ГЛАВА 1. В это солнечное майское утро Касси встала с постели позднее обычного

В это солнечное майское утро Касси встала с постели позднее обычного. Пока она одевалась и причесывалась, ее почему-то не покидало ощущение грядущих перемен, на сердце впервые за много недель было так спокойно и безмятежно, будто где-то поблизости вовсе и не шла война. И, как ни странно, эти невесть откуда взявшиеся предчувствия оправдались. Не успела она спуститься в гостиную, как поняла, что миссис Стивенсон имеет потрясающие новости. Почтенная дама так и светилась от радостного возбуждения, и нетрудно было догадаться, что ей не терпится обрушить этот поток приятных известий на голову племянницы.

— Доброе утро, дорогая тетушка, — деланно-равнодушным тоном проговорила Касси, пряча лукавую улыбку. — Ну, как? Надеюсь, сегодня вы не упрекнете меня, что я долго спала и задержала вас с завтраком?

— Кассандра, милая моя, какой завтрак?! — возмущенно воскликнула Гортензия Стивенсон. — Боже мой, ну как же ты до сих пор ничего не знаешь... Сегодня получены точные известия, что Франция и Испания открыто, заявили о поддержке наших независимых колоний. И еще... Наша славная армия наконец-то смогла снова прижать хвост этим англичанам. Объявлено временное перемирие, и через три дня генерал Вашингтон с частью армии будет в Балтиморе!

Кассандра всплеснула руками и засыпала вопросами тетушку Гортензию, с торжествующим видом стоявшую посередине комнаты, словно олицетворение всех побед доблестной американской армии.

Нельзя сказать, что полученные известия были так уж неожиданны. Их уже недели две усиленно ждали, как и предстоящих торжеств, к которым прелестные жительницы Балтимора заблаговременно приготовили великолепные наряды. И Касси с миссис Гортензией не являлись исключением. Самая трудная для американской армии зима осталась позади, и сердца патриотов преисполнились новых радостных надежд, хотя к этой радости примешивалась огромная доля печали из-за ужасных, невосполнимых потерь, неизбежных на любой войне. Но все же человеку свойственно надеяться на лучшее, и Касси надеялась на то, что человек, два раза спасавший ее от трагической Участи, останется, жив и не погибнет.

Но, хотя мисс Гамильтон и испытывала сильнейшую тревогу за судьбу Джеральда Мейсона, ее отношение к нему по-прежнему оставалось сложным и противоречивым. Оказавшись вдали от его обольщающих чар, она сумела почти полностью освободиться от их влияния, и чувства, испытанные ею за те несколько безумных дней и ночей, что она провела с ним в одном доме, утратили свою остроту и уже не казались столь прекрасными.

Порой ее даже охватывали сильные сомнения в том, правильно ли она вела себя в те дни. И еще большие сомнения возникали у нее, когда она пыталась определить, любит ли она этого человека или нет. В конце концов, Касси сочла за благо выбросить из головы все подобные мысли и отложить решение проблемы до той поры, когда снова встретится с Мейсоном. Хотя, расставаясь с ним в Веллей-Фордж, она и подумать, не могла о том, что эта встреча произойдет так нескоро.

Наконец настал долгожданный день, когда генерал Вашингтон должен был прибыть в Балтимор в сопровождении значительной части офицеров, чтобы отдохнуть немного от военных забот. Так как правительство независимых колоний находилось здесь же, прибывших ожидала торжественная встреча. Весь город был празднично украшен, а у здания ратуши на главной площади, кроме государственных мужей, офицеров собиралось приветствовать внушительное собрание прелестных дам из семей патриотов. Миссис Стивенсон также получила приглашение, а вместе с ней могла пойти и Касси.

На следующий день все в доме почтенного мистера Томаса встали задолго до восхода солнца. Взволнованные служанки носились, хлопоча по лестницам и коридорам, а в маленькой туалетной комнате миссис Гортензии совершалась ответственная процедура подготовки к большому и важному выходу в свет. Там царила торжественная тишина, прерываемая лишь редкими восторженными или недовольными возгласами да перешептываниями толпившейся у дверей прислуги. Главную роль во всем этом, конечно же, играла мулатка Молли, много повидавшая в своей жизни и лучше других понимавшая толк в таких вещах. Наконец последний штрих в творении художника женской красоты был нанесен, и дамы смогли спуститься в гостиную, где супруг миссис Гортензии уже истомился в ожидании жены и племянницы, а особенно завтрака, который в это утро сильно задержался.

Касси вошла первой, и ее появление заставило добропорядочного джентльмена забыть о дымящейся в его руке трубке. Никогда еще он не видел племянницу столь блистательной. Чтобы не затеряться среди Других привлекательных дам, она выбрала для этого дня платье из такой ткани, какую редкая женщина отважилась бы приобрести, опасаясь, что это сделает цвет лица блеклым и невыразительным. Но Кассандре поразительно шел этот яблочно-зеленый оттенок, сияние которого еще больше усиливал гладкий атлас платья. Глубокое декольте и рукава окаймляли полоски золотистых кружев, а корсаж был обильно заткан золотой вышивкой, в которой, приглядевшись, можно было различить живописные цветы, пчел и бабочек, собирающих нектар с этих цветов. Нижняя юбка из гладкой золотой парчи переливалась при каждом движении. Парика Касси в этот раз не надела, а ее высокую модную прическу венчала маленькая салатовая шляпка с розами. Изюминкой же всего наряда служила крупная пурпурно-алая живая роза, приколотая к корсажу и казавшаяся миссис Гортензии слишком вызывающей.

