Торговцы смертью

Профессор доктор Гвидо Фанкони (Guido Fanconi) говорит на странице 59 уже упомянутой книги, что среди лаборантов и работников института – чудовищная зависимость от таблеток. Вина лежит прежде всего на врачах и фармацевтической индустрии, потому что доверчивая молодежь находится целиком в их власти.

Конечно же, производителей не только неэффективных, но и вредных лекарств, врачей, прописывающих их, аптекарей, продающих их следовало бы серьезно наказать, так же, как наркодилеров. Большинство безрецептурных лекарств в долгосрочной перспективе причиняют здоровью гораздо больший вред, чем марихуана, продажа которой во многих странах запрещена. Что же мы должны думать о правительствах и законодателях, поддерживающих такое законодательство, из-за которого миллионы потребителей обретают зависимость от вредных, а иногда и смертельно опасных таблеток?

Разумеется, система не утвердилась бы без помощи самих пациентов. С давних времен люди верили скорее в волшебную силу, чем в науку. Учение Гиппократа было строго научным, оно опиралось на логику и на опыт. Но оно было слишком логическим, и человечеству, которое становилось богатым и ленивым и начало страдать от рукотворных заболеваний, вроде подагры, болезней печени и почек, было неудобно следовать такой теории. Поэтому пришли волшебники – пришли, чтобы остаться. Они и сегодня здесь, в их руках – бразды правления.

В XIII веке Фридрих II из Гогенштаухена, король Сицилии и Германии, издал первый приказ, который был призван защитить больных от шарлатанов и разрешал заниматься лечебной деятельностью только врачам, имеющим разрешение – этот термин появился тогда. С течением времени шарлатаны взяли власть и позаботились о том, чтобы истинные врачи гиппократовской школы, угрожающие разрушить прибыльную медицинскую торговлю с помощью простого природного лечения, оказались вне закона.

Сегодня «чудо-средства», которые описываются с помощью непонятных наукообразных формул, заменили таинственную абракадабру и магические зелья мрачного Средневековья, и, очевидно, чем дороже препараты, тем более заметно их психосоматическое действие, как в темные века.

Но тот факт, что пациенты сами виноваты в своей болезни, не оправдывает правительства и законодателей. Современное государство, претендующее на просвещенность, обязано защищать граждан от их глупости и слабости. Государство не позволяет своим гражданам разрушать свое здоровье наркотиками; оно не считает, что распоряжение здоровьем или деньгами – это личное дело каждого. Современное государство считает своим долгом защитить менее умных и более доверчивых граждан от обмана. Сфера медицины – самое явственное исключение, ибо государственные деятели сами стали жертвами господствующей системы, сами того не осознавая. В результате, мощное медико-фармацевтическое лобби может отделаться от всего; если что-то не удается, оно призовет устранить причиненный им же вред – разумеется, за плату, увеличивая, таким образом, прибыль. А медицинские власти отказывают посторонним людям в праве судить их, утверждая, что единственные эксперты в данной области – это они сами. В результате, они могут безнаказанно производить препараты, вызывающие рак, выгодно продавать их, а потом получать просьбу «вылечить» рак, который был создан ими же. Пример тому – трагедия со стилбестролом, которая, возможно, еще только на начальной стадии.

Ответственные органы здравоохранения – соответствующие министерства, федеральная Администрация по пищевым продуктам и лекарствам (Food and Drug Administration) в США и ее европейское отделение, находящееся в Женеве и известное как Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) – вмешиваются лишь тогда, когда уже невозможно скрыть вредное действие препарата, который в течение долгого времени тестировался на животных; но в таких случаях они сразу же разрешают заменить его на другой медикамент, который по прошествии какого-то времени окажется столь же (а то и более) опасным, потому что он был разработан при помощи тех же непригодных методов. Данная система укоренилась в большей степени, чем какая-либо иная система в истории человечества, хотя она оказалась наиболее опасной. И она держится в первую очередь на жажде прибыли.

*

Началось все после II мировой войны, когда у обеспеченного общества появилась возможность отдавать большие деньги за снятие своих постоянных страхов перед болезнями и болью, старостью и смертью. Вот так химическая индустрия стала одним из самых прибыльных направлений в мире, и производители решили прибрать к рукам обучение медиков; они стали учить врачей, как надо лечить пациентов – чтобы сами они могли заработать деньги. И выражение «лекарство на рынке» стало наиболее известным клише, означающим любой товар, которого слишком много, или на который надо создать спрос.

