Б. Опыт перевода.

Говоря о переводах, нужно еще раз повторить, что основой изучения древнегреческого языка является изучение аттического диалекта – об этом много говорилось в первом введении. Учебные тексты для перевода составляются в основном по образцам текстов на аттическом диалекте. По этим же соображениям грамматика обычно излагается с ориентацией на систему форм аттического диалекта. После изучения «центральной» ветви древнегреческого языка легче, последовательнее и глубже усваиваются разнообразные диалектные и стилистические «ответвления» (в том числе и язык Нового Завета – койне, отличия которого от аттических образцов нередко несли определенное культурное, духовное значение и могут быть поняты лишь на фоне «магистрального» пути развития языка.

Приступая к переводам, учащийся должен осознать исключительную важность этого момента в образовательном процессе. Изученные правила и модели остаются мертвым грузом, пока мы не встречаемся с ними в тексте, не учимся применять их во всей их взаимосвязи.

Во время изучения язык раскладывается искусственно на разные элементы, но все они обретают свой истинный смысл лишь взаимодействуя друг с другом в тексте. Поэтому по-настоящему понять строение и функционирование, "жизнь" языка можно лишь в практике чтения и перевода.

Но при переводе, не только глубже осознается строение языка, способа того, как он «работает». В переводе вырабатывается один важный навык – умение, так сказать, правильной «перекодировки» с одного языка на другой. Следует заметить, что набор лексических и грамматических значений, функций элементов языка при всем разнообразии языков мира отражает одну действительность и поэтому в принципе, в основном подобен в разных языках. Но формы выражения этих значений очень отличаются; они-то и делают, в основном, один язык непохожим на другой. Об этом нужно помнить при понимании и переводе текста.

Каждый язык, при смысловой общности с другими языками, обладает своими, только ему присущими соответственными формами выражения значений – нужно следить за естественностью этого соответствия. Осознав, какую функцию, какое значение имеет данная форма в чужом языке, нужно найти ей соответствующую форму в родном языке – это и будет перевод. «Переводить», «переносить» из языка в язык нужно именно значение, функцию, а не копировать форму.

Вышеприведенные соображения принуждают нас дать ряд простых правил, определяющих порядок правильного перевода.

1. Правильное прочтение предложения.

2. Определение грамматических форм (даже если лексическое значение некоторых слов неясно, лучше определить все грамматические формы по знакомым показателям (окончание и т.д.) еще до работы со словарем).

3. Определение синтаксической структуры предложения в следующем порядке:

а) поиск сказуемого (оно, как правило, всегда есть в древнегреческом предложении; поиск сказуемого сводится к поиску личной формы глагола) и подлежащего (в древнегреческом предложении часто лишь подразумевается; при наличии выражено чаще всего существительным или местоимением в именительном падеже, а также инфинитивном (с артиклем или без);

б) поиск второстепенных членов предложения, начиная с прямого дополнения.

4. После того как строение предложения становится ясным (а если предложение сложное, после уяснения связи также и между его частями) идет работа с незнакомыми словами: после определения их грамматических форм и синтаксической роли (а часто первое уточняет второе и наоборот) не составит труда мысленно образовать ту начальную форму слова, по которой слово можно найти в словаре и выписать.

5. После выяснения форм и смыслов всех составляющих частей делается сначала дословный перевод – причем учащийся должен следить за тем, чтобы переводить значения, функции соответствующими средствами родного языка, а не копировать, «калькировать» формы чужого языка в свой перевод; перевод должен звучать «по-русски», не резать слух.

6. После корректного дословного (учебного) перевода, в котором отображена полнота и правильность понимания всех деталей оригинала на всех уровнях, создается литературный перевод – все части предложения, все выражения соразмеряются друг с другом, чтобы фразы звучали ясно, недвусмысленно, стройно и, по возможности, красиво.

7. Каждое следующее предложение переводится с осознанием отношений его с предложениями предыдущими; древнегреческий язык обладал богатством средств выражения многообразных логических связей между частями связного текста; эти средства (союзы, частицы, разновидности местоимений, артикли и т.д.) на первых порах трудно бывает усмотреть во всей полноте, но к этому необходимо себя приучать, чтобы текст понимался как единое последовательное целое и чтоб это отображалось в переводе.