Тетушка, несмотря на свои пятьдесят лет, не уступала племяннице в изяществе наряда. Платье из светло-серого атласа с приглушенно-красными кружевами и большим атласным бантом того же оттенка в центре корсажа удивительно молодило ее, а высокий белоснежный парик с красными розами и пышным пером делал несколько выше ростом и величественнее.

Придя в себя, мистер Томас осыпал восторженными комплиментами супругу и племянницу, которой, забыв свои строгие жизненные принципы, сказал:

— Будь я на месте Мейсона, непременно увез бы тебя куда-нибудь подальше отсюда и насильно заставил стать своей женой!

Кассандра смущенно засмеялась, вспыхнув румянцем, а миссис Гортензия строго погрозила мужу пальцем.

— Стыдитесь, мистер Томас, — пытаясь скрыть улыбку, сказала она. — Как можно говорить молодой девушке подобные вещи!

— Ну, милая тетя, не преувеличивай, — смеясь, проговорила Касси. — Мне-то уж хорошо известно, что тридцать лет назад ты убежала из дому с дорогим дядюшкой Томом и тайно обвенчалась с ним против воли родителей.

Слова молодой девушки заставили сильно покраснеть обоих ее родственников, не нашедших, что возразить, и все трое направились в столовую, где давно ждал остывший завтрак. После него дамы еще раз припудрились и в сопровождении мистера Томаса вышли к стоящему у ворот экипажу. Через несколько минут они были на месте, у городской ратуши.

Площадка, на которой располагались дамы, находилась на небольшом возвышении, и Кассандра хорошо видела всю приближавшуюся кавалькаду, растянувшуюся по длинной улице. Дядюшка заранее узнал, что и Гарри Шелтон, и Мейсон будут в числе сопровождающих Вашингтона, и поэтому сердце девушки отчаянно колотилось в предчувствии радостной встречи. Вот офицеры, открывающие шествие, все ближе, вот уже хорошо виден и сам великий полководец в парадном облачении на стройном коне. Какое у него величественное, гордое и умное лицо! А сколько тепла и света в его лучистых глазах!

На несколько минут Касси забыла обо всем, наблюдая за торжественной встречей генерала Вашингтона с правителями республики. Но вот взгляд ее снова заскользил по лицам всадников, и она радостно ахнула, узнав Гарри Шелтона, как видно, давно заметившего ее и усиленно махавшего ей рукой. О, да на нем уже новый мундир майора кавалерии! Должно быть, его недавно повысили в звании... Но не тяжело ли ему держаться на лошади? Ведь всего четыре месяца назад он получил ужасное ранение, сабля англичанина рассекла ему грудь и серьезно задела легкое. Но нет, вроде бы с ним все в порядке, вон как он весело и беззаботно улыбается и уверенно держится в седле.

А кто это рядом с ним? Святые угодники! Лора Сэдли собственной персоной! Чудо как хорошо она смотрится на белом коне в своей голубой бархатной амазонке, и эта мужская черная треугольная шляпа с перьями тоже ей очень к лицу. Непременно Касси должна приобрести себе такую же... Ах да! Как она могла забыть! Ведь дядюшка говорил ей, что Лора и Гарри недавно обвенчались, так что теперь Лора — миссис Шелтон, жена майора Гарри Шелтона.

На какое-то мгновение Касси ощутила укол ревности, но не из-за того, что супругой Гарри стала Лора, а потому, что ей самой так хотелось сейчас оказаться там, верхом на коне, среди блестящих офицеров, и сидеть в седле по-мужски, как Лора. Но это было бы возможно лишь в том случае, если бы она была женой какого-нибудь офицера, например...

Касси крепко сцепила пальцы, чтобы унять нарастающее волнение. Она уже несколько минут ощущала на себе пронизывающий взгляд Мейсона, но все не решалась посмотреть в его сторону. Наконец, подумав, что это просто глупо, решительно перевела взгляд чуть левее Гарри Шелтона и встретилась глазами с Джеральдом. Однако Кассандра тут же с досадой потупилась, проклиная себя за дурацкое смущение, но пару секунд спустя она снова взглянула на него, решив, что не позволит ему думать, будто боится его. А, посмотрев на него во второй раз, уже не могла отвести взгляда, невольно залюбовавшись красивым офицером.

Он держался в седле с непринужденной грацией бывалого наездника, не обращая ни малейшего внимания на восхищенные взгляды, и перешептывания дам, из которых многие с нескрываемым интересом следили за ним. В его темных глазах было хорошо знакомое Кассандре насмешливое выражение, а парадный драгунский мундир бесподобно шел ему, словно он в нем и родился. Касси заметила, что на Джеральде мундир подполковника. И когда он только успел им стать?