Экспериментаторы, которых становилось все больше, и которые, подобно Бернару, никогда не занимались практикой, а работали с мышами, кроликами, морскими свинками, кошками, обезьянами, были уполномочены разрабатывать «чуда-средства» для замены препаратов, переставших приносить прибыль, так как либо потребители убеждались в их бесполезности, либо службы здравоохранения не могли больше закрывать глаза на их вред. Массивная пропаганда, получающая финансовую подпитку из растущей прибыли, убеждала врачей назначать новые лекарства, которые рекламировались как более эффективные и менее вредные, по сравнению с прежними – явное противоречие, поскольку чем эффективнее продукт в одном отношении, тем он должен быть вреднее в другом.

В мае 1961 француз доктор Пьер Боске (Pierre Bosquet) пишет в “Nouvelle Critique”: «Исследования строго подчиняются непосредственной коммерческой прибыли. В настоящее время болезнь – это главный источник средств для фармацевтической индустрии, и врачи охотно становятся посредниками».

Конечно, не все врачи действуют из корыстных побуждений, наоборот, большинство из них сами становятся жертвами обмана, царящего в медицине, обманутыми обманщиками; они видят, что эта система легальна, устраивает пациентов и им самим приносит прибыль и потому не видят причин выступать против нее.

Тем не менее, в сентябре 1974 доктор А. Беда (A. Bédat), президент Швейцарского объединения фармацевтов (Swiss Pharmacists Federation), заявил на международном конгрессе в Риме, что из-за переизбытка лекарств, выписываемых врачами в Швейцарии, аптекари начали протестовать. Таким образом доктор Беда указал на то, что на пациентах лежит вина: они отказываются от традиционного лечения, хотят сразу же выздороветь и требуют медикаменты – чем больше, тем лучше. А врачи подчиняются им, чтобы не потерять клиентов.

Медицина, как и все профсоюзные объединения, ставящие главной целью службу своим собственным интересам, попала в ловушку индустрии. Эта ловушка дразнила запахом денег.

*

Когда в конце 1940-х годов пенициллин внезапно подешевел вследствие перепроизводства, врачи стали использовать его бездумно, в том числе при легком гриппе и насморке, в результате, организм утрачивал собственную способность вырабатывать природные антитела. Врачи назначали имеющиеся антибиотики – среди которых многие оказывались в ряде случаев смертельными, например, хлоромицетин – даже для профилактики, во время и после операции, не отдавая себе отчет, что таким образом они ослабляют человеческий организм и одновременно очень укрепляют разные штаммы бактерий, в результате, некоторые из них становятся устойчивыми к антибиотикам. Таким образом, современная наука еще в 1940-е годы начала делать людей слабыми, а бактерии сильными.

Последствия начали проявляться в 1950-е годы, когда разные больницы регистрировали эпидемические вспышки, и антибиотики с ними не справлялись. В США за один год произошло более 100 подобных эпидемий; в одной из техасских больниц во время такой вспышки умерло 22 пациента. Традиционная медицина пробовала выставить как довод то, что использование всех этих антибиотиков, невзирая на опасность, было оправдано, ибо таким способом удалось спасти много человеческих жизней. Но факты в очередной раз свидетельствовали о другом.

Джон Лир (John Lear), научный редактор американского журнала “Saturday Review”, написал в связи с «чудо-средствами» об исследовании, которое было проведено доктором Чарльзом Генри Кемпом (Charles Henry Kempe) из Университета Чикаго (University of Chicago): «Сообщение показывает, что антибиотики, принимаемые для профилактики, больше вредят, чем помогают. Исследование доктора Кемпа сообщает о 250 «чистых» операциях. Из 250 пациентов 154 не получали антибиотиков. Из этих 154 человек лишь у 7,8% наблюдались побочные эффекты, связанные с бактериями. Остальные 96 пациентов из экспериментальной группы получали профилактические антибиотики. У 37,5% из этих 66 человек наблюдались бактериальные осложнения, хотя они получали антибиотики. «Как показывают наши результаты, – заявляет доктор Кемп, – при чистых операциях бактериальные осложнения встречаются в 5 раз чаще в случаях, когда пациенты для профилактики получают антибиотики».

