Джидду. «В вади Фатима легко видеть, что тот, кто контролирует воду, также контролирует и экономику пустыни», — отмечала Катакура.

Землевладение и землепользование в вади Фатима осложня­лось раздельным владением воды, наличием субарендаторов, пе­рекупщиков продукции.

Сельскохозяйственные рабочие получали 5—10 риалов в день. Если в качестве батраков нанимали соплеменников, то им платили больше. Когда не было особого надсмотрщика, то землевладелец и арендатор делили доход поровну. Раздел мог осложняться многоступенчатой системой посредников. Иногда посредник-арендатор вел фермерское хозяйство, нанимая сельскохозяйственных рабочих.

Катакура приводила пример, как богатый купец арендовал за бесценок земли, лишенные воды, у крестьян, вырыл глубокие ко­лодцы, поставил помпы и стал снова сдавать эти земли в аренду, но в десять раз дороже, а на других — вел фермерское хозяйство. Иногда вторичным арендатором становился номинальный владе­лец земли. Арендаторы-фермеры могли арендовать и вакуфные земли.

Определенные виды занятий для бедуинов были «иб» — по­зорными, презренными (например, мясники, те, кто разводит кур, парикмахеры, слуги, чернорабочие). Когда некоторые бедуины стали оседать в вади Фатима, другие над ними издевались. Все бедуины отказывались обслуживать колодцы и помпы, хотя это была высокооплачиваемая работа. На должностях смотрителей помп и колодцев работали йеменцы. В 1970 г. в вади Фатима всего было 400 йеменцев.

Когда в конце 50-х — начале 60-х годов многие источники воды высохли, кое-кто из недавних земледельцев вернулся опять к кочевничеству.

В вади Фатима кроме йеменцев жили 64 палестинца, 28 иор­данцев, 12 сирийцев, 8 египтян, 5 иракцев, 4 суданца. Среди палестинцев, иорданцев, сирийцев, египтян преобладали квалифи­цированные рабочие, учителя, чиновники.

Большая часть поселений в вади Фатима сложилась по пле­менному признаку. Всего здесь было примерно 20 тыс. жителей, которые вели 3744 хозяйства. 30% населения принадлежало к пле­мени курейш, 30% — харб, 15% — лихьян, 10% — шьюф, 5% — вольноотпущенники и 10% — остальные.

В селении Бушур в вади Фатима 33 мужчины были феллахами, 6 — сельскохозяйственными рабочими, 2 — учителями, 2 — тор­говцами, 1 — врачом, 1 — имамом и 4 — не работали. Многие жители Бушура подрабатывали в Мекке во время паломничества. Самый большой доход был у шейха, который также выступал и арендатором-посредником. Ему же платили нечто вроде налога за то, что он был назыром — управляющим или смотрителем вакуфных земель. Шейх-назыр получал больше воды для своего поля. Женщины Бушура занимались ремеслом, производством матов, корзин, ковров, но складами распоряжался шейх.

Катакура отмечала, что почти все крестьяне в Бушуре были в долгах.

Вакуфную землю арендовал богатый бизнесмен из Джидды, ко­торый владел овощными лавками в Джидде и Мекке. Его сын учил­ся в Лондоне, но собирался вернуться домой, чтобы участвовать в бизнесе отца. Арендатор нанял смотрителя-назыра, который наблюдал за 42 земледельцами, включая двух из Бушура.

Власть в вади Фатима была представлена эмиром с тремя чиновниками, суд — кади, полицейским и двумя клерками. Рели­гиозное бюро (мактаб ад-дин) имело в своем составе директора и семь инспекторов. Видимо, Катакура имела в виду отделение Лиги общественной морали.

Кооперативное общество содержало бензостанцию, участвова­ло в распределении цемента, в строительстве кофейни. Были также почтовое отделение и телефонная станция.

В деревнях существовал маджлис аль-карья — деревенский совет в составе пяти-девяти человек. В 1961 г. был создан центр социального развития для подготовки новых профессий, в нем также проводились беседы по основам медицинских знаний, гигиене, давались советы женщинам.