Джеральд внимательно, с ласковой и чуть насмешливой улыбкой смотрел на Касси, время от времени наклоняясь к Гарри Шелтону и что-то говоря ему на ухо. Но вот лукавые искорки исчезли из его глаз, и в них осталась только та огромная теплота и нежность, которая покорила сердце девушки четыре месяца назад. Касси вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха, словно на улице стоит жара, а не мягкая весенняя погода с легким восточным ветерком. Сердце девушки забилось с новой силой, а душа внезапно пришла в смятение. В ней возникли два совершенно противоположных чувства: сильное влечение к этому человеку и не менее сильное желание убежать от него подальше.

Касси находилась вся во власти своих эмоций, когда на площади вдруг вновь установилась напряженная тишина. Генерал выступил вперед и о чем-то с воодушевлением заговорил, но, поглощенная своими мыслями, девушка пропустила большую часть его речи. Вдруг его слова заставили ее вздрогнуть и прислушаться.

—...Мы много сегодня говорили о доблестных подвигах и бесценных заслугах славных воинов нашей освободительной армии, — донеслось до нее, — но сейчас я хочу особо отметить и наградить одного из моих лучших офицеров... Благодаря отчаянной смелости и находчивости этого молодого офицера полтора месяца назад мы избежали коварной ловушки англичан и сохранили жизни не одной сотне наших солдат. Казалось, ситуация была совершенно безвыходной, но решительность, незаурядные стратегические способности полководца позволили ему в какие-то считанные минуты составить блестящий план действий. И мы смогли не только благополучно выбраться из западни, но еще и нанесли поражение англичанам в тот момент, когда они этого меньше всего ожидали.

Генерал сделал паузу, переждав, пока утихнет волнение толпы.

— Я намеренно умолчал о подвиге этого офицера в своем донесении, — продолжал генерал, — чтобы наградить его здесь, в Балтиморе, городе, в котором он родился двадцать шесть лет назад и который оставил ему больше тяжелых, чем радостных воспоминаний. И очень надеюсь, что смогу хотя бы частично исправить несправедливость, допущенную когда-то судьбой и нашими законами по отношению к этому достойному человеку и его несчастной матери, которую все здесь знали много лет назад под именем синеглазой квартеронки Виолы. Подполковник Мейсон! Прошу вас, дорогой друг, выйдите к нам сюда!

Площадь содрогнулась от восторженных криков собравшихся на ней людей. Джеральд быстро соскочил с коня и, поспешно пройдя сквозь почтительно расступившуюся толпу, отвесил легкий поклон в сторону господ из правительства и остановился перед генералом Вашингтоном. Великий полководец тепло пожал руку молодому человеку под рукоплескания толпы, по-братски обнял его и знаком призвал всех к тишине.

С минуту генерал стоял молча, с загадочной улыбкой обводя взглядом стоящих на крыльце ратуши дам. Но вот взгляд его проницательных глаз остановился на племяннице мистера Стивенсона, и главнокомандующий, улыбнувшись девушке, отчего у нее, казалось, остановилось дыхание, протянул в ее сторону руку и громко произнес:

— Мисс Кассандра Гамильтон! Вы сегодня являетесь украшением нашего собрания. Прошу вас, вручите подполковнику Мейсону правительственную награду, а вместе с ней и ключи от особняка, где он родился и провел свои детские годы, — правительство выкупило этот дом для него.

Миссис Гортензия подтолкнула оцепеневшую девушку вперед, шепча ей ободряющие слова, и Касси, с трудом переступая отяжелевшими ногами, медленно приблизилась к генералу. Он протянул ей красную бархатную подушечку, на которой поблескивали орден и ключи, и Касси повернулась к Мейсону. Но едва лишь она взглянула в его полные волнения и слез глаза, уверенность снова вернулась к ней, а вместе с тем и порыв необычайно сильного вдохновения, какое появляется иногда в решающие мгновения жизни.

— Подполковник Джеральд Мейсон! — звонко и отчетливо произнесла она, и ее молодой голос разнесся до самых отдаленных уголков площади. — Я счастлива и польщена тем, что мне выпала высокая честь вручить вам награду и подарок нашего правительства. Я знакома с вами давно и знаю, что вы, как никто другой, заслужили все это. Позвольте же мне вручить вам этот дар и от лица всех собравшихся здесь патриотов от всего сердца поблагодарить вас за службу нашей великой родине!

Раздались рукоплескания и восторженные крики, но Касси не торопилась протягивать Джеральду подушечку и, удивляясь своей неизвестно откуда взявшейся смелости, подняла руку вверх и оглядела собравшихся, призвав их к тишине. Когда площадь замерла, она сделала еще два шага к Мейсону и, не отводя глаз от его взволнованного лица, так же громко, но с искренней теплотой в голосе продолжила:

— Ваша мать, которая была одной из самых красивых и достойных женщин Америки, могла бы гордиться вами, если бы дожила до этого дня. И я не сомневаюсь, что это ее горячие молитвы и заступничество перед Господом оберегают вас на нелегких дорогах жизни. И, может быть, сейчас она смотрит с небес и благословляет вас, радуясь тому, что вы стали таким достойным человеком. Возьмите же эту награду. Пусть судьба пошлет вам много счастья и пусть... любовь поможет вам забыть о перенесенных тяжелых испытаниях!