*

Гонорея (триппер), относительно несерьезное венерическое заболевание, без лечения может перейти в хроническую форму и сделать человека инвалидом. Древние римляне лечили его по рецепту Гиппократа, процесс выздоровления был длительным, метод работал надежно и не требовал затрат: lectus et lac – то есть, постель и молоко давали возможность природе, suprema guaritrix, победить болезнь. Во времена моей юности использовались сильные антисептические препараты, их надо было принимать в течение долгого времени. Потом появились чудо-средства – таблетка либо инъекция – и через два дня пациент был уже готов к новым приключениям. Но и в этом случае из выживших бактерий развивались более выносливые штаммы, которые оказывались устойчивы к антибиотикам и, возможно, даже к постели и молоку. Иными словами, люди прошлого знали, как лечить гонорею, а сегодня, благодаря современной науке, болезнь окрепла и расширилась, причем до такой степени, что в 1976 году ВОЗ была вынуждена забить тревогу.

В “Figaro” (Париж, 18 сентября 1976) в статье под названием «Предупреждение ВОЗ: пенициллин больше не лечит гонорею» можно прочитать следующее: «Предупреждение ВОЗ важно по причине того, что гонорея, которая почти исчезла после II мировой войны, с 1960 года снова начала распространяться все больше. Она стала вторым по распространенности инфекционным заболеванием после гриппа». Очередное дьявольское чудо.

И: «Ровно спустя 30 лет после введения пенициллина, являющегося высокоэффективным препаратом против обеих самых распространенных венерических болезней, врачи-специалисты были вынуждены констатировать «Сифилис и гонорея достигли невиданных ранее масштабов!»

Так начиналась статья «Венерические заболевания выходят из-под контроля?» (“Geraten Geschlechtskrankenheiten ausser Kontolle”, “Tages-Anzeiger”, Цюрих, 4 сентября 1972). В ней мюнхенский дерматолог доктор О. Браун-Фалько (O. Braun-Falco) изложил причины, а во время беседы за круглым столом указал, что в те дни в больнице Карлсруэ проводилась неделя терапии для 24 немцев.

Врачебное сообщество возложило ответственность за распространение гонореи не сколько на медицинские, столько на «социально-психиатрические» факторы: люди же сегодня больше путешествуют! Но это продолжалось недолго: врачи заметили, что что-то не так с точки зрения медицины.

22 ноября 1976 года журнал “Time” сообщает следующее: Гонорея уже достигла масштабов эпидемии – только в США насчитывается 3 миллиона случаев этой болезни, а во всем мире около 100 миллионов – хотя раньше врачи ее могли дешево и эффективно лечить большими дозами антибиотиков. Несколько лет назад появились относительно устойчивые штаммы гонококков, но даже эти сильные бактерии в конце концов поддаются повышенным дозам антибиотиков. Чего нельзя сказать о новейших штаммах; впервые гонококки проглотили без вреда для себя пенициллин… Никто не знает с уверенностью, каким образом гонококки обрели эту тревожную новую способность». Комментарий, неприятно поражающий своей правдивостью: причина – на ладони.

*

Уже невозможно отрицать ущерб, причиненный антибиотиками и неспособностью понять современную науку, здоровье, биологию и природу, вследствие масштабов вреда. Ниже мы приведем выдержку из серии статей, которые были опубликованы доктором Райга (Raiga) в 1962-1963 гг. во французском журнале “Bulletin de l’Association Générale des Médecins de France”:

«За последние 10 лет чисто штаммов стафилококков, устойчивых к пенициллину, постоянно возрастает, особенно в больницах, там мы своими глазами видели, в каких количествах возникают и распространяются серьезные стафилококковые инфекции при лечении совсем других болезней. Прежде всего это происходит в родильных домах, где эпидемии подобных инфекций достигли катастрофических масштабов. По трагической иронии судьбы, сегодняшнее лечение виновато в том, что стафилококковые инфекции распространяются все больше; при этом они были призваны – по меньшей мере, сначала – бороться с инфекцией. Такие заболевания оказываются еще более серьезными, если они возникли из-за антибиотиков, к которым врач прибегает для лечения безобидных болезней, которые прошли бы и без лечения. В таких случаях медикамент, несомненно, становится причиной лекарственной смерти.

Десять лет прошло, прежде чем так называемая медицинская наука в США догнала свой европейский аналог. Только в декабре 1972 некоторые служащие Администрации по пищевым продуктам и лекарственным препаратам (Food and Drug Association) потребовали от Монопольного подкомитета Сената радикальных реформ, «чтобы удержать врачей от прописывания антибиотиков при болезнях, при которых они не действуют, и в случаях, когда заболевание можно вылечить другими надежными способами».