8. Последний, итоговый процесс в переводе – перечитывание текста оригинала с осмысленным выделением интонацией разных моментов значения, а затем перечитывание литературного перевода как целого; здесь осуществляется проверка полноты и последовательности в понимании оригинала, адекватности и естественности перевода (впрочем, на первых этапах изучения языка писать перевод текста не полезно: в первое время мы очень значительно пополняем свое знание языка и наши взгляды на текст каждый день могут быть разными – все правильнее и правильнее; поэтому нецелесообразно «увековечивать» свои недостатки и ошибки, лучше добиваться такого совершенства в знании слов и грамматики, чтоб не нуждаться при перечитывании и повторном переводе (для повторения себе или для контроля учителем) в русском записанном переводе – пусть даже кратком, конспективном).

Эта методика перевода должна неукоснительно соблюдаться, пока мы учим язык и пока наше понимание текста похоже на решение уравнений со многими неизвестными или на развязывание ребусов. Лишь только когда мы начинаем ясно видеть смысл текста, даже не задумываясь о формах слов и синтаксических соотношениях (а так мы читаем и понимаем тексты на родном языке), некоторые промежуточные звенья описанного процесса можно пропускать. Но достигается такой уровень, как правило, лишь после достаточного времени усердных занятий грамматикой, после набора достаточного словарного минимума и после стяжания твердых правильных навыков к корректному переводу.

Быстрое небрежное чтение приводит к непоправимым результатам. Когда ученик пренебрегает всеми неясностями текста, когда он старается приблизительно догадаться о смысле вместо того, чтоб сразу восполнять недостаток знаний (повторяя плохо усвоенные разделы грамматики и выучивая новые слова или повторяя забытые), область незнания все растет и изучение языка, вместо того чтобы приносить радость соприкосновения с совершеннейшим произведением человеческой культуры – языком, вместо радости понимания живых и глубокомысленных источников, лежащих в основе того, о чем мы так часто думаем, переживаем и говорим – изучение языка приносит лишь раздражение, уныние и озлобление.

Если мы делаем что-либо (в том числе учим язык нашего Предания) ради спасения себя и ближних, ради послушания Любви Божией к нам, Господь обязательно нам поможет.

И все затраченное на обучение время, все силы будут восполнены. Но надо знать, что любое дело ради Господа – это дело веры. И дела такие часто наветуются врагом, стремящимся вызвать у нас чувство безнадежности и безверия, отвратить от смиренного и терпеливого упования та помощь Божию.

Молитвами святых подвижников и учителей Церкви, молитвами святых апостолов и всех потрудившихся на ниве христианского благовестия и просвещения да поможет нам Господь в предпринимаемом деле.

Пусть Он дарует всем нам – учащим и учащимся – терпение и понимание на всем нелегком учебном пути, пройдя который, мы, надеемся, станем в чем-то ближе к Истине и Жизни, к Тому Слову, Которое было вначале.

[1] Подробнее см. Гимадеев Р. А. Краткий очерк истории греческого языка ¤¤ Черный Э. Греческая грамматика гимназического курса. Т. 1. Греческая этимология. М., 1997 г.

[2] Следует заметить, что направление письма в древнем мире (как у семитов, так и у других народов) было разнообразным: горизонтальным и вертикальным; справа налево, попеременно (т. н. "бустрофедон" — поворот быка при вспашке поля), наконец слева направо, что закрепилось в большинстве письменностей современности.

[3] Греческое письмо развивалось и в дальнейшее время: в александрийскую эпоху появляются знаки ударения, придыхания и препинания, строчные буквы восходят к позднесредневековому греческому книжному письму.

[4] Согласно легенде

[5] Полезно будет, думаем, привести несколько строк, свидетельствующих об отношении святителя Филарета (Дроздова) к изучению древних языков в духовных школах; ведь святитель, при всей своей исключительной учености, много сказал и написал для отрезвления тех, кто отдает образованию столь много времени, что уже не успевает жить.