Последние слова, произнесенные Кассандрой, отняли у нее остатки сил и заставили густо покраснеть, но, к счастью, кроме Мейсона, этого никто не заметил, потому что площадь снова разразилась восторженным ревом и рукоплесканиями. Все, что произошло потом, Касси воспринимала, как во сне, голова ее сильно кружилась, ноги подкашивались, а глаза застилал какой-то туман. Она почти не осознавала происходящего: как Мейсон взял из ее ослабевших рук подушечку, как поцеловал ее руку, склонился перед ней в благодарном поклоне, с огромной признательностью глядя в ее глаза. Потом тетушка Гортензия взяла племянницу под руку и отвела на прежнее место. Что-то еще происходило на площади, генерал снова что-то пылко говорил, кому-то еще вручали награды. Но Касси ничего этого уже не слышала и пришла в себя только в прохладном полумраке своего экипажа.

Три дня спустя в ратуше должен был состояться большой бал с ужином. Миссис Стивенсон усиленно готовилась к нему. К немалому огорчению пожилой леди, Кассандра все три дня до предстоящего события просидела дома, не выезжая даже на прогулки. Такое неуместное затворничество в то время, когда город был полон молодых офицеров, приходилось не по душе миссис Гортензии, но переубедить племянницу она не могла и лишь ломала голову, почему девушка так себя ведет. В конце концов, Касси заверила тетушку, что это странное состояние у нее уже проходит и больше не повторится.

Но сама она в этом не была уверена. В голове и сердце у нее царил настоящий сумбур, и, чтобы как следует успокоиться и привести в порядок мысли и чувства, она решила какое-то время побыть одна. И это оказалось небезрезультатным: к концу третьего дня Касси так заскучала по развлечениям и активной жизни, что в день бала просто извелась от нетерпения.

Джеральда тоже взволновали события первого дня в Балтиморе. Но хлопоты, связанные с переездом, отвлекли его ненадолго от мыслей о своей возлюбленной.

Целая буря самых разнообразных чувств охватила его, когда он впервые после стольких лет переступил порог дома, где однажды встретились его отец и мать, где он родился и где пережил когда-то столько счастливых и горьких дней. Но ожидаемой боли он почти не испытал. Дом как-то сразу принял его. Его, человека, жившего здесь на положении бесправного раба, а теперь, волею судьбы, вошедшего сюда хозяином.

По приказу генерала Вашингтона особняк почти полностью отделали заново, и о его прошлом облике мало что напоминало. Только две комнатки на втором этаже — спальня Виолы, где она проводила ночи, когда была одна, и каморка Джеральда — сохранили прежний вид, потому что в доме уже много лет никто не жил, а руководивший работами человек догадался не трогать эти помещения. Больше же о прежнем владельце ничто не говорило.

Джеральд так быстро освоился здесь, будто всегда жил в этом доме. Особняк сразу пришелся ему по душе, как и все, что находилось внутри. Он был в два раза меньше роскошного особняка Мейсона в Филадельфии, но оказался уютным. Четыре комнаты на первом этаже — танцевальный зал, бильярдная, столовая и угловая гостиная, — а также кабинет на втором этаже были отделаны в изящном и благородном классическом стиле. Малиновый же будуар внизу, а также спальня и туалетная наверху блистали пышной роскошью. Кроме того, на втором этаже находились еще четыре спальни для гостей, где Джеральд с радушием щедрого хозяина разместил своего лучшего друга Гарри Шелтона с молодой супругой и еще четверых офицеров своего отряда. Для прислуги тоже нашлось место, а нянюшка Джейн, по ее настоянию, поселилась в комнате Виолы, где жила и прежде.

В доме с утра до ночи толпился народ, и в комнатах царили веселая суета и непринужденная, празднично-приподнятая атмосфера. По вечерам во всех пяти комнатах нижнего этажа зажигались люстры и свечи, и звонкие голоса, смех и шутки не затихали до глубокой ночи. Мейсон каждый день собирал у себя компанию своих приятелей, устраивал богатые обеды и ужины, где вино лилось рекой. Но все же новоселье откладывалось, и причина для этого была одна: Джеральд настойчиво хотел, чтобы на торжественном обеде по этому случаю присутствовала Касси.

К вечеру третьего дня он серьезно загрустил. Приступ невыносимо острой тоски подкрался как-то незаметно и так крепко захватил сердце Джеральда, что он даже оставил своих друзей на несколько минут, выйдя из бильярдной, быстро прошел через просторную столовую и остановился у открытого окна гостиной. Стены ее были покрыты зелеными штофными обоями и розовато-сиреневыми панно из китайского шелка с рисунком, а многочисленные зеркала делали комнату гораздо просторней, чем она была на самом деле.