В вади Фатима было 13 начальных школ для мальчиков и 5 для девочек, одна промежуточная школа, 4 школы для обучения грамоте взрослых мужчин, 4 школы для женщин. Образование в начальных школах было бесплатным. Государство оплачивало учителей, а также предоставляло школьникам учебники, каран­даши, тетради, сумки. Посещение начальной школы считалось обязательным. Почти все учителя начальных школ у мальчиков были саудовцами, но девочкам преподавали иностранки.

Кризис земледельческого хозяйства. Некоторые исследова­ния, проведенные как саудовскими учреждениями, так и иност­ранными миссиями, позволили собрать информацию о населении, занятом в сельском хозяйстве, гораздо более полную, чем та, которая имелась в 20—30-е годы, не говоря о начале века. Но статистические данные остаются в высшей степени ненадеж­ными, и к ним стоит подходить как к весьма приблизительным оценкам.

По разным подсчетам, земледелием в Саудовской Аравии в 50—60-х годах было занято от ¹/₈ до ¹/₄ коренного самодеятель­ного населения, а всего в сельском хозяйстве, включая полуко­чевое и кочевое скотоводство, — от ¹/₂ до ²/₃. Общее число коренных жителей в стране, равной по территории двум третям Западной Европы, оценивается в 3,5—4,5 млн. для 60-х и в 4—5 млн. для 70-х годов ¹¹⁸.

В Саудовской Аравии в середине 60-х годов обрабатывалось от 210 тыс. до 300 тыс. га ¹¹⁹. (По другим данным, от 150 тыс. до 500 тыс. га ¹²⁰.) Из этих земель лишь 20% — в Асире и Южном Хиджазе — получают достаточно осадков для богарного земле­делия. Остальные 80% обрабатываемых земель в оазисах зависят от ирригации с помощью колодцев, скважин, источников и плотин в долинах — вади. Самый важный сельскохозяйственный про­дукт — финики (4-е место в мире), а также пшеница, ячмень, сор­го, просо, маис, рис, трава альфа, овощи и фрукты. В Асире вы­ращивается немного кофе.

Попытки поднять сельскохозяйственный потенциал страны предпринимались неоднократно. Еще до того как в стране была обнаружена нефть, Ибн Сауд приглашал иностранных экспертов для поисков воды и настаивал на том, чтобы нефтяные компании искали воду и бурили артезианские скважины.

В районе Эль-Харджа, богатого мощными по недждийским масштабам источниками воды, в 1937 г. с помощью иракских и египетских специалистов было основано крупное хозяйство. Сюда завозились сельскохозяйственная техника, рабочий и породистый скот. Здесь создали современную ирригационную систему и не­сколько специализированных ферм на площади примерно 2 тыс. га, где производили пшеницу, а также овощи, арбузы, ячмень, альфу и финики. Овощи шли королевскому двору ¹²¹. Всем этим хозяйст­вом руководили с 1945 по 1959 г. американцы. Затем оно было передано саудовской администрации.

В 60-е годы правительство приступило к созданию пяти сельскохозяйственных центров — в Джизане, Медине, Касиме, Эр-Рияде и Хуфуфе, которые должны были давать земледельцам советы, предоставлять им механизмы, семена и саженцы, удобре­ния, учить борьбе с сельскохозяйственными вредителями ¹²². В 1964 г. был учрежден Банк сельскохозяйственного развития, который к 1973 г. открыл 8 отделений и 37 бюро в сельской ме­стности ¹²³.

От мероприятий правительства выигрывала прослойка бога­тых крестьян, переходивших к хозяйству фермерского типа. Наи­более сильные хозяйства стали приобретать сельскохозяйствен­ную технику. Во второй половине 60-х годов в стране использо­валось 277 тракторов и 21 тыс. механических помп ¹²⁴.

Дата добавления: 2015-09-03