Доктор Гарри Ф.Даулинг (Harry F. Dowling), специалист в области инфекционных заболеваний, отставной профессор Университета Иллинойс (University of Illinois) и бывший председатель Совета по лекарствам в Американской медицинской ассоциации (American Medical Association), сделал заявление, из которого следует, что врачи выписывают антибиотиков в 10-20 больше оправданного с медицинской точки зрения количества. Он продолжает: «В течение нескольких лет мы исходили из того факта, что от тифа существует два надежных средства: хлорамфеникол и ампициллин. Потом обнаружился штамм туберкулеза, который устойчив к хлорамфениколу, а теперь – и к ампициллину. И вскоре мы вернулись в 1930-е годы, когда от этой болезни не существовало эффективного лекарства». Затем доктор Даулинг еще раз обратил внимание на более ранние тревожные сигналы из Франции и заявил перед комиссией, что среди пациентов, проходивших лечение в стационарах, наблюдалось больше случаев заражения крови вследствие устойчивых к антибиотикам бактерий (“International Herald Tribune”, 9-10 декабря 1972).

*

Количество врачей, которые уясняют для себя сущность антибиотиков, явно возрастает, но они не знают, как им себя вести, так как очень уж давно они ступили на неправильный путь и теперь не находят ни сил, ни мужества вернуться обратно. Как сообщает консервативная римская газета “Il Tempo” (31 июля 1976), лауреат Нобелевской премии Джеймс Баниелли (James Banielli) заявил: «Антибиотики причинили вред, который значительно перевешивает их положительное действие»; среди прочего, он перечисляет хронические заболевания, особые инфекции, аллергические реакции, отравление клеточной ткани, дефицит витаминов.

Невозможно выяснить – даже приблизительно – сколько человек умерло вследствие медицинских вмешательств. Ни один врач не захочет взвалить на себя процесс и признать в ходе него, что пациент умер от одного из выписанных им препаратов. Точно так же коллеги не станут давать показания против него, потому что они всегда подвержены той же опасности. А причину смерти не всегда можно с уверенностью отнести к одному фактору. Медикаменты не обязательно вызывают скоропостижную смерть. Обычно они нарушают равновесие организма, постепенно причиняют вред жизненно важным органам и таким образом, часто наряду с другими причинами, вызывают преждевременную смерть.

Доктор Вернер Лемпфюль (Werner Lehmpfuhl), практикующий врач из Ганновера, пишет в еженедельной газете “Welt am Sonntag” (29 июля 1973): «На самом деле, каждый месяц миллионы людей страдают от лечения, которое должно было им помочь».

Это касается не только Германии, где полтора миллиона ревматиков до сих пор получают медикаментозное лечение, включающее кортизон, хотя уже более 10 лет предупреждают о большой опасности такой терапии.

Аналогичные жалобы выдвинул в 1973 году в Германии Курт Блюхель (Kurt Blüchel), в прошлом пресс-секретарь одного из врачебных объединений и химического концерна и, кроме того, главный редактор медицинского журнала. Его книга «Белые маги» (“Weisse Magier”, издательство C.Bertelsmann, Мюнхен) вызвала яростные вопли в фармацевтической индустрии, последняя угрожала ему судебными процессами и изъятием всего тиража. Из этого ничего не вышло. Напротив, год спустя книга была переиздана в мягкой обложке (Fischer), а то, что индустрия не смогла воплотить свои угрозы в жизнь, придало ей вес. Что касается немецких врачей, они не отрицали заявлений автора, а гневно обвиняли его в «подрыве доверительных отношений между пациентом и врачом».

*

Согласно расследованию Ивана Иллича (Ivan Illich), опубликованному в “Medical Nemesis” (Pantheon, Нью-Йорк, 1976), в 1974 году в США от медикаментозного лечения умерло как минимум 60000 человек, а в некоторые годы эта цифра доходила до 140 тыс. Доктор Вильям Бин (William Bean) из Университета Айовы (Iowa State University) еще в 1957 году утверждал в своем свидетельстве перед комиссией Кефовера (Kefauver Committee) в американском Сенате, что новые лекарства особенно опасны именно вследствие превентивной проверки на животных:

«Самую большую прибыль удается извлечь, когда на рынок выводится новая разновидность лекарства, а препараты, составляющие конкуренцию, еще не открыты. При такой системе тратить много времени на определение пользы, а также возможных рисков, связанных с токсичностью, непрактично... Итак, после обширных лабораторных исследований токсичности и фармацевтических свойств но иногда минимального количества клинических испытаний лекарство можно продавать».