Закурив трубку, Джеральд уставился в темноту ночи и задумался. Где-то недалеко от этого места, всего через несколько улиц, находилась сейчас та, которая уже столько долгих месяцев держала в плену его сердце. Как здорово было бы сейчас оказаться рядом с ней. Для этого много не надо: всего лишь вскочить на коня и проскакать по опустевшим улицам несколько минут. Но он даже днем избегал проезжать мимо ее дома.

Почему случилось так, что именно ее попросил Вашингтон вручить ему награду? Что это: случайность, заранее обдуманное действие или просто каприз судьбы? Скорее всего, третье. Это судьба подстроила им ловушку, в очередной раз, столкнув их вместе. Но разве он сам не хотел этого, не стремился к этому? Конечно, не стоит себя обманывать, он безумно счастлив, что первой его поздравила именно она. И еще: он всегда будет благодарен Кассандре за ее слова, которые, он был уверен, шли от самого сердца.

Как она это хорошо сказала в конце: «...и пусть любовь поможет вам забыть о перенесенных тяжелых испытаниях». Ну, а если мне нужна только ваша любовь, прелестная мисс Гамильтон? По душе ли это вам, поможете ли вы мне забыть обо всех тяготах прошлых лет?

Джеральд горько усмехнулся. Ну, нет, уж теперь он не позволит обстоятельствам одержать над ним верх. Он будет действовать, а не безвольно плыть по течению. И, прежде всего, приложит все усилия к тому, чтобы растревожить сердце Кассандры во время завтрашнего бала. А потом он пригласит ее в свой дом. Она обязательно должна здесь побывать. Ему почему-то казалось, что это непременно изменит весь ход развития их отношений.

Следующим вечером Мейсон и его приятели прибыли в ратушу довольно рано и еще до начала бала успели распить пару бутылок шампанского и сыграть несколько партий в карты. Теперь они сидели в гостиной, примыкавшей к залу, и покуривали трубки, временами оправляя свои парадные мундиры и дожидаясь, начала танцев. Джеральд выбрал такое место, чтобы видеть всех входящих в зал. Он уже знал, что распорядители собираются поручить ему с мисс Гамильтон открыть бал, и поэтому с нетерпением и некоторой тревогой ждал ее появления.

Большая часть приглашенных уже собралась, но Стивенсонов с Кассандрой все не было. Вот по залам, словно порыв ветра, пронесся слух, что генерал Вашингтон подъезжает к ратуше и через несколько минут будет на месте. Джеральд докурил трубку и, нервно приглаживая зачесанные назад волосы, на которые он, по давней привычке, не надел парика, вышел в бальный зал. Он начал не на шутку волноваться, и только умение держать себя в руках помогало ему оставаться внешне спокойным. И где это до сих пор Касси? Что если она опоздает? Тогда ему придется открывать бал с другой девушкой, а этого совсем не хотелось.

К счастью, его беспокойство оказалось напрасным. За две минуты до появления главнокомандующего Касси, ее тетя и дядюшка вошли в зал, вызвав восторженные восклицания и недоброжелательные, завистливые перешептывания. Впрочем, последние принадлежали явно не мужской половине собравшихся.

В этот вечер мисс Гамильтон не блистала вызывающей яркостью наряда; но по изысканности ему не было равных среди туалетов других дам. На девушке было платье из мягкого шелка теплого персикового оттенка, искусно выложенное гирляндами прелестных сиреневых анютиных глазок.

Такой же скромной гирляндой была украшена и высокая прическа Кассандры, отчего она казалась похожей на французскую королеву Марию-Антуанетту, портрет которой Джеральду как-то довелось увидеть. Из украшений на Касси были лишь тонкая золотая цепочка с кулоном в виде эмалевой сиреневой бабочки и серьги с желтовато-оранжевыми камешками.

Не успел Мейсон полюбоваться красотой своей возлюбленной, как зазвучала приветственная музыка, и в зал вошел генерал Вашингтон в сопровождении господ из конгресса. Толпа всколыхнулась, и на какое-то время все взоры обратились к вошедшим. Но вот волнение улеглось, и распорядитель дал знак музыкантам приготовиться.

Вокруг мисс Гамильтон вмиг образовалась толпа обожателей, не распорядитель проворно протиснулся к девушке, взял ее за руку и, извинившись перед кавалерами, подвел к генералу. Джеральд видел со своего места, как Вашингтон, наклонившись к Кассандре, что-то негромко сказал ей, и она, заметно покраснев, кивнула. Тогда генерал поискал глазами Мейсона и сделал ему знак приблизиться.

— Мой дорогой друг, — громко сказал он, пожимая Джеральду руку, — вам известно, что сегодня вы — герой дня. Прошу вас, откройте долгожданный бал вместе с одной из самых обворожительных девушек нашего города!