"Вообще, выражаясь словами лиц, сведущих в деле, святитель Филарет, „лучший воспитанник старой истинно-классической духовной школы, был знаток языков древних: еврейскаго, греческаго, латинскаго, на котором и изяснялся свободно и изящно, был в постоянной переписки с иерархамн и монастырями Востока" и проч. Не удивительно, поэтому, что сам хорошо и основательно зная языки древние классические, на себе испытав благие плоды классической школы, он крепко стоял за эту школу и как основу новейшего общего образования, прямо говорил, что „языки классические имеют значительную силу образующую", по духовным училищам считал нужным „усилить обучение языкам латинскому и греческому" и когда в1860 году студенты Московской Духовной Академии, следуя веяниям времени, вздумали было, пренебрегая прямыми и ближайшими своими обязанностями, взять на себя обязанности произвольные,—открыть воскресную школу для.мещанских детей Сергиевскаго посада, то митрополит Филарет изъяснил им, „что в сем нет настоятельной нужды для студентов; что это могут делать приходские священник и диакон; что студент, ревностный к своей существенной обязанности, имеет с избытком много своего дела для своего времени; что, вместо обучения детей русской азбуке, некоторые из них более имеют нужды употребить свободное время для усиления своего знания латинской и греческой словесности". Поэтому же, когда в1860 годах происходила ожесточенная борьба между классицизмом и реализмом и последний имел за себя больше сторонников и поборников, нежели первый, когда зараза, реализма стала проникать и в духовно-учебныя заведения, еще стоявшие на почве классицизма в силу действовавших тогда уставов1814 года, редактированных также Филаретом, и когда, потому, один из ревизоров по Смоленской духовной семинарии в1863 году доносил Св. Синоду, сначала, что „по классам языков необходимы коренные преобразования в методах преподавания, а потом, впротиво-р'вч1е себ, что „никакими изменениями в преподавании не может быть искоренено предубеждение о ненадобности знания языков": то митрополит Филарет. в своем мнении на записку этого ревизора, писал: „на что же и преобразование, есть ли нм ничего нельзя достигнуть? Дело в том, чтобы сделать уроки в языках привлекательными, и убедить в пользе обучения языкам. Для сего в преподавателе нужна не одна грамматика преподаваемаго языка, но филология, археология, история, сравнительное языкознание. Надобно побуждать наставников приобртать и употреблять познания сего рода. Мудрости сей не трудно искать. Она в книгах. Прилежный наставник, не в долгое время, может сделаться хорошим и занимательным. Надобно наставнику быть изобретательну. Например, взять на преподаваемом языке занимательную и полезную для учеников книгу, раздать перевести но участкам, и в классе обсуживать и исправлять перевод. Польза возбудит охоту; охота поведет к успеху. Нужно также, чтобы начальное обучение древним языкам в низших училищах было основательно, и чтобы тем облегчалось дальнейшее в семинарии". Отсюда видно, что святитель Филарет отнюдь не придерживался рутины, не стоял упорно за старину, охуждая все новое, как многие о нем думали, и между прочим в отношении к изучение греческаго языка и словесности, которое в нынешнее столетие, благодаря открытиям в области языкознания, особенно быстрыми шагами подвинулось вперед, не только приветствовал и поощрял новые приемы изучения и преподавания его, но и предлагал обращаться к помощи сравнительнаго языкознания в видах успешности того и другаго, иначе сказать, прпветствовалъ, поощрял и предлагал вниманию изучающих наш предмет последнее, можно сказать, слово науки этого предмета". (Корсунский И. К истории изучения греческого языка и его словесности в Московской Духовной Академии. Сергиев Посад, 1894 г.).

[6] Следует упомянуть также о соединительных гласных — элементах слова, не несущих грамматического или лексического значений и призванных облегчить соединение других, значимых элементов.

[7] Подробное исследование советских послереволюционных пособий по древнегреческому языку см. Гимадеев Р.А. Предисловие к новому изданию.// Черный Э. Книга упражнений в греческой этимологии. М., 1998.

Дата добавления: 2015-08-21