Смысл заявления ясен: помимо соображения, что нам не нужны новые препараты, что у нас и так уже наблюдается их излишек (Вальтер Моделл (Walter Modell), крупнейший авторитет в области фармакологии, ясно объяснил это), клинические исследования с участием пациентов-людей являются единственными значимыми испытаниями. «Обширные лабораторные исследования», упомянутые доктором Бином, – это опыты на животных, которые ненадежны и потому опасны для человека. Но они дают возможность производителям постоянно наводнять рынок новыми продуктами – и только время покажет их действие на человека.

Все это было бы невозможно без покровительства свыше – со стороны служб здравоохранения и самого государства.

*

Разумеется, очень сложно доказать сообщничество между индустрией и высокопоставленными госслужащими, но двум американским журналистам удалось предать огласке по крайней мере один случай, который свидетельствует, насколько далеко может зайти алчность. Один из них, Ричард Гаррис (Richard Harris), опубликовал серию статей в “New Yorker”, другой, Джон Лир (John Lear) – в “Saturday Review”, а высокопоставленным госслужащим был не кто иной, как доктор Генри Вельш (Henry Welch), руководитель отдела антибиотиков в могущественной Администрации по пищевым продуктам и лекарствам (Food and Drug Administration). Это ведомство предписывает опыты на животных для проверки всех лекарственных препаратов и таким образом оказывает влияние на министерства здравоохранения в большинстве других стран.

Статья в газете раскрывает, что Вельш был совладельцем “Medical Encyclopedia”, ежегодного симпозиума по антибиотикам, и главным редактором двух медицинских журналов, “Antibiotics and Chemotherapy” и “Antibiotic Medicine and Clinical Therapy”, прибыль которых зависела от объявлений фармацевтической индустрии.

На вопросы Вельш отвечал, что это «не имеет значения», ибо он всего лишь получал «гонорар» от тех изданий. Тем не менее, он отказывался сообщить размер гонорара. Кроме того, он имел отношение к рекламным кампаниям фирмы “Pfizer”: его “Medical Encyclopedia” активно рекламировала некоторые новые препараты “Pfizer”, например, сигмамицин.

Когда к Вельшу обратились с требованием дать отчет перед Комиссией Кефовера (Kefauver Commission), он отказался под предлогом болезни, но все же сказал, что пришел бы, если бы возникли сомнения в его честности. Сомнения в его честности возникли очень серьезные, но он не появился.

Свидетель из Бюджетно-контрольного управления (General Accounting Office), который проверял финансовые дела Вельша, указал, что его «гонорар» с 1953 по март 1960 составил 287,142.40 долларов. А незадолго до этого в ходе разбирательства выяснилось, что доктор Вельш подал заявление об отставке, и его незаметно приняли.

*

Когда в 1976 году Конгресс выделил средства на проведение кампании по выборам президента, но не парламентариев и сенаторов, заинтересованные группы просто вливали свои деньги во все еще открытые ворота Капитолийского холма. И кто же предоставил больше всех средств кандидатам в Сенат и парламент? Согласно журналу “Times”, во главе заинтересованных групп стояли медицинские ассоциации, давшие 1790879 долларов, за ними шли комитеты по молочным продуктам с 1362159 долларов и Американская федерация труда – Конгресс промышленных организаций (American Federation of Labour – Congress of Industrial Organizations), выделивший 996910 долларов. Возможно, это объяснит, почему некоторые сенаторы и конгрессмены отчаянно защищают вивисекцию.

Тайное соглашение между государством, органами здравоохранения и индустрией очень распространено, потому что оно исключительно многогранно, и на кону стоит много денег. В статье «Что вызывает рак?» (26 января 1976) американский новостной журнал “Newsweek” сообщает, что Министерство здравоохранения решило выдвинуть обвинения ученым, которые, с одной стороны, работают оплачиваемыми консультантами обычных представительств, с другой – получают гонорары от частных обществ как эксперты-консультанты. В том же году римская ежедневная газета “Paese Sera” написала, что местные органы здравоохранения спросили одного врача в Палермо, почему он выписывает своим пациентам на 30% меньше лекарств, чем его коллеги; когда он ответил, что считает большинство медикаментов бесполезными или вредными, против него возбудили дело.

Таким образом, вина за распространение нового варварства, преподносимого как наука, лежит не только на психических расстройствах, побудивших первых вивисекторов XIX века воспитать поколения студентов, для которых «исследования» равнозначны мучениям животных. С течением времени к мотивам, породившим вивисекцию – садизму и жажде карьеры – добавилась алчность людей науки. И впоследствии выяснилось, что систематические мучения животных приносят больше денег, чем любая другая законная деятельность, в результате, у несчастных существ шансов не осталось.

Дата добавления: 2015-08-21