Джеральд поклонился в знак согласия, и в тот же момент с хоров раздались плавные, чарующие звуки менуэта. Те, кто не танцевал, отступили ближе к стенам, освободив значительное пространство посередине зала. Джеральд стал напротив Кассии, и низко, галантно поклонился ей, как полагалось по этикету. Она присела в реверансе и, подав своему кавалеру Руку, проследовала вместе с ним к тому месту, откуда предстояло начинать танец. Помедлив немного, пока музыка зазвучала громче, они плавно и сосредоточенно сделали первые фигуры, вслед за ними двинулись и другие пары танцующих, а вскоре в зале воцарилась веселая, счастливая и беззаботная атмосфера большого праздника.

Прошло больше половины танца, прежде чем Джеральд и Касси произнесли хоть слово. Но вот взгляд Мейсона столкнулся с настороженным взглядом девушки, и в его темных глазах загорелись веселые искорки, а на губах мелькнула привычная лукавая улыбка. Неожиданно для себя Касси ответила ему взглядом оскорбленного достоинства.

— Ну, что вас на этот раз так рассмешило, дорогой мистер Мейсон? — надменно спросила она, недовольно вскинув брови. — Может быть, вы во мне отыскали что-то смешное?

— В вас? О нет, прелестная мисс Гамильтон, вы сегодня, как и всегда, на высоте. Просто сама ситуация кажется мне забавной, — отвечал Джеральд, не переставая улыбаться, чем окончательно смутил Кассандру.

— Вот как? Может быть, объясните мне? — спросила она.

— Охотно. Не кажется ли вам, что есть какая-то ирония в том, что судьба так часто сталкивает нас вместе? Даже когда мы с вами к этому не стремимся.

— Конечно, кажется. Но мне кажется также, что в этом вы сами играете главную роль. Вы просто в глубине души, сами того не сознавая, желаете, чтобы мы снова и снова сталкивались на дорогах жизни, а судьба лишь идет навстречу вашим желаниям.

— О, тогда это была бы слишком счастливая и послушная судьба, а этого я о ней не могу сказать, вспоминая всю мою прошедшую жизнь. Вот если, — он остановил на ней проницательный взгляд, и девушка сразу вспыхнула от этого, — если только злодейка-судьба вдруг сжалится надо мной... в лице коварной и обольстительной мисс Гамильтон...

— Джеральд! Вы опять становитесь невыносимым! — перебила его Касси, даже не пытаясь скрыть охватившую ее досаду. И увидела, как на мгновение его губы тронула жесткая усмешка и в глазах появились колючие огоньки.

— Не слишком ли часто я кажусь вам невыносимым, мисс недотрога? — в его голосе зазвучал некоторый холодок. — И, откровенно говоря, я надеялся, что сегодня мы сможем обходиться без ненужных церемоний и обращаться друг к другу запросто, на «ты». Но я вижу, что во многом ошибся...

— О, Джеральд, вы опять начинаете от меня требовать...

— Да полно, Касси, разве я когда-нибудь что-то от вас требовал? И не собираюсь этого делать. Так что прощайте!

Произнеся эти слова, Мейсон с галантностью кавалера проводил свою даму на место — к счастью, танец закончился — и с бесстрастным выражением на лице двинулся прочь.

— Куда вы? — непроизвольно вырвалось у Касси, но она тут же досадливо прикусила губу, жалея, что дала ему повод для новых насмешек над собой. Мейсон посмотрел на нее долгим, внимательным взглядом, который трудно было истолковать однозначно.

— Пойду искать утешения в обществе других дам, тех что не считают меня столь несносным, как очаровательная мисс Гамильтон, — негромко и спокойно ответил он и оставил ее раздумывать над своими словами.

Кассандру наперебой приглашали на все танцы, и поэтому у нее не осталось времени, чтобы хорошенько поразмыслить над странной обидчивостью Мейсона. Но чувство глубокой досады не оставляло ее на всем протяжении вечера. И к этой досаде примешивалась изрядная доля тревоги и страха — страха, что теперь ей никогда не удастся вернуть расположение Джеральда и его прежнюю симпатию. А то, что ей это нужно, Кассандра к концу бала поняла окончательно и была вынуждена себе в этом признаться.

До того момента, когда в двенадцать часов распахнулись двери обеденного зала, Джеральд ни разу не пригласил Касси на танец. Но он много кружил по залу других дам, и она это видела, как и то, что он весь вечер вел себя крайне непринужденно и находился в отличном расположении духа. Не раз из той части зала, где он стоял, раздавался взрыв веселого смеха и доносились восхищенные восклицания, и Касси могла догадываться, что это Мейсон рассказал дамам очередную веселую, занимательную историю или выдал какую-нибудь крайне остроумную шутку. Не раз ей доводилось слышать, как восторженно и одобрительно отзывались о нем дамы, и даже почтенные матушки богатых дочерей приветливо улыбались ему и перешептывались о том, что подполковник Мейсон — настоящий джентльмен, несмотря на свое сомнительное происхождение и что он является одной из самых блестящих партий в колониях.

«Да, он умеет привлекать к себе сердца», — думала Касси, досадливо покусывая губы, когда Джеральд с обольстительной улыбкой подходил к очередной даме, чтобы пригласить ее на танец.

Наконец в танцах сделали перерыв и всех собравшихся пригласили к накрытым в соседнем помещении столам. Миссис Гортензия, блиставшая на этом вечере в очаровательном голубом атласном платье с кружевами цвета кофе с молоком, взяла супруга под руку и величественно проследовала в зал, предоставив племянницу самой себе. Касси же направилась туда вместе с Лорой, женой Гарри, с которой у нее давно установились вполне дружеские отношения. Гарри Шелтон и Мейсон находились на противоположной стороне стола, почти напротив дам, но в зале стоял такой гул, что женщины могли разговаривать, не опасаясь быть услышанными.

Касси и Лора сначала кратко поведали друг другу о важных событиях последних месяцев и похвалили наряды друг друга, а потом, естественно, заговорили о сегодняшнем бале.

— Ни у одной женщины нет сегодня столько поклонников, как у тебя, милая Касси, — с дружеской улыбкой сказала Лора. — И это не удивительно, ведь у тебя самый изысканный и прелестный наряд. Но мне кажется, что одного кавалера тебе все же не хватает. Или я ошиблась?

— О нет, ты угадала! — несколько принужденно рассмеялась Кассандра. — Мне действительно не хватает одного кавалера. И ты, конечно, знаешь, кого — этого несносного Джеральда Мейсона!

— Мне казалось весь вечер, что ты думаешь только о нем. Но почему, собственно, несносного? Я давно его знаю и не могу так сказать о нем. Напротив, он очень хороший человек, отличный друг и верный, преданный возлюбленный.

— Но только не мой. Ведь ты сама видишь, что он на меня больше не обращает внимания.

— А кто в этом виноват? Не ты ли сама, дорогая моя? Право, долготерпению бедного Джеральда можно только удивляться. Другой бы на его месте давно отказался от всяких попыток покорить твое сердце, такое холодное и упрямое.

— Так ты думаешь... он отказался от этих попыток? Совсем? — с тревогой в голосе и взгляде спросила Касси, хватая подругу за руку.

— О нет, что ты, дорогая, я вовсе так не думаю, — поспешно возразила Лора, испуганная реакцией девушки. — Мне кажется другое: он просто решил тебя немножко проучить.

— Проучить? И только? Ты уверена? — спросила Касси уже более веселым голосом, и миссис Шелтон, не удержавшись, рассмеялась, наблюдая, как румянец возвращается на щечки ее молодой собеседницы.

— Вы только посмотрите: ее это обрадовало! Веди себя спокойно, моя дорогая, — тихо проговорила Лора, — а не то хваленая проницательность Мейсона подскажет ему содержание нашего разговора.

Женщины одновременно взглянули через стол, и Касси снова покраснела, увидев, что Джеральд внимательно наблюдает за ней и, по-видимому, наблюдал все это время. Он небрежно поигрывал пустым бокалом и смотрел на нее своим обычным изучающим, пристальным взглядом, а на его губах играла привычная ироническая улыбка. Заметив, что девушка смотрит на него, он приподнял брови, и на его лице словно застыл вопрос. Касси возмущенно передернула плечами и многозначительно посмотрела на Лору. В следующий миг напротив раздался взрыв сдержанного хохота, и женщины увидели, что Гарри и Мейсон весело смеются, наклонившись, друг к другу и о чем-то переговариваясь.

Касси хотела еще сильнее возмутиться, но улыбка Джеральда сняла такую тяжесть с ее души, что она не выдержала и тоже засмеялась, прикрыв рот рукой, а вслед за ней развеселилась и Лора. Почувствовав, что лед сломан, Мейсон откупорил очередную бутылку шампанского и предложил дамам выпить за их красоту и здоровье. Это было тотчас проделано, и Касси поняла, что в их отношениях с Джеральдом наметилось новое потепление.

В его взгляде, который он поминутно устремлял на нее, не осталось больше ни тени насмешки или холодности. Он смотрел на Касси с огромной симпатией, и она не могла не отвечать ему таким же доброжелательным взглядом и ласковой, немного смущенной улыбкой.

Несколько минут спустя Джеральд снова наполнил бокалы, и тогда Касси решила произнести тост.

— Давайте поднимем бокалы за то, чтобы наши доблестные, смелые и преданные мужчины вернулись живыми с этой ужасной, затянувшейся войны, — громко сказала она, слегка перегнувшись через стол и поглядывая то на Лору, то на Джеральда с Гарри.

Вскоре все начали вставать из-за столов, и вновь зазвучала танцевальная музыка. Тетушка Гортензия решила еще остаться в обеденном зале, Касси заторопилась туда, где продолжались танцы. Но у выхода ее остановил Мейсон, легонько взяв за руку выше локтя.

— Джеральд?

— Не пугайтесь, Касси. Я всего лишь хотел поблагодарить вас за тост, который вы произнесли за столом, и за теплые слова, что вы сказали мне четыре дня назад на площади. Поверьте, они растопили весь лед в моем сердце.

— Что-то непохоже, — с легким упреком прошептала Кассандра. — Сегодня от вашего отношения ко мне изрядно веяло холодом.

— Я просто немного рассердился на вас. Простите меня, если я... ну, скажем, огорчил вас.

— И не только.

— Не только?!

— Ради всего святого, не спрашивайте у меня ни о чем!

— Не буду, если вы не хотите. Лучше обещайте мне, что мазурку вы будете танцевать со мной.

— Да, Джеральд.

Чуть заметно сжав ее руку, он направился в курительную, где уже собрались его приятели, а Касси вошла в бальный зал, медленно приходя в себя после их короткого, но отнюдь не малозначительного разговора. И даже танцуя очередной менуэт с кавалером, она часто посматривала туда, где через раскрытую дверь виднелся горделивый профиль Мейсона, курившего сигару и беседовавшего о чем-то с другими мужчинами. Она уже раскаивалась в том, что так поспешно приняла его приглашение на танец, после того как он целых три часа даже не смотрел в ее сторону.

«Нужно было сначала помучить его», — думала она, но тут же ей приходила в голову мысль, что тогда он мог еще больше обидеться на нее, и их примирение вообще могло бы не состояться. «Но неужели я действительно так боюсь утратить его расположение?» — спрашивала девушка себя вновь и вновь и, не находя ответа, испытывала ужасные душевные терзания.

Когда раздались первые звуки мазурки, Джеральд подошел к Касси, и они вдвоем направились к танцующим парам. При этом она была отчасти вознаграждена за перенесенные мучения, заметив, как многие женщины бросают в их сторону досадливые взгляды, из-за того, что Мейсон пригласил именно ее на самый главный танец бала. Это улучшило настроение, и веселая, беззаботная улыбка, полная кокетства, снова появилась на ее губах.

— Мисс Касси, вы расцветаете прямо на глазах, — заметил Джеральд, отводя глаза, полные лукавых огоньков. — Скажите мне по секрету: это завистливые взоры соперниц вернули румянец на ваши щечки?

— Что же здесь удивительного? Любой женщине нравится, когда другие ей завидуют. Но чего доброго, вы еще вздумаете возгордиться?

— Я? Возгордиться? Да что вы, с чего мне вдруг придет в голову такая нелепая мысль?

— Ну, не скромничайте. Вы прекрасно видите, что многие дамы обращают на вас особое внимание. Вы явно пользуетесь успехом, подполковник Мейсон! И не отрицайте: уж я-то знаю, как вы проницательны, от вашего взгляда ничто никогда не укрывается.

— Вот как? Спасибо, Касси, вот уж комплимент так комплимент! А что до симпатии дам, то есть в этом зале одна, которая явно не разделяет мнения всех остальных. Я прав или моя проницательность на сей раз подвела меня?

Он бросил на Кассандру быстрый многозначительный взгляд, под которым она тотчас вспыхнула, опустив глаза, и решила ничего не отвечать.

Музыка смолкла, но Джеральд не отпустил руку Касси. Наклонившись к ее уху, он вкрадчивым, завораживающим голосом прошептал:

— Я опять рассердил вас, Касси?

Она вся затрепетала, словно испуганная птичка. Джеральду показалось, что юная леди Гамильтон может потерять сознание, он поспешно подвел ее к креслу у открытого окна и усадил. А когда Касси подняла на него испуганные и страдающие глаза, продолжая тяжело дышать, как от сильного душевного напряжения, он понял, какая страстная борьба идет в ее сердце, и его лицо озарилось самой теплой, нежной и счастливой улыбкой.

— Ради Бога, прости меня, Касси, за мое дерзкое поведение, — проговорил он, ободряюще пожимая ей руку и присаживаясь напротив — Я не должен был заставлять тебя волноваться, вызывая воспоминания о наших ночах в Веллей-Фордж. Прости меня, пожалуйста.

— Нет, ты не должен просить у меня прощения, — вдруг порывисто прошептала она, крепко сжав его пальцы. — Ты ни в чем не виноват передо мной и... вообще, никогда не был ни в чем виноват, слышишь, никогда и ни в чем! И я прекрасно отдаю себе отчет в том, что сама дала тебе право разговаривать со мной, как... ну, как с близким человеком, — она нервно рассмеялась. — Боже мой, я совсем не то говорю, что хотела сказать. Джеральд, умоляю, будь снисходителен ко мне!

— Все, Касси, успокойся. Мы продолжим этот разговор в другом месте, а сейчас Гарри пригласит тебя на танец, чтобы твое состояние не бросалось всем в глаза.

Он кивнул Шелтону и так властно посмотрел на девушку, что она машинально подчинилась силе его характера, с удивлением ощущая, как уверенность и спокойствие возвращаются к ней.

— Спасибо, Джерри, — тихо сказала она, вставая с кресла и протягивая руку Шелтону.

Больше в этот вечер Касси не разговаривала с Джеральдом, да и бал вскоре закончился. Перед уходом она договорилась с Лорой, что та заедет за ней послезавтра утром, чтобы отправиться на верховую прогулку. По сути, это событие должно было состояться уже завтра, так как бал закончился в четвертом часу утра.

Дата добавления: 2015-08-21